Читать книгу Непонятый Достоевский - Валерий Владимирович Колесников - Страница 6

Любая справочная литература по Достоевскому расскажет вам, что произведения «Дядюшкин сон» и «Село Степанчиково» относятся к Семипалатинской ссылке Федора Михайловича и что события, описанные там, территориально относятся к этой далекой от центра провинции с различными вариантами: г. Семипалатинск, г. Омск или г. Барнаул. На тот момент критика на эти произведения отсутствовала, и товарищи по литературе не торопились опровергать эти утверждения. Во-первых, на тот момент Ф. Достоевский нуждался в авторских гонорарах, и, во-вторых, у него со временем стали появляться более монументальные произведения, достойные критики, и «Сибирские повести» отошли на задний план, как второстепенные. К тому же литературоведы в качестве аргументов своей версии выставляют такие исторические примеры из литературного творчества других писателей его современников, как Салтыков-Щедрин и Герцен. Они в разные годы были в ссылке в г. Вятка, и один описал его в своём произведении как город «Глупов», а другой как город «Малинов» (упомянутый, кстати, в «Селе Степанчикове»). А раз Ф. Достоевский после каторги был в ссылке в Семипалатинске, значит, по их версии, он и описал этот город, его обитателей и их нравы. Якобы повесть «Дядюшкин сон» была создана на основе недавних впечатлений от семипалатинского периода жизни писателя. Таким образом, главные герои «мордасовских летописей» превратились, по академической версии, в семипалатинских провинциалов средины 19 века, и такое положение дел в этом вопросе устраивает всех достоевидистов и литературоведов. Моя же гипотеза заключается в том, что город Мордасов – это прототип одного из городов, расположенных недалеко от северной столицы Российской империи, а именно это город Павловск. Далее я попытаюсь обосновать своё предположение. Почему Ф. Достоевский придумал для этого губернского города такое необычное название – Мордасов? Прежде всего, это литературное название города странное и режет слух. Какие первоначальные ассоциации возникают у русскоязычного читателя в связи с таким названием? Первое сопоставление слов, которое напрашивается, это слово «морда», может быть, в то время главный полицейский там был суровый «держи-морда» по типу гоголевского персонажа, из «Ревизора» которого все боялись. Вторая версия, которая напрашивается, – это сопоставление со словом «мор». В первом разговоре дядюшки с Москалевой обсуждается тема холеры или скотский падеж, а раз это прискорбное событие ими вспоминается, то могло возникнуть такое ассоциативное название губернского города, как «Мор» – дасов. Вторая версия у меня долго была преобладающей, но после основательного изучения истории города Павловска у меня сформировалось другое предположение. До того как этот город стал называться Павловск, первоначально в том месте Екатериной II для молодой императорской четы были построены два деревянных замка Паульлюст (Радость Павла) и Мариенталь (Долина Марии). А потом на месте дворца Мариенталь была возведена Каменная крепость названная Павлом I БИП (Бастион имени Павла). Но, несмотря на переименование крепости в БИП, название Мариенталь в Павловске прижилось. Там и по сей день есть такая местная достопримечательность, как Мариентальский парк. Так что Ф. Достоевский вполне мог русифицировать этот немецкий топоним в своей повести и у него реальный «Мар» – иенталь превратился в вымышленный провинциальный городок – «Мор» – дасов. Своеобразная игра слов «Мар» – «Мор». Почему нет? Не мог же он открытым текстом написать, что события происходят в Мариентале. Это бы выглядело слишком прозрачно, а вот некий заштатный губернский городишко Мордасов гармонично вписывается в его летописное повествование.

Рис 5. Мариенталь, крепость БИП. Павловск.

После того как становится понятно что Мордасов это город Павловск, нужно рассмотреть ещё одну «мелочь», которая позволит нам попутно разобрать небольшой вопрос. И сделать маленькое дополнение к одной «малозначительной» фразе Марьи Александровны. Для этого воспроизведем небольшую часть из диалога Зины с матерью, где она убеждает выйти Зинаиду за князя К. Вот один из её «убийственных» аргументов. Цитата:

«Во-первых, – уж одно то, что ты переходишь в другое общество, в другой мир! Ты оставляешь навсегда этот отвратительный городишка, полный для тебя ужасных воспоминаний, где нет у тебя ни привета, ни друга, где оклеветали тебя, где все эти сороки ненавидят тебя за твою красоту. Ты можешь даже ехать этой же весной за границу, в Италию, в Швейцарию, в Испанию, Зина, в Испанию, где Альгамбра, где Гвадалквивир, а не здешняя скверная речонка с неприличным названием…»

Фраза обрывается многоточием, эта «скверная речонка» у Ф. М. Достоевского по понятным причинам осталась неназванной. При помощи «простого» анализа заполним этот пробел. В городе Павловске река Славянка сливается с речкой Тызьва, это финно-угорское название реки с неясной и спорной этимологией, смысл которого давно потерялся во времени. Чухонское название – Тызьва досталось нам в наследство от жившего здесь когда-то коренного народа. Такое необычное название режет ухо русского человека своей несуразностью. Какое может быть отношение к речке, которая вытекает из болота и её длина чуть больше пяти километров? Это обычный ручей, летом зарастающий травой и тиной. Разве можно её сравнить с Гвадалквивиром, Обью или Иртышем? Это к вопросу о том, что действие пьесы «Дядюшкин сон», могло происходить в Семипалатинске или Барнауле. В тех необъятных сибирских краях нет речек с неприличными названиями, названия большинства рек там имеют индоиранские или тюркские корни, они, как правило, величественные, красивые на слух и легко переводятся, подтверждая тем самым своё название. Какой из этого следуют вывод? Что можно дописать в этой цитате? С вашего разрешения, уважаемый читатель, я уберу авторское многоточие и дополню фразу Марьи Александровны выше названной речкой:

«Ты можешь даже ехать этой же весной за границу, в Италию, в Швейцарию, в Испанию, Зина, в Испанию, где Альгамбра, где Гвадалквивир, а не здешняя скверная речонка с неприличным названием Ты-зьва».

Но откуда взялась у М. А. Москалевой эта томная, эта навязчивая «испанская грусть»? Откуда у этой властной и прагматичной женщины, которой несвойственно витать в облаках, эта неуемная тоска по далекой солнечной стране. Там, где находится волшебная Альгамбра, эти мирты, эти лимоны, эти испанцы на своих мулах, где, как она думает, на необыкновенном острове Малага от чудодейственного морского климата лечится даже чахотка. Внезапное появление князя К., вот причина этих заветных мечтаний. Вспомним сцену, когда П. А. Мозгалев в шутку сватал Наталью Петровну за князя К.. Как вела себя М. А. Москалева при этой сцене? Цитата из повести:

«…Все это время Марья Александровна сидела с какой-то странной миною в лице. Я не ошибусь, если скажу, что она слушала странное предложение Павла Александровича с каким-то испугом, как-то оторопев… Наконец она опомнилась…»

Почему Марья Александровна испугалась и оторопела? Если литературный «дядюшка» соответствует реальному историческому лицу князю Шарлю де Линю, а невымышленному персонажу. И Ф. Достоевский описывал события, приближенные к действительным событиям начала 19 века. А принц де Линь – потомок древнего и знатного бельгийского Дома Линь, то многое становится понятно. Это вам не предок, какого-нибудь лакея или денщика, который выбился из грязи в князи при Петре I и его потомки корчат из себя знатных вельмож. Нет. Шарль де Линь – настоящий принц, он был наследным испанским грантом, т. к. та часть Фландрии, где он родился и где по сей день находится замок Дома Линь, с давних пор принадлежала испанской короне. И, несмотря на революцию, которая произошла в Голландии, южные провинции этой страны не смогли сбросить с себя феодальную зависимость и до конца 18 века находились под испанским владычеством. Родословная принца позволяла при определенных династических спорах и обстоятельствах претендовать даже на высокую должность при испанском дворе. Да, да, это не шутка. Конечно, он бы был не первый в очереди на такое доходное место, но вероятность побороться за эту должность в случае какой-либо династической коллизии у него и его законной супруги, если она у него появилась бы, на тот момент могла реально существовать. А если в Испании у них не получилось бы хорошо устроиться – не беда: в Италии или в Швейцарии есть много других графств и княжеств, где можно себя показать и предъявить свой законный титул для получения высокой должности. К тому времени революция во Франции была уже подавлена и везде восстанавливались старые порядки. Вот эта перспектива и вскружила голову Марии Александровне, которая строила для себя и своей дочери, далеко идущие планы на ближайшее будущее. Ей ли, столбовой дворянке, не знать толк в княжеской родословной и те преимущества, которые они оказывают в дальнейшей жизни. Вот её слова. Цитата из повести:

«Князь и в кульке князь, князь и в лачуге будет как во дворце! А вот муж Натальи Дмитриевны чуть ли не дворец себе выстроил, – и все-таки он только муж Натальи Дмитриевны, и ничего больше!»

Но перспективу выгодного замужества, ради высокого титула, видит не только Москалева, но и другие знатные дамы Мордасова, например Н. Д. Паскудина, и прилагают свои усилия, чтобы очаровать князя. И в качестве аргумента я приведу слова С. П. Фарпухиной во время ее эксцентрической выходки на «вечернем сговоре» в салоне Москалевой. Цитата из повести:

«Ваша же Настасья прибежала ко мне и все рассказала. Вы подцепили этого князишку, напоили его допьяна, заставили сделать предложение вашей дочери, которую уж никто не хочет больше брать замуж, да и думаете, что и сами теперь сделались важной птицей, – герцогиня в кружевах, – тьфу!»

Отсюда следует, что Москалева мечтает именно о герцогском титуле, это второй по значимости титул после королевского. Такой титул, как правило, носят дворяне в западной Европе во Франции и Испании, а в России этот титул не прижился в силу династических особенностей. В заключение этой главы приведу еще одну цитату, что бы окончательно определиться с местом действия в повести:

«Один немецкий ученый, нарочно приезжавший из Карльсруэ исследовать особенный род червячка с рожками, который водится в нашей губернии, и написавший об этом червячке четыре тома (in quarto) [в одну четверть 1/4 листа (лат.)], так был обворожен приемом и любезностию Марьи Александровны, что до сих пор ведет с ней почтительную и нравственную переписку и из самого Карльсруэ.»

Думаю, этот червячок с рожками известен большинству жителей средней полосы России, а особенно в её северо – западной части. Это полевой слизень, который постоянно портит часть урожая у садоводов и огородников. Этот довод является небольшим аргументом в пользу того что действие в повести происходят в столичной губернии, а не в далекой Сибири. Да и вряд ли знаменитый немецкий ученый поедет за тридевять земель изучать рогатого червяка, а вот в предместье Санкт-Петербурга он с удовольствием посетит.