Читать книгу Школьный дневник Петрова-Водкина - Валерий Борисович Поздеев - Страница 3

Сердобольская школа находилась рядом с конторой колхоза. Старое одноэтажное каменное здание, в котором когда-то находилась школа для детей рогозинских крестьян, со временем было перестроено в школьные мастерские. Рядом в 1960-е годы было построено трехэтажное кирпичное типовое здание школы с примыкающим к нему большим корпусом с высокими окнами, в котором располагались школьная столовая, спортзал и библиотека. Тополя, посаженные вокруг школы ее первыми учениками, быстро вымахали до третьего этажа, так, что школьное здание круглый год оставалось в тени. Перед главным входом в школу была небольшая асфальтированная площадка, где обычно проводились праздничные линейки, построения классов перед началом уроков по «военке», – так старшеклассники называли уроки начальной военной подготовки, – и репетиции классов на ежегодные смотры строя и песни.

Первое сентября пришлось в этом году на субботу, поэтому уроков в школе не было, но на линейку, посвященную началу нового учебного года, надо было обязательно прийти. Накануне мать, придя с работы, сказала, что звонила Валькина классная руководительница Татьяна Петровна и сказала, что линейка будет в девять и напомнила, что надо получить новые учебники в школьной библиотеке.

– Проводить тебя завтра в школу? – спросила мать.

– Не надо, что я дороги не знаю, – Валька давно считал себя взрослым и старался быть самостоятельным, насколько это было возможно. – Отдохни лучше, выспись, суббота ведь, – Петров знал, что мать много работает и устает.

Мать погладила Вальке брюки, белую рубашки и пионерский галстук, почистила школьную куртку. – Ботинки сам почистишь, не забудь только.

– Ладно, почищу.

Утром Валька встал по будильнику, собрался, тихонько попил чай на кухне, стараясь не греметь посудой, чтобы не разбудить мать, и пошел в школу. На улице было еще было прохладно, но солнце уже пригревало сквозь листья деревьев, давая знать, что день будет жарким.

Возле школы было уже много народу, до начала линейки оставалось минут десять. Из громкоговорителя звучала праздничная музыка. На школьном крыльце была постелена красная дорожка – ожидалось традиционное начальство. «Раз-раз-раз. Раз-два-три», – проверял микрофон завхоз. Директор школы что-то обсуждал с завучем, вокруг стояли несколько учительниц с букетами цветов в руках и внимательно слушали. Девчонки в белых фартуках с бантиками и пацаны стояли отдельными группами, обсуждая новости прошедшего лета.

Петров не особенно любил школу, но ему нравился этот первый школьный день, полный праздничного оживления и суеты. «Хорошо, что сегодня суббота и уроков нет», – подумал он. «Не забыть бы учебники получить в библиотеке». Наконец классные руководители зашикали, что надо всем разобраться по классам, группки девчонок и мальчишек распались, чтобы через минуту собраться в отдельные группы классов, и линейка началась. «Одно и то же каждый год», – Петров быстро потерял интерес к выступающим и стал разглядывать учителей, вспоминая их имена и отчества.

Классной руководительницей в Валькином классе была учительница математики Татьяна Петровна Омельченко. Омега, как ее за глаза звали школьники, любила геометрию больше алгебры, за что имела еще одно прозвище – Биссектриса. Всегда аккуратная, строгая и подобранная, она вполне соответствовала своей внешностью предметам, который она преподавала. Пальцы ее и блузка всегда были испачканы мелом, и даже школьный журнал после ее уроков был припорошен мелом. Она была замужем за учителем физики и астрономии Николаем Евгеньевичем, с которым вместе училась в институте, и у них уже, к удивлению старшеклассников, был годовалый сын Андрюшка. И это обстоятельство, что они были женаты и уже имели ребенка, удивляло не только учеников, но даже и их родителей, настолько строгий образ Омеги не ассоциировался с ролью жены и матери.

Муж математички был родом из карпатского села. Несмотря на законченный столичный пединститут, Николай Евгеньевич говорил с легким украинским акцентом, который, впрочем, мог сойти и за южнорусский. Долговязый, он немного сутулился и был человеком спокойным и рассудительным. А как иначе можно было преподавать физику и астрономию, где все основано на логике, рассуждениях и многое принимается на веру. Николай Евгеньевич и Татьяна Петровна замечательно дополняли друг друга, за что их часто называли за глаза в учительской «Альфа и Омега». У учеников, впрочем, было свое мнение, и старшеклассники звали Николая Евгеньевича между собой не иначе, как Коперник.

Биологию преподавала Людмила Ивановна, Ива. В школе было несколько учительниц по имени Людмила. Фамилий их школьники не помнили, поскольку обычно внимание было сфокусировано на том, чтобы правильно запомнить имя-отчество. Людмила Ивановна – биология – Ива. Это сочетание легко запоминалось и устраивало всех учеников Сердобольской школы, и неважно, что Людмила Ивановна была похожа, скорее не на иву, а на пирамидальный тополь в очках. Людмила Ивановна работала агрономом по защите растений в колхозе «Путь Ленина» и подрабатывала в школе, благо часов биологии хватало на полставки и к тому же было удобно – небольшое здание и опытная делянка станции защиты растений располагались рядом со школой.

Русский язык и литературу преподавала Наталья Григорьевна. Натали, как звали ее за глаза школьники и учителя, несколько лет назад окончила Ленинградский пединститут и была влюблена одновременно в Пушкина, Тургенева и Бунина. Она втайне гордилась, что носит имя жены Пушкина, хотя иногда ей казалось, что она могла бы быть и Татьяной, и Асей, и Полиной. В учительской эту ее любовь к классикам вполне понимали, но не совсем одобряли: «Что она все в облаках парит, вон физрук не женатый ходит, парень видный, непьющий».

Учителей физкультуры в школе было двое – Юрий Николаевич, тот самый не женатый физрук со смешной фамилией Ковун и Белла Александровна Новикова, высокая, сухая, с прямой спиной баскетболистка, строгая, но справедливая. Юрий Николаевич специализировался на гимнастике, лыжах и общей физической подготовке. Белла Александровна была главной по играм.

Учительницу географии звали Ада Васильевна. Она была единственной среди учителей, побывавшей за границей. Не просто побывавшей, а «прослужившей» три года в ГДР вместе со своим мужем, командиром роты, получившем недавно новое назначение в Сердобольск. Ада Васильевна любила щеголять в учительской своим европейским опытом и восточноевропейскими нарядами, а на уроках со значением произносила мудреные географические названия, как будто сама бывала в этих занзибарах и тегусигальпах много раз и точно знает, как там все устроено. Такая эрудиция подкупала, Ада Васильевна нравилась многим ученикам, поэтому дисциплина и успеваемость на уроках географии были на высоте – почти все в классе могли без подсказки показать на карте Гольфстрим и объяснить его влияние на климат Северной Европы.

История у пятиклассников пользовалась не меньшим успехом, чем география. Но если Ада Васильевна могла убедительно произнести: «Фермопилы» и показать их на карте, то Валентина Гордеевна знала даже когда и кем они были разрушены. На ее уроках по истории Древнего Мира звенели мечи и ржали кони, кричали погибающие спартанцы и пахло пылью римских дорог, поднимаемой тысячами центурионов. Армады римских, обитых кованной медью, кораблей штурмовали Александрию, и царица Клеопатра бесстрашно совала руку в мешок со змеями. Александр Македонский разрубал коротким мечом гордиев узел и примерял в последний раз свой золотой шлем. Везувий извергался и погребал под своим раскаленным пеплом спешащих по делам помпейцев и помпеек.

Учитель пения Анатолий Евгеньевич Модин был душой и душкой педагогического коллектива. Любой человек, мало-мальски играющий на каком-то музыкальном инструменте, быстро становится любимцем коллектива, ибо душа, как известно, просит песни, особенно на 7-е Ноября, а также на 1-е и 9-е Мая. Ну а уж «какая свадьба без баяна», это все знают. Педагогический коллектив Сердобольской школы тоже любил попеть на скромных праздничных банкетах в учительской, поэтому по праздникам популярность Анатолия Евгеньевича вырастала до почти эстрадных масштабов. Несмотря на маленький рост, он уверенно обращался с огромным перламутровым аккордеоном. А обширный разнообразный репертуар делал Анатолия Евгеньевича незаменимым музыкантом не только в школе, но и в городе – он часто выступал на официальных мероприятиях в Доме Культуры и не чурался приглашений на свадьбы.

Английский преподавала Людмила Николаевна Примакова. Молодая, веселая, подтянутая и энергичная, со стальным характером и простой прической–хвостиком, она любила строгие, но элегантные наряды и носила твидовый костюм зимой, и шляпку и пальто осенью. Она была не замужем, держалась свободно и независимо, и эта ее подчеркнутая независимость вызывала скрытую ревность и осуждение у многих родительниц и плохо скрываемое восхищение у родителей. Нерастраченную энергию Людмила Николаевна направляла на общественную работу – собирала комсомольские членские взносы у молодых учителей и заседала на собраниях в райкоме комсомола.

Учителя рисования звали Николай Вахтангович. Родом из небольшого кахетинского села, он служил когда-то в местной воинской части, влюбился в здешнюю девчонку – оператора переговорного пункта, женился на ней, да так и осел в Сердобольске. За десяток лет, прошедших после армии, Николай Вахтангович обрусел. Говорил он по-русски почти без акцента, но все время скучал по родине, и часто рисовал для души грузинские ландшафты и натюрморты из южных фруктов и блюд грузинской кухни…

Минут через сорок линейка закончилась.

– Привет, Петров, – Валькины наблюдения и размышления прервала его соседка по парте Семыкина.

– О, Семыкина, привет, у тебя новая прическа? – отозвался Валька.

– Да, называется «сассун», как у Мирей Матье, нравится?

– Не знаю, странная какая-то. Мне как-то косички больше нравятся, дергать удобно, опять же. А за эту «Матье» даже и не ухватишься, – пытался съязвить Петров.

– Дурак ты, ничего не понимаешь, – обиделась Семыкина.

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Петров, – Я просто не привык еще.

На самом деле ему понравилась новая Светкина прическа. Они сидели с Семыкиной за одной партой с первого класса; за несколько школьных лет он привык к ней как к сестре, и оказался не готов к неожиданным кардинальным изменениям в ее облике.

– Учебники получила уже? – спросил Петров.

– Да еще на прошлой неделе. А ты?

– Еще нет. Надо зайти в библиотеку сейчас.

– Ты всегда тянешь до последнего, – засмеялась Семыкина. – Лентяй.

– И ничего я не тяну, это я выдержку тренирую, – хотел было обидеться Петров, но передумал.

– Ладно, пока, до понедельника. Я побежала.

– Пока.

«Хорошо, что сегодня суббота и нет уроков», – опять подумал Петров и пошел получать учебники.