Читать книгу Тайна прошлогоднего снега - Валерий Роньшин - Страница 1

На Красной площади царила зеленая тоска. Слонялись туда-сюда прохожие, летали там и сям голуби, тикали и такали часы на Спасской башне. А на бронзовой лошади сидел бронзовый полководец – не знаю, какой именно – мы его по истории еще не проходили. Я же стояла у окна и смотрела на все это, наверное, уже в стотысячный раз. С тех пор, как я с мамой энд папой переехала в эту квартиру, за окнами наблюдался один и тот же неизменный пейзаж: все те же голуби, все те же часы, все та же лошадь под все тем же полководцем. Одним словом – скукотища.

Да что там вид из окна – вся жизнь какая-то жутко однообразная, из года в год одно и то же, одно и то же: день-ночь, зима-лето, обед-ужин… Ну разве что на какой-нибудь клевый дискан сгоняешь для разнообразия. Хотя, по большому счету, и там все достаточно однообразно: музыка грохочет, огни сверкают… Еще можно, конечно, в кого-нибудь втюриться или втрескаться по уши, а то и по самую макушку. Но в этом вопросе парад проходит пока что мимо меня. Мне уже почти четырнадцать лет, а любви все нет и нет. Правда решила я как-то влюбиться в Володьку Воробьева. Тем более, что это очень удобно: учимся в одном классе, живем по соседству… И почти что уже влюбилась. Но тут, как назло, химичка на своем уроке выдала такую пенку: никакой любви нет, а есть лишь состав из углерода, водорода и азота, который вырабатывается в человеческом мозгу – из-за него-то люди и испытывают чувство влюбленности. Я как увидела эту голимую «формулу любви», которую химичка написала на доске – С₈Н₁₁N – мне сразу и влюбляться расхотелось.

Впрочем, меня не только из-за формулы влюбляться не тянет, а еще и из-за того, что я жутко ревнивая. Причем могу ревновать к чему угодно, хоть к фантику от конфеты. Если конфета вкусная, а фантик облизывает кто-то другой – убью сразу! А Володьку мне не хочется убивать. Воробей – классный парень! Правда, у него тормозов нет по умолчанию, все время его круто заносит. То он на скрипке наяривал с утра до вечера, то в телескоп на звезды пялился с вечера до утра, то «дюдики» километрами читал, то Гафчика разговаривать учил (Гафчик, он же Гафч, он же Гафчуля – наш с Володькой лопоухий друг-дворняга)… А сейчас Воробей зациклился на инопланетянах. Днем и ночью смотрит по видику фильмы про коварных пришельцев, которые прилетают из глубин Вселенной на своих НЛОшках, чтоб захватить нашу Землю.

Меня, честно сказать, вся эта космическая мура не зажигает. Хотя иной раз и появляется желание умчаться в космические дали, чтобы только в эту дурацкую школу не ходить. Но с такими темпами освоения Космоса – в час по чайной ложке – вряд ли я куда-нибудь умчусь с Земли, разве что в следующей жизни. Это только в кино земные астронавты и космонавты весь Космос избороздили вдоль и поперек, а на самом-то деле они дальше Луны и нос сунуть боятся. Крутятся вокруг Земли, как мошки вокруг лампочки. Тоже, прямо скажем, не фонтан – месяцами висеть в невесомости на космической станции и глазеть в иллюминатор на все ту же Землю…

Ой, что-то я не туда заехала. Приношу десять килограммов извинений!..

О чем я говорила?.. Ах, да, о школе. Так вот, в этой дурацкой школе я за восемь лет учебы не только не поумнела, а наоборот – поглупела. Что совсем не удивительно. Кто-то когда-то где-то сказал: «Чем больше человек узнает, тем больше становится того, чего он не знает». Выходит, нет никакого смысла много знать. «Много будешь знать – скоро состаришься» – слыхали такую поговорочку? А я не хочу быстро стариться. Мне неохота даже до полтинника доживать, чтоб не наблюдать себя, как тетеньку, которая медленно, но верно превращается в старушку. Возможно, это и глупо звучит, но пока что это именно так. Поэтому уроки я делаю левой ногой. И не только уроки. Я вообще много чего левой ногой умею делать. Я умею надевать на ногу ботинок, умею потом в нем топать по лужам, могу закинуть левую ногу за правое ухо – опс! Могу накрасить ногти на левой ноге в розовый цвет, чтоб они отличались от ногтей на правой ноге. И еще до фигища чего могу!.. Могу, типа, ногой и по роже вмазать…

Ну-у, «по роже вмазать» – это отдельная песня. Когда я расследовала «Дело черных колдунов»[1], мне пришлось основательно поработать левой ногой. Думаю, черные колдуны надолго запомнили мой коронный удар слева. И не они одни…

Да уж, горячие у меня тогда выдались денечки!

Жизнь моя превратилась в сплошной поток невероятных приключений. Чего я только не расследовала, кого я только не преследовала: всяких маньяков, наркодельцов и прочих братанов… Пули во время перестрелок свистели, покрышки во время погонь визжали. А в самом конце концов я обязательно выводила на чистую воду всю эту шманьку-драньку и – клац-клац – защелкивала им наручники.

Разумеется, я не одна распутывала запутанные преступления, мне помогал Воробей. Это сейчас он ничего, кроме своих инопланетян, по видику не видит, а тогда мы с ним шли нога в ногу, стояли плечом к плечу и отстреливались спина к спине… Короче, рисковали на всю катушку. Ну а когда еще рисковать, как не в молодости, верно ведь?.. А еще с нами на всю катушку рисковали майор Гвоздь Петр Трофимыч, начальник Отдела по борьбе с нечистой силой, и полковник Молодцов Григорий Евграфыч по прозвищу Суперопер, начальник Ударной бригады по борьбе с бандитизмом… Крутые дяденьки – ничего не скажешь. О Молодцове и Гвозде среди оперативников ходили легенды, что и тот и другой может без огня прикурить и без воды утопить.

Потом я еще работала на дико секретную службу, выполняя дико секретные задания Ивана Сергеича и Сергея Иваныча (это, как вы сами понимаете, псевдонимы, настоящие их имена дико засекречены). К сожалению, я не могу вам рассказать, какие именно задания я выполняла, потому что это не просто тайна, а – государственная тайна. Скажу лишь, что мой кодовый номер был 013 и что все задания касались внутренних интересов России.

Где я только не побывала, отстаивая эти самые внутренние интересы – даже в Гондурасе и на острове Пасхи. Оказалось, что у России буквально везде есть свои внутренние интересы, и поэтому я исколесила весь земной шар. Кстати сказать, не такой уж он и шар, а так себе – шарик. И Дальний Восток оказался не таким уж и дальним, и Средняя Азия – не такой уж средней… Эх, какое это было сказочное времечко. Я действовала по двадцать шесть часов в сутки, спала всего по три минутки, а по утрам просыпалась – ни фига себе! – опять настроение отличное!..

А потом… потом все, словно сговорившись, послали меня в «игнор», то есть, попросту говоря, стали игнорировать – и Петр Трофимыч с Григорием Евграфычем, и Сергей Иваныч с Иваном Сергеичем. Да и вообще все они куда-то подевались, как в воду канули. Наверняка, продолжают распутывать запутанные преступления и отстаивать внутренние интересы России, но уже почему-то без меня. Я им не завидую, я вообще не люблю завидовать. Зависть – это как растительное масло, которое вытираешь тряпкой и вытираешь, а оно все не вытирается и не вытирается. Однажды я пролила целую бутылку растительного масла на кухонный пол – и полночи занималась половой жизнью с половой тряпкой в обнимку, но под утро все равно было скользко.

Ой, опять я заехала не туда. Приношу двадцать килограммов извинений!..

Короче, я им не завидую, просто иногда так грустно становится, прямо до грустливой грустности. Они чего-то там расследуют, кого-то там преследуют… А у я меня тут – школа-дом-школа, завтрак-обед-ужин… Нет, поесть я люблю, конечно. Раньше я очень любила лакомиться зефирчиком в шоколаде, пока в один прекрасный день капитально им не объелась[2]. А сейчас я полюбила яйца всмятку и ем их по две штуки в день. Когда варишь яйцо всмятку, главное – не пропустить момент закипания. Чтобы получился идеальный желток, яйцо должно вариться ровно сто секунд – не меньше и не больше. Потом яйцо нужно поместить в специальную подставочку, затем намазать маслицем два кусочка белого хлебушка, после макнуть кончик чайной ложечки в соль и эту ложечку окунуть в желток, который старается убежать…

Тьфу ты, блин, и чего это я все время отвлекаюсь! Приношу тридцать килограммов извинений!..

Продолжаю продолжать… Если крутого пацана называют «рубаха-парень», то я самая настоящая девчонка-блузка, ну или девчонка-топик. Короче, така-а-я крутая, что круче некуда! Я и в океан с самолета без парашюта прыгала, и в канализации брассом и баттерфляем[3] плавала… Но все это, увы, в далеком прошлом и даже в позапрошлом. С тех пор и до сих пор у меня нет ни-ка-ко-го экстрима, даже самого завалящего. «Полный штиль», – как выражается мой дедушка капитан Кэп – старый морской волк, между прочим. А полный штиль, ребята, это все равно что суп без соли, чай без сахара или макароны без кетчупа… Короче, преснятина со скучнятиной. Ну разве что иногда за компом малость оттянешься на всяких там стрелялках-убивалках. Но это не та кайфуша, в компе же все понарошку: тебя убивают – и ты просто вылетаешь из программы.

Еще я пробовала заниматься этим, как его… банджи… джи… джа… Блин! Язык сломать можно – банджиджампингом (это такая резиновая фигня, типа ленты, к которой тебя привязывают и выбрасывают из вертолета). «И что?» – спросите вы. «И ничего!» – отвечу я. Выкинули меня из вертолета, побросало меня в воздухе десяток минут – и всего делов-то. Абсолютно никаких эмоций.

Володька Воробьев мне после сказал, что у меня эмоций не было потому, что я страдаю гипофобией, то есть отсутствием страха. Фиг попало! Наоборот, я жуткая трусиха. Но вся фишка в том, что мне нравится бояться, нравится, когда все внутри обмирает, когда душа в пятки уходит, когда сердце говорит «ёк», когда под ложечкой сосет (а также под чашечкой и под тарелочкой). Это так зажигает, скажу я вам. Страх – это классно! Для меня как следует испугаться – все равно, что слопать кусочек моего любимого шоколадного тортика с орешками. Честное слово, не вру. А уж когда душу охватывает леденящий ужас – ну это полный улёт!

На зимних каникулах я, в поисках экстрима, закатилась в Египет. Так чё-то захотелось бухнуться в какое-нибудь классненькое приключеньице! Эх, мечтала я, хорошо б застрять где-нибудь в горах во время джип-сафари. Или нырнуть под воду в этом… как его… Красном море и заблудиться в лабиринте кораллов. Или чтоб меня украли бедуины лет на сорок… А еще лучше – поехать, к примеру, в Каир на автобусе и провалиться в дырку в асфальте!

Но, увы, никуда провалиться мне так и не удалось, а вот застрять застряла – в первом часу ночи, в заглохшем автобусе, между Каиром и Шарм-эль-Шейхом. Вокруг – темень, за окнами – пустыня, на шоссе – ни одной машины, народ в автобусе – в панике, а меня все это вводит в неописуемый восторг. Вот оно! Наконец!..

Но рано я радовалась. Автобус подтолкнули, он завелся и поехал. Короче, облом и желтая тоска (желтая, как пустыня кругом).

На этом мои «арабские кошмары» закончились, и я не солоно хлебавши, вернулась домой, в Россию и прямехонько угодила из желтой тоски в белую, потому что зима в Москве была в самом разгаре.

Ну а сейчас была уже весна, на деревьях зеленели листочки, и меня грызла, соответственно, зеленая тоска.

Нет, я, конечно, по жизни пофигистка, ну то есть оптимистка. И твердо знаю, что лифт всегда движется в двух направлениях: вверх и вниз, вверх и вниз… Типа, скоро опять должен прилететь на крыльях ночи настоящий ужас, от которого душа будет уходить в пятки, а сердце – говорить «ёк». Но когда именно он прилетит – это вопрос. А пока что мне грустно, скучно, тоскливо и плаксиво. Я стою у окна, и слезы мои сползают с десятого до первого этажа, лужи заполняют всю Красную площадь, и прохожие с голубями не ходят, а плавают в моих слезах, как в аквариуме…

Ладно, не буду вас больше грузить и закончу на этом свое не в меру мерное вступление. Да и грустить, наверное, пора кончать. А то на душе одна грустность до жути. Надо послать ее далеко и надолго, а к себе пригласить «оранжевое настроение», когда всё по фигу и ничего не волнует… Эх, а хорошо бы вообще стать такой, как все! Ведь быть обыкновенной гораздо приятнее, чем быть необыкновенной. Но у меня пока что не получается. Искательница приключений в моей душе цветет и надеется. Так хочется попасть под какое-нибудь приключение, как под поезд!..

Ой, кажется, я по-новой завелась. Сорри…

Кааааааааааааароче, настроение у меня каждый день гуляло от фигового до суперфигового. Пока однажды…