Читать книгу Мститель. Дорога гнева - Валерий Шмаев - Страница 5

7 февраля 1943 года

– Я иду в Екабпилс. В этом городе очень любят вешать мёртвых бойцов из отряда «Второго». Я хочу поближе познакомиться с этими затейниками. Со мной идут только добровольцы. Не более шести человек. На подготовку – два дня. «Погранец»! Радист и его охрана – дополнительно. Они должны будут провести несколько сеансов связи. Информацию для них я приготовил. – «Погранец» молча кивнул. Сопровождение радистов – его основная работа.

– «Старшина»! Расконсервируй две землянки на старой базе и подготовь группу подхвата. Будут на ней базироваться. Задание я дам им сам. – «Старшина» сдержанно улыбнулся – хоть какая-то работа вдали от опостылевшей базы и рутинных тренировок молодняка. О том, что по дороге на ту базу они с «Погранцом» вырежут всех встречных полицаев, можно и не говорить.

Вечером к нам с «Феей» пришёл «Серж». Мы живём вместе, а напарницей себе неожиданно «Фея» выбрала Таю, которая с подачи Эстер сначала помогала мне ухаживать за «Феей», а потом плавно переселилась к нам, взяв под свою охрану ещё и нас. Так что Тая часто обитает с нами – наши землянки находятся рядом.

«Серж» посидел, повздыхал, потом грязно и витиевато выругался. Я вопросительно посмотрел на него. «Серж» притух, потом вызывающе посмотрел на меня и выдал:

– Ты зачем всем про Екабпилс сказал? Да ещё добровольцев вызвал? С тобой весь отряд идёт, включая мастеров, кухарок и «пионеров». До драки чуть не дошло. «Ода» с Тамиром переругались, а они друг на друга даже голос не повышают. – «Серж» в досаде пристукнул ладонью по кровати.

Блин. Это я не подумал. Торможу. Ладно, погасим. Мне нужны только четверо. «Ода» с Тамиром по-любому останутся.

– Да. Это я накосорезил. Извинись за меня. Ты пойдёшь?

«Серж» хмыкнул и постучал пальцем себе по виску:

– Кто же тебя одного отпустит? – Ну да. Это я ступил. «Серж» да «Гном» – мои естественные телохранители. Без них меня «Фея» из лагеря не выпустит.

– У «Оды» с Тамиром есть другое задание. Позови их сейчас. Кого берём четвёртым? – Понятно, что третий – «Гном». Это вообще никем не обсуждается. Можно было бы взять «Рысь», но кто мне будет гонять «пионеров»?

В рейде «Рысь» потерял всех своих бойцов, был ранен, но оторвался от преследования и, отлежавшись в глухой деревне, вернулся в отряд. Что ему стоил этот рейд, он не говорит, но половина головы у него седая, такая же, как и у меня. «Серж» пожевал губами и выдал:

– Да есть один кадр. Из молодых. «Ёж». Его «Гном» себе забрал. Качественный «пионер».

Про «Ежа» даже я слышал. Таких орлов у нас ещё не было. Кадр действительно уникальный.

Во-первых, он еврей. Что само по себе удивительно для Латвии лета сорок второго года. Прибился он в посёлок поздней весной. По его рассказам – батрачил в семье латыша. Понимать – сидел на цепи. В один прекрасный весенний день «Ёж» решил, что пора делать ноги, а так как цепь не пускала, сжёг хутор к интересной, но неприличной матери. Под шумок и цепь сбил, и хозяина тем же топором отоварил. Наглухо. «Ежа» с собаками искали всем районом, но не нашли.

Во-вторых, «Ежа» любят все звери, его поэтому «Ежом» и прозвали. Он ещё в посёлке прикормил маленького ёжика, и тот стал ходить за большим «Ежом» по пятам, как маленькая собачка. Перебрались к нам оба «Ежа». Мелкий спит под кроватью большого в его старой рубашке. Никакие тряпки больше не признал. Вот честное слово, не вру. Сам видел.

В-третьих, это второй «Гном». Точная копия. Прям один в один, но если «Гном» попал к нам очень сильным, но мальчишкой, то «Ёж»… Как бы это помягче объяснить? Простой пример.

Притащил «Погранец» троих живых полицаев для тренировки «пионеров». «Ёж» услышал задание, криво усмехнулся, отдал «Погранцу» штык, оглядел снизу вверх дородного полицая и, ни слова не говоря, засадил ему кулаком прямо по висюлькам. Здоровенный полицай со связанными сзади руками, монументально возвышающийся над невысокими и худенькими подростками, с воем рухнул на землю. «Ёж» оседлал свалившегося упыря и топором отрубил ему ступню левой ноги, а правую ступню, так и сидя на орущем во весь голос полицае, раздолбал в кашу обухом топора. После чего сказал выпавшему в осадок «Погранцу»:

– Посидишь полгода на цепи – голыми руками его на лоскуты порвёшь. – При этом невысокий, но жилистый мальчишка был абсолютно спокоен, хотя был забрызган кровью полицая с головы до ног. Упыря он убил следующим движением: встал, развернулся и ударил потерявшего сознание мужчину обухом топора по голове, проломив височную кость.

Только от одного сольного выступления «Ежа» вся поляна была заблёвана при ещё живых упырях. Редкий у нас случай. Сам «Ёж», отдавая топор, в очередной раз криво усмехнулся, а «Погранец», заглянув ему в глаза, отшатнулся. Много позже «Погранец» признался мне:

– Если бы я был верующий – перекрестился. – Потрясение «Погранца» было реальным. Ровно, как и всех остальных, я после него ещё с восьмерыми разговаривал.

«Ежа» от таких тренировок освободили, и «Погранец» сразу отдал его «Гному» и начал лепить из них боевую пару. Сейчас, спустя всего несколько месяцев, сравниться с ними можем только мы с «Сержем», «Старшина», «Рысь», «Погранец», «Гном» и Зерах. Любого другого «Ёж» за десяток секунд порубит в капусту пехотной лопаткой – это его любимое оружие.

Помимо всего остального, «Ёж» очень любит кидать ножи и рукопашный бой. Узнав, что «Фее» ножи делали мастера, он пришёл к старшему и попросил ножи себе. Мастер прислал его ко мне, я позанимался с мальчишкой и понял, что из него получится толковый боец, после чего к мастерам мы пришли вдвоём. Теперь у «Ежа» шесть метательных ножей, как у меня, и два под руки.

Единственное, что у «Ежа» хромает, так это немецкий язык, но мы пойдём не разговаривать, а убивать. Всех, до кого дотянемся. Не следовало упырям глумиться над моими мёртвыми ребятами. Мы обязательно это всем расскажем. Листовки уже пишут.

«Фея»

Каждый раз, когда я открывала глаза, я видела бога. Иначе это воспринимать было нельзя. Всё, что произошло за весну, лето и осень, промелькнуло для меня стремительным мигом. Прошлой осенью я восприняла его слова как сказку, но он действительно сделал меня своим напарником. Брал меня на свои операции и учил, объяснял, тренировал только меня. Я впитывала эти знания, как тряпка воду, учась каждую минуту, каждую секунду своей жизни.

Только в Риге я поняла, какому огромному количеству вещей он научил меня всего за один год. Из малолетней деревенской девочки, ненавидящей весь мир, я превратилась в богиню возмездия, мимолётно убивающую упырей. Именно так меня назвали почтенные, уважаемые, седые мужчины, многим из которых я приходилась внучкой. Я была готова умереть за него, а произошло наоборот. За меня умирали и «Серж», и Клаус, и «Старшина», и он.

«Погранец» рассказал отряду всё, что он увидел там, на той лесной поляне. Он и его ребята позднее убирали трупы полицаев. Рядом со мной всё было залито кровью, а несколько упырей были зарублены коротким кавалерийским палашом с золотым эфесом, который «Командир» нёс в подарок «Погранцу».

Я приходила в себя и видела его. Сначала я думала, что попала в рай, но потом пришла боль, появились Эстер с Розой, а потом и «Дочка». Я так обрадовалась, что моя сестрёнка вернулась, ведь я так любила её, так же, как и свою родную сестрёнку. Потом пелена с глаз пропала, и оказалось, что это совсем незнакомая девочка, только похожая на Веру как две капли воды, и зовут её Тая.

Тая ухаживала за мной всё время. Тая и он. Были и ещё люди и врачи. Ко мне все относились хорошо, но только он и Тая находились со мной постоянно. Странно, но я перестала воспринимать её как «Дочку», хотя они действительно похожи, только Тая красивее. Потом он стал чаще пропадать, но это было нормально. Ведь он не только мой бог, он бог всего нашего отряда – он «Командир».

Однажды ночью я проснулась и увидела его. «Командир» сидел напротив меня, освещаемый свечой, стоящей на столе. У него на коленях спала уставшая Тая, точно так же, как и я, летом, когда ушла «Дочка». Он держал в своих ладонях орден Боевого Красного Знамени, гладил его пальцами и плакал, не замечая своих слёз. Мне уже сказали тогда, что это орден погибшей Сары, которая хотела подарить его «Командиру».

У меня теперь тоже есть такой орден, у нас у всех в отряде есть награды, кроме него. Мне его дали за наш рейд в Ригу, за зарезанных мной гестаповцев и полицаев и сгоревших в госпитале упырей. На следующий день после награждения я отдала орден ему. У меня больше ничего нет, мне достаточно его и Таи, а больше мне никто не нужен.

* * *

Я никогда бы не вспомнил об этом револьвере, если бы в моей жизни не было одного человека. Моего командира – подполковника Логинова, «Стерха». Помимо самых разнообразных знаний и умений, которыми я тогда восхищался, у «Стерха» была страсть – коллекционирование всяческого стреляющего железа. Так вот у него в коллекции я видел одну весьма редкую по тем временам вещицу – револьвер под мелкокалиберный патрон. «Стерх» тогда этим «Наганом» очень гордился. Револьвер производился у нас в стране с двадцать седьмого, по-моему, года, а мелкашка – это однозначно значительно тише выстрел и меньше отдача. Для большинства из моих бойцов это не существенно. А для девочек и тихих ликвидаций?

Подумал об этом я, ещё лёжа на койке, сформулировал, поговорил с мастерами и зарядил заказ на Большую землю. Заказ выполнили, три десятка нулевых револьверов прислали вместе со всей навеской, то есть с глушителями по моим чертежам и патронами в том числе. Что значит зачем? Не зачем, а для кого. Для «Феи» с Таей. Одна девочка – это хорошо, но четыре руки с четырьмя лёгкими «Наганами» – это такой убойный аргумент.

Девчонки учатся стрелять с двух рук – в разведгруппе оказался такой умелец. У него все тренируются до сих пор, включая меня. Он учит меня, а я его некоторым премудростям, от которых мастер стрельбы по-македонски периодически вываливает свои зенки на утоптанный нашими ногами снег. К примеру, до военно-прикладной психологии и развития боевой интуиции здесь ещё не додумались.

После моего разговора с майором госбезопасности Смирновым вокруг отряда закрутились нешуточные страсти. Смирнов, настаивавший на моей немедленной отправке на Большую землю, был послан мною в пешеходный эротический круиз, но не пошёл, и хотя нудить перестал, иногда в его взгляде проскакивает желание свернуть меня в трубочку и в таком виде отправить к «Хозяину». Поняв, что в одно лицо скрутить меня в бараний рог ему не удастся, Смирнов высвистал в отряд кавалерию. Как он говорит, для моей охраны.

Ню-ню. Сегодня она охрана, а завтра конвой. Полтора десятка серьёзных мужиков мы разместили в отдельных землянках на нашей базе три дня назад, а Смирнов получил от меня помимо моих записей некоторые материальные доказательства, а точнее, остатки моей аптечки, китайские рации и бензопилу. Если бы я сам не видел, в жизни бы не поверил, что такой человек может хоть чему-то удивиться.

Это я к чему? Когда я сказал, что пойду в Екабпилс, Смирнов взвился на дыбы. Ему и в голову не могло прийти, что я пойду на операцию практически один, а когда «Серж» сказал ему, что я делаю это с самого начала, Смирнов выпал в осадок на очень длительное время. Дело в том, что я никогда не рассказывал ему о своём участии в подобных операциях. Все мои отчёты прошли без моего участия в боевых действиях отряда. Мне это как-то ни к чему, у меня другие планы.

Выйдя из ступора, Смирнов вяло попытался возбухнуть, но я напомнил ему о нашей договорённости. Когда я раскрывался, то прекрасно понимал, чем рискую, но нельзя сказать руководителю нашей страны «а», не сказав в дальнейшем «б».

Мне бы ничего не было, но я отвечаю не только за себя, но и за всех, кто сейчас здесь находится, а сделать то, что я запланировал, значительно проще, опираясь на мощь собственной Родины, чем в одиночку. В одно лицо я, конечно, сделаю, но с группой такой поддержки это значительно проще и эффективнее.

Сначала Смирнова с его боевиками опять привели с мешками на голове. Конечно же, я не стал забирать оттуда всех. Забрал только майора, второго радиста и двурукого стрелка. Остальные остались на прежнем месте, и туда была закинута группа Зераха и «Белка» с дополнительной группой для плотной работы с инструкторами.

В процессе нам прислали целую гору разнообразного нужного и не очень добра, в том числе и награды. Прислали нам эти не сильно нужные сейчас железки в одной из посылок вместе с документами, добавив головной боли Авиэлю, который заколебался учитывать документы упырей, а документы на «Сержа» принесли «Ода» с Тамиром. Так что он у нас теперь номинальный командир отряда с полным «фаршем».

По моей просьбе прислали документы на «Старшину», «Погранца» и Зераха, присвоив им звания младших лейтенантов госбезопасности. Прислали, разумеется, не полноценные документы с фотографиями, а простые шелковки с указанием имени, звания и номера части с печатью. Пусть будут, в работе пригодятся. От своих планов я отказываться не собирался.

Побеседовав со мной достаточно длительное время и поняв, что я от своего не отступлю, Смирнов стал мне больше помогать, чем мешать. Почему я упираюсь? А я изначально не стремился остаться в стране. Мне очень нравится моя задумка. Если я сейчас пойду к «Фее» и скажу, что за мной ночью пришлют самолёт, полетели со мной, «Фея» полетит, а Тая плюнет мне под ноги и скажет… В общем, все сами знают, что мне скажет эта простая, скромная, потрясающе красивая белорусская девочка, потерявшая всех своих близких и просидевшая в публичном доме карателей четыре месяца.

Для чего я полечу? Прилечу, надую губы и буду ходить по разведшколе, сверкая блестящими железками на груди, и все будут целовать меня в жо… сзади ниже пояса? И кто я буду после этого? За линию фронта меня больше не отпустят, а в учебном центре я буду нужен как корове пятая нога. Ещё одно штабное энкавэдэшное мурло, сверкающее блестящими значками? Там и без меня таких кадров хватает.

Свои знания, мысли и соображения я надиктовываю Смирнову каждый день. Все полтора десятка «волкодавов» тренируются со мной, получая уникальные умения и информацию, а если бы я хотел мирной жизни, ушёл бы обратно, отпихнув с дороги беременную «Дочку». Поэтому особого смысла нет, а отомстить за «Руля» и его ребят я обязан, иначе мои бойцы меня уважать перестанут, а мне их уважение очень дорого.

* * *

В Екабпилс мы приехали на трамвае, на паровозе в смысле. Смирнов не смог отпустить меня одного, поэтому со мной он отправил двоих своих бойцов. Он отправил бы все полтора десятка и двурукого инструктора, но я не собирался сносить Екабпилс с лица земли. Я хочу слегка пощекотать упырей. Так сказать, объяснить им мои правила войны. Поэтому я сказал: двое или никто, и командую я или идите всем составом туда, куда в прошлый раз Смирнов не дошёл.

От инструктора по стрельбе я тоже отказался: нельзя стрелять из орудия главного калибра по комарам, от него будет много больше пользы там, где он сейчас находится. Мне крайне необходимо максимально натаскать «Фею», Таю и разведчиков «Погранца» и Зераха. Они осваивают свои мелкокалиберные «Наганы» даже не с прилежанием, а с остервенением, прекрасно осознавая, какая удача их обучает.

Себе я взял двоих сработанных друг с другом боевиков универсалов, дал Авиэлю сутки, и он собрал им нормальные документы и одежду. Ну и ещё кое-что по мелочи. За ночь мы с комфортом доехали на санях до железки и затихарились на контрольной точке в лесу. У нас не было никакого оружия, кроме моих «Маузеров», «Вальтеров», лёгких и простых «Наганов» и двух немецких автоматов с «глушаками», которые тащили ошизевшие от такого оборота боевики, попытавшиеся представиться по полной программе и получившие от меня с ходу погоняло «Чук» и «Гек». Я специально не взял никакого оружия, кроме пистолетов, гранат, трёх фугасов и ножей, так как с нами была группа прикрытия «Погранца», которая потом поведёт радистов на очередной сеанс связи.

«Чук», белобрысый невысокий крепкий парень, всё никак не мог понять, почему мы не взяли автоматы. Темноволосый «Гек» был чуть повыше, порассудительней и, судя по повадкам, опытней. Ребята вообще не понимали, как мы собираемся преодолеть больше ста километров по заснеженным лесам без оружия, продуктов и снаряжения.

Видимо, думая, что их разыгрывают, они обстоятельно собрались по полной программе, а я мигнул Авиэлю, и тот собрал им два наших походных набора и отдал их «Погранцу». Так что когда мы, отдохнув днём в палатках, под вечер добежали до «железки», я отобрал у них то, что они взяли с собой, передал всё это группе сопровождения, а им отдал наборы Авиэля, прибив их наглухо несерьёзностью поклажи и вооружения.

На паровоз мы подсели, как всегда, у полустанка, только теперь легко. «Погранец» загнал на переезд сани сразу, как только увидел ракету нужного цвета. Так что подсели мы без проблем и доехали до Резекне с комфортом и в нужное время, то есть ночью.

Грохнув часового прямо с площадки теплушки, мы соскочили, убрали очередного пожилого немца из хорошо знакомого нам полицейского полка и пошли по путям, огибая станцию слева.

Вырезая по ходу движения всех, кто попадается, и забирая только документы, мы дошли до нужного нам состава, не торопясь присобачили фугас и рванули оттуда дальше. Дело в том, что в Резекне две станции, эта вот нам больше не нужна. Это линия Даугавпилс – Псков, самая популярная, кстати, она ещё Резекне-1 называется. Была. Рвануло как раз, когда мы полпути пробежали, перебив часовых у знакомого нам пакгауза. В этот раз огнепроводный шнур был нормальной длины.

Город моментально проснулся. Взрыв и разгоравшееся зарево здорово приблизили утро сегодняшнего дня в отдельно взятом городе. Посёлок, который мы только что миновали по сквозной улице, затихарился ещё больше. Наученный горьким опытом народ затих в ожидании зачистки.

На вторую станцию мы не попали. Мы только подбегали к городу, сделав нехилый марш-бросок прямо по объездной дороге, как увидели выползающий в нужную нам сторону состав.

Можно было не опасаться охраны на площадках вагонов, так как этот состав шёл от линии фронта. В такую погоду приличный хозяин собаку на улицу не выгонит, охрана наверняка грелась в головной теплушке, так что заскочили мы на площадки с ходу. Сначала я, «Чук» и «Гек», потом «Гном», «Серж» и «Ёж». Пока поезд не набрал ход, мы залезли на крышу и добрались до «Сержа» и «Гнома» с «Ежом». Собрав всю толпу на одной площадке, я перевёл дух:

– Ф-у-у, как же вдвоём проще! Пока вас всех соберёшь, умотаешься. Жаль, вторую станцию обидеть не удалось, но неизвестно, когда будет следующая попутка, – вполне искренне сказал я и только после этого посмотрел на спутников.

В темноте их, конечно, видно бы не было, но «Серж» зажёг фонарь, отобранный у одного из часовых. «Чука» и «Гека» надо было видеть. «Ёж» с «Гномом» и то были сдержанней. Хотя довольны были и они: у каждого в активе было по пятаку часовых, ну и документы они собирали и листовки оставляли. Наконец «Гека» пробило:

– «Командир»! Как это? Как такое возможно? Это же станция! Там столько охраны. А мы! А ты! – «Гек» сбился.

– А кто нас изнутри ждал? – просто спросил я. – Заходим мы ночью прямо на составе, используем глушители и стреляем в спину. Мы уже внутри и одеты в их форму. Охрана ждёт нападения снаружи. Выстрела в спину не ждёт никто, тем более что о глушителях большинство немцев даже не подозревает.

Гестапо будет искать подпольщиков, которых нет, а мы диверсанты. У нас другой принцип: пришёл, убил, ушёл. Аплодисменты нам не нужны. В прошлый раз мы с «Сержем» вообще на скорости запрыгивали в холодный осенний дождь, так «Серж» чуть не слетел, а сегодня идеальные условия. – Я чуть усмехнулся, вспомнив перекошенную рожу своего напарника, болтающего ногами в нескольких сантиметрах от колеса теплушки.

– Это точно. Я в прошлый раз чуть не обгадился. Если бы не «Командир», меня под колёсную пару затянуло бы, – с чувством сказал «Серж», нервно передёрнув плечами.

– Если бы не я, ты бы вообще на том поезде не оказался, – поправил я напарника.

– Одно хорошо: мы там «Рысь» нашли, пленных выпустили, ну и станцию обидели, а ты гадостей упырям написал. – «Серж» коротко гоготнул, видимо припомнив свои тогдашние ощущения. Во второй раз, да ещё и через год, всё ощущается и вспоминается значительно проще.

Ошарашенные «Чук» с «Геком» переводили взгляды то на меня, то на «Сержа». «Гном» откровенно ржал, он эту историю уже слышал, все диверсии разбираются на занятиях, а «Ёж» невозмутимо принялся перезаряжать «Наган», он только что в такой операции поучаствовал.

– Чего смотрите? Если бы по весне здесь карателей не перебили, хрен бы мы так спокойно по округе бегали. Батальон карателей на технике – это вам не цацки-пецки. Спасибо «Рулю» с его танкистами. Ладно, давайте поспим, что ли. «Чук», ты первый дежуришь, «Гек» – потом, дальше решите сами. Здесь километров сто. Если засветло не успеем, надо будет сходить до города. – Поспать мне немного удалось, хотя было очень холодно и дуло, как в аэродинамической трубе, так что задубели все до деревянного состояния.

Засветло мы, конечно, не успели. Я не сильно и надеялся – поезд еле полз, потом набрал скорость, но на рассвете опять еле пополз. Так что, как только я увидел полустанок, так решил, что пора сваливать. Оказалось, вовремя: были уже почти пригороды Екабпилса. Соскочили и не торопясь пошли по путям к единственной постройке, у которой маячил одинокий часовой. Маскхалаты мы сняли, глушители с оружия свинтили и убрали пистолеты, и «Наганы», оставив только «Маузеры», которые издали выглядели с «глушаками» как автоматы МП-28, которыми в основном вооружены полицейские части.

Так что в своей немецкой форме мы выглядели почти привычно для окружающих. Сонный часовой, по крайней мере, особенного беспокойства не проявил. Удар ножом. Теперь и не проявит, а у «Чука» появилась «трёхлинейка». Низкорослый «Гном» и мизерный по сравнению с крепкими разведчиками «Ёж» выглядят настолько несерьёзно, что удивлялся часовой уже мёртвым. Мне даже командовать не надо, мои малолетние убийцы заныкали часового моментально, а мы с «Сержем», не сбавляя шага, дошли до двери и по-хозяйски зашли в помещение.

Минус ещё восемь и два «языка». Удачно мы в Краславе «Маузеры» подрезали. Хорошие глушители делают мои мастера. Прямо сонное царство какое-то. Было, до нашего появления. Я заглянул в небольшой кабинет и полез шарить по ящикам стола. «Серж» с «Чуком» и «Геком» занялись допросом. «Ёж» с «Гномом» утилизировали трупы на найденном складе. Каждый был при деле.

Закончили через сорок минут, я раньше всех, поучаствовав в допросе и чаепитии. Делать здесь было нечего, а информацию мы получили самую полную, какую только смогли. Я же говорил, что технологии двадцать первого века здесь работают на все сто. Как только «Серж» показал оставшимся в живых упырям мои рекламные фото, мы получили самую полную информацию, какая у них была, даже пытать никого не пришлось. Увидев фотографию посаженного на кол Ранке, один упырёк даже обмочился. В своё время штаны со штурмбаннфюрера СС для удобства посадки сняли, а китель оставили, и выглядел гестаповец потрясающе сюрреалистично.