Читать книгу Непонятый Достоевский - Валерий Владимирович Колесников - Страница 5

Но вернемся к главному персонажу повести. Князь К. с недавних пор, как получил наследство, поселился в небольшом имении – Духаново. Какое говорящее название дал Ф. Достоевский этой усадьбе! Чей – то Дух обитает там, возможно, Дух старой эпохи, как-то связанный с дядюшкой. Но нет, дальнейшие события говорят нам, что там обитает конкретный, не упокоенный, безвинно убитый императорский дух. Поэтому эта бывшая царская резиденция и названа Достоевским таким говорящим, умиротворенным сравнением – Духа-но-во. Некоторые читатели уже догадались, о какой резиденции идет речь? Если нет, то рассмотрим следующую «мелочь». Мария Александровна в первой беседе с князем заводит речь о его здоровье и о том, что дядюшка может умереть. Цитата из повести:

«Нет, вам нужно до основания изменить вашу жизнь, – иначе вы заболеете, вы истощите себя, вы можете умереть…

– Ах, боже мой! Неужели я могу так быстро умереть! – восклицает испуганный князь. – И представьте себе, вы угадали: меня чрезвычайно мучит геморрой, особенно с некоторого времени… И когда у меня бывают припадки, то вообще у-ди-ви-тельные при этом симптомы… (я вам подробнейшим образом их опишу). Во-первых…»

Этот отрывок обычно воспринимается читателем как симптом старческого маразма, вызывающего улыбку, и многие считают, что рассказ князя напоминает поговорку: «У кого что болит, тот о том и говорит». К тому же считается, что повесть комическая. Значит, в этом месте можно посмеяться. Но нет, смех тут неуместен. Какие у геморроя могут быть удивительные симптомы? О чем вообще идет речь? А я напомню, что к старости дядюшка стал чрезвычайно болтлив. А в глубокой старости человек не боится смерти, он к ней готов. Поэтому князь, который многое видел и который многое знает, свободно высказывается на запретные и щекотливые темы, не боясь при этом последствий. Это обстоятельство сильно напрягает его родственников, и они стараются оградить князя от общения с другими людьми, чтобы не вызвать лишних кривотолков и сплетен. Поэтому даже Павел Александрович Мозгляков позволяет себе прерывать дядюшку на самом интересном месте и не дает ему возможность продолжить разговор. Вероятно, считая, что сейчас последует описание всем известных медицинских симптомов при протекании этого заболевания. Цитата:

«– Дядюшка, это вы в другой раз расскажете, – подхватывает Павел Александрович, – а теперь… не пора ли нам ехать?

– Ну да! пожалуй, в другой раз. Это, может быть, и не так интересно слушать. Я теперь соображаю… Но все-таки это чрезвычайно любопытная болезнь. Есть разные эпизоды… Напомни мне, мой друг, я тебе ужо вечером расскажу один случай в под-роб-ности…»

Подробностей далее по тексту не последовало, и другого раза к слову не довелось. Заткнули старику рот, оборвали на половине фразы. Все посмеялись и что? Разошлись? И читатель так и останется в неведении? Не узнает разные эпизоды этой любопытной болезни? Да нет, конечно, наш читатель узнает. Не будем, уподобляться Павлу Александровичу, ведь интересно почитать про кровавый геморрой некоей императорской особы. Да, геморроидальные припадки, о которых заикался дядюшка, относятся, скорее всего, не к его здоровью, а к другой, более знаменитой личности и имеют они не медицинские, а исторические симптомы. Почему геморрой в этом диалоге ассоциируется у дядюшки со смертью? Ведь это не смертельное заболевание. Речь в данном случае пойдет не о физиологических подробностях геморроя, а о его политических последствиях. Данный диалог в завуалированном виде напрямую связан с убийством Петра III в небольшой загородной резиденции и последующем воцарении на российском престоле его законной жены.

В Манифесте, обнародованном 7 июля 1762 года, кончина императора объяснена так:

«В седьмой день после принятия Нашего Престола Всероссийского получили мы известия, что бывший император Петр Третий обыкновенным и часто случавшимся ему припадком геморроистическим впал в прежестокую колику. Чего ради, не презирая долгу Нашего христианского и заповеди святой, которого Мы одолжено к соблюдению ближнего своего, тотчас повелели отправить к нему все, что потребно было к предупреждению следств из того приключений, опасных в здравии его, и к скорому вспоможению врачеванием. Но к крайнему Нашему прискорбию и смущению, вчерашнего вечера получили Мы другое, что он волею всевышнего Бога скончался».

Но Ф. Достоевский устами дядюшки нам говорит, что есть не только симптомы, но и разные эпизоды. В Петербурге в то время ходило множество слухов и конечно, мало кто верил официальной версии. Еще больше слухов циркулировало в Европе. Всемерно желая их пресечь, Екатерина в следующих словах описывает Станиславу Понятовскому кончину своего мужа: «Он чрезмерно напился в этот день, так как имел все что хотел, кроме свободы… Его схватил приступ геморроидальных колик вместе с приливами крови к мозгу; он был два дня в этом состоянии, за которым последовала странная слабость и, несмотря на усиленную помощь докторов, он испустил дух, потребовав лютеранского священника».

Какой эпизод уважаемый читатель удовлетворяет вас? Я считаю что второй, там больше подробностей. Еще были подробности от братьев Орловых, но они меня не интересуют, т. к. братья были соучастниками убийства и в их показаниях сквозит предвзятость и попытка скрыть истину. Вот так Духаново превратилось в моих рассуждениях в Ропшу, где по сей день среди былого величия и развалин царского дворца бродит не упокоенный дух невинно убиенного императора Всероссийского – Карла-Петера-Ульриха Голштейн-Готторпского, или же Петра III. Может кому-то показаться, что это натянутое сравнение Духаново – Ропша, но мы дальше по тексту смотрим на следующую «мелочь». Гидропатия. Дядюшка лечился водой, вроде как за границей. Цитата:

«Я, признаюсь, ничем не был болен; ну, пристали ко мне: „Лечись да лечись!“ Я, из деликатности, и начал пить воду; думаю: и в самом деле легче сде-лается. Пил-пил, пил-пил, выпил целый водопад, и, знаете, эта гидропатия полезная вещь и ужасно много пользы мне принесла, так что если б я наконец не забо-лел, то уверяю вас, что был бы совершенно здоров…».

Рис 4. Дворец в Ропше, где скончался Петр III.

Но в Ропше тоже был свой минерализованный источник целебной воды, собственно, благодаря чему, это место и было первоначально выбрано Петром I в качестве царственных охотничьих угодий, небольшую усадьбу потом переделал и облагородил итальянский архитектор Франческо Растрелли. Вот еще одна цитата из повести в подтверждение этой гипотезы:

«…в Духаново, где был старинный барский дом и сад, с выстриженными из акаций львами, с насыпными курганами, с прудами, по которым ходили лодки с деревянными турками, игравшими на свирелях, с беседками, с павильонами, с монплезирами и другими затеями».

«Монплезир» – в переводе с французского языка – «мое удовольствие», такие павильоны, по всей видимости, были устроены не только в Петергофе, но первоначально возводились и в других резиденциях, в том числе и в Ропше. В этом описании Ф. Достоевский дает нам своего рода подсказку на первоначальное описание усадьбы, до того момента как оно стало печально знаменитым. Так что получается: Духаново – это Ропша, а не Петергоф или Ораниенбаум, где при жизни и во время своего царствования жил Петр III. Ропша превратилась на момент дворцового переворота в место заключения императора, а затем стала символическим местом непотребного цареубийства. А в шестидесяти верстах от Духаново находится город Мордасов, в котором происходит основное действо повести. Теперь перейдем к локализации города Мордасов, к его окрестностям и его обитателям.