Читать книгу Одинокая любовь - Валерий Загора - Страница 5

С начала учебного года – в седьмой класс. Люба опять в новой школе, в новом коллективе. В этой школе когда-то работала в буфете мама, когда они жили в Ломоватке. В классе Люба прижилась быстро, у неё почти сразу появилась лучшая подруга Оля. А ещё был одноклассник с довольно редким именем Жора. Так вот, он постоянно подкладывал в парту яблоки, конфеты и печенье. Но парнишка не приглянулся Любе, поэтому никаких знаков внимания она ему не оказывала.

Школа была маленькой, одноэтажной, расположена вплотную к железной дороге. Добирались до неё рейсовым или шахтёрским автобусом. С посёлка в этой школе учились трое, остальные детишки ездили в другую школу, что была в противоположной стороне, в близлежащем посёлке. Раиса и Виктор пошли работать на завод фильтрующего оборудования. Она – токарем, а он – газосварщиком.

В скором времени обзаведясь знакомствами с местными жителями, Раиса узнала, что несколько женщин с посёлка работают на обувной фабрике в Луганске, заработки хорошие, да и фабричный автобус проходит мимо посёлка, собирая рабочих. Получив расчёт на заводе, она пошла работать на обувную фабрику.

По субботам и воскресеньям в поселковом клубе устраивали танцы под живую музыку, выступали местные ВИА. На «остров» на танцы приезжали ребята из соседних посёлков. В те времена молодёжь часто дралась стенка на стенку с цепями, штакетником и кастетами. Крутыми парнями считались счастливые обладатели мотоциклов. Чешская «Чизета» была верхом крутости.

А ещё в клубе крутили кино. Бывало, привозили индийские фильмы, на которые валил весь посёлок, а во время просмотра женская половина умывалась слезами. В день выборов в посёлке было шумно и весело. В клуб привозили передвижной буфет с разными вкусняшками, проходил концерт Брянковской филармонии, музыка в репродуктор орала на всю округу, а вечером – обязательно танцы. Целый день в воздухе витала праздничная атмосфера.

За Любой стал ухаживать местный парень Володя, он был на четыре года старше. Она дружила с его младшей сестрой и частенько бывала у них в гостях. Володина мама, тётя Шура, доброжелательно относилась к Любе: покупала ей разные мелкие подарочки, старалась накормить и угостить чем-нибудь вкусненьким. А вкусняшки у них водились, так как тётя Шура работала в Брянке в мясном магазине, а в то время это была престижная профессия со всевозможными связями и блатом. Отец Володи работал на шахте. Володя, приходя на свидание, всегда приносил в кармане горсть конфет или яблоки, даже, бывало, мандарины. В общем, с пустыми руками никогда не приходил. На Любин день рождения, в пятнадцать лет, он подарил позолоченную цепочку с кулоном-часиками. Часики закрывались рубиновой крышечкой с кнопочкой. Очень красивый и дорогой подарок по тем временам.

Как и положено порядочному жениху, Володя платил за Любу в кино и на танцах. Когда был сезон призыва в армию (весной и осенью), он также платил за себя и невесту на проводах, если удавалось отпросить Любу у родителей. А так как родители давали девушке три рубля (столько обычно дарили на проводах) и она благодаря ухажёру могла сэкономить, то было на что приобрести косметику.

Родители в отношении к дочери были зажимистые, хотя она у них единственный ребёнок. Девочка была абсолютно не избалована ни в плане вещей, ни в плане дисциплины. Порой не имела необходимой одежды, не говоря уже о лишней. С десятилетнего возраста умела шить себе юбки и платья. По старым вещам делала выкройки, у Раисы была швейная машинка. В то время было принято дарить отрезы на платья, так что ткань имелась. У мамы в шифоньере имелась целая полка всяких разных отрезов, из которых Люба и шила свои наряды.

Бабушка Маруся жалела единственную внучку, видя, в каком убранстве та приезжала к ней в гости на лето. За свои заработанные гроши она заказывала в ателье соседнего села новые платья для Любы и брюки клёш, только вошедшие в моду.

Но справедливости ради сказать, все эти затраты на обновки Люба также отрабатывала – вместе с бабулей пасла совхозных гусей, даже не раз приходилось ночевать в гусятнике. В семь утра гнали гусей на луг за село, там протекал ручей, поросший камышом. В кустарнике верболоза был припрятан казан с треногой, в нём варили кулеш на костре. Бывало, приходил на обед сторож с бахчи, которая находилась на противоположной стороне ручья, и приносил с собой жёлтую душистую дыню. Люба каждый день бегала на баштан по кавуны8[1]. Сторож научил девочку правильно выбирать спелый арбуз.

Как-то бабушка наварила вареников с вишней, уложила их в полумысок и завязала платком в узелок. Всё это взяли с собой на поле, чтобы самим подкрепиться и угостить сторожа, деда Стёпку. Но не суждено было полакомиться варениками. Сорока, пернатая разбойница, унесла узелок.

Однажды после обеда Люба пошла к ручью помыть тарелки и заметила, как в воде, в камышах, плещется что-то похожее на маленьких змей. Оказалось, это рыбки-вьюны. Девочка наловила руками этих скользких и юрких рыбок, и радости её не было предела. На ужин была жареная рыбка.

В конце августа родители забирали Любу домой, обычно приезжал отец на мотоцикле. У Виктора была «Ява» тёмно-красного цвета, крутой мотоцикл по тем временам. Дома начиналась борьба с выведением цыпок на руках и выдраивание ног от въевшихся во все поры пыли и грязи. Всё лето Люба бегала босая, замешивала комбикорм с сывороткой для гусей, плескалась в холодном ручье. Бывало, набегается за день за гусями, а вечером нет сил помыться, так бабушка разрешала Любе надеть носочки и ложиться спать (Люба спала на лежанке на печи).

В сентябре родители брали пару дней отгулов плюс суббота-воскресенье (Любу отпрашивали в школе) и отправлялись в село собирать урожай картофеля и подсолнечника. В начале ноября Виктор выписывал машину в трансагентстве и ехал забирать на зимовку мать со всеми пожитками, которые она вырастила за лето. Фрукты, овощи, куры, гуси, поросята – добра было много. По весне бабушку опять отвозили в село до осени. За лето пару раз Виктор приезжал на помощь, но то была капля в море.

Виктор рассчитался с завода и пошёл на шахту проходчиком. Много мужиков работало на Ломоватской шахте. Как-то возвращаясь с работы со второй смены, это примерно в девять вечера, пятеро шахтёров шли по дороге от остановки к дому. Идти приблизительно триста метров. Все жили в трёхэтажном доме номер 5, который находился первым по пути. Так вот, топая домой, мужчины увидели на дороге коробку из-под кукурузных палочек с разбросанными палочками. Володя, жил он в третьем подъезде на первом этаже, загнул крепкого мата, дескать, зажрались гадёныши, продукты переводят, и со всего маха пнул ногой коробку. В тот же миг он как закричит, как начнёт прыгать на одной ноге! Оказывается, в коробку из-под палочек, добрые детки вложили кирпич.

Молодёжь поселковая развлекалась как могла. В жаркую погоду ходили купаться на карьер. Котлован после выработки дикого камня на щебень заполнился водой. Из ближайших посёлков стали приходить люди на карьер. А ещё ходили на «фильтра» (завод фильтрующего оборудования), там имелись мини-бассейны для охлаждения технической воды. Вода зачастую была с плёнкой отработки технического масла. Но это не мешало детворе купаться. Играли во дворе в выбивного, жмурки, в садовника, в «красное чернило, белое перо», в морскую фигуру, съедобное-несъедобное. Затем вошла в моду резиночка. Вытаскивали из дому все резинки и связывали их, чтобы попрыгать с подружками. И, конечно же, всеми любимые классики – весь асфальт был ими исписан!

Мальчишки играли в ножичек. На земле чертили круг и делили его на количество игроков. Затем, надо было воткнуть нож, стоя над кругом, в чужую территорию. Чертили линии отреза поверженного противника, если же земли не оставалось – выбываешь из игры. И так до последнего. Победитель был самый меткий и удачливый.

Зимой во дворе строили снежные баррикады, делились на команды, и завязывался жаркий снежный бой. Гоняли в хоккей, катались на санках с террикона, который был недалеко от посёлка. Как-то, катаясь на санках, Люба сломала каблук на новых сапогах, он был прибит маленькими обувными гвоздиками к подошве, вот и отлетел. Ремонтировались такие каблуки элементарно, у отца имелась специальная лапка для починки обуви. Но тем не менее мать отходила Любу по фейсу этим сапогом и долго не выпускала её на улицу гулять в наказание, хотя девочка была уже в восьмом классе.

Хоть и росла девочка единственным ребёнком в семье, а вот родительской любви и ласки особо не чувствовала. Не было в памяти Любы ни единого момента, когда кто-нибудь из родителей обнял или приголубил её. Не было задушевных бесед с матерью, женских, так сказать секретов, советов. Если случались какие-то вопросы или проблемы, все они решались в кругу подружек сверстниц.

В один из дней, придя из школы очень голодной и переодевшись, Люба вошла на кухню, где беседовали мать с соседкой. Девочка увидела на плите кастрюлю.

– Мамуль, а в кастрюльке суп? Я насыплю себе? – спросила она.

Мама с соседкой переглянулись и, ничего не ответив, засмеялись. Люба взяла тарелку и набрала половником содержимое. Но выливая в тарелку «суп», она поняла, что это помои, которые соседка принесла их поросёнку. Женщины опять громко засмеялись, глядя на ошарашенную девчонку. От стыда и обиды, на душе стало очень горько, и сразу же пропал аппетит, голод как рукой сняло. Выйдя из кухни и подавив слёзы, Люба пошла в комнату делать уроки. После того как ушла соседка, Раиса позвала дочь к столу, но та отказалась, за что получила выговор от матери.