Читать книгу Частное лицо - Валерий Михайлов - Страница 4

– Эдвард Львович, к вам от генерала Журбина, – объявил не то секретарь, не то камердинер, впуская нас в огромную, размером с футбольный стадион комнату, напичканную роскошью, точно пещера Али-Бабы.

Камердинер-секретарь был поджар, слащав и прилизан. Несмотря на жару, а в доме было натоплено как в крематории Освенцима, на нём была черная тройка. Рубашка застегнута на все пуговицы, а галстук повязан по правилам последней моды. Эдвард Львович, напротив, демонстрировал пренебрежение к всякого рода дресс-кодам. Судя по прическе, он давно дал обет не прикасаться расчёской к волосам. Расшитый китайскими драконами халат на голое тело и шлепанцы идеально гармонировали с причёской. Лет ему было под пятьдесят, хотя в зависимости от степени ухоженности и освещения он мог бы выглядеть от сорока до восьмидесяти.

При виде нас он поморщился, словно увидел таракана в своей тарелке.

– Серёженька, я же просил договориться с Журбиным, чтобы прислали этого, как его, Климова, – выдал он своему холую тоном капризной шлюхи.

– Я и есть майор Клименок, – представился Клименок.

– А это? – спросил Эдвард Львович, ткнув в мою сторону пальцем с таким выражением на лице, точно я был лужей, сделанной майором посреди ковра.

– Вам нужен был я и конфиденциальность? – как ни в чём не бывало, спросил Клименок.

– Именно, а вы…

– Знакомьтесь. Конфиденциальность – это он. Я зову его Ватсоном, но Ватсон он только для меня. Для вас он – помощник детектива или господин помощник детектива.

– Главное, чтобы вы быстро сделали свою работу и сохранили конфиденциальность происходящего, – согласился с моим присутствием Эдвард Львович.

– Тогда давайте переходить к делу.

– Серёженька. Расскажи детективам суть дела, – уже нормальным голосом попросил Эдвард Львович.

– Позвольте спросить, господа, не согласитесь ли вы продолжить беседу за чаем в малой гостиной. У Эдварда Львовича утренний ритуал, а это, как вы понимаете, конфиденциально.

– Ладно, пошли, – согласился Клименок.

– Если вы ещё не знаете, – начал свой рассказ Серёженька, когда мы расположились за баснословной цены столом, – Эдвард Львович – потомственный маг, великий Гроссмейстер Ордена, название которого я не вправе вам разглашать. Члены Ордена – сплошь состоятельные, влиятельные люди, поэтому Эдвард Львович так опасается огласки. Орден является своего рода духовным наследием величайшего мага и волшебника 20 столетия – Алистера Кроули, учеником которого в свое время был дед Эдварда Львовича. Поэтому одними из наиболее почитаемых нами днями являются 8, 9 и 10 апреля. Именно в эти дни в 1904 году в Каире Алистер Кроули вступил в контакт с духом Айвассом, который продиктовал Кроули «Книгу Закона», ставшую своего рода квинтэссенцией учения великого мага. В память об этом событии каждый год в эти дни в доме собираются посвящённые в высшие ступени члены Ордена для проведения особого ритуала. Суть ритуала я разглашать не могу. Скажу лишь то, что он проводится с использованием некоего, талисмана, который и был украден между девятым и десятым апреля.

– И вы хотите, чтобы мы с коллегой, не поднимая шума, нашли этот предмет? – спросил Клименок.

– Совершенно верно, – обрадовался чему-то Сергей.

– У вас есть фотография украденного предмета?

– Ну что вы! Само существование этой реликвии держится в тайне.

– Что ж, плохо держится, раз кто-то его украл.

– Увы.

– Но вы можете его описать или, ещё лучше, нарисовать?

– К сожалению, мои уста запечатаны клятвой. Ничем не могу помочь.

– Ты не поверишь, но мы не умеем искать то, о чём не имеем ни малейшего представления! – ехидно и одновременно торжественно сообщил Клименок.

– Прошу вас, поговорите об этом с Эдвардом Львовичем.

– Ладно, когда в последний раз видели талисман?

– Ночью с девятого на десятое. Около трёх часов ночи.

– А сейчас двенадцатое, – констатировал Клименок.

– И? – не понял Сергей.

– Два дня искали телефон?

– Мы пытались своими силами…

– Понятно. Каков круг подозреваемых?

– Что?

– Сколько человек было в доме, когда предположительно произошло ограбление?

– Сам Гроссмейстер, потом Алая Женщина, потом магистры Севера и Юга со Жрицами…

– Со Жрицами любви? – перебил его Клименок.

– Со жрицей Надежды и жрицей Милосердия.

Судя по отсутствию какой-либо реакции, Сергей действительно не понял шутки Клименка.

– Дальше.

– Дальше Жрица Луны, ну и я. Это кроме прислуги.

– Каждой твари по паре. А прислугу вы что, за людей не считаете?

– Нет, что вы, просто прислуга у нас не имеет никакого отношения к таинству Ордена, поэтому на эти три дня она уходит в отпуск и покидает дом.

– И тем не менее?

– Прислуга – это повар, горничная и садовник.

– А дворецкий… скажите, у вас есть дворецкий?

– Нет, дворецкого у нас нет.

– Очень плохо, – огорчился Клименок.

– Почему? – не понял Сергей.

– Потому что обычно во всем виноват дворецкий, и если бы он у вас был, мы бы уже через минуту триумфально закончили свое расследование. Но раз его нет…

На этот раз Сергей понял шутку. По крайней мере, губы его растянулись в улыбке.

– А раз дворецкого нет, то я тебе не завидую, – совершенно серьезным тоном сообщил Клименок.

– Почему? – удивился Сергей. Улыбка исчезла с его лица.

– Потому что, как мы с Ватсоном поняли, роль дворецкого в этом доме играешь ты. А раз так… Вывод, надеюсь, сделаешь сам?

– Боюсь, господа, что вы глубоко ошибаетесь.

– Ну, если так, тебе бояться нечего.

– Конечно, если бы это было в кино или романе об идеальной советской милиции… В реальной жизни важнее, что вы думаете о происшедшем, а не то, что произошло на самом деле.

– Ты был бы прав, если бы мне дали 24 часа, чтобы отправить кого-нибудь в тюрьму. Здесь же от нас с Ватсоном требуется найти пропавший предмет, а его кулаками не добудешь. Ладно, вернёмся к делу. Какие розыскные мероприятия были проведены до нашего приезда?

– Что? – традиционно не понял Сергей.

– Ну, вы же пробовали искать эту хрень, а не бросились сразу звонить генералу?

– Я бы попросил вас не использовать подобных выражений, когда речь идет о нашей святыне.

– Ты лучше старательно отвечай на вопросы. Или мне напомнить, что ты фактически признан присяжными дворецким со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Мы перерыли весь дом, обыскали участок. Провели досмотр личных вещей. Так, кажется, это называется?

– Очень хорошо. А скажи нам, друг дворецкий, никто из перечисленных тобой людей случайно не исчез из зоны досягаемости?

– Учитывая характер происшедшего, все решили остаться здесь.

– Поразительное чувство ответственности. Где ещё такое встретишь в наши дни. А скажи, они случайно не невидимки? Или вы их заперли на всякий случай в тёмном чулане?

– Ну что вы, – смутился Сергей, – они в ритуальном зале. Пытаются вступить в астральную связь с Айвассом.

– Вот оно как! – в голосе Клименка послышалось уважение. – Раз так, можно переходить к главному, а именно пришло время показывать нам наши апартаменты.

– Для вас приготовлена малиновая спальня.

– Что, одна?! – заорал Клименок. – Мы что, похожи с Ватсоном на гомиков?

– Такое мне в голову даже не могло прийти, – растерялся Сергей.

– Тогда за каким хреном вы решили уложить нас в одну койку?

– Мы думали, вы приедете один.

– Ну, так нас двое. Причём уже давно.

– Прошу меня простить, господа. Одну минуту.

Сказав это, он со всех ног бросился готовить вторую спальню.

– Итак, Ватсон, нам повезло, что мы здесь в качестве частных лиц. Иначе тебе пришлось бы подробно описывать в специальном протоколе место преступления, а это самое паскудное, что может быть в нашей работе, – сообщил мне Клименок, когда мы остались одни.

– А мы разве не…

– Я на больничном. А ты вообще постольку поскольку, – не дал он мне договорить.

– Но…

– Это особое поручение, Ватсон. Наши аристократы в первом поколении так кичатся своим свежеприобретенным аристократизмом, что даже расследование преступлений предпочитают в виде услуги ВИП. Ну а для этого в нашем управлении существую я. Тебя, кстати, тоже прикрепили ко мне исключительно из-за звонка генерала.

– А как ты добился этого?

– Как-нибудь в другой раз. Паркер возвращается. Или как его там?

– Прошу следовать за мной, – попросил Сергей. – Ваши вещи уже на месте.

– Жди меня в своей комнате, – сказал Клименок, ныряя в дверь. – Одну минуточку, Паркер, или как там тебя? – завопил он Сергею, выглянув из комнаты.

– Сергей Петрович. Или просто Сергей, – представился он. – Что вы хотели?

– А где здесь кнопка? – спросил Клименок.

– Какая кнопка?

– Ну, если мне что-нибудь срочно понадобится. Или у вас принято выходить в коридор и вопить во все горло «Дворецкий!» в любое время суток?

– Вот номер моего сотового, – сказал Сергей, протягивая Клименку листок из блокнота, на котором написал номер телефона.

– Теперь другое дело, – обрадовался Клименок. – Можешь идти ублажать Ватсона.

Я только начал раскладывать вещи, когда в комнату ворвался Клименок.

– Что ты делаешь? – удивленно спросил он.

– Пытаюсь разложить вещи. А что?

– Никогда так больше не делай, будучи Ватсоном.

– Почему?

– А если нам понадобится срочно сбежать? Будешь всё складывать, рискуя жизнью, или бросишь на растерзание врагу?

– А мы собираемся сматываться?

– Пока нет, но мы ведь ни к чему не приступили. И ещё, не совсем глупый и наблюдательный человек, взглянув на твою комнату, легко может понять, как долго ты собираешься здесь проторчать. А из этого уже можно сделать достаточно много выводов.

– Как собираешься вести расследование? – спросил я, запихивая своё барахло обратно в сумку.

– Согласно правилу № 1 неписанного кодекса настоящего детектива.

– Никогда о таком не слышал.

– И никогда больше не услышишь. Это – военная тайна. Из-за нее когда-то, кстати, погиб Кибальчиш. Обалденная, кстати, сказка. Где ещё чёрным по белому говорится так прямо, за что бывает варенье с печеньем, а за что слава и почёт, но уже посмертно…

– Хорошо. Что гласит это правило? – прервал я его разглагольствования.

– В вольном изложении оно гласит следующее: Настоящий детектив пускает расследование на самотек, а сам занимается тем, что придёт в голову. Главное, правильно подать всё в отчёте. Например, баню с девочками можно обставить как встречу с информатором по данному делу, и так далее. Главное, правильно писать отчёты. Они должны быть максимально объёмистыми и пространными, как священные писания, чтобы в случае чего любой фрагмент можно было истолковать, как тебе угодно.

– И это работает? – удивился я.

– А ты как думал? Дело, – он сделал ударение на слове «дело», – само решает, раскрываться ему или нет, твое же дело маленькое.

– Подожди, – я не верил своим ушам, – хочешь сказать, что так вы и работаете?

– Так, только так и никак иначе.

– И что, получается?

– Как видишь. В тюрьмах свободных мест нет, а я занимаюсь исключительно деликатными делами. Как сейчас.

– Твое поведение трудно назвать деликатным.

– Не путай хрен с музыкой. Деликатное дело – это совсем не лизание задниц согласно табелю о рангах. С такой административной гимнастикой легко может справиться любой имеющий язык идиот. Деликатное дело – это… Ты случайно не поинтересовался, когда тут подают обед?

– В пятнадцать ноль-ноль.

– За час не помрём. Предлагаю скоротать время за допросом Гроссмейстера.

– Дворецкий!!! – истошно завопил Клименок, высовывая голову в коридор.

– Может, вы всё-таки скажете, милейший, что мы с Ватсоном имеем честь искать? Ваш дворецкий нем, как дохлая рыба, – накинулся прямо с порога на Эдварда Львовича Клименок.

– Он не дворецкий, а ученик, – недовольно буркнул Эдвард Львович.

– Чертовски рад за него, а Ватсон так просто счастлив, однако это не делает мой вопрос менее актуальным.

– Дело в том, господа, что искомый предмет – это часть нашего таинства, и мы не должны обсуждать с посторонними…

– А мы не умеем искать то, о чём не имеем ни малейшего представления, – перебил его Клименок. – Не так ли, Ватсон?

– Совершенно верно.

– Вот видите. Для Ватсона это тоже вполне очевидно.

– Как вы не понимаете, что эманации духовного мира – вещь более чем тонкая…

– Так оставьте кесарю – кесарево, а писарю – писарево. Нас с Ватсоном интересуют вполне грубые земные материи. А именно: размер, форма, материал, внешний вид. Заметили, в этом списке нет ни слова про духовность.

– Ну, хорошо, – сдался Эдвард Львович. – Это – медальон из чистейшего красного золота, инкрустированный золотом белым. Рисунок – сложный магический орнамент. Форма круглая. Диаметр сантиметров шесть. Такое описание вас устроит?

– Вполне. Когда эта штука пропала?

– Между девятым и десятым апреля.

– Откуда такая уверенность?

– В полночь с девятого на десятое я проводил ритуал с использованием этого талисмана, а десятого утром его уже не было в футляре.

– Где он хранился?

– У меня в сейфе.

– Где сейф?

– В моем малом кабинете.

– Можно взглянуть?

– Когда вам будет угодно. Я распоряжусь, чтобы Сергей вам все показал.

– А что это был за ритуал.

– Вам не кажется, что вы зарываетесь?

– Нам надо знать, кто при этом присутствовал, кто где был в тот промежуток времени, когда произошло исчезновение, и так далее. Ваши секреты нас не волнуют.

– Послушайте. Это часть Магического Закона, и я не в силах его нарушать. Наш ритуал священен, и прежде чем неофит узнает о нем хоть самую малость, он должен поклясться на священной книге Величайшего из Магов, что будет хранить в тайне всё, связанное с ритуалом. Учитывая обстоятельства, я буду настаивать, чтобы и вы поклялись на Библии сохранить всё в глубочайшем секрете.

– Да хоть на сиденье унитаза! Давайте окончательно расставим все «ё» перед «б». Вопрос доверия – это вопрос доверия. Вы либо доверяете генералу, а именно он доверил нам с Ватсоном это дело, и рассказываете всё, что нам нужно для дела; либо не доверяете генералу, и тогда нам с Ватсоном больше незачем тратить здесь время. Вам всё понятно?

– Как это ни печально, но вы правы, – согласился с его доводами Эдвард Львович после долгой паузы.

– А раз до вас это дошло, расскажите о ритуале всё, что можете сообщить.

– Надеюсь, это всё? – спросил Эдвард Львович, описав, наконец, нам в общих чертах ритуал.

(Думаю, не надо объяснять, почему я опустил эту часть нашей беседы).

– Моё профессиональное любопытство полностью удовлетворено. Осталась одна деталь, – ответил Клименок.

– Что ещё?

– Нам надо, чтобы вы попросили своих друзей быть с нами как можно более откровенными.

– Хорошо. Я представлю вас всем перед обедом и попрошу оказывать вам всяческое содействие.

– Вот это уже другое дело.

– А теперь, господа, я хотел бы остаться один. Мне нужно переодеться к обеду.

– Не смеем вас больше задерживать.