Читать книгу Сага о счастье. Закономерные случайности - Валерий Бехтер - Страница 10

6.1. Бешеный аллюр

Цокот копыт бешеного аллюра отдавался гулким эхом в расщелине скал. Молодой резвый мустанг лихо нес своего всадника по выжженной солнцем прерии, окаймленной грядой отвесных базальтовых склонов. После многочасовой скачки под испепеляющим солнцем Аризоны оба выглядели основательно потрепанными. Солнце уже склонялось к закату. И лишь тень каменных громад да упругая стена встречного потока воздуха слегка освежали их взмокшие тела. Однако зрелище это было завораживающее. Ковбой, вжавшись в шею скакуна, грациозно рассекал упругую, вязкую жару.

Бешеный аллюр

И молодой жеребец, и юный ковбой были совершенными представителями мужских особей. Кучум (так звали жеребца) в своей молодой жизни не знал ни уютного стойла, ни спокойного выпаса. Его естественным состоянием было наслаждение собственной резвостью, жажда свободного полета над бескрайними просторами прерии. Ему не впервой было переносить своего неугомонного хозяина и друга на многие-многие мили. Несмотря на усталость, он летел как стрела. На его взмокшем теле золотыми струнами переливались натренированные мышцы. Это была музыка силы, страсти и выносливости. Гордо поставленная голова на длинной могучей шее тараном рассекала гелеобразный горячий воздух. Он был счастлив в полете.

Рикки, а это был он, слившись со своим любимцем в единый энергетический комок, не просто восседал на Кучуме. Он напоминал коршуна, распластавшегося в седле. Они вместе олицетворяли стремительность, мощь и юношеский задор. Это была гармония красоты и силы. Всего 18 лет стукнуло Рикки. Но это был мужчина в лучшем понимании этого слова. Даже основательно потрепанная одежда не могла скрыть его атлетической комплекции. Кожаные штаны до треска облегали крутые ягодицы. В такт движения жеребца мускулистые ноги выплясывали в стременах бесконечный ритмичный танец. Из-под широкополой шляпы струились и метались на ветру пушистые локоны. Глаза, как два изумруда, источали ослепительную зелень, контрастируя с мрачной окружающей природой. В лучах заходящего солнца они светились и излучали мужество, волю и разум.

Куда и к чему так стремительно неслась эта великолепная пара? Кучума, конечно, ждала прохлада ключевой воды, добрая порция сладкого овса и дружеская похвала хозяина. Последнее для него было даже значительней первых двух удовольствий.

А Рикки ждала любовь. Эта то, доселе неизведанное чувство, которое полностью парализовало его разум, сделало рабом желания. Вело его на неприсущие ему нелепые поступки. Это чувство превратило его в сгусток нежности, похоти и непреодолимой страсти. Всегда хладнокровный и выдержанный, он уже не мог контролировать своих эмоций. Его захлестывала жажда кипучей и бессмысленной деятельности. Рикки был великолепным наездником, прекрасным стрелком и непобедимым бойцом в рукопашной. Все эти свои навыки вдали от возлюбленной он бездарно тратил на пьяные драки, безумные состязания на спор в стрельбе, в скачках. Порой цена этим развлечениям была сама жизнь. К счастью, в большей степени, всегда страдали от его необузданности партнеры по риску.

Однако мрак уже покрыл долину. Скачка в темноте была опасна и для коня, и для всадника. Видимо остатки трезвого разума все-таки возобладали над желанием достичь цели именно сегодня. Рикки резко осадил коня и перешел на спокойный шаг. Надо было высмотреть безопасное место для короткого ночлега. А опасность в ночном безмолвии здесь подстерегала на каждом шагу. Не упускали своей ночной добычи и мерзкие койоты, и активно шалили любители легкой наживы из числа странствующих разбойничков. Надо было и хоть какой-то корм присмотреть Кучуму на этой выжженной земле.

Рикки приглянулась во мраке неглубокая пещерка. Скорей даже просто ниша в скале. Она окаймлялась мелкими еще зелеными кустиками.

«Будет чем перекусить Кучумке. Да и мне на возвышении под прикрытием будет спокойней» – прикинул юноша.

Разнуздав жеребца, Рикки стал собирать хворост для костра. Пищу ему не надо было готовить. Некоторый запас провианта он имел при себе. Да и воды припас. Им с дружком будет, чем утолить жажду и перекусить. Костер нужен для отпугивания зверья. Да и ночи прохладные. Рикки был опытным путешественником. Он знал, как обустроить удобный и безопасный ночлег на голом месте. После недолгих приготовлений огонек весело заиграл подле пещерки. Вытянув затекшие ноги, паренек с блаженством откинулся спиной на ствол дерева. Рикки не боялся неожиданностей в окружающей мрачной тишине. Его Кучум был чутким и смелым как сторожевой пес. Он не позволит застать хозяина врасплох. И за себя может постоять и хозяину поможет в трудную минуту.

Под мерцание неяркого костра парень предался мечтам о предстоящей встрече с любимой.

6.2. Жизнь в племени Ануче

Ее зовут Алый Рассвет. Она дочь вождя племени Ануче. Ей только исполнилось 14 лет.

«Как же умеют эти краснокожие точно выбирать имена» – подумал Рикки.

Правда, он звал ее по-своему – Аленька.

Имя девушки действительно соответствовала ее внешности и характеру. Кожа на ее теле не была, как у всех индейцев, пепельно-красного цвета. Она была нежно-розового оттенка. И по цвету напоминала первые блики зари на небосводе. Ее глаза, цвета спелой вишни, тоже излучали розовую нежность и тепло. Казалось, само солнышко подсвечивает ее изнутри. В движениях она была пластична и стремительна как олененок. Она никогда не напрягала голосовые связки, но ее голосок слышен был везде. Он звенел как серебряный колокольчик, перекатывался как горный ручеек по камешкам. Она всегда жизнерадостна и игрива. Но эти девичьи прелести не мешали ей быть и замечательным охотником, и хорошей хозяйкой в семье, и надежным товарищем в тяжелых переходах. В своем юном возрасте Аленька полностью сформировалась как женщина. У индейцев мало времени на взросление. 14 лет-это возраст будущей жены и матери. Претендентов на ее сердце и руку в племени было предостаточно. Она завораживала своей сказочной красотой. Тонкая талия, округлые бедра, великолепная грудь, пышная копна волнистых жгуче-черных волос приводили в трепет всех юнцов племени. Но она была неприступна ни для кого кроме… Кроме это бледнолицего парня, которого судьба трагическим образом занесла в племя. И где он застрял по воле вождя и по собственному желанию на целых четыре года.

Судьба Рикки действительно сложилась трагично. Его родители в поисках счастья и удачи, под общим психозом золотой лихорадки, бросили насиженные родовые места в старой доброй Англии и бросились в неизвестность – решили покорить Северную Америку. Это был самый разгар передела почти пустующих земель, власти и надежд. Но, к сожалению, везло далеко не всем в этом диком мире. И меньше всего везло людям порядочным, со старыми укладами морали и нравственности. А родители Рикки относились именно к этой категории переселенцев.

Караван переселенцев, в котором находилась и семья Рикки, продвигался в глубь материка. На повозках было загружено все имущество, необходимое для устройства жизни на пустом месте. Для этого пришлось продать на родине все: и приличный двухэтажный домик, и роскошный сад, и все что было скоплено тяжелым трудом за многие-многие годы. Все это в один миг было потеряно вместе с жизнью. Банда головорезов налетела как стервятники на почти безоружную колонну переселенцев. Убиты были все. Не пощадили даже малолетних детей. Рикки тогда было 14 лет. Он уцелел чудом. Рана у него оказалась не смертельной. Но он так был залит кровью матери, которая, подчиняясь материнскому инстинкту, закрыла его собственным телом, что бандиты не сочли нужным и проверить.

Рикки, единственного живого, а точней, еле живого, на этом братском кладбище, подобрали случайные индейцы из племени Ануче. Его долго лечили. Ухаживать за раненым поручили еще юной Алой Заре. Она сутками не отходила от парня, врачуя его нехитрыми снадобьями. Несмотря на большую потерю крови, Рикки быстро шел на поправку. Уже тогда он был молод и силен физически. И красив как Бог. Именно его красота и заставила Алую Зарю так неотступно коротать с ним и дни и ночи. И первое что увидел Рикки, придя в сознание – это было ангельское личико девочки небесной красоты. У парня даже мысль шальная мелькнула от этого видения: «Не на небесах ли я»?

Первые уроки языка племени Ануче Рикки, тоже, прошел с помощью девушки. Когда он совсем поправился, уже мог вполне сносно объясняться. Знание языка и сыграло не последнюю роль в его судьбе. Когда стал вопрос: что делать с юношей после выздоровления? Сход племени однозначно высказался за отправку Рикки на все четыре стороны. Но все-таки судьбу его решили слезы Алой Зари.

Решение вождя

Она вымолила у отца – вождя племени, Могучего Барса оставить парня в племени пока он не окрепнет полностью. В племени ему не давали отлеживаться. Как только встал на ноги, сразу был приобщен к общему мужскому труду. Могучий Барс еще не принял окончательного решение по судьбе юноши. Поэтому внимательно следил, как он входит в чуждую ему среду жизни и труда. Однако парень нравился вождю своим атлетическим сложением. В племени сильный мужчина никогда не лишний. Его смекалистость и быстрое освоения языка тоже сыграли положительную роль. Но, главное – Рикки активно включился в нелегкую повседневную жизнь племени. Им не нужно было помыкать. Он предлагал свои услуги везде, где сам видел в них необходимость. Мог сбегать за водой к ручью, поднести хвороста к костру, заделать прорехи в стенах вигвама. Женщины племени не могли нарадоваться им. Тут, и мужская половина племени стала к нему приглядываться. Оказалось, что Рикки неплохо владеет столярным инструментом, умеет из подручных материалов соорудить полезные бытовые предметы. Еще отец с малолетства прививал ему навыки мужской работы. С отцом они делали все сами. И дом строил, и все хозяйственные постройки возводил, и создавал своими руками домашнюю утварь. Вплоть до гончарных работ приходилось осваивать. А когда Рикки впервые обеспечил ужином, принес дюжину диких кроликов, восторгу у женщин не было границ. В этот день охота у мужчин не задалась. Подраненный олень смог скрыться от преследователей. Охотники вернулись в племя со скромной добычей – всего пяток уток, подстреленных на ближайшем озерце.

А добыча Рикки попала не случайно в руки. Он весь день мастерил какие-то приспособления из гибких прутьев, вымачивая их в кипятке и, зачем-то, украшая их свежими листиками. К его занятию относились по принципу: «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало». А на деле вышли уникальные и хитроумные силки для ловли кроликов. Этих пугливых зверьков было в прериях несметные полчища. Но их ловля считалась недостойным мужским занятием – много беготни, а результат всегда плачевный. Зверек очень осторожный. Они выходили на корм только под покровом ночи и сами становились добычей своих заклятых врагов – лис и диких собак. Но силки, смастеренные Рикки, оказались для кроликов необычной приманкой. Это получился легкий капкан, обрамленный свежей листвой. И выглядел как обычный благоухающий зеленью кустик. Рикки расставил вечерком свои творения на большой территории подальше от опушки леса, где вся зелень была выжжена солнцем. Глупые зверки с жадностью набросились на нежданно явленные деликатесы и стали добычей юного охотника. Это был охотничий триумф Рикки.

Удивляться соплеменникам приходилось каждый день. Парень был наделен недюжинными природными способностями во всем. Он, где-то у отрогов гор, откопал залежи жирной голубой глины. Сам смастерил гончарный круг, слепил печь для обжига и начал мастерить, невиданный до того, хозяйственный инвентарь. Из-под его рук выходили чудесные горшки, тарелки, фляжки. Все это он расписывал красочными узорами, используя в качестве красителя сок различных растений, который индейцы применяли для своеобразного макияжа. Детям мастерил чудесные свистульки, которым охотники немедленно нашли деловое применение – они стали использовать незамысловатый инструмент в качестве манков для водоплавающих. А в вигваме вождя появились глиняные цветные украшения в виде зверей, птиц. Они даже стали своеобразным божеством, которым начали поклоняться и получать от них благословение перед охотой и вымаливать у них здоровья для раненых и больных.

Но вершиной дарования Рикки стало оружейное мастерство. Огнестрельного оружие было недостаточно в племени. Оно было дорого. Порох всегда был большим дефицитом. Чаще приходилось индейцам пользоваться дедовским охотничьим инвентарем: луки, дротики, томагавк, нож. И тут, сметливому Рикки, удалось создать серию необычного метательного оружия. Вначале появился многозарядный арбалет. В него одновременно закладывалось пять стрел, которые могли выпускаться или залпом, или по очереди. Принцип был до гениальности прост. Вместо обычного древка лука парень применил сжатый воздух. Из обожженной глины он создал короткий ствол с пятью отверстиями. Ствол крепился к деревянному прикладу и в него, с помощью рычага, под большим давлением вводились стрелы. Сами стрелы имели на основание уплотнитель из тонкого сухожилия. Это была ювелирная работа. Но эффективность арбалета была поразительной и в прямом и в переносном смысле. Точность и дальность выстрела значительно превосходили стрельбу из обычного лука. Однако новинка не сразу пришлась ко двору. Рикки пришлось личным примером доказывать его достоинства. И только когда, многократно доработанный первый образец стал в руках парня грозным оружием, племя приняло его на вооружение. Правда Рикки пришлось основательно потрудиться над технической и психологической подготовкой охотников. Для них был не простой процесс адаптации к новой технике.

Далее стали появляться метательные пращи для тяжелых каменных снарядов, серия капканов для различных зверей с хитроумными приманками, заградительные ловушки вокруг территории стойбища против незваных гостей. В общем, парень создал не только новое техническое направление в оснащении племени, но и поднял до небес собственную репутацию.

За это время Рикки и научился многому. Его охотно, как талисман, брали с собой индейцы и на охоту, и в боевые походы с недругом. А недругов было достаточно – это и завистники из соседних племен, и боевые группы бледнолицых, шныряющих по прериям в поисках добычи. Не сразу далась Рикки верховая езда. Хоть в чем-то находили индейцы повод для дружеской издевки. Но и эта премудрость недолго помотала парня. Все свободное время, а это было в основном в ночное время, Рикки старался укротить норовистого молодого мустанга. Где лаской, где силой характера приходилось смирять и подчинять своей воле резвого и свободолюбивого скакуна. Вскоре обе молодые души слились воедино в своей дружбе и взаимном понимании. Назвал Рикки своего скакуна Кучум. Что на языке племени значило «Друг». Впоследствии эти качества перерастут в великую любовь человека и животного.

Парня полюбило все племя. Он нашел свое место среди полудиких лесных людей. Целесообразность его нахождения в племени стала для всех очевидна. Но мы задаем себе вопрос: а что держало парня в этом забытом Богом краю. Без родни, без привычного уклада жизни, без цивилизации? Конечно, это была ОНА – прелестная Алая Заря. Ему уже было 16, ей только 12. Алую Зарю Рикки сразу перекрестил в Аленьку. Их роман был не по возрасту бурным и ярким. Взаимная притягательная энергетика молодых людей как бы подпитывалась временем. С каждым днем все нарастали чувства друг к другу. От первого взгляда на Аленьку из полузабытья до настоящего дня прошло два года. Обоих ребят преследовало постоянное чувство ненасытности общением. Те недолгие, свободные от работы мгновения, минуты и часы они старались проводить вместе вдали от соплеменников. Первый поцелуй, который цивилизованный Рикки запечатлел на устах девушки, стал их обручальной печатью. У Аленьки этот необычайный для нее знак любви вызвал бурю разнообразных эмоций. Она сначала шарахнулась как от укуса. Потом, облизав розовым язычком свои сочные губки, убедилась, что они остались в первозданной сохранности. И более того. От губ прокатилась по всему телу мягкая волна доселе неведомого тепла и обдала жаром что-то в области груди. Это было сказочное наслаждение. Она захотела еще и еще поцелуев. Рикки, располагавший только теорией любви, сам упивался и наслаждался ее трепетом, податливой нежностью и юношеской страстью. Лежа на мху, они могли часами не размыкать губ. Их руки в неосознанных порывах постоянно порхали по возлюбленному телу. Ни у одного из них не возникали пока запретные мысли. Просто сам процесс близости разгоряченных тел доставлял неописуемое блаженство. И не было сил все это остановить.

Запретная любовь

Но реальность была жестока. Их отношения стали достоянием племени. Запретная любовь была у тех не в чести. Стремления скрыть свои отношения от глаз соплеменников становилось все трудней. А отец девочки – вождь племени Могучий Барс понял, что отношения молодых людей зашли слишком далеко. Чтобы не нарушить сложившиеся традиции племени, пора принимать какие-то родительские и «административные» решения. Девушка уже была по годам готова к брачной жизни, а парень, хоть и был достоин ее руки, но даже не являлся членом племени. Старик понимал, что эти любовные игры всегда кончаются одним и тем же – рождением ребенка. А внук вождя племени должен быть зачат в любви и в браке. Любовь была налицо. А вот до брака Рикки предстояло пройти еще большой путь.

6.3. Посвящение в племя

И посвящение в племя еще не самое главное. У вождя Алая Заря была единственной дочерью. Бог не дал ему сына. После замужества Рикки становился преемником вождя племени. А на этот пост может претендовать только человек, доказавший свое право перед всем племенем. А значит, обязан это заслужить трудом, умением, явным превосходством перед другими претендентами. Проблемой являлось и то, что он бледнолицый. Такого в истории племени не было никогда. Могучий Барс рассудил: «Надо начать с посвящения в племя. А дальше будем решать проблемы по мере их поступления».

Посвящение в племя

Посвящение в племя состоялось на заре. Двенадцать юношей претендовали на почетное звание «воин племени». Рикки был один из них.

Процесс посвящения в мужчины был самым ярким праздником индейцев. К нему готовились за много-много дней. Сначала лучшие воины племени проводили проверку навыков и совершенствовали военное и охотничье мастерство юношей. Сюда входили и верховая езда по пересеченной местности, и стрельба из всех видов оружия, и рукопашный бой, и умение ориентации на незнакомой местности, и распознавание следов животных и людей, и способы выживания в экстремальных ситуациях и многое другое. Затем начиналась подготовка площадки для турнира и красочное оформление поселения. Рикки внес свою лепту в праздничное оформлению стойбища. К традиционному развешиванию бус и цветных лоскутов по всему стойбищу он предложил самодельный фейерверк. Это зрелище заворожило всех, и было единогласно утверждено советом племени. Очередной раз Рикки удивил своей изобретательностью. Из глиняных кувшинов он соорудил подобие пушечных снарядов. Подобрал оптимальный заряд пороха, начинил кувшины не прогоревшими до конца углями различной древесины. При поджоге эти снаряды не разрывались, а извергали ввысь снопы разноцветных искр. Почти как на праздниках в его доброй старой Англии.

Еще Рикки предложил оборудовать из шестов большую трибуну для уважаемого Совета племени. Она должна была возвыситься над турнирной площадью. И позволяла не только улучшить обзор самого действа, но и возвеличить над всеми авторитетное жюри. И эта затея пришлась по душе вождю.

Наконец час пробил. Как только первые лучи солнца лизнули еще мрачно-лиловый небосвод, гулкий бой барабанов известил о начале праздника. Все племя собралось на опушке леса перед турнирной площадью. Совет племени величественно восседал на должной высоте. От яркого окраса головных уборов из перьев, от живописных ритуальных рисунков на телах воинов рябило в глазах. Открыли праздник взрослые воины ритуальным праздничным танцем. Он был символом жизни, благополучия и радости. Молодые, пока еще не воины, с азартом и навязчивой дрожью ждали свой черед. Рикки все пытался рассмотреть в толпе женщин свою Аленьку. Но все сидели так плотно и были так одинаково ярко размалеваны, что в утреннем полумраке в бликах костров невозможно было кого-либо выделить. «Где же ты, где же ты? – стонал Рикки, – как же я без твоего напутствия, без твоего поцелуя? Я не готов. Я могу только для тебя стать победителем. А тебя нет»!

И тут из толпы выделилась девушка с поднятым над головой факелом. Она двинулась к трибуне, где на подставках стояли кувшины-фейерверки. Это была Аленька. Ее вождь выбрал для поджога фейерверка, который символизировал начало турнира. В таком выборе был скрытый смысл. Старый лис хоть и старался быть беспристрастным судьей, но не мог отказать себе в выражении отеческой любви к Рикки. Он хотел его победы. И он понимал, какого допинга не хватает юноше для достижения первенства.

Полуобнаженное тело юной красавицы переливалось золотыми бликами в пламени факела, ее белозубая, счастливая улыбка предназначалась только одному из будущих воинов, ее глаза излучали любовь и страсть, ее губы шептали: «Рикки, я люблю тебя! Ты самый лучший, самый сильный, самый смелый, самый умный»!

И этот крик души дошел до парня. Его тело налилось радостью и силой. Мозг включил все затаенные энергетические возможности организма. Прошла нервная дрожь, появилась уверенность в своей непобедимости.

В небо вознеслись снопы красочного салюта. Старт дан. Первый этап был несложный. Надо было проскакать дюжину миль. Часть по равнине, часть по горам и вернуться лесом. Все ребята были в хорошей боевой форме. Под каждым был резвый молодой мустанг. Вся группа одновременно рванула с места в карьер. Они вихрем пронеслись по равнине, попеременно чередуясь в лидерстве. Склон горы пришлось преодолевать вереницей. Узкая тропинка не позволяла обгона. Не удалось Рикки оказаться в лидерстве. До перевала он так и карабкался с Кучумом где-то в середине. Перед перевалом тропинка стала расширяться, и все рванули своих скакунов на полную мощь. Рикки уже почти достал лидера. Но в этот миг под копытами Кучума что-то звякнуло и жеребец, припадая на одну ногу, резко сбросил галоп. «Подкова! Проклятье» – мелькнуло в голове. – Хотел же сам проверить качество ковки». Но строгое жюри не допускало никакой самодеятельности в подготовке скакунов. Считали, что все должны быть в равных условиях. Каждый скакун готовился старшими опытными воинами. И подковы, и сбруя. Все должно быть одинаковым и соответствовать требованиям состязания.

Тем временем отрыв от соперников все нарастал. Вся группа всадников уже добралась до равнины и скрылась в гуще леса. Мы с Кучумкой еле карабкались вниз по каменистому склону. Единственная мысль долбила мою голову: «Неужели так печально все закончится. Не видать мне Аленьку как своих ушей. Кучумка милый сделай хоть что-нибудь»!

Жеребец покосился на меня одним своим карим глазом и понял, что от него сейчас зависит, если не жизнь, то уж, наверняка, что-то очень важное в судьбе друга. Он собрался в пружинистый комок и рванул что было сил, превозмогая боль в копыте, не разбирая каменистых завалов.

Опушку леса мы уже пронзили на полном аллюре. Почувствовав мягкую почву под копытами, Кучумка воспрял духом и телом. Теперь его не надо подгонять. В лесу у нас было явное преимущество перед другими. Не зря мы с ним по ночам резвились в бешеных скачках по чащобе. Нам был знаком здесь каждый кустик, каждая ямка, каждая тропинка. Прижавшись к шее скакуна, я полностью отдался в его власть, во власть его боевого азарта, во власть его молодецкого задора.

Лес расступился, и мы вырвались на равнину. В миле впереди клубы пыли обозначали наши слабые шансы в победе. Какая уж победа? Только чудо может нам помочь. Но нужна только победа. Что бы это не стоило.

Все что я мог – это только шептать на ухо моему другу: «Давай! Давай! Давай!».

Наконец уже вблизи замелькали копыта группы замыкающих скакунов. И тут неведомая сила изверглась из Кучума. Невероятное ускорение вжало меня в седло. Это не скачка. Это полет. Мы в мгновение оставили позади первую группу всадников. До лидеров оставались считанные ярды. Но и до финиша уже рукой подать. Темп скачки нарастал у всей лидирующей группы. Но мы пронеслись мимо них, как будто те специально притормозили. Еще миг и мы первыми пересекли заветный рубеж.

Все. Я безжизненно повис на шее любимца. А тот, плавно сбрасывая темп, заржал победным кличем и весело взметнулся на дыбы. Я даже не заметил подбежавшей Аленьки. Она в слезах счастья тискала нас с Кучумом. Во мне заговорила мужская гордость. Распрямился в седле. Подхватил Аленьку. И мы в обнимку легкой рысью поскакали принимать заслуженные почести.

Следующие турнирные схватки прошли без приключений. В рукопашном бою я был недосягаем. В стрельбе я тоже одержал победу. Только в распознании следов животных и людей мне пришлось туговато. Все-таки мои соперники выросли в прериях. Тем не менее общая моя победа ни у кого не вызывала сомнения.

Я стал воином. Не просто воином, а получил право стать приближенным вождя, войти в его личную когорту. Я получил надежду на руку моей возлюбленной. Это так мне казалось. А в действительности….

После обряда посвящения мне дали имя Раненый Олень. Это единственное, что всегда меня раздражало. Особенно, когда я достиг зрелого возраста в 18 лет. Когда превзошел по силе, ловкости и уму всех своих одноплеменников. Суровая школа жизни сделала из меня супермена. Не расставаясь с племенем, по указанию вождя, я прошел и школьную подготовку в ближайшем стане переселенцев, и школу мастерства ковбоя диких прерий. Я все успел. И теперь думал в минуты раздражения: «Какой я Раненый Олень? Я могу томагавк перехватить на лету, в ножевой схватке мне нет равных, пуля меня не может догнать, у меня ни одной царапины после множества сражений с диким зверем и со зверскими головорезами. А остаюсь Раненым Оленем».

Мои честолюбивые порывы охладил Могучий Барс на первом же собеседовании.

– Ты, Раненый Олень, бесспорно, можешь стать одним из лучших воинов племени.

– Великий вождь, у тебя остались какие-то сомнения на мой счет?

– Зародись во мне сомнения к тебе, не было бы этого разговора. Наоборот. Я возлагаю на тебя большие надежды. Став мужем моей дочери, ты становишься моим преемником. А для этого ты пока не дозрел. Тебе не хватает жизненного опыта и мудрости. Ты обязан постичь не только мудрость наших предков, но и привнести свой вклад в обеспечение процветание племени.

– Что за вклад я должен сделать?

– Во-первых, ты из юноши должен стать мужчиной. Во-вторых, и это основное, племя должно поверить в то, что ты способен обеспечить его защиту, его благополучие, его силу и преимущество перед другими.

– И что же для этого надо?

– Поезжай в прерии на год. Занимайся там чем тебе угодно. Но думай только об одном – как стать достойным великой чести возглавить племя.

– А как же мой брак с Алой Зарей?

– И для нее ты должен стать опорой и защитой. А время покажет, на что годятся ваши чувства. Разлука – лучшая для них проверка. Выезжай немедленно. И через год вернемся к этому разговору. Если, конечно, будет о чем и с кем говорить.

– Тогда я пошел собираться?

– Собираться не придется. Все, что на тебе сейчас есть, то и возьмешь с собой. Остальное – это будут твои проблемы.

– А Кучума можно взять?

– Это обязательно. Друзей бросать нельзя ни при каких обстоятельствах. Опережаю твой следующий вопрос – Алая Заря узнает о твоем отъезде лишь на следующий день. Постарайся быть подальше к этому времени.

– До встречи, Великий Вождь. Я оправдаю твои надежды. Клянусь моей любовью.

Так я был заброшен в очередной водоворот познания жизни.

6.4. Сами напали – сами и виноваты

Тревожное ржание Кучума тут же вывело меня из сладкой дремы. На какое-то мгновение раньше я услышал звук стали, рассекающей воздух, прежде чем нож со звоном воткнулся в ствол дерева рядом с моей шеей, слегка задев кожу. И секунды мне не понадобилось, чтобы выхватить сразу два кольта. Я выпустил обе обоймы в темноту по траектории полета ножа и откатился в сторону от костра. Я лежал вжавшись в землю и ждал ответной реакции нападавших. Но стояла могильная тишина. Только хворост слегка потрескивал в костерке. Даже Кучум замер в напряженном ожидании развязки. Он был готов броситься на любой звук, предвещавший угрозу хозяину. Нападение могло произойти только со стороны долины. Тыл был надежно прикрыт стенами пещеры. Не теряя времени, я быстро перезарядил магазины револьверов и напряженно вглядывался в темноту. Но мешало мерцание костра. Даже мое кошачье зрение было бессильно. Я действительно прекрасно видел в темноте. И не только хорошо видел. Все данные мне природой пять чувств были отточены до совершенства. Весь мой организм превратился в слух. Я различал даже возню букашек в траве. Не мог человек на расстоянии броска ножа так затаиться. Хотя бы дыхание его было бы слышно. А уж я не промахнусь с двадцати шагов я свободно поражал цель с завязанными глазами только на звук.

Наконец я принял решение атаковать сам. Молниеносным рывком перелетел через костер и откатился кубарем в сторону от пещеры. Выбрал на ощупь небольшой обломок скалы и притаился за ним. Теперь костер не мешал. И я мог тщательно изучить обстановку. В долине никого не было. Абсолютно никого. Чудеса. Не померещилось ли нам с Кучумом? Да нет. Ссадина на шее от лезвия ножа стала ощутимо жечь и напоминала о реальности происходящего.

Наконец я рассмотрел в темноте два бугорка, которые поначалу принял за валуны. В них стали отчетливо прорисовываться контуры человеческих тел. Их безжизненность не вызывала сомнений. Все-таки выстрелы достигли цели. Странно, что они решили ножом воспользоваться. От пули трудней было бы уклониться. Видимо от жадности. Боялись выстрелами коня спугнут. Гоняйся за ним потом по прериям. Не знали они моего Кучумку. Уж он-то не бросил бы хозяина в трудную минуту. Тем лучше. Судьба меня хранила, как всегда.

Кучум уже обнюхивал покойников. Путь свободен. Я вышел из укрытия. Шагах в пятнадцати валялись бандиты. Верней то, что от них осталось. Я подтащил их поближе к костру. Молодые ребята. Что им не хватало? И что с меня взять. Я так поиздержался в своих разгулах, что вряд ли обрадовал бы своего будущего тестя. Он ведь не просто отправил меня на год порезвиться и насытиться мужской свободой. Хотя это, конечно, было главным. Великий вождь знал цену юношеской страсти. Только испытание разлукой и походы во все грехи тяжкие могли по-настоящему проверить наши с Аленькой чувства.

Уже занимался рассвет. Надо было по-христиански схоронить ребят. И не мешало бы тщательно исследовать какую добычу принес мне трагический случай. Пришлось избавить покойников от уже не нужного им имущества. Это было четыре кольта и боеприпасы к ним. Ничего существенного больше не оказалось. Однако, не было сомнения, что где-то поблизости должна быть пара лошадей. Иначе им просто не было бы возможности сюда добраться. С Кучумкой мы обскакали ближайшие укрытия в скалах. В одной из расщелин на маленькой полянке они и паслись. Даже обрадовались нашему появлению. Не пришлось за ними гоняться. Видимо водица, плескавшаяся в моей вьючной фляге, лишила их осторожности. Пока лошадки с жадностью хлебали из ведерка, которое я наполнил наполовину, Кучумке тоже надо оставить, я изучил багаж, притороченный к седлам.

Вот тут-то я и был и удивлен, и восхищен. Что этим придуркам еще не хватало? Моего коня и моей драной одежки? Да за это богатство они табун таких скакунов могли приобрести. К каждому седлу были приторочены по два кожаных мешочка размером в пару кулаков. Они были доверху заполнены золотым песком. И был один мешочек поменьше. В нем я обнаружил горсть необработанных алмазов и с дюжину золотых самородков. Содержимое больших мешков тоже меня приятно удивило. Там было полно красивой и мужской и женской одежды. Видимо парни не брезговали ничем в своих разбойных нападениях. Происхождение этого богатства не вызывало сомнения – это профессиональные грабители. Видимо не одна загубленная душа на их совести. Поскольку это была с моей стороны добыча, полученная в неравном сражении, совесть меня не особо терзала. Я никогда не зарился на чужое. Но взять то, что я завоевал по праву, не мог себе отказать. Пожалуй, теперь я не разочарую Великого Барса. Если, конечно, смогу его убедить в собственной безгрешности.

Грех, безусловно, был на мне. Но только не разбой. И этот грех был санкционирован вождем. Отправляя меня в «свободный полет», он приказал познать все, что делает мужчину мужчиной. Мне, кажется, я понял его правильно. В своих развлечениях я, поначалу, обходился без женщин. Мне представлялось, что чувства к Аленьке есть и всегда будут строгим контролерам мужской похоти. Но не тут-то было.

Свой мужской опыт я приобрел в объятиях пышной красавицы- танцовщицы. Я даже не помнил, как оказался на втором этаже салуна в ее спальне. Помню, что возлияния накануне былинемереные. Не обошлось и без знатной драки, в которой я впервые получил признание ковбоев как справедливого и непобедимого бойца. Помнится, я разнес полсалуна, защищая прекрасную юную танцовщицу от пьяных домогателей. Пришлось выложить честно заработанный кошель с золотом за учиненный погром. Но была и награда за подвиг. Я очнулся в объятиях ангела во плоти, я чувствовал себя в раю. Что это? Сон? Такого блаженства и наслаждения мне не приходилось испытывать никогда. Мы оба были на небесах. Аделия, а именно так ее звали, обладала каким-то магическим обаянием.

Но, окончательно придя в себя, я наконец понял, что все происходит наяву и в полной мере ощутил каждой клеточкой своего тела неведанные ранее чувства. С перепугу начал осторожно выкарабкиваться из кровати.

– Аделя, ты жива? – задал я дурацкий вопрос.

– Придурок! Сам ты покойник! Развалился как бревно. Тебе только кулаками размахивать. Бесчувственная колода. Я тут вся изнемогаю, а ты….

– Аделя, милая, я никогда этого не испытывал.

Мы сделали попытку отодвинуться друг от друга. Но это только еще больше распалило обоих. Любое взаимное движение вызывало притягательный магнетизм.

– Рикки, не уходи от меня – прошептала девушка.

Ну что ж. Надо не ударить в грязь лицом. Она в полной мере оценила и ответила на мой порыв. И в какой-то миг я почувствовал, как молния пронизала тело девушки. Она выгнулась в дугу. На мгновение остановилось ее дыхание. Затем дыхание вновь вырвалось из нее вместе с протяжным стоном. Оба наших крика слились в едином вопле.

Изнеможение было полное и обоюдное. Мы не могли даже пальцем пошевелить. Абсолютная беззащитность. В такой беде и верный Кучум не поможет. Приходи и бери меня голыми руками. Я так и уснул рядом с Аделией. Деликатная девушка видимо поняла, что у меня это первый раз. Она самостоятельно выбралась из-под моей туши. Пока я спал, она нагрела воды и залила большую лохань. Помылась сама и приготовила мне. Будь я не столь тяжел, наверно, и помыла бы меня как сонного ребенка. А так ей пришлось все-таки меня будить и помочь влезть в корыто. Еще полусонный я с удовольствием принимал ее ласковые ручки, которые намыливали мое истерзанное тело. Аделия подала какой-то прохладный напиток. Я как жеребец после многочасовой скачки проглотил его в несколько глотков. По телу разлилась сладкая истома. И я опять заснул прямо в корыте. Аделя меня не трогала. Только следила, чтобы я не захлебнулся. Так и сидела почти всю ночь, поглаживая меня легонько по кудрям.

У Адели я завис на неделю. Что было совершенно несвойственно моей необузданной душе. Мне подавай разгулы, пьянки, драки, состязания. Но она своей лаской, нежностью и любовью как кобра загипнотизировала меня. Да и хозяин не возражал. Ему нужен был крепкий парень, чтобы поддерживал порядок в салуне и помогал по хозяйству. Я с удовольствием выполнял любые поручения. Знал, что наградой будет сказочная ночь. И был приятно удивлен, когда хозяин при расставании, печально вздохнув о разлуке со мной, вернул назад кошель с моим же золотишком. Но еще более ценным платежом стала для меня наука любви, познанная в одночасье. Печально, что я не имел право бесконечно продолжать эту сладкую жизнь.

6.5. Возвращение в племя

Мое возвращение в племя совпало с подготовкой к очередному турниру посвящения в воины. Каждый занимался своим делом. Аленьки нигде не было видно. Я прямиком направился в вигвам вождя. Могучий Барс проводил Совет, посвященный подготовке к турниру. Первый мой порыв был броситься к нему в объятия. Меня переполняла ностальгическая страсть. Я по-настоящему любил этих людей. А к вождю испытывал еще и сыновние чувства. Однако Могучий Барс принял меня с холодной настороженностью.

– Мы рады приветствовать тебя, Раненый Олень. С чем ты пожаловал? Наше племя ждет от тебя не только повествования о твоих странствиях, но и твои предложения о развитии могущества племени. Если, конечно, не забыл моих благословлений.

– Вождь, не было дня, чтобы я не мечтал о возвращение в племя. Моя жизнь, моя судьба и судьба племени для меня единое целое. Возвращаюсь в племя не только с любовью в сердце, но и готов внести достойный вклад в процветание и благополучие племени.

С этими словами разложил у ног вождя все свои трофеи.

– У входа еще пара резвых мустангов дожидается своих новых наездников.

Члены совета сосредоточенно изучали мою добычу. Они степенно перебирали содержимое мешочков, кивали головами и, сдерживая эмоции, восхищенно поглядывали на меня.

Наконец Могучий Барс подытожил их молчаливый восторг.

– Значит, не зря я возлагал на тебя надежды. Теперь можно и обнять тебя.

Он сам подошел ко мне и мой скелет чуть не лопнул в его отеческом приветствии.

– На завтрашний турнир ты будешь приглашен уже в качестве члена Совета. И пора позаботиться о торжестве бракосочетания. Алая Заря совсем извелась без тебя.

Девять месяцев семейной жизни стали для меня и счастьем наслаждения и мукой ожидания. Я ждал божественного ребенка. Только это могло подтвердить подлинность моей вечной любви. Я по-прежнему боготворил мою Аленьку. Но меня угнетало сомнение в ее чувствах ко мне. И это сомнение зародилось в очень неподходящий момент…

– Аленька, любимая, наконец-то мы, не таясь, можем насладиться нашей любовью.

– Рикки (она всегда называла меня только этим именем) если б ты знал, как я мечтала об этих мгновениях счастья. Что только я не передумала в твое отсутствие. Каждый день разлуки становился для меня все более невыносимой мукой. Мне казалось, что я тебя потеряла навсегда. Мне уже жить не хотелось. Я и дня больше не выдержала бы без тебя. В день твоего приезда я с утра забралась на самый высокий склон и высматривала тебя. Я сразу узнала вас с Кучумом. Но не успела добежать, как ты зашел к отцу. Я проревела все долгие часы ваших переговоров.

– Милая девочка, надеюсь ты простишь мои прегрешения в разлуке. Но сам отец требовал от меня опыта жизни. Поверь – моя любовь всегда принадлежала только тебе.

– Я обо всем догадываюсь и верю тебе. Это нисколько не умаляет нашу взаимную любовь. Уж, я это чувствую. Она вся светилась любовью и нежностью. В ее поцелуях я тонул как в сладком омуте.

Но произошло что-то невероятное именно в этот момент. Мне показались ее поцелуи неестественными и, что вся ее любовь какая-то игра. Я не мог найти объяснения этим ощущениям. Да и не придал им особого значения. Возможно, ее первый опыт так в ней проявился. Может так и бывает всегда в первый раз.

Но некоторая холодность и отчужденность все-таки сохранились и потом. Нет. Аленька не стала совсем чужой и равнодушной ко мне. Но невидимая тень все-таки, проскользнув в первой брачной ночи, продолжала сопровождать меня все последующие месяцы нашей жизни. Моя красавица добросовестно исполняла роль хозяйки дома, любящей и заботливой жены. Но был утрачен тот неведомый стержень, который связывает души и сердца любящих людей.

Как бы там ни было, я ждал рождения ребенка. Это должно было разрешить все мои сомнения. Ребенок должен быть не просто дитя любви. Он должен стать божественным знаком.

Но, увы, родился очень симпатичный и здоровенький, но совершенно обыкновенный, мальчик. В день его рождения произошло необычное природное явление: над прериями зависли многоцветные перламутровые облака, которые пролились кратковременным розовым дождем. И струи дождя, почему-то, были солоноваты. Малыша так и назвали «Соленый Дождь».

Превратности судьбы завели меня в тупик. Необходимо было решить дилемму: плыть по течению любви (первой любви в моем нынешнем сознании), стать мужем и отцом, наслаждаться неведомым доселе счастьем обладания прекраснейшей девушкой на свете, моей драгоценной Аленькой или, все-таки, стряхнуть с себя гипноз сомнительной любви и продолжать поиски любви вечной.

Совесть терзала меня недолго. Нельзя потерять то, чего не обрел. Земные страсти – удел смертных. Пусть Аленька останется в моей памяти как стимул в последующих мытарствах, как искорка тепла и света, согревающая душу приятными воспоминаниями. Единственное, что необходимо сделать – это минимизировать трагедию разлуки с Аленькой. Брошенная возлюбленная всегда несчастней, чем вдова. Значит в ее сознании я должен погибнуть героем. И остаться в ее памяти навечно как первый, как самый любимый, как самый желанный.

Весть о моей гибели пришла Аленьке издалека. Она не видела мое бездыханное тело, не билась в истерике безвозвратной утраты. Просто я покинул оболочку ни в чем не повинного юноши вдали от стойбища племени. И весть о моей гибели дошла до соплеменников много дней спустя. Я постарался создать картину геройской смерти в неравной схватке с целой бандой искателей легкой наживы. Редкий индеец доживает до преклонных лет. Так что и моя гибель в прериях выглядела вполне естественной и закономерной.

Божественные идеи, в которых главным приоритетом всегда была забота о благоприятном мироустройстве, не предполагали личных переживаний, душевных эмоций. Однако опыт земной жизни не мог не повлиять на мое подсознание. Видимо для того мой великий отец и дал мне земную волю. Я впервые почувствовал угрызение совести, сопереживание близким, их боль утраты. Но большее, что я мог сделать для Аленьки и своего сына, это отдать их жизнь под надзор Божественной Службы Угарита. А это значит, что им гарантирована долгая счастливая жизнь на земле.

Первый неудачный опыт поиска моей вечной любви только возбудил во мне страсть охотника. Всего-то пять лет из отведенных семидесяти пяти. Не такая уж великая утрата. Оказалось искал не в том времени и не в том месте. Бывает. А сейчас я отчетливо ощущаю в себе не только уверенность, но и телепатический импульс точного вектора направления поиска.

Знать бы, что это опять коварные шутки Великого Магистра Зла.