Читать книгу Частное лицо - Валерий Михайлов - Страница 8

– Похоже, ваш коллега решил, что мы должны ждать, пока он не соизволит сесть за стол, – жёлчно заметила Анна Степановна.

– Он уехал. Вернется завтра, – имел неосторожность пояснить я.

– И вы говорите об этом только сейчас? – поддержал её Свидригайлов.

– А что, он не сказал? – удивился я.

– Какая наивность, конечно нет! Зная его характер, как вы могли подумать, что он снизойдет до объяснений? – съязвила Алла.

Похоже, желчь стремительно выходила из берегов.

– Знаете, я ему не нянька, – огрызнулся я. – Вернется, ему и высказывайте.

– Вы не волнуйтесь, ему мы обязательно выскажем, – злорадно сообщил Гроссмейстер.

– Вот и высказывайте.

Если честно, я сам был зол на Клименка.

– Есть дело, Ватсон, – сказал он минут за тридцать до обеда. – Мне надо срочно свалить по делам, но дело в том, что сегодня этих пауков нельзя оставлять без присмотра. Ты можешь остаться?

– Да без проблем.

– С меня причитается. Ладно, Ватсон, я погнал. Если что, мой телефон у тебя есть.

Сделав на прощанье ручкой, он поспешно свалил. Я решил позвонить домой, предупредить Эмму.

– Ну что, Пинкертон, уже чувствуешь себя мастером современного детектива? – спросила она.

– Ещё не понял.

– Приедешь сегодня пораньше?

– Сегодня я не смогу приехать.

– Это ещё почему? – в её голосе послышались стальные нотки. Это не предвещало ничего хорошего.

– Клименок… ну, этот следователь попросил меня остаться.

– Это ещё зачем?

– Он сказал, что их нельзя оставлять без присмотра.

– Вот пусть и присматривает. Деньги за это платят ему. Ты здесь причём?

– Дело в том, что ему надо было уехать, и он попросил…

– А ты, как дурак, повёлся.

– Эммочка, красотуля, ну что тут такого?

– А то, что он использует тебя, а ты как телОк. Когда ты перестанешь быть мямлей?

– Ну, солнышко…

– Так он уже умчался?

– Да.

– Хорошо. Позвони ему и скажи, что у тебя тоже дела. Мне что, учить тебя элементарным вещам?

– Я не хочу так.

– Что? – от этого вопроса повеяло холодом Антарктиды.

– Он попросил, я согласился.

– Так не надо было соглашаться! Ладно, размазня, скинь его номер, я сама ему позвоню и объясню, раз ты не можешь.

– Ты этого не сделаешь.

– Ещё как сделаю.

– Не делай из меня идиота, пожалуйста.

– Ты уже идиот, к тому же бесхарактерный.

– Ну зачем ты так?

– Ты мне нужен дома. У нас сегодня гости и…

– Скажи им, что я в командировке.

– Ах, так!.. Ну и торчи там со своими придурками!

Если этот диалог и выглядит ненатуральным, то только потому, что я его немного сократил и убрал матерные выражения.

Конечно, в первую очередь дурака надо искать в зеркале, но…

Понятно, с каким настроением я садился за стол, а тут ещё эти уроды, узрев, что злой собаки нет во дворе, решили оторваться на мне по полной. Ну почему в мире так много людей, которые нежелание хамить воспринимают как слабость и приглашение сесть на шею?!

Едва мы разобрались с неявкой Клименка, как на меня накинулся Сергей.

– Послушайте, может вы объясните, почему ваш коллега так себя ведёт? – спросил он так, словно это я был виновен во всех его неприятностях.

– Понятия не имею, – ответил я.

– Он всегда хамит, или это у вас такой милицейский прием?

– Да, и почему генерал никак не отреагировал на нашу просьбу отстранить его от дела? – ехидненько поинтересовался Свидригайлов.

– Я вам что, пресс-секретарь МВД? – попытался я перевести все в шутку.

– Сколько лет вы работаете вместе? – не унимался Сергей.

– Второй день.

– Второй день? Вы шутите?

– Я знаю этого человека столько же, сколько вы, и довольно об этом. Или вы думаете, что если я пытаюсь вести себя нормально, то на меня можно изливать свою желчь?

– Что ты с ним говоришь! Он такая же мразь, как и тот, только в тысячу раз хуже. Тот по крайней мере не корчит из себя хорошего! – высказалась Алла. – Эдвард, скажи, почему ты вообще заставляешь сидеть нас с ними за одним столом. Мы не обязаны их кормить… Или нет, пусть питаются вместе с прислугой!

– Это у тебя от неправильного положения ног, – язвительно заметила Катя.

– Хочешь сказать, что-то не так с моими ногами? Да что бы ты понимала, соплявка!

– Ну да, – продолжила Катя, – стоило тебе их ненадолго сдвинуть, как гонор полез изо всех щелей.

– Ах ты, сука малолетняя! Эдвард! Сделай что-нибудь, или я сама проучу эту сучку!

Судя по лицу Генриха Нифонтовича, он уже собрался объяснить Алле, кто здесь сука, но ему не дал этого сделать Эдвард Львович.

– Прошу вас, успокойтесь! – сказал он тихим и каким-то страдальческим голосом. – Неужели вы не поняли, какая опасность нависла над нами? Неужели вы не видите темные флюиды сил Сета? Да откройте же глаза! Всмотритесь в чёрную тучу, которая повисла над нами? Или вы действительно думаете, что дело в этих двух смертных? А если и так, то кто вы, а кто они? Вы – Магистры и Жрицы, и не стыдно вам так опускаться? Не стыдно столь сильно реагировать на слова слепых? Не мы ли должны подавать им пример величия? Тем более сейчас, кода Сет со своим воинством готовится нанести нам удар? А раз так, то говорю вам, оставьте мелочные обиды и обратите свои души к Гору и Осирису! Да пребудет с нами Айвасс и мудрые слова учителя Кроули!

– Да пребудет с нами Айвасс, – повторили они все хором, и…

Словно в подтверждение его слов ливанул дождь. Он обрушился с небес как коршун на добычу. Ещё недавно, когда мы садились за стол, в небе светило солнце и ничто не предвещало дождя. Но ещё до того, как подали кофе, налетел порыв ветра, а затем с неба обрушилась стена воды.

Ливень заставил всех замолчать. Обстановка стала торжественной, а Гроссмейстера раздуло от собственной важности, точно он был самцом жабы в брачный период. Затем раздался гром. Сначала на мгновение небо стало похоже на разбитое блюдце, а потом громыхнуло так, что во дворе испуганно завыли припаркованные машины. Гром был настолько громким, что заглушил крик испугавшейся Кати. Преподобный Магистр Юга подскочил на месте и вылил свой кофе на кремовые брюки Веры Павловны. Словно по команде, все вскочили из-за стола. Ошпаренная Вера Павловна, ругаясь, как сапожник, побежала привести себя в порядок, а остальной жреческий состав за исключением Моисея Марковича, испуганно бормоча заклинания, двинулся в зал для ритуалов.

– Да, нелегко вам пришлось сегодня, – сочувственно сказал он, когда мы остались одни.

– Бывало и потрудней.

– Не желаете коньячку?

– Отчего ж? Желаю.

– Тогда позвольте предложить перейти в каминную. Люблю, знаете ли, пить коньяк, наблюдая за пламенем.

– Предложение принято единогласно.

– Кстати, вы знаете, что фраза «пойдем куда-нибудь посидим» вполне могла появиться на свет в древнем Риме, граждане которого любили собираться в общественных туалетах, которые были не чета нашим?

– Вариация на тему «деньги не пахнут?»

– Вроде того.

Каминная мне понравилась. Она была меньше других комнат, зато в ней я впервые в этом доме почувствовал себя в своей тарелке. Моисей Маркович ловко развел огонь.

– Предлагаю расположиться прямо на полу, – предложил он, подразумевая толстый ковер. – Сигару?

– С удовольствием.

Мы закурили от специально приготовленной для этого лучины.

Несколько минут сидели молча.

– А вы не слишком надоедливы для следователя, – заметил Моисей Маркович.

– Не хочу портить атмосферу.

– Это хорошо. Я не люблю, когда портят воздух.

– Я не это имел в виду.

– Все же не поверю, что у вас не найдется для меня какого-нибудь вопроса.

– Сегодня я задаю только один вопрос.

– Да? И какой же?

– Что вы здесь делаете? Я имею в виду, какими судьбами вас занесло в этот Орден?

– Я понял, что вы имеете в виду. Насколько хорошо вы знакомы с Кроули?

– Читал о нём Уилсонов, как Колина, так и Роберта. Читал его биографию, выпущенную в серии «Жизнь Запрещённых Людей». Читал «Книгу Закона», «Книгу Лжей», «Лунного дитя» и «Дневник наркомана». Кое-что нашел в Интернете. В общем, можно сказать, ничего.

– А как с другими его книгами?

– Для меня там слишком много египетской мифологии, таро и каббалы. Пожалуй, я слишком невежественный для этого.

– А что вы скажете на то, что здесь я обнаружил нигде ранее неопубликованные дневники Зверя 666 (так часто называл себя Кроули)?

– Они подлинные?

– Без всякого сомнения.

– В своей книге «Моя жизнь после смерти» Роберт Антон Уилсон описывает одну весьма интересную историю. В августе 1968 года испанское правительство на острове Ивиса отправило за решетку человека, которого в частности (у него было нёмало других имен) звали Эль Миром Де Хори. Дело в том, что он подписывал свои картины такими именами, как Пикассо, Ван Гог, Матисс и так далее. Причём эксперты принимали его картины за полотна тех художников, имена которых стояли на холстах. Уилсон делает весьма логичный вывод о том, что теперь, после этого скандала, глядя на картину, подписанную тем же Матиссом, нельзя быть уверенным в том, кто её написал: Матисс, Эль Мир или другой ещё не раскрытый гений мистификации?

– Да, я читал биографию Эль Мира. Она называется, кажется «Подделка». Имя автора по-моему Клифф… Кстати тоже весьма достойный образец мистификации, хотя, бесспорно, эта история имела место в действительности.

– И что, вы продолжаете утверждать, что эти дневники однозначно написаны рукой Кроули?

– Скажу так, эти дневники вполне достойны того, чтобы быть написанными рукой Кроули.

– А вы… Как относитесь к Кроули?

– Я очень многому научился у этого человека, как, впрочем у Ошо, у Петра Успенского, у Карлоса Кастанеды… Я с огромным уважением отношусь к этим людям, и если у меня появляется возможность ближе приобщиться к их наследию, я её не упускаю.

– А что вы скажете о том, что происходит здесь?

– Вы хотите знать, как я отношусь к тому, чем занимается здешняя компания?

– Именно это я и хочу знать.

– Знаете… Это как дзен и Пелевин. Не совсем удачное сравнение.

– Зато вполне понятное и четкое.

Мы напивались медленно и неуклонно, а когда надрались до состояния откровенного разговора, он затронул тему, ради которой и организовал распитие коньяка тет-а-тет.

– Знаете, у вашего друга талант устраивать провокации, – сообщил он мне таким тоном, словно открывал тайну государственной важности. – Хотите верьте, хотите нет, но такими я никогда их не видел. Такие всегда важные, воспитанные… И тут раз… Признайтесь, может он и правда служит Сету?

Рассмеявшись, он дал понять, что последнее утверждение было шуткой.

– Не знаю. Я действительно знаком с ним всего только два дня. Два, – я показал два пальца.

– Нет, скажите, – не унимался он, – так достать Дворецкого… Ну это понятно. Но что он успел сделать Алле?

– Насколько я понял, намекнул на её нелицеприятное прошлое.

– А вам не посчастливилось стать свидетелем этого разговора?

– Как же. Она была со мной слишком надменна, и я не удержался – намекнул ей, что понял намек Клименка.

– Ну конечно, для неё это…

– Представляете, я в неё чуть не влюбился. Когда впервые увидел, она показалась мне совершенством, грацией и изяществом в одном флаконе.

– Ну, пыль в глаза она пустить может. А что он сделал ТАКОГО Надежде?

– Этой, как её… Шапокляк?

– Шапокляк?! – от смеха он поперхнулся.

– С Шапокляк, похоже, взаимная идиосинкразия на уровне коллективного бессознательного… – предположил я.

– Возможно, вы и правы. Чёрт… Кажется, я перебрал. Теперь бы ещё перебраться…

Добравшись до дивана, он сделал вид, что отрубился.

В коридоре я столкнулся с Аллой.

– Признайся, сволочь, это ты ей все рассказал, – злобно зашипела она.

– Да пошла ты! – выдал я расхожую фразу.

– Подонок, мразь, сволочь… – она была готова кинуться на меня с кулаками.

– Слышь ты, отставная шлюха, только дёрнись, и я раскрашу хлебало. Ты поняла? – предупредил я.

Я не шутил, был пьян, и она это поняла.

– Я тебя ненавижу! Что б ты сдох! Понял? Что б ты сдох!

Этот приступ бессильной злобы заставил меня рассмеяться ей в лицо. Продолжая выкрикивать оскорбления, она бросилась прочь, а я… Чувствуя себя намного более пьяным, чем хотелось, я сначала забрёл в туалет процитировать Есенина (пальцы в рот и весёлый свист), а потом, чтобы прийти в себя, вышел из дома. Дождь кончился, судя по звездному небу и огромной луне, ужин я пропустил, или его просто не было.

На лужайке я увидел Веру Павловну. Она стояла спиной ко мне и лицом к луне, точно избушка в сказке. В лунном свете она выглядела сказочной феей. Не знаю почему, но мне захотелось к ней подойти.

– Извините. Можно нарушить ваше одиночество? – спросил я, стараясь выглядеть как можно менее пьяным.

Она не ответила, но её молчание скорее выглядело как «да», чем нет. По крайней мере, мне так казалось… или хотелось.

– Тут такое дело, – продолжил я попытку завязать разговор, – я чертовски хочу вас о чём-нибудь спросить, но не знаю о чём.

– Тогда я вас спрошу.

– Весь к вашим услугам.

– Скажите, почему, по-вашему, люди нарушают закон?

– А кто вам сказал, что они его нарушают?

– Это что, шутка?

– Отнюдь. Люди всегда следуют закону. Только у некоторых людей их персональный закон отличается от того, который прописан в кодексах. Этих людей и называют преступниками.

– Интересная мысль.

– Вы знаете, она мне и самому понравилась. А теперь можно и я немного полюбопытствую?

– Попытайтесь.

– Скажите, а что вы здесь делаете? Ну, одна на этой поляне?

– Я разговариваю с луной.

– Правда?

– Вас это удивляет?

– Нет, но заставляет чувствовать себя виноватым в том, что так бесцеремонно вклинился в ваш разговор.

– Ну что вы. Наш разговор происходит на другом, надсознательном уровне. К тому же луна светит не для меня одной.

– А вам не кажется, думать о том, что луна светит для нас слишком уж самонадеянно. Она вообще может не знать о нашем существовании…

– Вы говорите так потому, что ни разу в жизни не разговаривали с луной.

– Почему нет? Я – сколько угодно. А вот она со мной…

– А хотите, я вас научу?

– А у меня получится?

– Получится. Не обязательно с первого раза, но получится.

– Хорошо, что для этого нужно?

– Просто встаньте, расслабьтесь и позвольте луне войти в ваше сердце.

– И что должно произойти?

– Не знаю. Я это чувствую. Я чувствую луну, деревья, траву. Они существуют вокруг меня и в моем сердце. Прекрасное чувство. А как это будет у вас…

Признаюсь, я честно стал рядом, устремил взор на луну, вот только в сердце мне всё больше проникала Вера Павловна… Так я и стоял подле неё, снедаемый синдромом Гамлета.

А потом был истошный женский крик.