Читать книгу След Бремера - Валерий Владимирович Муллагалеев - Страница 11

…Ноланд открыл глаза и увидел потолок. Он лежал на мягких простынях в небольшой светлой комнате с белеными стенами и стрельчатыми окнами. Тонко и бодряще пахло ароматической смолой. В саду снаружи пели птицы. Голова казалась пушечным ядром, которое только что врезалось в стену бастиона. Рядом на стуле сидел пожилой мужчина в сером костюме и читал книгу. Он напоминал университетского преподавателя, давшего аудитории задание и ждущего конца занятия. Заметив шевеление Ноланда, он потер руки и сказал:

– Доброе утро. Вы меня видите?

Ноланд медленно и с натугой, словно заржавевший механизм, кивнул.

– Говорить можете?

Ноланд снова кивнул.

– Я имею в виду вербальную речь. Скажите что-нибудь.

– Я в больнице? – спросил Ноланд.

– Скорее в библиотеке. Мой дом никто еще больницей не называл.

– Что произошло? Кто вы?

– У меня к вам вопросов не меньше, но прежде всего – небольшое тестирование. Вы перенесли черепно-мозговую травму, потому необходимо проверить некоторые функции… – Человек достал из кармана пиджака колоду разноцветных карточек и показал одну из них Ноланду. – Какой цвет?

– Синий.

– Хорошо, а эта какая?

– Красная.

– Что изображено на этой карточке?

– Дерево.

– А на этой?

Ноланд увидел бледное лицо с кругами под глазами. Вокруг головы был тюрбан или повязка. Он слегка улыбнулся и сказал:

– С трудом, но я узнаю себя. Это зеркало.

– Замечательно! А эта карточка какая?

– Желтая.

– Эта?

– Сливового цвета.

Мужчина с сомнением посмотрел на карточку.

– Я бы назвал это фиолетовым, но вы у нас, видимо, художник. Хорошо, нарушения цветовосприятия нет. Теперь слушайте стихотворение.

– Вы издеваетесь? – Ноланд кашлянул и зажмурился от прокатившейся волны головной боли.

– Отнюдь. Обещаю, это последний тест, а потом мы побеседуем. Слушайте стих внимательно, вам нужно будет его объяснить:

Известно всем тем, над кем небосвод

И у кого земля под ногами,

Что жил здесь когда-то жестокий народ,

Без душ и с сердцами черствее, чем камень.

Но мы их не лучше. Под сенью у звезд –

Каждый сам себе скульптор и камнетес.

Ноланд уважал, но недолюбливал поэзию. Обычно в современных стихах воспевается бездумная, болезненная влюбленность юношей и девушек, и это навевает скуку, вызывает брезгливость – по глубокому убеждению Ноланда, настоящая любовь была чувством куда более серьезным, чем влюбленность, а также слишком интимным, чтобы изливать его в стихах. Но прочитанное сейчас стихотворение затрагивало иные темы и Ноланду понравилось. Оно показалось отрывком какой-то старинной песни, торжественной и немного грустной.

– О чем здесь говорится? – спросил мужчина, выждав минуту.

– Это песнь про народ Кха и человечество.

– Верно. Однако сейчас важно ваше понимание сравнений и метафор. Как может быть сердце черствее камня? Вы когда-нибудь ели блюдо из бычьего сердца?

Ноланд собрался с силами. Доктор возжелал литературный анализ? Этой монетой Ноланд мог расплатиться щедро.

– Ну, во-первых, сердце здесь орган не тела, а, так сказать, психики. Под каменной черствостью подразумевается жестокость характера. Во-вторых, это лишь фрагмент древней метафоры, где говорится, что сердца Кха черствее камня, так как даже камни изливают родники, а Кха не знают сострадания и потому не плачут. Возможно, здесь неполноценный перевод.

– Хм, уверяю, перевод тщательный – в оригинале никаких родников не было! – Мужчина задумчиво погладил короткую седую бородку. – А что вы скажете про скульптора и камнетеса? Причем здесь эти ремесла?

– Наверное, поэт говорит, что люди от природы не лучше Кха, и каждый несет ответственность за свое сердце. Но я не понимаю, зачем вам это?

– Это нужно не мне, а вам. Пуля задела затылок, и я опасался за повреждение затылочной доли мозга. Она отвечает за визуальное восприятие. Как сказано в этой умной книжке по хирургии, – мужчина потряс томиком, который недавно листал, – признаками поражения являются нарушения зрения и цветовосприятия, а также, что особенно меня заинтересовало, пострадавший утрачивает способность к анализу и синтезу. Он может понимать отдельные слова, но ему становятся непонятны длинные предложения и тем более метафоры, построенные на ассоциативном мышлении. Он их буквально не видит!

– И как я? Справился? Повреждений нет?

– Вы справились, а также продемонстрировали недурное образование. Кстати говоря, если человек малообразован – плохо учился, не читал, не рисовал, не размышлял о мире, – то затылочные доли мозга у него остаются слаборазвитыми. И такой человек даже без травмы не в состоянии осилить метафору или тонкий афоризм. Вот как появляются упрямые буквалисты!

– Простите, что прерываю лекцию, это все действительно интересно, и я за себя рад…

– Вот о вас-то мы сейчас и поговорим! Рыцарь называл вас Олмстедом, но так уж сложилось, что я знаком с Олмстедом лично, и вы – не он. Так кто же вы, юноша?

До этого момента доктор казался вполне доброжелательным, но сейчас Ноланд насторожился и припомнил последние события. Кто этот человек и с какой целью выхаживал его?

– Я не могу ответить.

Человек нахмурился и быстро спросил:

– Почему? Амнезия? Не можете вспомнить?

– Нет, я в полном сознании. Но хотел бы сначала узнать, как я сюда попал и кто вы.

– Что ж, вполне разумно с вашей стороны, хоть и невежливо. Имейте в виду, что будь у меня дурные намерения, я узнал бы имя из вашего паспорта. Но я со своей стороны проявил вежливость и не стал копаться в ваших вещах, а только сохранил их.

Ноланд поднял подушку повыше и сел в кровати. С каждым вздохом запах ароматической смолы прогонял из тела вялость и улучшал настроение. Головная боль притупилась. Ноланд посмотрел в лицо собеседнику и встретил добрый внимательный взгляд. Стало немного совестно, и Ноланд сказал:

– Спасибо вам, но, как вы понимаете, ранение у меня не случайное и я в опасности. Потому для начала я хочу узнать то, что пропустил.

– В таком случае слушайте мой рассказ и пейте медовую воду, – человек подал Ноланду стакан. – История довольно странная, и у меня тоже будут вопросы.

Позавчера, ближе к вечеру, ко мне постучался рыцарь Ордена Совершенства, назвавшийся сэром Арчибальдом. Он привез вас в хозяйственной повозке – вы были с пулевым ранением в затылок и без сознания. Рыцарь сказал, что состоит в военном отряде и выполняет особое задание, мол, вы ценный свидетель, которого надо вылечить и привести в чувства. Судя по всему, отряд отбыл без этого рыцаря, и теперь он нетерпеливо ждал вашего выздоровления, чтобы нагнать своих. Нет, его здесь нет. Сэр Арчибальд переночевал у меня первую ночь, но вчера я отправил его жить в гостиницу Ферапонта – не люблю баалистов, тем более воинствующих. Тем более я со дня на день жду гостей…

Я, признаюсь, немного осерчал на Ферапонта за то, что он порекомендовал меня. Я действительно самый образованный в этих краях, но ведь я лингвист, а не врач. К счастью, в медицине первую скрипку играет знание и уже потом навыки. Да-да, я руководствовался именно этой книгой по хирургии. Ваш случай – первый и, надеюсь, последний в моей медицинской практике. Операция прошла успешно, да и ранение оказалось поверхностным – пуля задела затылок вскользь, видимо, вы повернулись к стрелявшему боком.

Ваша история казалась запутанной. На вопрос, кто же стрелял, рыцарь затруднился ответить, и я предположил, что он вам не друг, а враг. Правильно? Ага… Что еще интереснее, он называл вас Олмстедом. Сэру Арчибальду не хватило ума проверить ваши документы (вряд ли его остановила совесть). Именно тогда я и выпроводил его в гостиницу. Человек, вызвавший вражду баалистов, заслуживает особого внимания.

Сейчас вы по большому счету здоровы. Я бы посоветовал день-два соблюдать постельный режим, но не могу гарантировать безопасность. Сэр Арчибальд может наведаться в любой час, а я даже не знаю, кто вы.

Ноланд допил медовую воду и взвесил ситуацию. Похоже, на этого чуточку странного лингвиста можно положиться. Он решил начать издалека и сказал:

– Вы знаете о Теодоре Бремере?

Мужчина несколько секунд молчал, а затем вскочил со стула и воскликнул:

– Ну конечно! Теперь все сходится! Ты Ноланд, Ноланд Бремер!

Ноланд поперхнулся и спросил:

– Откуда вы знаете? Кто вы?

– Меня зовут Вереск, я друг Теодора. Я ждал тебя, но не предполагал, что тебя привезут ко мне раненым. Представляю, что сказал бы Теодор, увидев, что я зашиваю тебе затылок! О, нам столь многое нужно обсудить. Причем срочно! Времени у нас нет – Арчибальд может заявиться когда угодно. Нам пора спешить к твоему отцу.

Ноланд откинулся на подушку и с облегчением выдохнул. Наконец-то удача. Он неожиданно для себя рассмеялся. Да уж, восхитительное везение – попасться при подслушивании, потерять снаряжение, получить в затылок пулю! Вереск тоже улыбнулся, с любопытством разглядывая Ноланда, словно увидел впервые. Ноланд отсмеялся и сказал:

– Рад знакомству, Вереск. Но как жаль, что нужно торопиться. Я отправился в путь довольно неожиданно для самого себя. С тех пор я ни разу нормально не спал – сплошные походы и обмороки…

Вереск тем временем извлек из шкафа и положил на кровать костюм Ноланда. От глаз расходилась сеточка морщинок, как будто Вереск продолжал улыбаться, но голос его стал серьезным.

– Ты устал и ранен, я понимаю, что тебе тяжело. Но обстоятельства требуют проявить волю. Я сам только что рекомендовал тебе пару дней провести в постели, но тогда передо мной лежал обычный человек.

– Что изменилось? – спросил Ноланд, медленно разминая шею.

– Ты – путник. Как и я. Как и твой отец. На Пути встречаются испытания, и они всегда посильные – нужно только проявить волю и терпение.

– Так говорили герои прошлого…

– Не только говорили, но и поступали так, Ноланд. Потому и стали героями. А сейчас одевайся и выходи в гостиную, – Вереск тепло улыбнулся, – там тебя будет ждать не поле битвы, а плотный завтрак. Пока что.