Читать книгу Очень высокие горы. Восхождение - Валерий Лаврусь - Страница 2

Величественные заснеженные горы; ослепительное белое солнце; лазурное бездонное небо; люди в ярких комбинезонах – загорелые, счастливые, улыбающиеся лица…

Я разглядываю фотографии, которые привёз из Домбая мой старинный северный друг Юра Серов.

Удивительно просветлённые лица на фотографиях. Юра рассказывал: за неделю, что он провёл на горнолыжном курорте, он ни разу не увидел: ни одного конфликта, ни одного скандала, ни одного пьяного лица, ничего гадкого, отвратительного, безобразного. И это не в Европе, не в Куршавеле, это у нас. Впрочем, смеётся Юра, все они там были чуточку пьяны. Горами, небом, солнцем, снегом. Но опьянение это – лишь следствие лёгкой кислородной недостаточности, ведь жили они на высоте полутора тысяч метров, а день проводили на трёх. Но как те алкоголики, которые пьют и знают, что это им вредит… так и они, любители Гор, зная и понимая: на высоте не хватает кислорода, – всё же едут туда, и едут, и едут… Потому что Горы.

Скажете, слишком пафосно? Может и пафосно, но всё же нет ничего более величественного на нашей планете, чем Горы. Они – единственное наглядное подтверждение трёхмерности нашего материального мира, так, по крайней мере, утверждает ещё один мой большой друг и самый лучший альпинист в мире – Ванька Дьяков1.

Юра собирался в горы. Но не на Домбай. На Домбай зимой 2015-го он попал случайно, так сказать, внепланово. Он планировал Африку, Килиманджаро. Точно рассчитал количество дней для восхождения, внёс их в график отпусков, договорился с клубом «Мировые Вершины» – они организуют восхождения на любые горы мира… Приготовился от и до! Не учёл лишь одного – что доллар, этот гадкий бакс, перевалит, как сегодня принято говорить, «психологически важную отметку» в 50 рублей.

Хорошо (в смысле плохо), размышлял Юра, в Африку он не едет, а куда? Дни отпуска в феврале нужно было как-то использовать, не сидеть же дома. И после недолгих, но мучительных размышлений на свет родилась идея поездки на Кавказ. А почему нет? Собирался в Горы – надо ехать в Горы!

Хорошо (в смысле уже лучше), Кавказ. А там куда? Наверное, кататься на лыжах, ибо восхождениями зимой на Кавказе занимаются только сильно отчаянные парни. Юра хорошо помнил табличку на эльбрусской мемориальной скале «Приюта Одиннадцати» на 4000 метров, которую прикручивали альпинисты из Пензы: «…погибли 23 февраля 2001 года при восхождении на Эльбрус». Не-е-е-ет! Лыжи, и только лыжи!

А на лыжах куда? На Кавказе Юра знал только два лыжных места: Эльбрус и Домбай (про Архыз ему ещё никто ничего не рассказывал, а Сочинскую Красную поляну Юра по своему максимализму за горы не считал). На Эльбрусе он был, оставался Домбай. А по дороге решил заехать в Кисловодск, к парням, с которыми летом 2014-го восходил на Эльбрус. «Приезжай, – хлопал Юру по плечу Полковник, руководитель восхождения2. – Встретим, разместим… Всегда рады! Без проблем!»

И уж раз всё так хорошо складывалось, Юра надумал взять с собой Софико, свою любимую Соньку, супругу, с которой он прожил уже никто не помнит сколько лет. Но у Сони отпуск на это время запланирован не был – она же не собиралась в Африку – и Юре пришлось похлопотать у жены на работе. А ещё – и тут Софико его сразу предупредила, прямо поклялась, побожилась прямо – ни за какие коврижки, ни за какие сокровища мира она никогда не встанет на горные лыжи. «И не надейся!» – так и сказала, и даже показала Юре фигу, но поехала… Не бросать же своего беспокойного муженька. А Юра немного от неё и хотел, хотел только, чтобы она, пусть издалека, пусть одним глазком, взглянет, куда носило его летом. С гор Домбая хорошо виден Эльбрус.

А ещё… А ещё, чтобы понять, что такое горы, – слушать, читать, смотреть фильмы и фотографии – бесполезно. Нужно увидеть самому!

С тем и поехали.

…Минуло два дня. Серовы успели неплохо освоиться. Прижились в отеле, по пути сменив номер – первый оказался слишком холодным. До этого они сутки провели в Кисловодске, где, вдруг выяснилось, что несмотря на все заверения, Юру никто особо не ждал (и не особо тоже не ждал). Полковник был занят и не уделил Юре ни единой минуты своего высокого внимания. Нет-нет, жильём он их обеспечил, но Юра мечтал о другом, он мечтал: встретиться, обняться, похлопать по плечу, поговорить, вспомнить… Эльбрус же! Первый же! Он все уши прожужжал Соне и друзьям про героического десантного Полковника. В общем, если бы не Василий Фёдорович, ещё один восходитель 2014-го3, было бы совсем непонятно, зачем они туда заезжали. Василий Фёдорович на Домбай их и отвез. Тем и закончилась мемориальная встреча в Кисловодске.

Уже на Домбае Юра огляделся, вдохнул-выдохнул, понял руку… и принялся восстанавливать навыки катания на горных лыжах, потихоньку осваивая «красную» трассу на 3000, куда поднимались двумя подъёмниками.

У него уже стало неплохо получатся, Юра и дальше собирался «оттачивать мастерство», но тут Софико зачем-то на ужин съела чего-то острого, сугубо национального… И была же ведь нормальная пища, кроме кавказской с её харчо, лагманом и чанахами! Были же всякие щи-борщи и куриная лапша с картошкой в горшочках. По доступным ценам была, за тысячу обедали на двоих… И уж если сил нет как хотелось чего-то национального – вон, пожалуйста, на каждом шагу хычины – вкуснейшие лепёшки с сыром и травами, а ещё с мясом и даже с картошкой. Нет! Обязательно нужно наесться безумно острых помидоров в собственном соку и весь следующий день проваляться в номере на голодной диете.

Юра расстроился. Погода такая пропадает. Но из солидарности тоже решил на Гору не ехать, а пойти пошляться по посёлку. Во-первых, нужно было найти на ужин чего-нибудь простенького для Софико. Всегда так: сначала огненно-жгучие помидоры, а потом пресные сухарики… Во-вторых, Юра собирался послать своему питерскому корреспонденту открытку. Есть у Серова традиция – отовсюду посылать открытки одной очаровательной особе из Санкт-Петербурга. Из Италии отсылал, из Чехии отсылал, из Испании, даже из Палестины… И для Домбая он делать исключения не собирался. И в-третьих, хотелось прикупить аутентичных сувениров. Впереди 8 Марта, и такие подарки без сомнений будут востребованы.

Составив план наступления и обсудив его с легкораненым личным составом, Юра отправился на завтрак в кафе. Он встал в очередь, а пока набирал в тарелку хлеба, комплектовался шанцевым инструментом, наливал чай, – в кафе заявился любимец администраторши Кати – кот Василий. По-хозяйски оглядевшись, он протяжно зевнул, для порядку мяукнул и тут же без перехода принялся заливать кровью всё вокруг себя: на груди у кота зияла безобразная рваная рана (что ж за день-то такой!). Кому-то стало нехорошо. Кто-то взялся причитать. А кто-то (не Юра!) не сплоховал, сориентировался и умчался за бинтами… Общими усилиями кота изловили, по уши забинтовали и отправили в холл, отлёживаться в кресле. Весна. Вот и тянет парня на подвиги. Впрочем, размышлял Юра, поглощая кашу, всех нас тянет… вот только непонятно куда.

Сухари Юра нашёл. Открытки и почту – тоже. На почте работали две бабули, одна привычно по-советски взялась ворчать: «обеденный перерыв… (это в одиннадцать-то?!) носит вас тут…». Но марки она продала и открытку приняла, тут же в сердцах влепив штемпель, едва-едва Юра успел её подписать и наклеить марку.

Открытка та, кстати, не просто пришла – она примчалась галопом! Это вам не Италия, откуда её родственница пешком шла целый месяц. А уж сколько их сестра ползла из Вифлеема… Ой-ё-ё-й.

Идея отправлять открытки обычной почтой в современном компьютеризированном мире родилась всё у того же выдумщика Ваньки Дьякова. В феврале 2013-го Серов к нему ездил в Сидней в гости (Ванька некоторое время жил в Австралии). «А прикольно было бы отправить открытку гулять по свету! – рассуждал Ванька, прихлёбывая холодный чай в кафе. – А по пути бы она проштемпелёвывалась разными штемпелями. Представляешь, Палыч? Марки разные, печати разные…» И они оба восхищенно поцокали, представив себе такую открытку. А уже через год, в феврале 2014-го, Юра на Канарах купил несколько почтовых карточек и привез их в качестве сувениров, и тот самый питерский корреспондент, получив первую открытку, написал Юре по «нормальной», по электронной, почте: «А хорошо было бы получить её прямо с Островов»…

Так оформилась идея, обретя адресата и смысл. И, конечно, совсем не нова эта идея в нашем суетном мире. Но что удивительно: при наличии практически мгновенных средств коммуникации оказалось, что отсылать бумажные открытки из дальних стран, а потом ждать их вместе с корреспондентом из Санкт-Петербурга – занятие весьма интересное. (Кто бы мог подумать?) И то, что корреспондент симпатичная девушка, придавало дополнительную позитивную окраску эмоциям ожидания. А эмоции были, да ещё какие. «Ну когда же придёт эта чёртова открытка?! Неужели потеряли?!». Или «Ах… Ах… Ах!» – радоваться, что дошла! что есть справедливость в мире! когда спустя месяц открытка таки добиралась до адресата. Увлекательным делом оказалась отправка открытки. Увлекательным, но хлопотным. Хлопотным, но приятным. И отправителю, и корреспонденту. Помните, как говорил товарищ Хачикян в «Мимино»? «Когда ему будет пириятно, я буду чувствовать, что мне тоже пириятно. Когда мне будет пириятно, я так довезу, что тебе тоже будет пириятно». В общем, «Делай добро и бросай его в воду»! (Тоже, кажется, армяне.)

Выполнив первые два пункта плана, Юра отправился на рынок за сувенирами. Он толкался меж рядами, покупал вязаные шерстяные носки с кавказскими оленями и снегирями, разглядывал глиняные чайники, нюхал сборы трав, пробовал варенье из барбариса и облепихи, а в это время над Домбаем летали парапланы. Яркие. Цветные. Красивые. И, что смущало, летали они уже подозрительно давно.

Юра ходил на почту, а они летали…

Юра покупал сувениры, а они летали…

Юра вернулся в отель, а они летали!

Юра ушёл на обед в кафе, а они всё летали!

И, чёрт побери… летали они неспроста!

Осенью в Подмосковье Серов уже примерялся подняться в небо на параплане, в качестве пассажира, понятное дело, но не вышло. И вот… Они прилетели сюда! За Юрой! Оставалось выяснить, где же искать этих пилотов? И дожидаясь заказа в кафе, он наудачу залез в интернет и в социальных сетях нашёл номера телефонов неких Константина и Владислава, которые приглашали в небо над Домбаем. Юра позвонил, но оба номера отмолчались. «Жаль! – вздохнул Юра. – Могли бы заработать…» Но пока он ел борщ, пялясь от нечего делать в телевизор, пока пил чай, пришла эсэмэска – абонент Константин уже дважды (дважды!) звонил. Ах ты ж Боже мой! – засуетился Юра и перезвонил…

Да! Это они! Именно они. Это их яркие и красивые парапланы целый день соблазняли Юру на отчаянный поступок. Более того, они сразу предложили подняться на Гору и лететь, вот прямо сейчас, прямо из кафе. «Нет-нет-нет… – Юра растерялся. – Завтра… Давайте завтра… Утром!» – «Завтра так завтра, – легко согласился Константин. – Часиков в десять перезвоню, скажу, лётная тут погода или нет».

Остаток дня прошёл без приключений. Только уже вечером, возвращаясь в отель после ужина, Юра на центральной улице неожиданно встретил Василия. «Голова обвязана, кровь на рукаве». Кот не спеша, но целеустремлённо шёл по своим серьёзным кошачьим делам. Юра кыснул, но Василий только презрительно сверкнул на Серова злыми жёлтыми глазищами (Юра тоже участвовал в бинтовании) и продолжил свой путь. Юра не стал его задерживать. Может, у них тут так принято, чтобы коты в бинтах ходили по улицам… Вон встретил же Юра лыжника с ногой в гипсе и на костылях, и никто же за ним не гнался, никто не пытался остановить из-за боязни, что тот возьмёт, да и полезет снова на Гору. Вольному, как говорится, – воля…

Но по факту Юра оказался неправ. Подходя к отелю, он уже издалека заметил охваченную волнением толпу, а приблизившись, разглядел в кольце постояльцев мечущуюся и заламывающую руки Катерину.

– Ушёл! – с надрывом выкрикивала она, бегая по двору и заглядывая в тёмные тайные углы. – Ушёл Вася! Ушёл стервец… Просила же, не выпускайте! Не открывайте двери! Просила же…

Толпа сочувственно молчала.

– Катя, – Юра поймал за руку расстроенную женщину, – я его только что видел, он шёл по улице.

Ровно полсекунды Катя смотрела на Юру, а потом, всплеснув руками, подхватилась в центр.

Василия настигли, изловили и водворили на место. Он сердито ворчал, но, кажется, уже давно смирился со своей участью. Он любил Катю… Сильно любил, но ночью, сняв бинты, всё равно ушёл.

Так и мы, вечно норовим снять бинты и свалить…

Вот зачем, спрашивается, Юре все эти парапланы? А?

…После завтрака (Софико уже поправилась и завтракала с мужем) Юра маялся на балконе, ожидая звонка, и между делом разглядывая утренний посёлок.

Домбай с трёх сторон окружён трёх- и четырёхкилометровыми горами. Самая красивая, отовсюду видная, – Белалакая (3861 метр). Её острый пик, покрытый ослепительно-белым снегом, сверкает над Домбаем по утрам, как огромный кристалл. И он же к четырём часам создаёт посёлку глобальную тень. Своё имя Белалакая («Полосатая») гора получила из-за кварцевых полос разного цвета. Но зимой за снегом их не видно.

Второй по красоте и тоже отовсюду видный – пик Инэ. Если у Белалакаи форма асимметричная, то пик Инэ практически идеальный тетраэдр.

С западной стороны, со стороны ущелья, возвышается необъезженная лыжниками залесённая гора Семёнов-Баши (в честь великого географа Семёнова-Тян-Шанского4), а с другой, восточной, стороны – Мусса-Ачитара. На этой трёхкилометровой пологой горе расположились все подъёмники и все зоны катания. Там Юра позавчера катался. Оттуда, Бог даст, и полетит сегодня. А погода стояла хорошая, как и все предыдущие дни: тепло, солнечно, безветренно, но это внизу, наверху она может быть более непредсказуемой, Юра знал это. А ещё…

Замурлыкал мобильный:

– Погода отличная! Поднимайтесь!

– Еду! – выкрикнул Юра и дал отбой.

Глубоко вдохнув морозный воздух, он зажмурился. Летим, значит, да? Летим! Летим-летим! И сразу внутри стало суетно.

– Летим, Соня! – Юра ворвался в комнату и заметался, на ходу решая, что же надеть. Полёт в горах… Высота два-три километра… Февраль… Полчаса без движения…

– А надену-ка я термобельё, как думаешь, Сонь? – вслух рассуждал Юра. – Умная мысль? Умная!

Соня глядела на мужа со снисходительной улыбкой. Беспокойный пациент, о-хо-хо… Она хорошо его знала, знала, что пока своего не добьётся, ни за что не успокоится.

– Ты со мной? – Юра прыгал на одной ноге, натягивая штаны.

– Не-а… Брошу тебя. По рынку потаскаюсь… Девчонкам сувениров куплю… Ты же уже купил своим девчонкам?..

За тридцать лет совместной жизни Соня привыкла и к Юриным полётам, и к Юриным залётам… Но сунуть шпильку – кто бы упустил?

Юра кивнул. Действительно, чего ей там мёрзнуть? Он обнял жену и отдал ей банковскую карту, мало ли. А ещё через полчаса он уже стоял на высоте трёх тысяч на смотровой площадке, а пожилой, загорелый, горбоносый, похожий на киношного индейского вождя, распорядитель организовывал желающих полетать на парапланах и одновременно следил за погодой в атмосфере.

– …Говорю вам, мадам, если вы отойдёте хотя бы на минуту, а сейчас кто-нибудь из пилотов вернётся и будет готов лететь, я отдам ваше место, так и знайте! – И, зажимая гашетку рации, без перехода наговаривал в микрофон: – 3000 метров, ветер – направление Домбай-Ульген, один-три метра в секунду…

– Вы же авиация! – пыталась давить дамочка. – У вас же всё по часам!

– Как говорил один мой знакомый пилот, по часам у нас только похороны, а полёты у нас по текущему состоянию погоды. – И вождь, довольный своей дурацкой шуткой, каркал простуженным старческим смехом. Мадам точно ветром сдуло. Однако смелых и бесшабашных уже и без неё набиралось трое.

– Пилоты, у меня два пассажира, третий готовится…

– Вождь, мы поднимаемся, – прохрипела рация.

Через пятнадцать минут на площадке собрались пилоты и заспорили. Пока они поднимались, ветер немного разгулялся, метров до пяти-шести в секунду, при этом он всё время дёргался и менял направление.

– …Я в такой ветер не полечу! И не уговаривайте! – собирая в большую сумку параплан, митинговал пилот с татарской внешностью. Юра сориентировался – Равиль, Вождь несколько раз по рации обращался к нему.

– …Рванёт и кинет на скалы! А оно мне надо? Это ты, Костян, у нас крутой, – продолжал он, обращаясь к рыжебородому парню в яркой зелёной куртке, – а я пас!

Третий, по всей видимости Виталий, стоял в сторонке – и молча курил.

Константин зло сплюнул:

– Зажрались вы, мужики! Всё бы вам в штиль летать. – Он повернулся к «пассажирам» и бегло оглядел их. – Кто тут на длинный залёт?

Юра шагнул.

– Пошли. Выше поедем… Может, там стихнет… А то начинают тут… «А оно мне надо… Я пас…» Билет на подъёмники есть?

– Сквозной.

Костя подхватил огромный рюкзак, Юра взялся за сумку с парапланом.

– Вообще-то я сам привык… – взглянув на Серова, буркнул Костя, но отбирать не стал, и Юра потащил параплан к подъёмнику.

– Ты сегодня какой полёт делаешь? – Юра решил сразу перейти на «ты», с пилотом обязательно нужно на «ты», дело такое… можно сказать, интимное…

– Второй. Первый после того, как тебе позвонил. – Константин тоже не стал затрудняться в обращении. Они взгромоздились на подъёмник и поехали на верхний уровень.

– На седловину Эльбруса похоже… – Юра разглядывал ложбину между верхними уровнями.

– Бывал?!

– Летом. В июле.

– Моя 31 июля взошла. Каждый год восходит, а я тут десять лет кукую, и всё не решусь.

– Некоторые там прямо с вершины слетают…

– Некоторые слетают… – задумчиво повторил пилот и замолчал, ковыряясь с настройками какого-то прибора.

Ложбина между уровнями действительно сильно напоминала седловину Эльбруса. Горы, солнце, снег, люди, хаотично лежащие на снегу, раскинув руки. Вот только на Эльбрусе они лежали от усталости, синюшные, замотанные, задыхающиеся, а здесь – балдея, очередной раз кувыркнувшись на сноуборде или лыжах. И воздуха тут, конечно, не в пример больше, всё-таки на два километра ниже.

– …Некоторые слетают, – наконец что-то отцепив, повторил Константин, – а я всё никак не решусь!

Он сунул прибор в карман и надел перчатки.

– Приготовься, сходим. Приехали…

Небольшая площадка на 3168 метров, с которой почти отвесно спускается «красно-чёрная» лыжная трасса. Юра глянул вниз и перекрестился: не-е-е-е… ни за что! А по ней и катались только взрослые пацаны.

– А Эльбрус где? – Юра закрутился на месте, оглядывая горизонт. Кому что…

Костя не глядя ткнул на восток: «Там». За горной грядой, довольно далеко, возвышались две знакомые округлые вершины.

– Любуйся, я пока систему соберу. Для фотоаппарата сумка на ремне есть?

Фотоаппарат у Юры висел на груди.

– Сумка есть. В рюкзаке.

– Фотоаппарат в сумку. Её на шею. Рюкзак сюда давай, в багажное отделение положу.

– А квитанцию выпишешь? – пошутил Юра.

– Выпишу-выпишу… – Константин отвечал серьёзно, аккуратно раскладывая и расправляя параплан. Ткань ярко-красного цвета ложилась мягко, ровно, без складок, словно не было никакого ветра. Юра удивлённо огляделся по сторонам:

– Ветра нет.

– А тут всегда так: то есть… а то, раз, и нет! – Костя уже готовил подвесную систему. – Иди сюда, – позвал он Юру. – Одевать тебя буду… Будешь сидеть у меня… – Костя стал рывками затягивать ремни, – как… король на именинах… Помнишь такую песню? Помнишь? Вот и ты так… Всё! Разворачивайся.

Юра развернулся, Костя пристегнул его подвесную систему к своей.

– Держи камеру, – Костя отдал Серову маленькую GoPro на метровом шесте. – Держи так, чтобы сразу снимала. Фильм снимет и двести кадров фотографий. Будет тебе память. Давай ремни за локти пропущу… Да, так. А то один не подниму крыло. Вместе будем! Бежать будем, говорю, вместе! Ага?!

Юра кивнул.

– Как скажу «садись», сядешь. Готов?!

– Готов!

– 25 февраля, э-э-э-э… 2015 года, 12:00, полёт с пассажиром, высота 3100, ветер… э-э-э-э… один-два метра в секунду в направлении… Домбай – Ульген… – наговаривал Костя параметры в микрофон, потом отжал тангету и сунул микрофон в карман. – Приготовился. Раз… два… три! Пошли!

Они напряглись и сначала потихоньку, а потом всё быстрее побежали под гору. Крыло тянуло, сопротивлялось, но понемногу поднималось.

– Бежим!.. – орал Костя. – Бежим! Бежим-бежим!!! БЕЖИ-И-ИМ!!! САДИСЬ!

Юра подтянулся на ремнях и с размаху закинул себя в подвесную систему.

– Летим! – радостно сообщил Костя. – Давай камеру, теперь я снимать буду. Садись удобнее. Приподнимись! Приподнимись на руках, да, вот так, и сядь полностью! Ага, так.

Серов сел и сложил руки, приготовившись получать удовольствие.

Он уже многое попробовал. Он уже, наверное, стал «крутым перцем», так, по крайней мере, казалось ему самому. Он хорошо помнил, как провёл ночь перед прыжком с парашютом, было в его жизни и такое. Тогда он не спал всю ночь и его колотило. А сегодня – спал как младенец. И сейчас в подвесной системе ему было ничуть не страшно, а скорее наоборот, ему всё нравилось!

– Совсем не страшно! – крикнул он.

– А мы и не пугаем! – Костя слегка подтягивал клеванты5, направляя параплан с горы. – Мы просто хотим показать, как летают птицы! Нравится?!

– Да!

– Летим через ущелье! На той стороне будем ловить восходящий поток.

– Есть, командир! – Юра зацепился руками за стропы и примолк.

А параплан, ускоряясь и выполняя виражи, начал набирать скорость. Послышался свист набегающего воздушного потока. Константин заложил очередной вираж, выравнивая полёт, а Юра глянул вниз. Под ногами плыл Домбай, маленькие домики, махонькие машинки, крохотные человечки. Вон детский «лягушатник», где он первый день пробовал себя на лыжах, а вон гостиница, а вон кафе, в котором Соня наелась острых помидоров… А там… В свист ветра ворвался новый тревожный звук, короткие дребезжащие зуммеры, учащаясь, становились выше. Ту-ту-ти-та… Юра оглянулся на пилота.

– Вариометр! – пояснил Костя. – Сигнализирует о наборе высоты. Поток поймали. Сейчас вверх потащит! Не страшно?!

– Не-е-ет!

– Тогда пошли! Держись! Ё-хо-о-о-о!

И они пошли вверх против часовой, и горы пошли каруселью.

Семёнов-Баши.

Гора Сулахат. Местные рассказывают, в давние времена из-за сильных ветров долина была бесплодна, и тогда жительница селения по имени Сулахат поднялась в горы, легла и загородила ветрам дорогу, пожертвовав собой. С тех времён долина ожила, зацвела, заколосилась…

Пик Алибек.

Красавица Белалакая.

Каменный клык – Зуб Софруджу.

Пик Театральный. Когда-то некие странные театральные деятели зачем-то решили взобраться на него без инструкторов. Забраться забрались, а спуститься не смогли – пришлось им звать на помощь… Как отцу Фёдору6.

Огромный горный комплекс Джугутурлучат (в переводе на русский – место обитания туров, или турово пастбище). По его почти отвесным склонам на досках катаются совершенные черти – хелирайдеры. Их забрасывают на лёгком вертолёте, а оттуда они практически падают вниз, лишь слегка касаясь ледника плоскостью сноуборда. Эти парни – они даже не крутые, они вообще с другой планеты!

Гора Золушка – малый пик Инэ.

И, наконец, красавец-четырёхтысячник – Домбай-Ульген с нимбом из облаков над головой. Когда-то в разговоре с Полковником Юра поинтересовался: поднимаются ли на него? «На него? Конечно! Только это не трекинговая, это настоящая альпинистская гора. Сложного уровня». Теперь Серов видел: склоны у Домбая круты и обрывисты, и без специального оборудования на них не взойти.

А за Домбаем по кругу – Мусса-Ачитара с подъёмниками и крапинками катающихся людей. А на горизонте Эльбрус. А за Мусса-Ачитара долина реки Домбай-Ульген.

И опять: Семёнов-Баши, Сулахат, Алибек, Белалакая, Зуб, Театральный, Инэ, Эльбрус, долина…

И ещё…

И снова!

Горы, горы, горы…

Вариометр пел, повышая частоту, а они продолжали закладывать виражи. Ещё чуть выше! Ещё!

– Не укачало?! – кричит Костя, подтягивая левую клеванту.

– Нет… Нормально! – Юра осторожно смотрит вниз, высота здорово прибавилась. – А если укачает?

– Пакетик выдам! А то испачкаешь мне тут всё…

– А я думал, на землю вернёмся, – нервно хохотнул Серов.

– Не-е-е-е. Зачем? У меня тут был один, его затошнило, я ему пакетик. Его вырвало. Спрашиваю: может, вернёмся? А он: нет! мне, говорит, всё нравится, давай ещё! Чего, спрашиваю, ещё? Пакет, говорит, давай ещё…

Вариометр в очередной раз спел «ти-та-та» – и смолк.

– 3100. Всё! Выше не пойдём. Наслаждайся!

И они парили. Они были подобны птицам… Птицам, мчащимся среди заснеженных вершин. На сумасшедшей высоте, в открытой подвеске, с бездной в три тысячи метров под ногами и с космической бездной над головой. А на горизонте сверкал Его Величество Эльбрус.

Сон, сон наяву. Юра часто летает во сне, он любит летать… Открыт и свободен. Свободен и счастлив.

Он не заметил, как замёрзло лицо. Он не заметил, как замерзли ноги. Но руки дали о себе знать… Юра стал сжимать и разжимать кулаки, пытаясь размять и разогреть пальцы.

– Пальцы сунь внутрь! – посоветовал Костя. – У меня тоже мёрзнут. Руки подняты, кровь оттекает. А варежки потерял над Театральным. Пассажира замутило, пока пакет доставал, варежки сдуло… на фиг…

– Может, садиться?

– Может и садиться. Но в посёлок не полечу. На гору, на площадку садиться будем.

– Ты – пилот!

– На посадке ноги поднимешь. Знаешь как?

– Знаю…

– Готовимся.

На площадке кто-то из коллег Кости уже выполнил посадку, и теперь его параплан ярким чёрно-жёлтым имперским флагом выделялся на фоне ослепительно-белого снега.

– Готовимся… – Костя плавно заходил к месту посадки Равиля, это был его параплан. – Готовимся… Ноги поднял!

Юра задрал ноги, Костя с силой натянул клеванты и встал на снег.

– Встал на ноги! – командовал пилот. – Развернулся на параплан! Шагнул вперёд! – Параплан лёг. – Всё! Приехали! Поздравляю.

Так Юра ещё никогда не летал. Это был настоящий полёт. Как у птицы! Константин отстегнул Юру от подвесной системы, он повернулся, крепко, с чувством пожал пилоту руку и обнял его. В такие моменты всегда хочется всех обнимать и целовать.

– Спасибо! – шмыгнул носом расчувствовавшийся Юра. – ОГРОМНОЕ ТЕБЕ СПАСИБО!

– Ой, да ладно… – Костя скромно улыбался, подтягивая стропы и сворачивая параплан. Он тоже любил этот всегда волнующий момент, когда клиент счастлив как ребёнок: то ли оттого что летал, то ли оттого что живым прилетел. – Понравилось?

– Не то слово…

И тут Юра хлопнул себя по лбу. Ну как же?.. Он совсем забыл про фотоаппарат. А собирался. Ладно, на GoPro наснималось. Серов достал камеру из сумки и нацелился на Костю:

– Ну-ка, встань, пилот! Встань в позу победителя… Встань, я тебя щёлкну!

– …Завтра поедем наверх… – сказал Юра своей верной Софико. – На самый-самый верх.

Серовы сидели в полюбившемся им кафе «Фаворит» и ждали заказ.

– На самый-пресамый?!

– На самый-пресамый. Ты должна увидеть это. Просто обязана. Там такое…

Соня с грустью смотрела на супруга. Беспокойный… шебутной, любимый.

– Смерти ты моей желаешь, Серов… – в миллионный раз за их совместную жизнь констатировала Соня и, расстегнув сумочку, достала Юрину банковскую карту. – Держи! Прилетел же…

…На следующее утро они поднялись на 3168 метров. Погода по-прежнему им благоволила. Слепящее белое солнце, высокое лазурное небо, безоблачно и почти безветренно. И Юра показал Соне горы. Это и правда красиво. И красота такая, что хочется ходить на цыпочках и разговаривать шёпотом.

Но никто не шептал и не ходил на цыпочках, со стартовой площадки снова летали. При них стартовал Константин, пассажиром у него на этот раз была совсем молоденькая девушка, видимо сильно боялась, поэтому, когда они сбежали с горы и ушли в свободный полёт, она пронзительно закричала. «Что ты орёшь?! – прикрикнул на неё Костя. – Уже летим!»

– А ты вчера кричал? – Соня повернулась к Юре.

Серов грустно улыбнулся:

– Нет. Привыкаю… Пора отращивать крылья.

Насмотревшись чужих стартов, он оставил Софико на площадке, а сам отправился на соседнюю вершину, ещё на пятьдесят метров выше. Поднимаясь по ней, Юра вспоминал своё летнее восхождение.

– А ведь ты сегодня должен был сидеть на высокогорной базе Кибо-Хат7 и готовиться к ночному восхождению на Килиманджаро, – вдруг проснулся внутренний голос. Он есть у всех, этот умник. И всегда умничает. Но чаще всего именно он и порет самую дикую чушь или подбивает на отчаянные глупости.

– Чёртов доллар! – вслух выругался Юра.

Он влюбился в Кавказ, он его полюбил всем сердцем, всей своей беспокойной душой. Есть за что. Кавказ красив. Он великолепен. Он грандиозен. Но Юре хотелось туда… в Африку. На Килиманджаро. Вот скажите на милость, как он теперь туда попадёт, с таким-то курсом доллара? А?

– А может… – продолжил свой монолог голос.

Юра сделал шаг.

– …Может, всё-таки попробовать на следующий год?

Ещё шаг.

– Подкопить денег…

Шаг.

– Докупить доллары…

Шаг.

– Вот прям сейчас, приехать и начать. По сто долларов. По пятьдесят! Всё же в руках человека, ты же знаешь… Человек сам хозяин своей судьбы! Разве нет?

Юра вышел на вершину. Да, нужно попробовать. Он не понимал – почему его так отчаянно тянет в горы? Почему, закрывая глаза, он видит этот ослепительный снег, это белое яркое солнце, это почти чёрное небо? И зачем ему все эти мучения? Головная боль, тошнота, бешеное сердцебиение. Не понимал. Но тянет же. А тут какой-то доллар… А ещё брат: «Никогда не сдавайся!»

Нет, надо пробовать. Надо!

Юра оглянулся. Где тут у нас Эльбрус? Ага вот он… рукой подать. А Килиманджаро? Где у нас Килиманджаро? На юге – Килиманджаро… А солнце где? Вот оно. Значит, туда! Ох и далеко Килиманджаро… Ох и далеко… Не видать отсюда.

Значит, говоришь, человек – хозяин своей судьбы, да? Юра успокоил дыхание, оглянулся на заснеженные вершины и вдруг, раскинув руки и задрав голову, заорал что есть мочи: «Я приеду к тебе, Африка! Слышишь?! Я обязательно к тебе приеду!!!»