Читать книгу Накаленный воздух - Валерий Пушной - Страница 2

За рулем такси была молодая девушка.

Пассажир, расплывшись блином, размяк на переднем сиденье рядом с водителем. Вяло смотрел сквозь лобовое стекло. Не торопил, наоборот, изредка бурчал, чтобы не гнала, потому что на тот свет он билета не покупал.

Но девушка сломя голову продолжала нестись прямо к черту в пекло. Такси вылетело на середину моста. И тут резко сами собой сработали тормоза. Из-под шин выбился дым. Водителя прижало к рулю, пассажира бросило на переднюю панель. Мотор крякнул и заглох. Машина стала. Девушка кинула руку к замку зажигания, нетерпеливо зашевелила ключом, но машина не ожила.

– Что за чертовщина, ни с того ни с сего. Странно, – буркнула таксистка.

Пассажир ошалело разлепил губы:

– Странно, что с тобой раньше ничего странного не стряслось! – прожевал испуганно. – На таких скоростях запросто без башки остаться.

Девушка снова дернула ключ зажигания, стартер издал надрывное кряхтение, мотор не завелся. Пассажир досадливо скривил физиономию, насупился, заелозил на месте, суетно глянул на часы:

– Черт меня дернул сесть в твою тачку! – распахнул дверцу и выскользнул из салона, замахал руками проходящему транспорту.

– Эй, ты куда?! А кто платить будет? – высунулась из машины девушка. – По счетчику! – И разочарованно вздохнула, потому что пассажир проворно юркнул в другой автомобиль.

– Не вешай нос, Сафо, – вдруг раздалось у нее за спиной. – Я заплачу за все!

Девушка быстро обернулась и оторопела: на заднем сиденье невесть откуда появился новый пассажир. Черные волосы, дорогой сине-черный костюм, синяя рубашка, кроваво-вишневый галстук-бабочка и уголок носового платка из нагрудного кармана. Таксистка проглотила язык. Что за чертовщина, как этот тип мог здесь очутиться?

– Очень просто, – отозвался тот, точно услыхал ее мысли. Его размытый взгляд давил и проникал ей под самые ребра. – Ведь такси свободно, не правда ли, Сафо?

Девушка машинально кивнула и ощутила беспокойство. Никак не могла оторвать глаз от странного, притягивающего взгляда. Между лопатками по позвоночнику струйкой потек липкий холодящий пот. А из горла вырвалось:

– Ищите, дядя, другое такси! Эту тачку мотор не тянет. И я не Сафо, меня зовут Софья.

– Я знаю, Сафо, – пассажир даже не пошевелился.

По телу девушки пробежала волна тревожного удивления:

– Вы меня знаете? Откуда?

– Это было не так давно, – проговорил он, как бы предлагая вспомнить, – двадцать пять веков тому. На острове Лесбос из моих рук, Сафо, ты принимала дар от Властелина. А в пятнадцатый год Тиверия кесаря я дал тебе силы, чтобы ты помогла тетрарху Ироду исполнить суд над Крестителем. Тогда тебя звали Иродиадой.

– Вы чего несете? – вскричала девушка, чувствуя усиливающееся смятение. – У вас все дома, дядя?

– Дома? Ах, дома. Нет. Все работают. Дома сидеть некогда. Работы невпроворот. Везде надо успеть, – выражение на лице пассажира оставалось неизменно спокойным. – А сейчас здесь у меня новое неотложное дело.

– У вас случайно нет жара? – с натугой выдавила она, холодея скулами. Раскрыла рот, собираясь вытурить незваного клиента, но губы окаменели.

– Не горячись, – сурово осадил пассажир в ответ на ее мысли.

Девушка испугалась. Схватилась за лицо. Нащупала губы. И медленно с трудом шевельнула ими:

– Кто вы? – спросила шепотом.

– Архидем.

Ей насилу удалось оторвать взгляд от его глаз:

– Это имя или фамилия?

– Это – больше! – ответил тот. – Это высокий пост, данный мне Властелином Игалусом.

Софья вцепилась в руль, страх не отпускал. Вдруг уловила звук заработавшего мотора, удивилась. И в этот миг через плечо ей на колени упала пачка с деньгами в крупных купюрах.

– Оплата вперед, за всю поездку, – объявил архидем.

Денег было много, на эти деньги можно было укатить к черту на кулички. У девушки на лбу выступила испарина. Что же это за поездка за такие деньги, черт подери? Спросить не успела, ответ архидема опередил ее вопрос, ошеломив Софью. Глуховатый голос изрек:

– За поездку в преисподнюю, Сафо.

Она икнула и подавилась слюной, по спине до самого копчика пробежала ледяная дрожь. Зеркало заднего вида выхватило холодное лицо архидема. Через силу девушка выдавила:

– Я в преисподнюю не собираюсь, мне нравится жить на полную катушку.

– Этого никому не миновать, Сафо. Ты не знаешь заранее, чего захочешь через минуту. – Слова архидема потащили за собой мысли девушки.

Она почувствовала на плече руку архидема. Скосила глаза. Руки не было. Растерялась, потому что определенно ощущала на правом плече тяжесть. Движением плеча попыталась сбросить ее, но не получилось. Сделалось жутко. Не могла сообразить, в какую историю вляпалась и кто он, этот архидем.

Его голос будто обдал сыростью подземелья:

– Первый архидемон Прондопул, Сафо, посланец Властелина Игалуса.

Софья затравленно обернулась. Никакого Властелина Игалуса она не знала и знать не хотела. Но ощутила, как с плеча убралась тяжесть, и увидала руки Прондопула у него на коленях. Пальцы пошевелились. Девушка уловила их прикосновение к своей щеке. Не поверила. Она точно знала, что руки Прондопула продолжали лежать на коленях. А щека чувствовала касание пальцев. Жар пробежал по лицу и превратился в лед. Софья сжалась, ей вдруг мучительно захотелось увидеть подружку Анастасию.

Прондопул показал в боковое стекло:

– Анаста близко.

Софья вскинула брови, оцепенела. Анастасия шла по мосту наперерез потоку машин. Размахивала рукой, смеялась, не обращала внимания на звуки сигналов, шипение шин, злые лица водителей. Приблизилась к автомобилю Софьи, распахнула дверцу и плюхнулась рядом. Смешливо дернула плечом. У Софьи от изумления вспотели ладони, мозг запылал огнем:

– Чертовщина какая-то, – выдохнула, покрываясь испариной. – Невероятно. – Глянула на Прондопула. – Этот номер у вас не пройдет! Вы элементарно срисовали Настю на мосту. Но откуда вы ее знаете?

– Было бы странно, Сафо, если бы я не знал ее! – сухо отозвался Прондопул.

Софья ревниво заегозила, слова архидема показались ей обыкновенным притворством, и она вопросительно зыркнула на Анастасию:

– Ты и с ним спишь? Только не говори, что не знаешь его!

Голос Прондопула придавил Софью к сидению:

– Не глупи, Сафо!

– Я вам не Сафо! – воскликнула та.

– Ты многое забыла, – тоном учителя проговорил архидем. – Твоя память не идеальна. Но прошлое не отпустило, оно в тебе. Напомню. Остров Лесбос, город Эрос. Ты приняла дар Властелина Игалуса и стала совершенством в искусстве порока. А теперь, я наблюдаю, ты мечешься между Властелином и Творцом. Глупо, Сафо, думать, что Творец непорочен. Ибо порочны все, кого создал он по образу и подобию своему. Вспомни, ведь Йешуа зачат нетрадиционным способом. Это ли не порок? – Прондопул чуть изменился в лице, и девушке показалось, что он усмехнулся. – Как видишь, нет ничего прекраснее порока, Сафо. Взгляни вглубь столетий, там твое будущее. Прошлое никогда не отпускает, оно всегда в будущем, а будущее всегда в прошлом, – голос Прондопула бил в ушные перепонки, застревал в полушариях мозга, подчинял сознание. Анастасия рядом замерла в оцепенении. Прондопул посмотрел на ее затылок. – Ей также есть что вспомнить. В прошлом будущие познания, а в настоящем прошлые ошибки.

Голова Софьи закружилась, все обволокло туманом.

А когда туман разошелся, она уже ступала босыми ногами по прибрежным, отшлифованным водой камням острова Лесбос. Теплая волна ластилась. Отражение в воде жило.

Она протянула к нему руку: здравствуй, Софья. Но стоп. Почему Софья? Какое-то варварское имя. Не положишь на стих. Ведь она не знает никакой Софьи. Сафо, она – Сафо.

Сафо была голой. Она отвергала одежды в своем «Доме муз». Это была свобода. Ничто не должно стеснять движений и мешать любоваться женской красотой. Нет ничего выше женской красоты. К сожалению, красота недолговечна, потому надо поедать ее беспрерывно, пока она есть.

Солнце жарило. Сафо любила солнечный жар. Солнечные рифмы будоражили мозг, бросали к ее ногам весь мир. Ее стихи заучивали и разносили по свету. Великолепная Сафо, изумительная Сафо, превосходная Сафо, неповторимая Сафо, неподражаемая Сафо. Слава кружила над нею. Со всего света в ее «Дом муз» стремились юные гетеры. Она была богиней для них. Для тех, чьи голоса сейчас сыпались за спиной.

Один голос выделялся особенно, это был голос Анасты. Выпорхнув из-под оливкового дерева, оставив воркотню обнаженных гетер, та подбежала вплотную. Притиснулась грудью к плечу Сафо:

– Люди судачат, боги Греции против любви между женщинами.

Сафо сморщила лицо:

– Покажи мне того, кто сам разговаривал с богами.

Анаста поежилась:

– Оракулы. Боги избрали их.

– Это боги сказали тебе?

– Н-нет, – сбивчиво отозвалась Анаста и чуть отстранилась от Сафо.

– Оракулы врут. Никто их не избирал. Они сами назначили себя посредниками между людьми и богами. Они самозванцы.

– Но люди верят им.

– Это им наказание от богов, потому что надо верить богам, а не оракулам.

– Я не понимаю.

– Тебе и не нужно понимать. У тебя от богов другой дар.

Щеки Анасты полыхнули от удовольствия, она схватила руку Сафо, но спросила осторожно:

– А ты точно знаешь, Сафо, что это от богов?

– Ты такая наивная. Ну, конечно, Анаста. Кто ж еще может заботиться о нас с тобой?

Анаста откинула волосы, приподнимая вздохом небольшую грудь, и вдруг застыла от неожиданности.

Перед ними возникла черноволосая, с пронизывающим размытым взглядом фигура архидема Прондопула в легкой накидке. Крепкая мускулистая грудь и ноги густо усыпаны черными волосами. Еще секунду назад на этом месте никого не было.

Сафо вздрогнула, отступила и замерла.

Прондопул спокойно, но уверенно проговорил:

– Ты заблуждаешься, Сафо. Тебя защищает Игалус, а боги мстят за дар, принятый от Властелина. Как мелкие пакостники, они убили твоего мужа и дочь. Ты избранница Игалуса. Но можешь отказаться от дара, тогда станешь обыкновенной.

– Ни за что, – растерянно пробормотала Сафо, ее сковала неспособность противиться этому голосу и взгляду.

– Я тоже не хочу! – подхватила Анаста, зубы ее застучали.

– Искусство порока превосходно. Наслаждайтесь. – И архидем пропал, как будто его не было.

Тут же обеих охватила страсть, вымыла из мозгов иные мысли. Губы потянулись к губам. Тень оливкового дерева накрыла.

Гетеры последовали примеру, разбросавшись парами на подстилках.

Но длилось все недолго. Глубокое небо над Лесбосом вдруг надвое разорвала кровавая молния. Разряд ударил в дерево, под которым сплелись Сафо и Анаста. Дерево вспыхнуло ярким пламенем.

Гетеры, перепуганные, с криками расползлись в разные стороны.

Сафо подхватилась и потянула за собой Анасту, однако та была неподвижной. Сафо пригляделась к ее безмятежному красивому лицу: висок, опаленный огнем, пробит и кровоточит. Сафо вскрикнула и заскулила, вскидывая руки:

– Они опять убивают тех, кого я люблю!

Гетеры насильно оттащили ее от тела Анасты.

Сафо не сразу пришла в себя. Опомнившись, вошла в воду, присела. Вода накрыла с головой. Сафо почувствовала страх, ей стало не по себе. Все закачалось и перевернулось вверх ногами. В ушах прозвучал знакомый голос Прондопула:

– Они мстительны, Сафо, забудь о них.

– Как же я могу забыть? – проплыла мысль. – Они дали мне жизнь.

– У тебя будет много жизней, Сафо, и в одной из них тебе придется сделать окончательный выбор.

– Пусть это наступит нескоро, – подумала она.

– У каждого свое представление о времени, – удаляясь, прошелестел голос Прондопула и постепенно потух, как будто потонул в воде.

А еще через миг она распахнула веки и обнаружила, что сидит в салоне автомобиля, крепко двумя руками держится за руль. Рядом расслабилась Анаста, как будто дремала. Сафо дернулась: ведь Анаста погибла. Стоп. Это же Анастасия. Но как похожа на Анасту. И она теперь не Сафо. Дурацкое имя. Древность какая-то. Она – Софья. Она выбралась из глубины веков, будто стряхнула с ног прах. Анастасия тоже завозилась, захлопала ресницами.

Софья вскинулась, сосредоточенно напрягла мозг. В зеркале заднего вида – архидем Прондопул. Опять он, подумала она, и тогда, и сейчас. Лучше б его не было вовсе.

Но за спиной раздался вкрадчивый голос:

– Разве можно было отказаться от славы и великолепия? Было бы глупо, очень глупо. Ты не отказалась, Сафо, и была права совершенно. С тех пор прошло много лет, однако прежние мысли источили тебя, как червь яблоко. Ты хочешь остаться изъеденным яблоком или быть фейерверком во время праздника?

Его слова возбуждали Софью, от них кружилась голова, между тем она сопротивлялась, выталкивая из себя:

– Не может быть вся жизнь праздником!

– Может.

– Это надоест.

– Не слушай тех, кто не испытал подобного.

– Подобного никто не испытал.

– Неправда. Ты не знаешь этого.

– Мне страшно.

– Это хорошо. Повернись к Игалусу и я помогу тебе, – голос Прондопула обволакивал девушку.

А в горло ей как будто вцепились когти ворона, и клюв рвал глаза из глазниц. Не было сил терпеть, она закричала:

– Боже, я не хочу его слушать! – Сжала веки и втянула воздух, а когда вновь открыла глаза – Прондопул сидел на прежнем месте.

– Ты не нужна Богу, – сказал он. – Попроси Игалуса.

Боль внезапно убралась. Софья отдышалась. Внутри появилась червоточина: желание удостовериться. Вцепилась в руль, стрельнула глазами через лобовое стекло, выпалила:

– Тогда полетели!

Фраза еще висела в воздухе, а автомобиль уже оторвало от дороги и подняло над мостом. Внизу на мосту – потоки машин, вправо и влево река. По берегам плотные постройки, вписанные в рельеф, асфальт дорог, редкие деревья, автомобили и пешеходы. Софья вытаращила глаза, невероятно, истерично захлопала в ладоши, возбуждаясь. Анастасия взбудоражено запищала.

Автомашины на мосту стали останавливаться, из них высовывались и выпрыгивали люди, глазели вверх, показывали пальцами.

Софья крутанула руль, и автомобиль развернуло в воздухе на девяносто градусов. Ударила ногой по педали газа, автомобиль сорвался с места и, пролетев над мостом, устремился вниз. Софья испугалась, надавила на тормоз, но машина врезалась в воду и стала тонуть.

– Почему? – с диким ужасом закричала девушка. – Я не просила падать в воду! – Через все щели салон наполнялся водой. – Я не хочу утонуть! – Она кулаками била в дверцу, крутилась на сиденье, намеревалась рукой вцепиться в пиджак Прондопула. Но пальцы не могли ухватить ткань пиджака, натыкались на твердь, скользили, как по металлу.

Жутко завизжала Анастасия.

И только голос Прондопула был мертвенно-спокойным, заглушившим вопли:

– Ты перед выбором, Сафо.

Вода в салоне не была теплой, как на острове Лесбос. Чувство близкого конца судорожно сжимало сердце. Мозг Софьи расплавился от метаний, и она, захлебываясь, отчаянно взмолилась:

– Боже, спаси, помоги!

Сзади, как будто плетью, хлестнул холодный голос:

– Это жалкий выбор!

Софья с ужасом оглянулась, но Прондопула уже не было, а во рту – вода, и глаза Анастасии вылезали из орбит.

В это время у перил моста скучились любопытные, беспомощно вопили бесполезные слова. На их глазах автомобиль ушел под воду, выбрасывая наружу пузыри воздуха.

Архидем стоял поодаль и тоже смотрел вниз. Из остановившейся за спиной Прондопула машины выметнулся водитель, вцепился в перила, вопросительно раскрывая рот и выпучивая глаза. Прондопул равнодушно пожал плечами:

– Нельзя изменять прошлому. Изменяя прошлому, губишь будущее. Но это ее выбор, а я умываю руки, – и двинулся вдоль перил.

Человек ничего не понял.

Прондопул шел быстро и уверенно, пока вдруг за спиной не раздались радостные голоса толпы. Покосился вниз, над водой показалась голова Софьи, девушка плыла к берегу. Прондопул приостановился:

– Все-таки Он помог ей, – и безразлично шагнул дальше. Девушка, обессиленная, выползла на берег. Подбежали люди, перевернули на спину. Она вонзилась остановившимся взглядом в небо, не замечая лиц, потерянно выронила:

– Там Анастасия, – и вдруг четко увидала прямо над собой безучастное лицо Прондопула, ее глаза округлились, она взметнулась и ошалело закричала. – Это он, это он убил ее! – Потянулась дрожащей рукой к архидему.

Люди переглянулись, никого не обнаружив на том месте, куда устремлялась рука девушки.

А Софья ела взглядом Прондопула, видя, как тот безразлично отвернулся и начал быстро удаляться. Заголосила:

– Остановитесь, Прондопул! – лихорадочно вскочила на ноги. – Верните ее! – кинулась следом и уже почти дотянулась рукой, но Прондопул вдруг пропал.

Софья еще бежала некоторое время, путая мысли и слова. А люди таращились ей вслед и не понимали, к кому она обращалась. Кто-то осторожно обронил:

– Это горячка. Пройдет, – но другой дополнил: – Она сошла с ума.

Через четыре часа в темном углу какого-то грязного подвала на тело Софьи случайно наткнулся сантехник: оно было мертвым. На нем не нашли следов насилия, и никто не мог сообразить, каким образом тело очутилось в подвале, ведь на дверях снаружи болтался огромный амбарный замок.

Прондопул стоял и смотрел, как из подвала вынесли тело наружу и положили на корявый бетон крыльца:

– Прошлое не прощает измен, – произнесли его губы. – Оно никуда не уходит и никого не отпускает. Я видел многое из того, что хотел бы забыть, но не могу этого сделать, потому что прошлое всегда в настоящем. Память времени безгранична, она впитывает все и, как воды Иорданские, несет сквозь круговорот тысячелетий.