Читать книгу Студент. Человек в мире изменённого сознания - Валерий Георгиевич Анишкин - Страница 10

ЧАСТЬ I
Глава 8

Оглавление

У Лерана. «Руси есть веселие пити, не может без того быти13». Гуманно ли посылать собаку в космос? Разговор с Милой о Зыцере. «Любовь зла».


Компания Валерки Покровского тусила чаще у Маши Мироновой, реже у Лерана, в институтском доме, – где жил и Зыцерь, – когда мать, Зинаида Николаевна, отсутствовала. Она иногда ездила в Москву к старшему сыну с невесткой, а чаще ходила к близкой подруге, тоже педагогу, старой одинокой женщине Иде Соломоновне, и оставалась у неё допоздна. В таких случаях, когда кто-либо спрашивал Лерана: «А где Зинаида Николаевна?», он махал рукой и говорил: «Да к Иде пошла». В их двухкомнатной квартире, состоящей из небольшого зала и совсем крохотной узкой Лерановой комнатки, в которой едва умещалась односпальная железная кровать с никелированными шарами, однотумбовый письменный стол, да книжный шкаф – только-только оставалось место для прохода. Компания занимала зал, а спальня служила для уединения незаметно сложившейся парочки: Лерана с Ликой Токаревой. В зале тоже свободного пространства почти не оставалось: много места занимал рояль, хотя он и назывался кабинетным.

При всей бедности нашей студенческой братии, как-то всегда находились деньги на вино. Пили, конечно, дешевое яблочное или портвейн. Пили для поднятия настроения, чтобы шумно спорить, петь под гитару и конечно, решать мировые проблемы. Бывали исключения, когда вино лилось рекой. Но тогда спор становился бессмысленным, мысли примитивными, песни не пелись, а стихи не читались. Тусовка постепенно превращалась в тупую студенческую попойку. К нашей чести, до рук и разборок типа «Ты меня уважаешь?» или «А ты кто такой?» дело никогда не доходило и, в конце концов, все мирно расходились.

Только что вслед за первым космическим спутником к дню 40-летия революции запустили второй, но уже с животным на борту. Цель запуска – доказать возможность существования живого существа в условиях космического полета. Все радовались, что собака по имени Лайка чувствует себя хорошо.

У Лерана по этому поводу завели пустой спор: гуманно или не гуманно посылать в космос собаку, зная, что ее ждет верная гибель.

– Наука требует жертв, и лучше пожертвовать Лайкой, – заявил Леран. – Мне тоже жаль собаку, но это же было необходимо во имя всего человечества.

– Тем более что собака – беспородная дворняжка, – высказал свое мнение Вовка Забелин.

– Живодер ты, Вовец, – сквозь слезы проговорила Мила Корнеева.

– Чегой-то я живодер? – обиделся Вовка. – У нас дома тоже есть собака, пекинес Яна.

– Вот если бы твою Яну туда запустить, как бы ты тогда? – укоризненно сказала Маша Миронова.

– А никак бы я тогда, – передразнил Машу Вовка, – я бы гордился, что моя собачка внесла вклад в развитие космонавтики.

– Вовка прав, – поддержал Алик Есаков. – Если б не Лайка, как бы ученые доказали, что животные могут долго жить в невесомости? Теперь это позволит запустить в космос и человека… Уровень радиации тоже определили с помощью Лайки.

– Американцы для космических исследований используют обезъян. Это что, более гуманно? – высказался Валерка Покровский.

– Тем более что нашу Лайку усыпили, когда она выполнила задание. Так что она не мучилась, – выразила надежду Лика Токарева.

– Как бы не так, собачка погибла через несколько часов после запуска, так как от перегрева спутника в контейнере тоже стала повышаться температура. Лайка попросту сгорела, – заявил вдруг Вовка.

Все замолчали, переваривая эту информацию. Маша всхлипнула, а Леран насмешливо спросил:

– Би-би-си слушаешь?

– Какая разница, что я слушаю? Я говорю факт.

– Да не слушайте вы его, – сказала Лика. – Вражеские голоса так набрешут, только уши подставляй.

– Еще причиной называют сильный стресс, который пережила собака при выходе в космос, – пропустил слова Лики мимо ушей Вовка.

– Ладно, чего там говорить, смерти животного избежать все равно бы не удалось. Все знали, что пес погибнет. Возвращать спутники обратно на Землю еще не научились. А как научиться, если не известно, возможно ли жить в космосе или нет? Вот наша Лайка и доказала. Можно сказать, что она открыла дорогу в космос.

– Я бы ей памятник поставила, – сказала Маша.

– А ты, Маха, не боись – запросто поставят, – заверил Валерка.

– За это нужно выпить, – предложил Есаков. – У меня есть четвертной. Кто пойдет?

Засобиралась домой Мила Корнеева.

– Ты чего? Время еще детское, – пыталась уговорить Милу остаться Лика Токарева

– Завтра семинар по литературе, а я еще конспект в руки не брала, – сказала Мила.

Я вызвался проводить.

– Что вы все разбегаетесь-то? – недовольно сказал Есаков. – Сейчас Вован вино принесет.

– Алик, без обид, я бы остался, да матери обещал сегодня пораньше прийти, – извинился я.

– Что, тоже на Милку запал? – равнодушно заметил Леран.

– Почему «тоже»?

– Да на нее все западают.

– Я не запал, – поспешил заверить я Лерана. – Просто нам по пути. Моя остановка рядом с общежитием.

– Да ладно, нам какое дело, – не поверил Леран.

Я не мог объяснить, что хотел поговорить с Милой без свидетелей.

Когда вышли, я сразу спросил Милу:

– Как тебе Зыцерь?

– Препод по языкознанию? Нормальный дядька.

– Какой он дядька? Ему еще только двадцать восемь лет.

– Двадцать восемь – это почти тридцать. Конечно дядька, – не согласилась со мной Мила. – А что?

– Нравишься ты ему.

– Я? Ему? – округлила глаза Мила.

А чего ты удивляешься? Ты многим нравишься? – сказал я.

– Может быть, я и тебе нравлюсь? – серьезно спросила Мила.

– Нравишься, – не стал скрывать я. – Но я говорю не просто о «нравишься». У него, по-моему, к тебе серьезно.

– Ну, а мне-то что? – сухо ответила Мила. – Он преподаватель и страшный.

– Он умный. А страшный был Квазимодо, и то его Дездемона полюбила.

Мила засмеялась, потом серьезно сказала:

– Я не хочу больше об этом говорить.

– Ты не представляешь, какой это интересный человек. Он, например, изучает культуру басков и хочет доказать, что их культура тесно связана с грузинской культурой.

– Что еще за баски? – спросила Мила.

– Народ такой, который живет на севере Испании.

– Ты для этого меня провожал? – сухо спросила Мила.

– И для этого тоже, – сказал я.

– А еще для чего? – не отставала Мила.

– Мил, что плохого в том, что я тебя проводил?

– Пока! – Мила скорчила недовольную гримасу и поспешила к подъезду общежития.

Я стоял на остановке автобуса и как-то лениво, потусторонне думал про Зыцеря, воспылавшего вдруг страстью к красивой студентке, про Богданова Юрку, заморочившего голову Машке Мироновой. Потом всплыла в памяти красавица скрипачка с Ленинской, вокруг которой роем вились воздыхатели, несмотря на природный изъян в виде кривых ног.

«Недаром народная мудрость сложилась в поговорку «Любовь зла», – решил я, садясь в подъехавший автобус.

13

Слова князя Киевского Владимира в «Повести временных лет». Непременная принадлежность пира – хмельные напитки, но строгий ритуал не допускал пьянства. Исходя из этого и нужно понимать знаменитые слова Владимира. Он оберегал «веселье», но не разгул.

Студент. Человек в мире изменённого сознания

Подняться наверх