Читать книгу 137-я «Околоорловская», «Мимогомельская», Бобруйская - Валерий Киселёв - Страница 4

Зайцев Г. А., начальник штаба 17-го артиллерийского полка, полковник в отставке:

– Накануне Курской битвы я был помначштаба полка и особенно ощутил тщательную подготовку к встрече врага. Огромную организаторскую работу проводили штабы. Я хорошо помню командующего артиллерией дивизии полковника Яворского, это был человек прямой души, отважный, требовательный Сколько всеми штабами было подготовлено различных вариантов боевых действий, сколько наши артиллеристы подготовили различных запасных, ложных, временных позиций – горы земли перекидали… Боевая учеба в эти дни была особенно напряжённой – чем больше прольёшь пота, тем меньше прольёшь крови…

Грищишин А. В., начальник штаба 409-го стрелкового полка, майор в отставке:

– Наш полк после зимнего наступления был изрядно потрёпан, поэтому пришлось проделать большую работу по повышению его боеспособности. После перехода полка к обороне в районе деревни Медвежка был уточнён рубеж обороны, и подразделения полка приступили к его оборудованию. В этом деле кроме командира полка и комбатов много поработали штабисты капитаны Пименов, Веленец, начальник инженерной службы капитан Михеев, начальник связи капитан Тезиков, начальник химслужбы старший лейтенант Савельев и особенно начальник артиллерии полка майор Мельник. Мы всё время совершенствовали оборонительный рубеж, одновременно пополнялись личным составом, боеприпасами, вооружением, продовольствием. Здесь много сделал заместитель командира полка по тылу капитан Пустовойт.

У нас в полку, за небольшим исключением, офицеры были зрелые и боевые. Вновь прибывшие быстро находили своё место и не уступали старым. Командиры батальонов все были тактически грамотны, умели организовать тот или иной вид боя и провести его. Самым серьезным, выдержанным и боевым считал и считаю комбата-1 капитана Михайлова. Не уступал ему и старший лейтенант комбат-3 Сиряков. Капитан Комкин, комбат-2, тоже лично много внёс в наши победы, комполка майор Гребнев его особенно любил. Моральное состояние солдат и офицеров после поражения немцев под Москвой и Сталинградом было крепким и очень высоким…

Ладутько Ф. Ф., первый помощник начальника штаба 624-го стрелкового полка, майор в отставке:

– Эти месяцы в обороне были полностью отданы подготовке к боям. Дивизия получила пополнение, предстояло его обучить, ведь требовались не только пехотинцы, но и связисты, миномётчики, пулемётчики, артиллеристы. Учились все – от командира взвода до командира дивизии. В штабах отрабатывались вопросы взаимодействия частей и десятки других вопросов, пока позволяло время.

Командиром нашего 624-го стрелкового полка был назначен подполковник Сущиц, начальником штаба был майор Бешкок. Это были всесторонне подготовленные командиры. Часто приходилось контактировать с новым начальником штаба дивизии полковником Тарасовым, это был энергичный и умный человек. Хорошо помню начальника оперативного отдела штаба дивизии Валентина Ивановича Вольхина. Умный, спокойный, умел хорошо и быстро довести решение командира до полков. Как штабной офицер – это был идеал. Его очень ценило командование. Помощником у него был капитан Николай Иванович Пизов.

Дивизия – это огромная машина, без чёткой работы штабов хорошо воевать она не может. Штаб полка, например, готовил решения на ведение боя, планирование огня, контролировал подготовку батальонов, выход на рубежи, занимался организацией НП и КП, обеспечивал связь, питание боеприпасами и продовольствием. Штаб полка должен следить за всеми изменениями в ходе боя, докладывать об этом командиру, держать связь с соседями и со штабом дивизии, вызывать огонь приданных средств, вести разведку, вовремя подбрасывать людей для закрепления захваченного рубежа. В обороне руководили боевой подготовкой, следили за рытьём окопов и блиндажей, в наступлении ночью должны были проверять батальоны, руководить отправкой раненых, похоронами убитых, была масса и других дел…

Солдаты и офицеры 624-го полка

Тарусин Г. П., командир батальона 624-го стрелкового полка, майор в отставке:

– Целыми днями мы усиленно занимались тактикой со стрельбами из всех видов оружия. Солдаты проходили обкатку танками, то и дело пешие переходы со всем снаряжением. Было очень тяжело физически.

Запомнился мне такой случай. На марше батальона я заметил слёзы на глазах у одного молодого солдата, он нёс на спине ротный миномет. Когда я спросил его, в чём дело, то оказалось, что его помощник затерялся где-то в колонне, и он вынужден нести миномёт один, без смены, очень устал. Я приказал временно положить миномёт на повозку. В батальоне была в основном молодежь, и привыкать к службе ей было трудновато. Запомнился и смешной случай на этих учениях. Однажды, в знойный полдень, лейтенант Храмов проводил со своей ротой разбор занятия. Подойдя к строю роты, я при беглом осмотре внешнего вида солдат заметил на ногах у одного из них вместо ботинок… валенки. С лица его градом катился пот. На мой вопрос, почему он не по форме одет, солдат дал объяснение на казахском языке. Не поняв его, я попросил стоявших рядом солдат перевести. Один из солдат поднял руку, и с трудом подбирая слова, сказал: «Он одел валенки потому, что у него ботинки хреновые». Последнее слово перевода было произнесено совсем уж в нецензурной форме и поэтому оно меня сильно ошарашило, а у солдат вызвало взрыв хохота. Чувствуя, что это была не хулиганская выходка, а просто низкая квалификация «переводчика» -самоучки, я его только поправил…

В то время довольно часто проводились совещания то у командира полка, то у командира дивизии. Поэтому я хорошо запомнил комдива полковника Алфёрова. Это был человек твёрдый, спокойный, уверенный. Хорошо запомнил слова нашего командира полка подполковника Сущица: «У организованного человека завтрашний день начинается сегодня вечером». Но вот я не разделял с ним его любви к строевой песне «Как дралися мы с поляком от рассвета до темна», которую он, приходя в батальон, приказывал петь на строевой подготовке, временами сам с восторгом шагая в ногу с солдатами. Должно быть, это было связано у него с какими-то воспоминаниями о гражданской войне…

В период затишья и подготовки к новым боям в дивизии развернулась огромная партийно-политическая работа. Полковник Айзенштат и сменивший его на должности начальника политотдела дивизии подполковник Лущинский были опытными и грамотными политработниками, окончившими Военно-политическую Академию. Они умело организовывали политработу во всех ее звеньях, опираясь на большой отряд коммунистов дивизии. Заместителями командиров полков по политической части в этот период были опытные, боевые политработники майоры Корчевный, Елесин, Соболев, и Старовойтов. Политотделу дивизии приходилось решать одновременно несколько задач, направленных на обеспечение боеспособности дивизии. Предстояло в кратчайшие сроки восстановить ротные парторганизации, подготовить к вступлению в партию в комсомол сотни новых солдат. С марта 1943 года в кандидаты и члены партии было принято 950 лучших солдат и офицеров. Парторганизация дивизии была сильна, как никогда. В дивизию пришло большое пополнение, в основном из Средней Азии, это создавало дополнительные трудности для политработы. Под строгий партийный контроль была поставлена вся боевая учеба, изучение оружия. Ежедневно проводились политинформации, доклады о международном положении, беседы с бойцами. Значительно улучшила свою работу газета дивизии, которая продолжала воспитывать личный состав на традициях дивизии и примерах героизма…

Ермолаев Я. В., помощник начальника политотдела по комсомолу, полковник в отставке:

– Составной частью политработы была и комсомольская работа. Большую помощь нам оказывали начальник политотдела полковник Лущинский, его заместитель майор Панов, инструктор политотдела майор Павлов, секретарь парткомиссии майор Турецкий, агитатор политотдела горьковчанин капитан Архипов. К началу наступления во всех подразделениях были созданы крепкие комсомольские организации. За год, с июня 1942 по июль 1943 мною было выдано лучшим молодым бойцам более 700 комсомольских билетов. Прием в комсомол проводился прямо на переднем крае, там же и вручали комсомольские билеты. Как не вспомнить комсоргов полков лейтенантов Кабанова, Пилипенко, Горчакова, Панина, Черкашина – всегда с солдатами на передовой. Надо отдать им должное: они пользовались в полках большим уважением. Все они были, несмотря на молодость, с большим фронтовым опытом, участники многих боев. Я до сих пор жалею Дмитрия Кабанова, скончавшегося от тяжёлой раны в боях под Жлобином. Это был исключительно смелый человек, умел расположить к себе бойцов и настроить их на бой, и сам всегда был впереди.

К началу Курской битвы в дивизии было около полутора тысяч комсомольцев, это не мало, если учесть, что многим солдатам было за 30 лет. Очень много сделали комсомольцы дивизии по воспитанию пополнения. Многие из бойцов были нерусской национальности, и пришлось немало потрудиться, чтобы они быстро вошли в коллектив и научились воевать. Дивизия наша считалась Горьковской, мы часто получали письма, подарки из Горького, да, я думаю, и горьковчане могут гордиться дивизией…

В мае 1943 года в дивизию с пополнением прибыло большое число лейтенантов из Смоленского пехотного училища. Более 20 человек из них были горьковчане – 19-летние парни, командиры взводов. Земляков хорошо встретили, и они быстро вошли в дружные коллективы рот и батальонов. Немного уже в дивизии оставалось горьковчан, и это пополнение было особенно дорого…

Арбузов А. В., командир роты связи 624-го стрелкового полка, майор в отставке:

– Прошёл почти год, как я прибыл лейтенантом в роту связи, и, вспоминая о войне, в первую очередь вспоминаю тех, с кем воевал бок о бок, с кем делил радости и горе, прежде всего радистов, телефонистов, посыльных, командиров. Командиром нашего батальона в 1942-м и начале 1943-го года был капитан Полянский, комиссаром лейтенант Алексеев, он погиб на Десне в сентябре 1943-го. Начальником штаба был лейтенант Четыркин, он был убит в октябре 1943-го года. Начальником связи полка был капитан Падалка, командиром роты связи капитан Куликов, зам командира роты старший лейтенант Фишбейн, командирами взводов мои однокашники по учёбе лейтенанты Яковлев и Зеленов – он погиб в 1943-м году. Командирами взводов связи в батальонах были лейтенанты Рожнов и Попик – он пропал без вести в марте 1943.

Из солдат и сержантов запомнились неунывающие телефонисты Сидорчук, Засорин, Крапивин, Пастухов, радист сержант Мелюшковский. Хорошо помню начальника радиостанции сержанта Ефанина, он был ранен, но ещё потом долго воевал и был участником Парада Победы. Помню командира отделения бывшего учителя из Кировабада Мамедова, он был убит при исправлении линии. Много я на фронте встречал хороших людей, но этот особенно мне запомнился – исполнительный, храбрый, удивительно отзывчивый. Во многих боях отличились начальник радиостанции командира батальона старший сержант Устинов, сержанты Кретов, Парцевский, Санин, Афанасьев, Зуев и Качалов старшина Баев и многие другие. Командир радиовзвода старший лейтенант Широков был ротным «Василием Теркиным» – там, где он – всегда шутки и смех, и в то же время он был смелым и требовательным командиром…

Качкалда В. И., начальник связи дивизии, полковник в отставке:

– В первые дни войны из-за отсутствия связи наши войска на многих участках фронта не имели управления, из-за незнания боевой обстановки, особенно разведданных о противнике, несли ненужные потери. А порой в панике оставляли свои рубежи или попадали в окружение. К радиосвязи в 41-м году относились с пренебрежением, хотя все части её имели. Офицеры всех рангов тогда не умели пользоваться радиосвязью, боялись ей пользоваться. Постепенно положение стало меняться к лучшему.

Хорошо помню, что начальник оперативного отдела штаба дивизии подполковник Вольхин отлично знал радиосвязь, уверенно ей пользовался. На его рабочем месте всегда была развёрнута карта с боевой обстановкой, а по бокам – телефон и рация. В жаркие минуты боя он почти не отрывал трубку от уха, а если связь прерывалась, брал у Кулишова трубку радиостанции, сам вызывал нужного корреспондента и вёл переговоры. Он знал, как связываться с любым корреспондентом через обходные линии связи, порой даже подсказывал телефонистам, как это делать. В его рабочей папке всегда были радиоданные всех радиосетей дивизии и армии. Он и сам умело работал на рации. С 43-го года основными средствами связи до штабов частей и их НП была радиосвязь, обеспечивающая надежное, круглосуточное управление. Многие командиры частей и их офицеры штабов в совершенстве овладели рациями, порой даже пренебрегая телефонной связью.

В ходе боев многие связисты не только обеспечивали связь, но часто вступали и в схватки с противником. Только за лето 44-го связисты дивизии убили 9 вражеских офицеров, 96 солдат, взяли в плен 160 фашистов.

К концу войны более 400 солдат и офицеров-связистов дивизии были награждены орденами и медалями, в том числе медалями «За отвагу» – 184 человека.

Баев Н. В., радист роты связи 624-го стрелкового полка:

– Видеть сражения мне доводилось редко, потому что сидел в блиндаже за рацией. Больше приходилось слышать из уст начальства нервозные приказы, да отстукивать морзянку, принимать шифровку в наушниках. Комбаты не любили вести переговоры шифром, а предпочитали телефонный разговор с трёхэтажным предисловием. Командир полка или начальник штаба часто хватали микрофон и кричали матом, когда мазали артиллеристы или летчики. Частенько командиры полка Сущиц и Громов таскали меня с рацией на горбу на передовые позиции, а с Громовым, был случай, однажды даже заменяли погибший пулемётный расчет.

Сидеть у рации приходилось по много часов, пока длится бой. Работать было интересно, но и напряжение было очень большое. Радистов не хватало, и начштаба Бешкок нас всегда оберегал, как мог, и заботился по-отечески. В помощники давали штатных телефонисток, но они могли только следить за эфиром, когда меня сон сваливал с ног. Морзянку они почти не знали, кроме позывного. Позывные же меняли через сутки по указанию штаба дивизии. У каждой рации была своя рабочая волна. Мы знали, на какой волне работают не только рации нашей дивизии, но и соседей, и приданных частей. На одной волне работало до десятка раций, не считая немецких трещёток. Из всего этого хаоса надо было знать почерк своего корреспондента. Рации РБ и РБ-м были слабенькие, немецкие мощнее наших, и давили нас, как могли. У немцев хорошо работала пеленгация, наши радиоточки щелкали, как орехи, особенно в батальонах, чьи командиры не соблюдали краткость переговоров и гибли вместе с радистами. Чем меньше торчишь в эфире, тем больше шансов уцелеть. Мы часто перехватывали немецкие радиосообщения, и наш шифровальный отдел их мастерски расшифровывал. Под Бобруйском я перехватил, видимо, важное сообщение, за что был награжден медалью «За отвагу» (всего у Николая Баева три медали «За отвагу» – авт.)

Жуликов. В А., радист командира дивизии:

– После напряжённого труда на передовой нам давали и возможность отдохнуть. Приезжали концерты, в которых участвовали и лучшие артисты страны, например, Сергей Балашов, бас из Киева. Приглашали батальоны, прямо с оружием, на поляны и там выступали артисты. По вечерам играл духовой оркестр, сначала было так непривычно слушать музыку… Офицеры и мы, солдаты, танцуем. Как всегда, мой партнер Антоша Савченко, радист. Грустим о несостоявшейся молодости, о своих первых, уже таких далёких поцелуях…

Криворучко В. В., командир штабной батареи 17-го артполка:

– Кто-то умный придумал, чтобы вели переписку с тыловыми девчатами. Письмо – большая радость, особенно когда нет никого знакомого. Повар Спирин, из Ивановской области, знал адрес текстильного комбината, а там ведь тысячи девушек. Так вот что Спирин придумал: переписал тайком всю батарею и послал туда адреса. Написал, что вот, бойцы немцев бьют, но во время затишья скука. Курить надоедает, сказки пересказали вдоль и поперёк, газеты прочитываем от корки до корки, короче – надобно стахановок.

Когда с тыла каждому бойцу посыпались письма, все были озадачены. Особенно смеялись, когда 40-летнему пишет 17-летняя: «Товарищ боец, будем знакомы, и впредь будем писать друг другу письма». Многие переписывались по три года. Когда я в госпитале оказался без ног, то написал своей: «Скоро выпишут. Ты, дорогая, придешь ли на вокзал меня встречать?». Ответила сначала, что стесняюсь, а потом как разрыв снаряда: «Еду!»…

С каждым днём чувствовалось приближение новых, решающих боев…

Артюгин Н. В., начальник штаба 771-го стрелкового полка, полковник в отставке:

– Второго июля мы получили телеграмму за подписью Сталина, где говорилось, что в ближайшие 3—4 дня на Орловско-Курском направлении противник перейдёт в наступление. Эти дни были мучительны своим ожиданием шквала огня. Почти все не спали. А на фронте так тихо, будто не было войны. В два часа ночи раздались мощные артиллерийские залпы, потом мы узнали, что это была наша артподготовка по местам скопления сил противника…

Документы

Журнал боевых действий 771-го стрелкового полка. Июль 1943.

…К началу наступления 22 июля 1943 года полк имел в своём составе следующее:

Личный состав. Старшего комсостава – 5 человек, среднего комсостава – 156 человек, младшего командного состава – 503 человека. Рядового состава – 1163 человека. Итого 1827 человек.

В том числе: членов ВКП (б) -136 человек, кандидатов ВКП (б) – 122 человека, членов ВЛКСМ – 495 человек.

По национальности: русских – 1066, украинцев – 118, белорусов – 11, татар – 82, казахов – 149, туркменов – 78, узбеков – 109, азербайджанцев – 123, таджики – 53, армян – 6, другие -32.

Конский состав: верховых – 31 лошадь, артиллерийских – 97 лошадей, обозных – 98. Итого 226 лошадей.

Вооружение: винтовок – 1018 штук, ручных пулеметов Дегтярева – 158, ППШ – 525, станковых пулемётов – 28, миномётов 120 мм – 8, минометов 82 мм – 27, минометов 50 мм – 18, пушек 76 мм – 4, пушек 45мм – 12, противотанковых ружей – 38.

Боевые действия полка:

21 июля 1943 года полк после совершения марша принял участок обороны у 137-й сд в районе (искл. Новая Александровка, Верхнее Столбецкое. По разведданным штадива, противник с занимаемого рубежа под давлением действующих частей севернее и южнее Орла отходит в западном направлении.

Вечером 21 июля 1943 года после тщательной рекогносцировки переднего края полк усиленным взводом произвёл разведку в районе рощи, что южнее Грязное – 1 км, которой установлено, что противник, отступая, поставил заслон с хорошим взаимодействием огневой системы…

На рассвете 5 июля тишина на фронте раскололась грохотом десятков тысяч орудий. Гитлеровцы начали наступление в районе Курского выступа – стратегическую операцию «Цитадель» На Центральном фронте главный удар они наносили в полосе нашей 13-й армии. 137-я стрелковая дивизия полковника Алфёрова находилась всего в 30 километрах от мест решающих боев. Несколько дней полки дивизии, все 6 тысяч человек личного состава, жили в напряжённом ожидании. К 11 июля в результате исключительно стойкой обороны наших войск операция «Цитадель» потерпела крах. 12 июля по плану «Кутузов» в наступление на Орел с севера и востока перешли Западный и Брянский фронты. 15 июля начали наступление и войска Центрального фронта под командованием генерала Рокоссовского.

137-я стрелковая дивизия в составе 42-го стрелкового корпуса получила приказ форсировать реку Неручь и овладеть станцией Змиёвка. Это был важнейший опорный пункт гитлеровцев южнее Орла.

За длительный период затишья гитлеровцы сумели подготовить здесь прочную оборону. Но и мощь наших войск значительно возросла. Так 137-й стрелковой дивизии в дни наступления были приданы 20-я артиллерийская бригада, 45-й танковый полк, три миномётных полка, 37-й полк «Катюш», 38-й истребительно-противотанковый полк. Тыл давал технику в достаточном количестве, и это существенно облегчало наступление и снижало потери.

По приказу командующего 48-й армией части дивизии в ночь на 21 июля совершили марш и сосредоточились на рубеже Малая Самарка, Ржавец, Протасово…