Читать книгу Чемпион. Том 3 - Валерий Гуров - Страница 6

Медосмотр протекал достаточно быстро для подобного рода мероприятий. Пришлось правда помотаться по кабинетам вдоль коридора туда-сюда. Обходить то целую кучу врачей.

Саня, который за свою профессиональную карьеру прошёл десятки медицинских освидетельствований (ну ка к соревнованиям допуск получи, к боям по профессионалам – тоже), оказался приятно удивлён тем, как бойко получалось переходить из кабинета в кабинет. Чем хороша собственная поликлиника при производстве – так это отсутствием в ней «левых» очередных. Ну не попадут в заводскую больницу люди не будучи сотрудниками настоящими или бывшими (и то заслуженными). А значит в теории все делается быстро, качественно и на высоком уровне (платят здесь врачам побольше, чем в районной поликлинике, кстати). Понятно, что теория часто с практикой расходилась, но перекосов Пельмень пока не замечал.

Единственный раз наткнулся на старушенцию у кабинета офтальмолога, и та будучи ветераном труда и имевшая права на приём вне очереди, уже отстрелялась на своём приеме.

Но скорость все же не равно качеству, а в некоторых сферах, так эти два параметра обратную зависимость имеют.

В обходном листе вставленном в историю болезни появлялись одна за другой новые записи. Состояние – «удовлетворительное», к работе – «допущен». И подписи с печатями освидетельствовавших врачей, которые ставили свои отметки часто не глядя и на скорую руку.

Короче дело было так.

Был Пельмень у стоматолога в третьем кабинете, где колобкообразный мужик пару минут с умным видом ковырялся в его рту острой металлической палочкой. Даже на кресло стоматологическое не усадил, у порога отработал. Потом сел за свой стол и не говоря ни слова сделал пометку в истории болезни, которую тут же Пельменю вручил. Ну здорово, что нет кариеса, что тут ещё скажешь?

Дальше посетил Саня и кабинет невропатолога, за номером два. Там застал врачом пузатого усатого дядьку, который занимался тем, что ел во время работы бутерброд. Когда Пельмень зашёл, дядька свой бутрик отставил, вытер руки прям о свои штаны и с недовольно грозным видом взял молоточек.

– Присаживайтесь, молодой человек, не стойте. Это раздражает безумно.

Ну и словно в отместку стал Саню этим молоточком по коленкам обхаживать – че то там по части неврологии проверял. Потом ещё просил палец к носу приставить. Можно предположить, что реакции пузатого удовлетворили и Пельмень вышел из кабинета с пометкой о прохождении осмотра у невролога.

После следовал кабинет хирурга, где принимала женщина средних лет, по комплекции схожая с тяжелоатлеткой из олимпийской сборной или какой-нибудь метательницей молота. Та осмотрела кожные покровы, проверила осанку и кивнула на кушетку.

– Прилягте на спину.

Уложила, майку задрала и принялась ощупывать Саню со всех сторон, уделяя отдельное внимание животу. Когда закончила, а Пельмень поднялся, велела снять штаны.

– Трусы тоже снимать?

– Снимайте обязательно, посмотрим, что у вас там.

Саню если женщина просит штаны снять дважды просить не надо. Он стянул штаны и показал тяжелоатлетке причиндал. Доктор видимо увиденным удовлетворялась и в истории болезни Сани появилась ещё одна отметка «удовлетворительно».

Но прежде чем Пельмень вышел, доктор подозвала его:

– Иди ка сюда.

И с этими словами наклеила ему лейкопластырь, где гематома надулась на скуле. Выходя из кабинета, Пельмень бросил взгляд, что за шторкой операционной кушетка кровью запачкана, а хирург не успела убрать. Видать кто-то производственную травму получил.

Поинтереснее стало у ухогорлоноса. Врач, женщина за пятьдесят с химией на голове, попросила Саню отойти к дверям, как только забрала историю.

– Левое ухо ладошкой прикройте, – сказала она.

Пельмень закрыл и доктор начала «шептать» слова, которые ему следовало воспроизвести вслух.

– Ракушка, сверло, яйцо, – собственно, воспроизводил Пельмень.

На самом деле шепотом тут и не пахло, говорила дамочка настолько громко, что даже глухой смог бы слова разобрать, находясь в соседнем кабинете. Пельмень полагал, что вслед за первым ухом доктор попросит закрыть второе, но отоларинголог просто сделала свою пометку в истории болезни и Саню из кабинета выпроводила.

– Двери закрывайте! – гаркнула она вслед.

Ещё Пельмень побывал в кабинете глазника окулиста.

– Присаживайтесь на стул, вон там, – распорядилась офтальмолог, указывая на шаткую табуретку в уголку кабинета. – Сейчас мы будем проверять ваше зрение.

Пельмень присел, аккуратно так, опасаясь, что под его весом у хлипенькой табуретки разойдутся ножки. На противоположной стене увидел плакат для проверки зрения, одиноко перекошенный в левую сторону. Зрение Пельмень проверял много раз и привык видеть плакат, на котором ряды с буквами русского алфавита шли на уменьшение с каждой последующей строчкой – «Ш, К, Б, Н», какой там порядок дай бог памяти. Ну или в детстве вместо букв припоминал рисунки – утюжок, слоник, зонтики. А тут плакат был совсем иной – вместо букв изображались кольца, не замкнутые до конца. Где-то сверху, где-то снизу, а где-то по сторонам имелись разрывы. По их местоположению и проверилось зрение. Прикольно так.

– Закройте левый глаз, пациент.

– Закрывалку то дадите? – припомнилось, что Саня видел специальную штуковину на столе у глазника, когда входил.

– Ладонью закрывайте. И не подсматривайте вторым глазом, нам нужны объективные результаты.

Ну ладно, видимо офтальмологу было лень отрывать от стула пятую точку и нести «закрывалку», правильного надевания которой не вспомнилось. Пельмень пожал плечами, глаз закрыл ладонью и на плакат уставился.

– Че говорить то? Я не в курсах.

Слева от каждой строки значилось расстояние, с которого должны были читаться кольца при 100 % зрении. Ну типа 50 метров верхний ряд и 2,5 метра нижний. Справа от строк указывалась острота зрения, от 0,1 у верхнего ряда до 2 у нижнего. Обычно при 100 % зрении следовало увидеть с расстояния пяти метров пред-предпоследнюю строку. Смущало, что Саня сидел метрах в трёх от таблицы. Впрочем смущал сей факт разве что самого Пельменя, потому что врачиха попросила его прочитать верхний ряд, где два кольца размером были с жопу начальницы отдела кадров. Огромные до неприличия просто.

– Слева дырка на первом кольце, справа на втором.

Саня думал, что этот вопрос «пристрелочный», и следом офтальмолог попросит прочитать другие ряды, где кольца изображались мельче, но тетка только сказала:

– Второй глаз закрывайте, – противным таким скрипучим голосом всезнайки.

Пельмень, у которого было веселое настроение, решил немного постебать противную тетку и поюморить. Поэтому не убирая руку от левого глаза, закрыл второй рукой правый. Куки домики, епта доктор.

– Руку от левого глаза уберите! – завизжала офтальмолог, юмор не оценила.

– Да шучу я, теть, релакс.

– Шутить дома будете! Сейчас недопуск напишу! Или на допобследование отправлю.

– Боюсь, каюсь, молю о пощаде.

– Свободны!

И с этими словами поставила отметку в обходной лист и закрыла историю болезни. Саня поднялся со стула и поплёлся в последний кабинет – к психиатру. Зрение на втором глазе офтальмолог смотреть не стала, видать моду у отоларинголога переняла. Ну и поставила все 100 %, не вникая особо. Ну а че, видишь верхнюю строчку с трёх метров, значит зрение достаточное, чтобы разглядеть жопу начальницы отдела кадров уж точно хватит.

Вообще ничего удивительного для такого рода осмотров. В 99,9 % случаях работники здоровы без исключений и ежегодное медицинское обследование превращается в простую рядовую формальность. Как пописать сходить, ну или раз плюнуть ещё говорят. Не то чтобы болезней в промышленном производстве не бывает. Бывает, просто кому болезни на производстве нужны? Вот-вот. С болезнями то надо потом что-то делать.

Пельмень потёр глаза (переусердствовал самую малость и передавил на приеме у окулиста) и постучал в кабинет психиатра.

– Можно? Тук-тук.

– Заходите, конечно.

Психиатров Пельмень не особо жаловал, разные разговоры с ними случались. И вопросы эти ребята задавали такие дурацкие, что глаз дергался ещё неделю после визита. Один умник из областной в Саратове даже грозил Саню в дурку на учёт поставить, когда после очередного тяжелого боя по любителям дюже болела башка после пропущенного, а доктор свои дебильные вопросики сыпал. Ну Пельмень его как бы и в пень послал, за что получил приглашение встать на учёт в психушку. Тренер тогда отмазаться помог…

За столом сидел худющий, как жук палочник мужчина лет сорока пяти. Впалые глаза с мешками, взгляд человека у которого в жизни приключилось горюшко горемычное и халат висит на острые плечах как на вешалке.

– Историю давайте, – попросил он.

Саня историю на стол положил. Тот взял руками с желтыми от никотина ногтями.

– Здрасьте что ли.

Психиатр не ответил, начал изучать документы. Спрашивается на кой хрен ему понадобилось знать, что пишут другие врачи? Ну понадобилось ведь зачем-то. Может времени просто вагон, к психиатру в отличие от того же терапевта очереди не наблюдается.

– Вы у нас на практику устраиваетесь?

– Ну не просто ж так я к вам пришёл, – хмыкнул Саня.

– Пельмененко у вас фамилия?

– Ага, – кивнул Пельмень. – Угадали. Сектор приз на барабане… я шучу.

– А вы у нас раньше случайно не были? Что-то фамилия больно знакомая, – не отрывая глаз от истории болезни спросил психиатр.

– Не были, – ответил Пельмень. – Хотя… батя у меня за воротник закалывает, это считается?

Саня решил, что будет пытаться отвечать на вопросы максимально честно. Тогда у этого психиатра не останется шансов загнать его с помощью своих дурацких уловочек в тупик. А то, что у доктора вопросики дурные начались, Саня сразу понял и на стуле заерзал даже, чувствуя, как потеет жопа.

– Покажите руки, молодой человек.

Саня показал. Психиатр поднял голову, взглянул через сползшие на нос очки. В начале девяностых начался резкий рост наркомании и поэтому такие вопросы были совсем неудивительны. Вряд ли на заводе нужны ребята с изменённым сознанием, хотя чем отличается та же белка от наркоманского прихода Пельмень никогда не понимал. А выпить на заводе любили и вряд ли психиатр таких красавцев с работы на медосмотре заворачивал.

Далее последовали те вопросы, которые всегда Пельменя калили до бесячки.

– Есть такие замечательные пословицы, молодой человек – «Не в свои сани не садись», «Нет дыма без огня», «Не все то золото, что блестит». Запомнили?

– Ну, есть такие, – согласился Саня, хотя пословицы не запомнил. Голубая муть.

– Не могли бы вы немного порассуждать вслух и сказать мне, как вы их понимаете? – попросил психиатр.

– Че нет то? Повторите что там нужно пояснить? Поясню по возможности.

– Ну вот, например, пословицу «Не в свои сани не садись», как вы ее понимаете?

Саня задумался. Во вопросики отмачивает. С подвохом явно, на крючок хочет посадить и подсечь потом.

– Не ну в смысле, так и понимать – если не твои сани, то не хер в них садиться, – выдал Пельмень, чуть подумав над речевым оборотом пословицы.

– А вот смысл у пословицы, он какой по вашему?

– Такой и смысл. А вы иначе видите? Или двойное дно пытаетесь найти?

Палочник в ответ что-то в истории болезни накалякал. Карандашом правда. Молча. Потом снова заговорил:

– «Нет дыма без огня» и «Не все то золото, что блестит», как вы мне их смысл объясните?

Пельмень долго не думал.

– Ну как, без огня дыма внатуре нет, а блестит не только золото, знаю. Медали серебренные и бронзовые блестят не хуже… Какие-то очевидные вещи спрашиваете, без обид док.

– Вы спортсмен?

– Боксёр, да.

– В неврологии не лежали?

– Если вы про чердак, то не свистит, док. Порядок.

Тот дополнил свои записи. Саня только сейчас, что пишет психиатр не в истории болезни, а на небольшом клочке бумаги туда вложенном. Походу на понт решил взять.

– Спасибо, эта методика называется «толкование пословиц». Скажите мне вот ещё что, на ваш взгляд, что есть общего между ботинком от карандашом?

– Кожаным или тряпочным? Вы все-таки считаете, что у меня свистит кукуха? – Пельмень заржал.

– Кожаным, – психиатр как будто сам после такого вопроса в просак попал.

– Тогда общее – это вы, психиатр, – гоготнул Пельмень.

Доктор приподнял бровь, потом взглянул на карандаш в своих руках, которым делал пометки и улыбнулся кончиками губ.

– Хорошо. Ну и последнее. Последовательно отнимите от 100 по 17 единиц, и дойдите до нуля, – предложил психиатр новую задачку.

– Эм, без калькулятора считать? – озадачился Саня.

– Понятно все с вами.

– Че понятно то сразу, док?

Психиатр поставил в истории болезни и в обходном листе свою печать, там же расписался.

– Держите обходной, историю я сам сдам.

Саня взял обходной лист и с облегчением увидел, что прошёл осмотр.

– Теперь идите в регистратуру и поставьте печать поликлиники. Удачной вам практики на нашем предприятии.

Пельмень в приподнятом настроении вышел из кабинета, подошёл в регистратуру, там поставил недостающую печать у сотрудницы.

– Можете идти в цех, мужчина, – женщина в белом халате взглянула на часы, застывшие на отметке 11.30. – Сейчас правда обед начнётся через полчаса, но вы ступайте в любом случае, осмотритесь пока.

– Спасибо вам большое, – поблагодарил Саня, удивившись, что проторчал на медицинском освидетельствовании почти три часа. Быстро так время пролетело, он то думал, что проторчал в части максимум час-полтора.

Ну и с этими мыслями, полностью удовлетворённый, собрался выходить из медсанчасти и идти к себе в цех. Обед, не обед, женщина на регистратуре права – идти в цех надо уже сейчас. Пока осмотришься, пока смекнёшь куда там идти и к кому, чтобы направление на практику отдать. Однако выйти Саня не успел, потому как увидел одну любопытную картину. Двери медсанчасти открылись, да так, что едва не слетели с петель, и внутрь ворвался мужчина средних лет с лысиной на голове, но с пышными усами. С выпученными глазами он бросился к стойке регистратуры.

– Любанька, на месте Белоконева? – без «здрасьте» он сразу перешёл к сути дела.

– На месте Белоконева, что у вас опять случилось, Влад? – обеспокоилась женщина, поднимаясь со своего стула.

– Неси историю болезни… – мужчина запнулся, будто вспоминая, чью именно историю болезни надо попросить. – Лопатов, второй цех. Участок тебе нужно назвать? Второй.

– Не нужно вообще-то, мы участки не фиксируем… так что там стряслось хоть?

Женщина уже искала историю на стеллаже. Причём недолго думая вывалила все документы на букву «Л», настолько спешила. И нервничала отчего-то.

– Живей давай булками шевели, что ты там копошишься! – торопил ее Влад.

– Да я ищу! Какой у тебя Лопатов хоть? У меня их тут аж два – А.Д или Л.Е.

– Я откуда знаю, давай обе истории!

– Ну ты же мастер на участке!

Влад отмахнулся, покосился на Пельменя, нахмурился, но быстро переключился обратно на Любу, вновь начал поторапливать женщину, которая итак вертелась юлой.

Пельмень заметил, что у мужика на спецовке расплылись пятна крови. Похоже, что у одного из его рабочих случилась производственная травма, и отсюда вспыхнул весь этот сыр-бор. Производственная травма – дело крайне неприятное, особенно для тех людей, которые в ответе за технику безопасности. Чаще всего рабочие оной сами пренебрегают, но это не освобождает от ответственности тех же мастеров, можно очень даже хорошо прилипнуть, вплоть до уголовочки.

Пельмень по натуре человек любознательный решил задержаться и поглазеть, что такого стряслось на предприятии. Вариантов покалечиться на любом промышленном производстве – вагон и маленькая тележка. Но долго гадать не пришлось – в медсанчасть завели молодого паренька не многим старшим нынешнего Санька. И Пельмень даже бровь приподнял от удивления. Если это была производственная травма, то паренька похоже где-нибудь в токарный станок намотало. Выглядел этот Лопатов жутко и с трудом держался на ногах, сопровождающему рабочему его даже приходилось поддерживать под локоть, потому что бедолагу вело, ноги как ватные. Его лицо оказалось как будто свезено: брови посечены, кровью залито все лицо, под глазом расплылась внушительная гематома, обычно бывшая следствием удара тупым тяжёлым предметом. Во рту не хватало верхних передних зубов. Ещё у паренька были как будто выбиты костяшки на руках – обе руки странно опухли, складывалось впечатление, что он отлупил ими бетонную стенку…

– Давай, сразу в кабинет его веди, – распорядился Влад сопровождающему. – Люба какой у нас кабинет?

– Шестой. Может его в больницу, в травмпункт повезти, Влад он совсем плохонький, – предложила Люба, от беспокойства высунувшись из окошка регистратуры. – Жалко парня.

Мастер сделал вид, что не услышал последних слов. Забрал истории, сразу две и двинулся вслед за покалеченным пареньком и его сопровождающим. Зашли в кабинет. Правда дверь закрыли не сразу, поэтому Пельмень уже уходя услышал краем уха отрывок разговора хирурга и мастера.

– Хорошо ему досталось, тут не только зашивать надо, в больницу надо его вести…

– Валя, нельзя в больницу. Не знаю, обработай, зашей, йодом помажь, больничный выпиши, еб твою мать. Ты хирург или я?

– Вы бы заканчивали с этим всем, Влад? Я серьезно.

– Ты им так тоже скажешь – заканчивайте, в курсе вообще какие там бабки крутятся? Я бы хотел на это глянуть, как ты им скажешь заканчивать!

– Ладно, укалывайте его на кушетку, что-нибудь придумаем.