Читать книгу Андердог - Валерий Сергеевич Васин - Страница 3

1.

Не помня лиц, не находя покоя,

вечерний город в мягком полумраке,

как явь и сон скучающей собаки –

ведомый мир невидимой рукою.

Ей снится пыль погонь и грохот драки,

лесов туман и тихий шепот зноя,

судьба и рок, людское и земное,

религии, конфессии и знаки.

Загадками животного сознанья,

дыхания размеренным потоком

пред неизбежным самовозгораньем

все покрывает бесконечный кокон,

скрывая плоть и сердце мирозданья:

сомкнуты плотно веки, слепо око.

2.

Сплетения разрозненных сюжетов

здесь обретают связи неизменно.

Судьба и время сжаты внутривенно,

толкают жизнь, с собой несут ответы.

Все временно. Все смешано. Все бренно.

Неясны отблески и силуэты.

Оплакано. Очерчено. Отпето.

Забвенью предано или бесценно.

Вечно в бреду, не разобрав дороги,

преследуя и будучи гонимы,

сбиваясь в стаи и сбивая ноги,

смертельно ранены, неуязвимы –

мы наваждения ее берлоги,

прообразы гротескной пантомимы.

3.

Таксист смотрел в окно на поздний вечер:

в стекло машины ливень барабанил;

фото жены на треснувшем экране –

все неизменно, раз отвлечься нечем.

В потрёпанном, зачитанном романе

возможно, их союз и был бы вечен –

ко дну идут обычно из–за течи,

даже в порту при сильном урагане.

Кольцо лежит в кармане старой куртки,

поближе к сердцу. Ободок металла,

что холоден, но обжигает руки.

Он отдал все, но как обычно мало.

С тоской целует горько самокрутки.

Без корабля. Без цели. Без причала.

4.

Водителем он стал совсем недавно –

работа позволяет меньше думать,

быть в гуще самой городского шума,

сменяя дни, отвлекся, да и ладно.

Клиент, история, маршрут и сумма,

цикличность, повторения, возвраты –

по кругу все, меняется лишь дата.

Молчание и звон разбитых рюмок.

«Она давно с другим!», – прошепчет ревность,

спрут сдавит грудь опять лишая вдоха.

Так каждый вечер, это неизменно.

Гнев разжигает ненависть и похоть.

Он засыпает, правда не мгновенно,

и за столом, лоб упирая в локоть.

5.

Тоску прервал какой–то новый вызов,

таксист смахнул печально–сладкий морок;

в огнях неона расплывался город,

желтый седан был в цепи пробок вписан.

Заказ до центра вел его с задворок:

прямых и поворотов долгий список,

На них, как бусина легко нанизан

был быт непримечательных шоферов.

Да, правда со двора малозаметна,

никто не ценит неприглядность улиц,

богемных мест изнанка – слишком бедно.

Портье стоит в курилке чуть сутулясь,

в глазах усталость тлеет безответно,

а на висках свинцовой пылью мудрость.

6.

Спеша, одной рукой ведя машину,

второй смартфон сжимал он, как икону,

мимо музеев, дорогих притонов,

ставших давно уже его рутиной.

Вечерний спутник молодых пижонов,

элитных шлюх изящнее любимых,

что принимают слезы и рубины,

как должное – ничто не может тронуть.

Это привычка: молча наблюдая,

комедию и драму наших будней

водитель их отчасти проживает;

как и Харон, по сути, просто спутник.

Не вынося вердикта над делами,

для всех один, безликий абсолютно.

7.

Мы часто склонны брать вину за близких,

особенно когда они уходят:

накинув плащ совсем не по погоде,

идёшь и покупаешь себе виски,

чтобы залить то чувство несвободы.

Разводу, что созрел, довольно искры,

любой ошибки – может это низко,

но не встречал иных к нему подходов.

Многим до сердца будет дела мало,

все бесполезно, если меркнет разум –

не видит ничего твой взгляд усталый.

Он знает все совсем не по рассказам.

В ночи укутав тело в покрывало

угрюмо пьет под память разногласий.

8.

Такое пережить совсем не просто

и каждый выбирает способ лично,

но может все сложится драматично,

особенно когда немалый возраст.

Жизнь склонна прогореть подобно спичке,

оставив от тебя лишь гроб и кости,

а в одиночестве растут на злости

суждения одни других циничней.

Страдание не есть мерило счастья,

как и несчастье мало, что измерит.

У человека нет над прошлым власти

и если кто–то закрывает двери,

то у порога ждать всего опасней,

особенно когда тебе не верят.

9.

Он, не заметив пролетел на красный,

вжимая в пол педаль подрезал грубо.

Минуты спешки слишком часто губят,

но промедление ещё опасней.

Баланс решений и последствий хрупок,

особенно когда ведомый страстью

не видит все вокруг и безбоязнен –

так к горлу нож подносят душегубы.

Предугадать события мгновенно

можно с расчётом только на фортуну,

а та известна склонностью к изменам.

Произойти все может за секунду,

след тормозной укроет мокрым снегом…

Все неспокойно, пасмурно и шумно.

10.

Вся наша память кажется не в чувствах –

в сети хранится больше прочих равных.

Мы эксгумируем причины, травмы

и не осознаем, что в сердце пусто.

Чужие фото за стеклом экрана –

путь в прошлое, безмолвное искусство

воссоздавать мгновения, безумства

и солью посыпать рубцы и раны.

Если не можешь рядом быть – страничка

заменит близость ярким суррогатом

участия и станет вам привычкой,

любимым, но музейным экспонатом.

Мы можем кем угодно быть публично –

достаточно красивого фасада.

11.

Смартфон уже почти нательный крестик –

всегда в руках, в кармане, под подушкой,

даже когда ты занят и загружен

он рядом, на своем почетном месте.

Любимая и важная игрушка,

с ним жизнь твоя как будто интересней

казалось за рулем он неуместен,

но пальцы сжали – значит все же нужен.

Шофер с ним расставался крайне редко

и то, когда разряжен был предельно –

профиль жены, как горькая таблетка,

как флер ее духов, что параллельно

может манить, а может статься едким,

но для него являлся самоцелью.

12.

Трубка упала с еле слышным стуком

и завалилась видно под сиденье;

клубок событий, то хитросплетенье,

что приведет к прозрению и мукам,

Обрел возможность к самовоплощенью.

Таксист отвел глаза, ослабил руку.

Смартфон оповещал о чем–то глухо.

Прохожий в черном показался тенью…

Тот сделал лишний шаг по переходу –

был увлечен потоком важных мыслей,

забыв про осторожность и погоду.

Случилось все необычайно быстро:

удар, визг шин, осколки на капоте,

как точный и спланированный выстрел.

13.

Испуганно залаяла собака.

Кто–то звонил полиции и скорой.

Пальто в грязи. Перчатка. Мятый ворот.

Подпитый вопрошающий зевака.

Окно напротив хлопнуло и шторы

сокрыли свет за пеленою мрака.

Смешались кровь, бензина запах, слякоть,

Шаги врачей, сержантов разговоры,

два протокола, подписи, повестка.

Со скрипом проглотил носилки кузов

и укатил куда–то в неизвестность.

К обочине смели весь прочий мусор,

клиент поспешно отменил поездку.

Канат над бездной шаток, скользок, узок.

14.

Жёлтый седан поспешно отогнали.

Фото с женой на треснувшем экране

водитель грел рукой в своем кармане,

Другую украшал браслет из стали.

Мешал свой чай в замызганном стакане

излишне хмурый, старый дознаватель.

Он выносил вердикты над делами.

Его глаза блестели за очками.

Случайности собрались воедино

и механизм гремя пришел в движенье.

Осталось ждать, что может медицина.

Пока таксиста мучали сомненья,

фельдшер на скорой погружен в рутину –

хотел курить и ехал закрыть смену.