Читать книгу Город в лесу. Роман-эссе - Валерий Казаков - Страница 3

Первых жителей Осиновки сейчас никто не помнит. Только древние старики поговаривают, будто основали её «лихие люди» – беглые каторжники, облюбовав здешние глухие и болотистые леса, больше пригодные для грабежа и разбоя, чем для нормальной человеческой жизни. Потом к беглецам присоединились сподвижники Ермака, уцелевшие после сражения с Кучумом, странствующие охотники и вольнолюбивые крестьяне, уставшие от тяжелой барщины. Каким-то образом среди последних оказались слуги Ивана Киреева, того самого, что увез из Сибири в Москву плененного Ермаком царевича Маметкула. Они-то и послали своего человека в далекую деревню Лукьяновка, Арзамасского уезда, где при дворе боярина Федора Киреева жили их многочисленные родственники.

Из Лукьяновки родные принесли дурную весть о том, что боярин Федор сам себя погубил. Посланный Борисом Годуновым на Терек с немалой дружиной, он во время шторма на кораблях своих направился, было, в Юргень. Но переплыл Каспийское море не в том направлении и оказался в Средней Азии, где Федора взяли в плен.

Кто его выкупил из плена, или сам он сбежал, это никому доподлинно неизвестно, только через какое-то время появился он на юге России, в Астрахани и снова стал служить царю. И служил усердно, так, что астраханский воевода вскоре проникся к нему доверием и направил с важным поручением в Стамбул. Как назло, в Стамбуле в это время появился Лжедмитрий. Федор встретился с ним, поговорил, вспомнил прошлые обиды на светскую власть и перешел к самозванцу на службу. Получил за рвение высокий чин окольничего, возгордился, разбогател, но прослужил Дмитрию недолго – был вскоре убит в тяжелом бою под Москвой. После этого его родовое имение Лукьяновка была пожалована новому хозяину Федору Левашову, очистившему Владимир от литовских завоевателей…

Сейчас Киреевы и Лукьяновы – две самые известные фамилии в Осиновке. Есть, конечно, еще Крупины и Голенищины, есть Поповы и Казаковы. Но Киреевы, как говорится, сильны своими корнями. Вот с них-то и начнем наш рассказ.

Когда первые косматые мужики в одно теплое весеннее утро вышли из своих земляных хижин и принялись рубить настоящие дома, то разбойный люд поначалу смотрел на них с удивлением. Ибо все понимали, что если в далекой лесной глухомани вдруг поднимутся настоящие избы, то жди появления невест. А появятся женщины – будут рождаться дети. Им потребуется молоко, фрукты и овощи. Многодетным отцам придется раскорчевывать лес и возделывать землю, разводить скот и обжигать кирпичи.

Потом дети подрастут, начнут кричать на всю округу звонкими голосами, бегать с палками по болотистой низине, разгоняя диких уток и пугая зверье. Дети всё будут видеть, всё знать, во всем разбираться. Ничего от них не удержишь в секрете. Вот тогда и придет конец разбойничьей вольнице. Бабы запросятся на базар, дети к учению потянутся, и придется воровской братии строить жизнь по древним библейским законам…

Так, собственно, всё и случилось…

Как-то в одну из сентябрьских ночей, когда луна в темном небе стала похожей на спелое яблоко, а огромные ели возле Бобриного болота протяжно загудели, размахивая мохнатыми лапами, Ермолай Киреев незаметно исчез из своего нового дома. И весь следующий день его никто не видел.

Зато рано поутру на третий день после неожиданного исчезновения появился он на крутом берегу Вятки с молодой женщиной. Ростом она была ему по плечо. Худая, гибкая, русоволосая, смущенными голубыми глазами поглядывающая на бородатых страшилищ – мужчин, обступивших ее со всех сторон. Звали ее Антониной…

Вскоре у молодых супругов Киреевых родился первенец, которого назвали Сергеем. За ним с небольшим интервалом в два года появились еще три сына и три дочери. Как водится, самый старший из сыновей стал и самым желанным. Его синие глаза оставались лукавыми до старости, а русые волосы, спускающиеся до плеч шелковистым потоком, соблазнили немало осиновских молодух. Надо сказать, что Сергей был человек не только хорошо сложенный, но и удивительно добродушный. Спокойствие его было настолько всеобъемлющим, что он научился спать на ходу, есть в любое время суток и в любом количестве, носить одну и ту же одежду зимой и летом…

Жена Сергея, Татьяна, страстно его любила до глубокой старости и в порыве нежности ласково называла Налимом. Только за первые двадцать лет счастливой супружеской жизни она родила ему четверых сыновей и двух дочерей. И все они, как мать с отцом, были удивительно хороши собой, высоки, румяны и спокойны. Ни один из них не заболел и не умер в раннем возрасте, все легко приучились к тяжелому крестьянскому труду и в зрелые годы никогда не жаловались на трудную жизнь.

Из сыновей Сергея вскоре выделился Игнат. Он был выше отца ростом, шире в плечах, выносливее, но, несмотря на всё это, Игнат был начисто лишен природного добродушия, так свойственного его отцу. Возможность померяться с кем-либо силой Игнат никогда не упускал. Понимал, что нет ему равных среди односельчан. Это и толкнуло его на кулачный бой с местной знаменитостью – кузнецом Абросимом.

Кузнец Абросим, самый старший из рода Лукьяновых, был с детства несуразно высок, худ и бледен, но, не смотря на это, имел в руках неуёмную силу, которую мужики между собой называли «земляной». Потому что она пришла к нему от земли, от природы, от предков. К тому же, в решающие минуты схватки Абросим становился по-звериному зол, вынослив и исключительно ловок. Сойтись с ним в кулачном бою решался не всякий. А если такой появлялся, то Абросим нападал на противника, как разъяренный зверь, бил его нещадно, стараясь попасть огромными кулачищами в испуганное лицо, сшибал, сминал, не давая опомниться, как будто мстил за что-то. Волосы у Абросима были черные, как смоль, и такие же темные, глубоко посаженные узкие глаза. На холодном ветру он ежился да покашливал, в пору зимних вьюг плохо спал, ощущая в душе непонятную грусть, и только в кузнице, у раскаленного горна, вблизи пламени чувствовал себя уютно. Старики из Лукьяновки иногда проговаривались, что в жилах его течет татарская кровь.

Со своей женой Ульяной Абросим постоянно ссорился. Они то и дело ворчали друг на друга из-за пустяков; ни с того ни с сего говорили друг другу гадости, потом долго ходили обиженные, и дети у них рождались слабыми. Недели две после родов кричали днем и ночью, не давая родителям глаз сомкнуть, а после затихали навечно. И только один из них, как бы случайно, как бы наперекор судьбе выжил. Ему-то и дал обрадованный отец победоносное имя Георгий. Тогда Абросим еще не знал, что вскоре сойдется в кулачном бою с Игнатом Киреевым и уступит Игнату на глазах у своего малолетнего сына. И это будет мучить Абросима всю жизнь, а потом станет поводом для многолетней вражды с большим семейством Киреевых.