Читать книгу След Бремера - Валерий Владимирович Муллагалеев - Страница 10

Яма стоял в длинной очереди и переминался с ноги на ногу. Солнце поднялось высоко, тени от редких домов прижались к стенам, стало душно. Стоявшие в очереди мужчины воняли смесью пота и одеколона, от некоторых вдобавок несло перегаром и дешевым табаком. Можно было подумать, будто здесь собралась толпа бездомных чернорабочих, но большинство пришло в приличных костюмах при шляпах, некоторые носили красные шейные платки и галстуки. Все были как на подбор крепкие парни с нахальными взглядами, сегодня они пришли в храм Красного баала (баалисты называют эти заведения приходами, напомнил себе Яма), чтобы послушать разглагольствования приезжего красного фламина.

Расклеенные по всему городу афиши сообщали, что фламин Маркеллин, служивший раньше пресвитером в самом Нааре, сейчас дает открытые шоу-лекции, разъезжая по Луарции. Вот и до провинциального городка Ажен добрался. Местный красный пресвитер милостиво предоставил для Маркеллина лекторий своего прихода и объявил, что каждый, кто считает себя достойным мужчиной или желает таковым стать, обязан прийти на выступление мэтра.

Жара и неприятная компания нервировали Яму. Перед ним стояло всего трое, позади еще два десятка изнемогающих и озлобленных от жары людей. На самом деле Яма пришел в числе опоздавших, и основная масса зрителей уже давно расположилась в зале. Теперь очередь внезапно забуксовала, привратник закрыл двустворчатые двери и никого не пропускал без всякой на то причины, при этом уверял, что свободные места еще есть, нужно подождать. Сколько именно – неизвестно. Вопросы он игнорировал и в ответ лишь хмуро смотрел из-под крупного лба, напоминая безмолвного языческого истукана. Очередь роптала, но никто не расходился.

Яма пешком преодолел длинный путь на юг в Луарцию, рассудив, что если уж погружаться в зловонную жижу баализма, то делать это в стране, где культ наиболее популярен. Распространению баализма в Луарции способствовало соседство с Нааром, где, согласно официальным источникам, зародился баализм, кроме того, луарцы сами по себе слыли эмоциональными и страстными людьми, равно любящие вино и острую шпагу, так что религия без запретов и обязанностей пришлась им по душе. Луарция была родиной рыцарского Ордена Совершенства, и в Бовангре, столице, заседал орденский капитул. Орден с его героической историей войны с народом Кха в Четвертую эпоху всегда считался среди луарцев национальной гордостью, и когда около ста лет назад Великий магистр ордена предал Путь, провозгласив идеалы баализма новым кодексом, культ стал в Луарции особенно престижным.

Остановился Яма в небольшом городке Ажен и снял комнату без удобств. В провинции, подальше от промышленных городов и столицы, он чувствовал себя вполне привычно, да и денег хватило бы лишь на поезд до Бовангры – а что потом? К тому же в Ажене было четыре прихода: желтый, красный, голубой и зеленый. Не хватало только храма Оранжевого баала – любители смеха и юмора чаще встречались в крупных городах, где артисты, шуты, циркачи и комедианты содержат постоянные заведения. Все это он вычитал в бюллетене о состоянии приходов, который раздавался вместе с местной газетой за половинку медного денье.

Сначала он посетил приход Зеленого баала. Сегодня вместо наставлений от фламина там дегустировали вино и другие напитки, в том числе весьма сомнительного свойства. Когда пришел черед Ямы, он не смог себя пересилить и проглотить дурманящее пойло, вызвав насмешки и непонимание баалистов. Раздосадованный неудачным началом он покинул зеленый приход и спонтанно приткнулся к очереди на выступление Маркеллина. Но похоже и теперь его ждал провал, поскольку очередь остановилась, как вода в напрочь засоренной раковине. В общей сложности не меньше часа он провел в ожидании на жаре, железный посох нагрелся от солнечных лучей, держать его было невыносимо.

Сквозь закрытые двери доносились голоса, как будто фламин уже начал речь. С какой стати он, Яма, стоит вместе с этим сбродом людишек, алчущих стать самыми сильными и победоносными, возвыситься и добиться власти благодаря учению Красного баала? Каждый из них хочет идти по головам себе подобных и урвать у жизни лучший кусок. У Ямы же есть миссия, он здесь не ради себя…

Яма вышел из очереди и, обойдя стоявших впереди, поднялся на дощатую террасу, где стоял привратник. Сзади раздался гневный окрик, кажется, его как-то обозвали и пригрозили. Яма не стал вступать в перепалку и даже не повернулся. Никто не станет без предупреждения бить в спину, во всяком случае, не решится при толпе свидетелей – зазорно. Привратник буркнул: "Встань на место". Яма подошел к нему вплотную, оказавшись на голову выше, однако почти вдвое уже.

– Мне нужно внутрь прямо сейчас, – сказал он.

– Всем нужно. Чем ты отличаешься?

– Тем, что мне нужно и можно, – сказал Яма, приподнял посох и резко опустил на ногу привратнику. Тот ахнул и зашипел от боли.

С больной ногой никого не догонишь и без опоры сильный удар кулаком тоже не нанесешь. Яма надеялся, что не сломал ему кости. Он шагнул вперед, распахнул двери и опешил, встреченный аплодисментами и улюлюканьем. Собравшиеся в зале вставали со стульев и с энтузиазмом били в ладоши, кто-то хохотал. К нему подошел мужчина в черном мундире с эполетами, на груди ярко выделялся кулон с красным камнем – инсигния фламина Красного баала.

– Приветствуем победителя конкурса! – воскликнул он зычным голосом. – Господа, вот о чем я говорил. Пробивной характер. Если стоять в каждой очереди и стучаться в каждую дверь, то разве так добьешься хоть чего-нибудь? Запомните, дорогие друзья, добиваться – от слова бить! Как тебя зовут, юный победитель?

Сомнений не было, перед ним Маркеллин, приезжий фламин. Офицерский мундир говорил об армейском прошлом, широкие плечи, крепкие запястья и неровно сросшийся сломанный когда-то нос выдавали бойцовский характер. Лицо было мясистым и покрасневшим будто от сильного смеха, вокруг рта чернел узор из усов и бороды. Яма назвался.

– Явно не из местных, – хохотнул Маркеллин. – Как и я! Проходи, садись в первом ряду, для тебя припасено место. На сегодня конкурсы закончились.

Прихрамывая, к фламину подошел привратник и вполголоса что-то сказал. Маркеллин, улыбаясь, похлопал его по спине и велел запустить остальных. "Постоят вдоль стен" – сказал он.

Чувствуя на себе десятки взглядов, Яма пробрался к своему месту и сел. Лицо горело, как будто он заглянул в кастрюлю с кипящим супом. Мыслей было мало – все вытеснили эмоции – но где-то в уголке сознания он понимал, что складывается все удачно. Сейчас он сошел за своего, и даже приобрел некий авторитет в глаза этих помешанных.

Перед рядами стульев был невысокий помост с кафедрой, а за ней возвышалась статуя Красного баала, высотой почти под самый потолок. Яма не разбирался в скульптуре и не знал, гипс перед ним или белый мрамор, но качество исполнения восхищало: высокий мускулистый воин с оголенным торсом салютовал мечом, который был выполнен из металла и блестел в солнечных лучах, проникавших сквозь витражные стекла на потолке. От плеч статуи до самого пола струился закинутый за спину красный плащ, соразмерный гобелену.

Маркеллин широкими шагами пересек зал, встал за кафедру, тяжелый взгляд прошелся по залу, прекращая бормотание толпы и перешептывания.

– Я хочу поговорить с вами о силе. Сила это не только мускулы. При должном использовании, силой становятся наши ум, хитрость, знания, связи и деньги. Что превращает все эти ресурсы в силу? Кто скажет?

Никто не сказал.

– Воля. Понимаете? Наша воля способна объединить силу, интеллект и так далее. Поэтому сильный человек – это только волевой человек. Представьте огромного барана. Он сильный? И представьте маленького волка. Кто сильней? Да, баран волка не кушает.

Зал хохотнул.

– А кто сильней: семилетний мальчик или сорокалетний мужчина? Кто сказал, что сорокалетний? Ты что, не следишь за мыслью? Сильней тот, кто возьмет ружье. А чтобы это сделать, не нужны ни мышцы, ни мозги. Только намерение, которое порождено волей. А чтобы воля была на что-то способна, она должна быть сильной. Наша цель – сила воли, господа.

Маркеллин указал на статую возвышающегося над ним баала.

– Сила воли не только пробьет нам путь вперед. Она не даст нам сдохнуть, если мы окажемся в открытом море или под завалом. Без силы воли разве вышел бы в море хоть один моряк?..

Яма, внимательно слушавший наставления фламина, незаметно для себя ушел в воспоминания.

…В детстве он с ребятами любил играть на далеком поле, где когда-то, лет сто назад, была деревня. Под дерном здесь часто находили какие-нибудь безделицы вроде чернильниц, гвоздей и наконечников стрел, иногда откапывали даже монеты, из-за которых дрались. Чаще, конечно, играли, чем дрались, а иногда устраивали что-то среднее, когда не понять – то ли еще игра, то ли уже издевка и драка. От самой деревни не осталось ничего, только пересохший колодец без колоды. Глубокий, холодный, темный, страшный, кишащий всякой гнусной живностью. Туда Яму и спихнули. Он тогда страстно желал обидчикам скорой и жестокой смерти, кричал им угрозы, а они смеялись. Должно быть, они собирались вытащить его через час-другой, но случилось так, что в те края забрела голодная волчья стая, и вся компания оказалась растерзана. Угрозы Ямы сбылись, однако он остался в колодце. На прогнивших деревянных стенках распласталась плесень и росли студенистые грибы. Их он ел. На дне была маленькая, но пополняемая подземными ручьями лужа, из нее он пил. Маркеллин говорил правду. Только благодаря силе воли Яма смог прожить в колодце достаточно долго, до тех пор, пока староста Ирвинг, путешествовавший через эти глухие места, не нашел его. Сила воли и ненависть.

Аплодисменты вернули Яму в зал красного прихода, и он понял, что пропустил какую-то занимательную историю от мэтра. Маркеллин подождал несколько секунд, остановил овации успокаивающими жестами и продолжил:

– А вы говорите, невозможно. Нужно верить в себя, только и всего. А если ваше отражение в зеркале не внушает надежности, то смотрите не на себя, а на баала. Представьте, что вы лучший из лучших воинов, рыцарь легендарной армии хранителя Дерека, например. И разве тогда вы не сокрушите любую проблему? Еще как!

Взгляд фламина наткнулся на Яму.

– Сегодняшний пример еще раз доказывает: чтобы чего-то добиться, нужно идти по головам. Кстати, парень, если когда-нибудь захочешь стать министрантом или поступить в семинарию на красного фламина, смело говори, что тебя рекомендовал фламин Маркеллин, мое слово весит много.

Один из зрителей, воодушевленный энергичностью и щедростью фламина, встал и крикнул:

– Я тоже хочу!

– Молодец! – крикнул в ответ Маркеллин. – Всегда нужно требовать. Только не от людей, а от жизни. Желания мало, нужна сила воли взять то, что хочешь. Завтра приходи на тренировку. Если удержишь против меня шпагу дольше десяти секунд, считай, что ты зачислен в семинарию. А того, кто еще что-то выкрикнет, я провожу пинками до дверей.

Зал благоговейно притих.

– Продолжаем… Давайте смотреть правде в глаза. Если всех пропускать вперед, то вам ничего не достанется, верно? Если идти вместе со всеми, то придется делиться. Так? Делайте выводы. Лидер всегда должен быть впереди, а люди для него – это строительный материал, как глина для скульптора, как краски для художника, как деньги для торговца. Так устроен сильный боевой отряд, любой правительственный аппарат…

Лекция продолжалась еще около часа. Назавтра Маркеллин пригласил всех на тренировку по фехтованию. Все выходили из зала потные и воодушевленные. Свежий ветерок приятно обдувал. Яма заметил, что и сам под влиянием: плечи расправлены, осанка прямая, а взор словно живет собственной жизнью и ищет чужие взгляды, чтобы их переглядеть.

К Яме подошла невысокая девушка в платье модного фасона – приталенном, лишенном рукавов и намного более коротком, чем он привык видеть в селении путников. До недавних пор приличные женщины использовали настолько открытые одежды только в качестве ночной рубашки. Волосы ее тоже были непривычно короткими, едва ли до середины шеи, зато виртуозно уложены и окрашены в яркий медный цвет. Из-за обилия макияжа черные глаза казались бархатными мотыльками, размокшая на жаре тушь оставляла на веках маленькие черные кляксы. Шею охватывала атласная голубая ленточка.

– Привет! – сказала она, как будто старому знакомому. – Откуда ты такой взялся?

Он не нашел лучшего ответа, чем банальное уточнение:

– Какой?

– Пробивной, конечно. Думаешь, я не видела, как фламин тебя чествовал? Но по правде ты странный, тощий, неприветливый и одет страшненько.

Яма хмуро посмотрел и собрался уйти.

– Погоди, извини! Я же шучу с тобой. Какой обидчивый, откуда ты все-таки? С Медвежьей Лапы? – Она улыбнулась.

– Я… из провинции.

– Не-ет, это здесь провинция. А ты, видимо, из такого места, что называют по-другому, – она захихикала. Яма не улыбнулся и решил отпарировать.

– Твои шутки такие глупые, что Оранжевый баал рыдает каждый раз, когда ты открываешь рот.

Она похлопала ресницами-мотыльками и спросила:

– Так ты из оранжевых?

– Нет, я выбираю, куда податься. А что ты делала в красном приходе? У тебя же голубая лента.

– Выбирала мужчину. И выбрала, – улыбнулась она липкими от помады губами.

Яма отшатнулся, лицо скривилось в отвращении так, что напугало девушку. Она потрясла головой, словно стряхивая с себя брызги вылитого на нее презрения.

– А ты нервный тип, – сказала она по-прежнему хитро поглядывая, – но не воображай лишнего! Я не такая, как любительницы Зеленого баала, это им подавай бесконечные удовольствия. Вообще-то я ищу мужчину для эстетического эксперимента. Я министрант Голубого баала, и завтра в нашем приходе организую кое-какое представление. Ты отлично подходишь!

– Что там нужно делать? – сказал Яма прищурившись. Девушка казалась шибко наглой и пошлой, чтобы с ней связываться. С другой стороны, сегодняшний успех было бы хорошо повторить и в другом приходе – все лучше, чем просто прийти с улицы и требовать рассказать о баализме.

– Ничего сложного. Мы тебя преобразим так, чтобы публика ахнула, – она достала портняцкую ленту с делениями, – я сниму мерку для костюма. Предупреждаю, мне придется тебя пару раз обнять!

Яма вздохнул и разрешил сделать замеры. Ведь это стандартная процедура для любого ателье, сказал он себе.

– Какой тощий! Зато на худом лице черты более выразительные, – утешила она. И задумчиво продолжила: – Надо будет это подчеркнуть…

– Предупреждаю, если мне что-то не понравится, я тут же уйду, – сказал Яма.

– Ты главное приди, а то я в такую лужу сяду, что придется бежать из страны. Ты не подведешь?

– Я приду.

– Точно?

– Я никогда не вру.

На этой красивой фразе он хотел завершить разговор, но когда удалился, в спину ему донеслось: "И обязательно приди в этом своем рубище!" Яма ускорил шаг. После разговора осталось неприятное чувство хаоса, ощущение как будто показал себя болваном, наговорил кучу лишнего и не узнал ничего важного. Раздумывая над несуразным разговором, он понял, что даже не спросил имя нахалки.