Читать книгу Война умов - Валерий Васильевич Устюгов - Страница 10

Осень осыпала жухлыми листьями деревьев уже остывшую землю после жаркого лета, а воздух всё больше и больше насыщался запахами приближающейся зимы. Серость красок пригорода невольно погружала думающих людей в раздумье о скоротечности Времени бытия жизни на многострадальной земле, где человек, не потерявший родовую душевность, стремился найти и исполнить своё божественное предназначение.

Веками выстраиваемые служителями Абсолюта конструкции кривых извилистых путей-дорожек всё больше и больше уводили индивидов и целые народы в черноту забвения Родового предназначения. Страны и народы всё больше и больше погружались в тьму разврата и невежества, теряя навсегда душевность и человеческий облик, превращаясь в человеко- подобных существ, заботившихся только об одном: где, как и за чей счёт потешить свои бренные тельца.

Много было и есть людей, которые от рождения отвергали и отвергают пустоту жизни, сохраняя в себе свет своей Души. Они все и всегда стремились к божественной истинной духовности, но в поисках своих вставали на те же самые кривые дороги, которые их приводили к духовнИчеству всевозможных религий, а они своими ритуалами завуалированной чёрной магии вырывали души и превращали ищущих в нелюдей, готовых поедать плоть и кровь своих кумиров, становясь ещё страшней, чем их бесцельные и безвольные сограждане.

Холод металла, приставленного к виску ствола пистолета, разбудил Валерия Каменного, и, открывая глаза, он увидел ехидное серое лицо незнакомого человека, стоящего у кровати его спальни с оружием в руках, которым он тыкал хозяину дома в лицо, а в это время трёхлетний сынишка Дмитрий тихо сладостно крепко спал, забравшись под руку отца.

– Полиция, ты арестован, следуй за мной, – приглушённым, шипящим голосом выдавил из гортани, стоящий с пистолетом.

Сон улетучился мгновенно, нахлынувшая ярость придала Валерию ясность мыслительным процессам.

– Убери ствол, придурок, ребёнок спит, – спокойно, вполголоса произнёс Валерий, медленно и осторожно вставая, стараясь не потревожить сон сынишки.

В приглушённом свете ночника просматривался на входе в спальню, вооружённый наизготовку в маске, с автоматом наперевес боец какого-то спецподразделения.

Спустившись под конвоем на первый этаж дома, Валерий увидел, стоящих на обширной кухне, людей в гражданской одежде, которых было не менее двадцати тел, облачённых в серые и чёрные тона гражданской несуразной одежды. В той толпе была одна женщина и четверо, вооружённых автоматами бойцов в масках и чёрных, как смоль форме с надписью СОБР, а на диване, который охраняли эти бойцы, сидели старшие сыновья Владимир и Андрей с непониманием в глазах, что происходит с ними, в их родном доме. Валерий, молча, окинул всех возмущённым гневным взором, и твёрдым голосом, с нотками злости, произнёс:

– Что за цирк в моём доме, и кто вы такие?

– Мы – следственно-оперативная группа главного управления полиции области, а я – подполковник Цепилов. Прибыли к вам произвести обыск, согласно возбуждённому уголовному делу, а вы, Валерий Васильевич, обвиняетесь с вашим близким другом профессором Свиридовым в посягательстве на толерантные ценности передового человечества в нашей стране Эрэфии, а это – есть экстремизм.

– Я с вашими обвинениями не согласен и требую, согласно закону, адвоката и понятых, – грубо и дерзко сказал Валерий, невозмутимо наливая себе крепкий кофе.

– Понятых мы привезли своих, а адвоката вам пока не требуется, – проговорил писклявым скрипучим голоском подполковник Цепилов, и сел за край стола, за которым Валерий, демонстративно медленно, пил кофе, куря сигарету. Следователь достал из чёрной кожаной папки какие-то документы и стал требовать хозяина дома их подписать.

У Валерия Каменного от происходящего страха не было, была неописуемая злость, злость бессилия что-либо сделать в этой ситуации беззакония. Он чётко и ясно понял: что бы он ни сказал и не сделал, не имеет значения для прибывших незваных визитёров. Они прибыли со своими понятыми, чтобы сфальсифицировать то, что им необходимо для очернения Валерия и дорогого, близкого его сердцу и душе человека, профессора Свиридова, который открыл для него правду бытия, указав Родовой Путь жизни.

Выпустив клубы табачного дыма в самодовольную харю подполковника, Валерий спокойным голосом произнёс:

– Ни с одним вашим действием я не согласен и подписывать ваше беззаконие не буду.

Следователь Цепилов, прокашлявшись от дыма ещё более сипливым голосом, сбивчиво, протараторил:

– Вам будет хуже…. Всем приступить к обыску: ищите всё, что может указывать на экстремизм.

Сыновья Владимир и Андрей, видя невозмутимость, граничащую с наглостью, своего отца, вышли из сковывающего оцепенения непонимания и стали проявлять своё возмущение на действие налётчиков. А они, не обращая внимания на их выпады негодования, продолжали, как заведённые выгребать всё из шкафов и ящичков, просматривая и бросая извлекаемое на пол под ноги, превращая уют дома, в перемешанные завалы вещей быта и одежды.

Через полтора часа тотального обыска на столе перед следователем главного управления полиции области Цепиловым лежала книга РОДЪА-Родословие к человечеству и ещё несколько учебников о русском языке за авторством профессора и Академика Свиридова, которые жгли своим светом тёмный дух никчёмного человечишки Цепилова, заключившего соглашение с руководством, состряпать уголовное дело при любых обстоятельствах за очередное повышение звания. Он мечтал в своём предпенсионном возрасте покинуть службу полковником.

Несказанный сияющий свет слов книг всё больше и больше разматывал Цепилова, мысли путались, а на лице начали выступать багровые пятна.

Подошедшая к следователю женщина с длинными огненно-рыжими волосами, находившаяся в единственном числе в составе налётчиков, взглянув с ухмылкой на Валерия, масленым вяжущим голосом нараспев обратилась к истекающему потом подполковнику.

– Юрий Сергеевич, давайте упакуем книги профессора Свиридова, как вещественные доказательства.

Цепилов, не выходя из оцепенения, измождённым голосом произнёс:

– Валерий Васильевич, мы изымаем книги профессора Свиридова.

– Я против, – властно и обрывисто сказал Валерий, сделал затяжку и снова, выдыхая дым в посизевшее лицо подполковника, добавил.

– Все эти книги в свободной продаже, купите себе сами, господа преступники.

Рыжая женщина, которая Валерию показалась очень и очень знакомой, быстрыми, ловкими движениями закатала книги в толстенный полиэтилен и так же ловко погрузила их в толстый холщёвый мешок, не обращая внимания на слова Валерия Каменного, и не дожидаясь распоряжений старшего группы.

Отдышавшись, Цепилов взял в руки протокол обыска и важным голосом сказал.

– Так и запишем, добровольно книги выдать не захотел, оказывая сопротивление.

Суматошная беготня двух десятков человек по дому и подворью не давали Валерию в полной мере сконцентрироваться и выйти за пределы сознания для всеобъемлющей оценки ситуации и связи с Андреем Световитом. Он всё время упирался взглядом в бегающие глаза, вроде, как бы непричастной ни к чему рыжей тётки. Только в конце Валерий понял: именно она скрытно держит в своём управлении всех и блокирует его. Он даже проверил её, смотря на стену и формируя образ, что там что-то спрятано, заставил рыжую, разглядывать это место на стене, но только на несколько десятков секунд, ибо она быстро ощутила обман, злостно сверкнув глазами, удалилась, и больше её Валерий никогда не видел.

Остервеневшие участники налёта, стали спихивать в мешки учебные тетрадки детей, учительские рукописные конспекты и просто чистые листы бумаги со старыми газетами, упаковав таким образом три мешка непонятно каких доказательств.

Когда следователь Цепилов заканчивал последние строки протокола, к нему подошёл один боец из спецподразделения и грубым голосом рявкнул:

– Цепилов, в какую хрень ты нас ввязал, я доложу своему руководству, – и, не дожидаясь ответа, вышел из дома вместе с остальными бойцами в масках.

Сколько бы Валерий не думал, он не мог найти причину налёта полиции на его дом и его детей. Одно радовало, что его добропорядочная супруга в это время была на рабочем совещании в другом городе, и её не коснулось циничное грязное, смрадное и липучее отношение человекообразных существ, исполняющих присягу и приказы тьмы.

Холод металла наручников сдавил запястья рук Валерия, вызывая мозженье обескровленных кистей, а за окном тонированных окон автомобиля, мчащегося на полном ходу в Челябинск, вихрились, падая и закрывая серость осени, первые снежинки новой зимы.