Читать книгу Я тебя никому не отдам. Рассказы о Родине, вере, надежде и любви - Валерий Вячеславович Серяков - Страница 7

Теплый августовский вечер. Темнеет быстро-быстро. Белесая завеса тумана, укутывающая землю от холода космической пустоты, сжимается в тонкие редкие пряди. На черном негативе небосвода, разом проявляясь, возникают тысячи звезд. Мы сидим на лавочке возле дома – я и мальчик.

– Дядя Валера, дядя Валера… А у меня еще знаешь, какая есть мафына?..

Мальчик недавно научился произносить некоторые звуки, поэтому «р», например, у него звучит преувеличенно раскатисто и твердо: «Г-р-рузовик… Р-радиатор…» Шипящие он произносит все, но иногда путается и по привычке говорит «ф» вместо «ш». Я поддразниваю:

– Жень, опять «мафына»?

– Не «мафына», а маш-ш-шина, дядь Валер. Такой радиоуправляемый двып… То есть джип. Мы один раз устроили соревнование – я, Никита и Тимур, чья машина по песку лучше всех ездит. Мой джип их только так обходит. У Никиты еще есть танк с проводным пультом, но он на песке буксует, а джип нет.

Женя помешан на машинах. Он играет только в них, только их просит купить себе на день рождения. Переломал за свое короткое детство тысячи машин, чтобы узнать, что у них внутри, и в разговоре у него проскальзывают недоступные для меня в своей конкретности слова – «зажигание», «коленвал»…

Наверное, мальчик будет водителем, когда вырастет. Шофером-дальнобойщиком. Он будет колесить по миру в сверкающем хромом трейлере с двуглавым орлом по бокам фургона, возить из Тулы в Рим русские макароны, а обратно мятные итальянские пряники в форме амурных сердечек. Если папа, конечно, разрешит Жене учиться на шофера…

Женин папа – военный. Он прошел две войны, кучу горячих точек. У него есть боевые награды, ранения и большие звезды на погонах. А на шее, на цепочке, рядом с крестиком, он носит автоматную пулю с косыми бороздками от нарезок ствола. Ту самую, которая, попади она малость левее, могла оставить мальчика без отца. Женя с мамой и папой приехали на родину ненадолго, а живут они сейчас там, где место службы папы – на востоке от солнца, на западе от луны. Возле прекрасного озера. Если Женя рассказывает не о машинах, то о папе:

– Дядя Валера, а папа возил нас на озеро. Там знаешь, какая рыба? Только вода ледяная всегда. А мой папа катал меня на пожарном танке, у нас в части такой есть, а еще есть «БТРки», но они стоят: соляры мало… А мой папа возил меня на стрельбище, я из пистолета стрелял. Там такой грохот стоит, дядь Валер! Бух, бух!..

Может быть, Женя станет военным, как папа. Окончит военное училище, потом академию. Будет командиром танкового взвода, потом роты. Если мама не будет против. А она будет против, это точно. Очень маме нужна такая радость – сын военный. Ей одного военного в семье хватает по уши.

***

Безлунная ночь темна, как обсидиан. Иногда с бездонного зияющего небосвода срываются бриллиантовые сверкающие искры. Говорят, надо успеть загадать желание, когда падает звезда. Что бы нам такое в уме приготовить, чтобы быстренько так успеть загадать? Давай пожелаем, чтобы твоему папе упало на плечи еще по одной звезде.

Командир, Женин пана, говорит, что в Бурятии звезды намного крупнее. А закаты над озером ярче. Не знаю. Я там не был, и вряд ли когда побываю. А Женьке повезло.

Его папу там уважают все. Когда они идут в гости к буряту, то хозяева несут на стол вареную баранью голову, и командиру подают от нее ухо, а Жене – глаз. А вообще, местные живут не богато. Хотя есть и такие, у которых машины стоят десятки тысяч евро. Народ неприхотливый. Охотники все поголовно, рыбаки. Кухня особо незатейлива, начинается и кончается бараниной. Много корейцев живет там, где часть папы стоит, вот у тех кулинария! Одних салатов тысячи. В той местности, где расположен военный городок, пауков полно ядовитых, змеи могут в сарае укусить. Вода в озере целебная, лечит раны и болезни. Вот сколько всего я от Жени узнал…

Я спрашиваю:

– Женя, где лучше, в Бурятии или здесь?

– Конечно; здесь, дядь Валер.

Лучше – где родился. Где Родина.

***

– Женя, кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

– Я не знаю еще… Дядя Валера, а мне еще папа купил микроавтобус с пультиком. Такой красный…

Мы сидим рядом с мальчиком, но он в другом, параллельном мире, куда взрослые навсегда теряют входные билеты. Там очень важно иметь высокопроходимый радиоуправляемый джип, ловить с папой рыбу. Главное там -вообще быть, а кем – не важно. Просто человечком.

Знаешь, дружок… Я тоже был мальчиком и старался успеть загадать что-нибудь, пока падает звезда. Наверное, это были какие-нибудь простенькие желания, не помню. Вряд ли что сбылось. Да нет, одно, кажется, осуществилось, я вспомнил. Но звезды тут, наверное, не при чем.

Старик Эйнштейн, тот самый, что никак не мог связать время и пространство, заметил, что Вселенная расширяется. Но мне кажется, он сказал это в первой половине своей жизни. А может быть, он просто был объективен, как положено ученому. Потому что такой умный старик, будь он субъективен вроде тебя или меня, не мог не заметить, что с какого-то момента жизни человека его Вселенная снова сжимается.

Когда я родился, мир, наверное, был крохотным, с детскую колыбельку. Потом я научился ходить, и тысячи дорог открылись на все четыре стороны. Я рос, и мир рос вместе со мной. Я мог стать путешественником и повидать дальние страны. Мог окончить энергетический институт и тянуть провода через тундру в стойбище оленеводов. Сажать деревья на Кулунде или раскапывать могилы древних усуней в Южном Казахстане.

Но ничего этого я не выбрал. Я даже не придавал значения стуку захлопывающихся входных дверей, калиток и ворот, ведущих направо и налево, на север и на юг. Хлоп! Не махать мне провожающим рукой из иллюминатора взмывающей в звездное небо ракеты, не кричать «Поехали!» Бах! Из меня не получилось великого боксера. Буме! Никогда не написать мне строки «Не ходить, не мять в лугах багряных…»

Помнишь, я показывал тебе своих козлят. Милые, правда? Может, это мекают не открытые мною планеты Альтаира, а может, неотлитые пули для того майора, каким бы я стал, если бы послушал ротного замполита.

Мы живем одну жизнь. И каждый миг ее неповторим, каждое мгновение драгоценно, как падающая звезда. Потому что для каждого наступит день, когда время и пространство все-таки сойдутся воедино, схлопнутся в точку, не имеющую протяженности и размеров. Прожитое оставляет на сердце только горечь утрат, светлую тоску и щемящую любовь к детям и старикам.

– Дядя Валера, почему ты не любишь мафыны?.. То есть машины?

– Да кто их знает, не люблю и все…

В темноте глаза у Женьки блестят – огромные, красивые.

Золотой мой мальчик. Быть тебе генералом!