Читать книгу Повенчанная тьмой - Валерия Чернованова - Страница 6

– Надо же! Вот так встреча! – прикинулся он удивлённым, заламывая свои тёмные брови.

– Ты что здесь делаешь? – мрачнея на глазах, требовательно спросил Этеле. Поставил на стол высокий бокал с латте для меня и чашку с эспрессо для себя, после чего вперился в ведьмака колючим взглядом.

Совсем не похожим на те, которыми меня всё утро одаривал.

– Решил погреться, – стаскивая пальто, невозмутимо заявил Кристиан. – Пичкаешь Кальман глюкозой? – покосился в мою сторону и сказал одобрительно: – Правильно. Может, сладкое сделает её добрее.

А не пошёл бы ты во всем известном направлении.

И он пошёл. Правда, не туда, куда я мысленно его послала. Повесив на крючок верхнюю одежду и небрежно набросив сверху шарф в мелкую клетку, Эчед приблизился к нашему столику и уселся на диване рядом со мной.

Пришлось вжаться в стену, чтобы между нами остался хоть какой-то просвет.

– А ты не мог бы погреться в другом месте? Или в крайнем случае за другим столиком, – предложил, на мой взгляд, отличную альтернативу Этеле.

Лучше б, конечно, посоветовал слетать на другую планету, но и соседний столик сгодится. Я быстро запихну в себя торт, и мы пойдём дальше знакомиться с городом.

Жаль, Эчед наш план не одобрил.

– Разве я помешал голубкам?

Помешал – не то слово.

– Ты же должен был быть на работе, – припомнила я слова Венцеля.

– Сегодня воскресенье. Какая работа? – небрежным жестом подзывая официантку, отозвался Эчед.

– А где Ясмин потерял? – брякнула, не подумав.

Вернее, подумав. О ведьме, мыслям о которой в моей голове точно не было места.

– У неё какие-то дела образовались с сестрой.

– А у тебя, вижу, нет других дел, кроме как за нами таскаться, – опускаясь на стул (на диванчике мест больше не осталось, просто потому, что Кристиан не умел сидеть компактно), мрачно проронил Этеле.

– Не столько таскаться, сколько забрать у тебя Кальман, – ныряя взглядом в поднесённое официанткой меню, проинформировал нас несносный колдун.

Я чуть не подавилась латте. Хорошо, ещё не успела приступить к дегустации торта, иначе бы он после такого заявления точно застрял у меня в горле.

Этеле нахмурился:

– Что это значит?

– Мать звонила. Просила доставить нашу гостью домой пораньше. Они чем-то там собрались вместе заниматься.

Значит, никакой церкви и бастиона.

– Я сам её отвезу, – понимая, каково мне будет ехать в одной машине с Эчедом, вызвался Этеле.

– И охота тебе мотаться по сто раз на день за город? Вечером Эрика тоже будет занята, так что на сегодня больше никаких свиданок. – Подняв взгляд на вернувшуюся официантку, ведьмак сказал: – Мне тоже, что и ему, только в двойном размере и с щепоткой специй. Бессонная вышла ночка, – непонятно для чего поставил нас в известность и вдруг ни с того ни с сего спросил: – Эрика, как ты относишься к пряностям?

Я растерялась, не понимая, к чему он клонит.

– Мать забыла тебе сказать, чтобы сегодня ты пила и ела побольше острого и пряного. Возбуждающего, короче.

– Что Цецилия задумала? – цветом лица сливаясь с серыми плитами пола, требовательно поинтересовался Этеле.

– Без понятия, – пожал плечами Эчед. – И без разницы. Я всего лишь посланник, – закончил с самым кротким видом, и не успела я даже пикнуть, как придвинул ко мне чашку со своей горькой бурдой, а себе забрал латте.

С тортиком.

– Принесите ей также вон то пирожное с гвоздикой и кардамоном. Лучше два, – отдал распоряжение официантке.

– Ты же хотел взбодриться.

– Я и так уже бодр как никогда. – Кристиан принялся быстро расправляться с кусочком торта, к которому я так и не успела притронуться.

– Я поговорю с Цецилией, – поднялся было Батори.

Но я накрыла его руку своей и мягко возразила:

– Всё в порядке. Мне самой этого хочется.

– А мне хочется знать, какой ритуал она намерилась провести, – жёстко парировал колдун.

– Так она тебе и расскажет, – хмыкнул его закадычный приятель.

– Ей придётся…

– Всё, хватит! – вмешалась. – Этеле, мне очень приятна твоя забота. Но я правда хочу узнать, кто я. И если для этого мне придётся пить эту дрянь и есть пирожные, – очень, к слову, вкусные, – то я буду это делать. Разве ты не доверяешь своей предводительнице?

– Не в этом дело. Просто мне не нравится, что она не договаривает.

– Как будто ты не знаешь мою мать. Она всегда была себе на уме. А за Эрику не волнуйся, я буду рядом.

Не сдержавшись, фыркнула:

– Успокоил!

– Вот совсем не в тему ирония. Я, между прочим, тебя спас.

– До этого чуть дважды не прикончив!

– Лучше не провоцируй на третий раз…

– Крис! – прикрикнул на друга Этеле.

– Всё, замолкаю, – пошёл тот на попятную. – А ты, Эрика, доедай скорее и поехали.

Наслаждаться сладким в такой душевной компании у меня бы при всём желании не получилось, поэтому я по-быстрому доела пирожные, залпом выпила горько-пряную гадость и решительно поднялась. Чем скорее мы отсюда уйдём, тем скорее я отвяжусь от зеленоглазого и сосредоточусь на единственно сейчас важном – на своём скрытом даре.

– Ну чего расселся? Поехали! – взглядом велела колдуну подняться или хотя бы подвинуться, чтобы я имела возможность пройти.

– Желание дамы – закон, – покладисто отозвался Керестей. Так его, кажется, иногда называет Цецилия, на венгерский манер.

– Точно не хочешь, чтобы я тебя отвёз? – Этеле удержал меня за руку.

– Всё в порядке. Созвонимся вечером? – улыбнулась колдуну, и тот, разочарованно поджав губы, кивнул.

Из кафе мы вышли вместе. Этеле проводил нас до автомобиля Эчеда – серебристого Бентли с тонированными стёклами (выпендрёжник), распахнул передо мной дверцу и сказал, дождавшись, когда я окажусь в тёплом, пропахшем кожей и дорогим одеколоном салоне:

– Будь осторожна и не доверяй слепо Цецилии.

– Паникёр, – фыркнул Кристиан, усаживаясь на сиденье водителя.

Я послушно кивнула, помахала Этеле на прощание, после чего пристегнула ремень безопасности и замерла, не зная, куда деть взгляд, руки и всю себя. Если блондин водил осторожно, памятуя, что быстрая езда на машине – одна из многочисленных моих фобий, то Кристиан, похоже, поставил своей целью так или иначе свести меня в могилу. Если не с помощью магии, то банально организовав мне остановку сердца от страха.

– Ты не мог бы ехать помедленнее?

– Это как? – громко спросил он, стараясь перекрыть бьющую из динамиков какофонию, которую язык не поворачивался назвать музыкой.

– И как тебя Ясмин только выносит… – Скрестив на груди руки, я отвернулась.

Пробормотала это тихо, но он всё равно услышал.

– Мы друг к другу привыкли. Притёрлись, можно сказать.

Эчед приглушил музыку.

– Как ты нас нашёл?

– Это было несложно. Этеле всегда такой предсказуемый.

– Или просто следил? – не поверила я.

– Не много ли для тебя чести, маленькая ведьма? – хмыкнул он в ответ.

– Может, перестанешь меня так называть?

Ведьмак сделал вид, что задумался, а потом, покачав головой, сказал:

– Нет, мне так нравится.

– А ещё тебе нравилось следить за мной в России. Зачем?

– Тебе, Эрика, никто не говорил, что ты очень злопамятная? Причём запоминаешь только плохое и в упор не замечаешь хорошего. Впрочем, ничего плохого в моих… хм, ночных посещениях не было.

– Из-за тебя, между прочим, меня мучали кошмары, – буркнула я, снова отворачиваясь.

– Бывает…

Мы как раз въезжали в приветливо распахнутые ворота ведьмовского дома, и я уже мысленно считала секунды до того, как машина остановится, и я из неё выскочу.

Одна… десять… двадцать пять…

– И всё-таки? Зачем ты за мной следил?

Эчед резко затормозил, но воплотить свою в данный момент самую заветную мечту – метеором вылететь из автомобиля – я не успела. Злосчастная дверца сама собой закрылась (ну то есть не сама собой, а стараниями одного зловредного демона). Который развернулся ко мне и, отравляя ядовитой зеленью взгляда, с усмешкой проговорил:

– Не уверен, что ты уже готова к таким откровениям.

Как же достали его игры. Достало чувствовать себя беззащитной мышкой наедине с этим вконец обнаглевшим хищником.

Подавшись к нему, чтобы не думал, что снова его боюсь, тихо предложила:

– А ты попробуй.

Взгляд колдуна скользнул по моим губам, и я вдруг поняла, что подалась к нему очень зря.

– Боюсь, если начну пробовать, вряд ли смогу остановиться, – прошептал он хрипло.

Понять, что имел в виду, я не успела. Откуда-то извне, как будто из другого мира, раздалось требовательно-нетерпеливое:

– Кристиан! – Цецилия постучала по лобовому стеклу машины.

Я резко откинулась на спинку сиденья, негромко выдохнула, пытаясь понять, что это сейчас такое было. Почему сердце в груди скачет как сумасшедшее (не иначе как от страха, хоть я и запретила себе бояться) и ладони стали влажными. Нервно потёрла их о джинсы, а услышав, как щёлкнула разблокировка автомобиля, выскочила из него и с жадностью глотнула морозный воздух.

В машине было жарко. Очень.

И зачем было включать обогреватель на полную мощность…

Цецилия обвела меня взглядом:

– Извини, Эрика, что пришлось оторвать тебя от прогулки, но подготовка к ритуалу займёт больше времени, чем я рассчитывала. А мне бы не хотелось спешить в таком деле. – Она заговорщицки улыбнулась. – Всё-таки это важный для тебя день: сегодня ты станешь ведьмой.

– Маленькой несносной ведьмочкой, – не поленился вставить свои пять копеек Эчед.

«И первое, что сделаю, став ею, – подумала я, покосившись в его сторону, – нашлю порчу на одного зеленоглазого упыря».

Вот только Цецилии об этом знать вовсе необязательно.

– Пойдём в дом, милая. – Не догадываясь о моих кровожадных мыслях, колдунья подхватила меня под руку. – Сегодня ещё холоднее, не хочу, чтобы ты простудилась. А со следующей недели в Будапеште обещают сильные морозы, которых не было уже много лет.

Болтая о всякой ерунде, госпожа Эчед повела меня к крыльцу. Кристиан отправился отгонять машину в гараж, хотя лучше бы укатил к Ясмин, на работу или ещё куда-нибудь. Куда угодно, лишь бы подальше от меня и этого дома.

– Отдохни немного, родным позвони, если сегодня ещё не звонила, – оказавшись в холле, принялась инструктировать меня Цецилия. – Не хотелось бы, чтобы вечером нас кто-то отвлекал. Сейчас я тебя оставлю, а сразу после обеда мы займёмся подготовкой к ритуалу.

– И в чём же заключается эта подготовка? – спросила я, уже готовая скончаться от любопытства.

Не каждый же день становишься ведьмой.

– Ничего сложного, – голос чародейки продолжал сочиться теплотой и мёдом, как если бы она разговаривала с обожаемой дочерью или очень близкой, горячо любимой родственницей. – Тебе придётся пить отвар, который приготовила для тебя Йолика, и находиться в покое. Ну и на прихорашивания, конечно, время оставим, – не то пошутила, не то сказала серьёзно.

– На прихорашивания?

Можно подумать, я на бал собираюсь, а не на ведьмовскую инициацию.

Поднявшись на второй этаж, Цецилия повернулась ко мне и с задумчивым видом пропустила сквозь пальцы мою прядь.

– Эта ночь станет для тебя началом новой жизни. Сегодня ты, Эрика, переродишься. Этот ритуал особенный… А я всегда неукоснительно следую традициям. – Она снова улыбнулась и, погладив меня по плечу, как будто успокаивала, опустила руку. – В общем, отдыхай пока, общайся с близкими. Обед подадут в час.

С этими словами госпожа Эчед направилась в свой кабинет, а я, услышав, как внизу хлопнула входная дверь, поспешила в спальню, чтобы, не дай бог, снова не столкнуться с зеленоглазым нервотрепателем.

После обеда, на протяжении которого я ёрзала от нетерпения и тщетно пыталась затолкнуть в себя хоть что-то, пусть всё пахло и выглядело более чем аппетитно, я вернулась к себе. Собиралась звякнуть Изке (с отцом созвонилась до того, как спустилась в столовую), когда в комнату вошла Цецилия.

– Я принесла отвар, – сказала она, ставя на туалетный столик бокал из толстого стекла, больше смахивающий на старинный кубок.

– Зачем он нужен? – Я сунула телефон в карман джинсов и настороженно покосилась на готичную тару, над которой поднималась тонкая струйка пара.

Цецилия жестом пригласила меня присаживаться на широкий пуф, приставленный к туалетному столику. И только когда я на него опустилась, с недоумением наблюдая за тем, как мадам Эчед берет в руки расчёску, пояснила:

– Честно скажу, ритуал не из приятных. Тереза надёжно запечатала твой дар, и во время снятия печати тебе придётся пережить не самые приятные мгновения. Есть особые травы. – Ведьма медленно проводила расчёской по моим волосам, расчёсывая прядь за прядью. – Одни притупляют боль, другие способствуют раскрытию ауры. Твоя спрятана от нас сильными чарами. Ты словно ящик Пандоры, который мне не терпится открыть, чтобы узнать, какая в нём заключена сила. У потомственной ведьмы, вроде тебя, должен быть особый дар. – Она склонилась ко мне, откинув мои волосы назад, и мягко проговорила: – Ведь ты – особенная. – А выпрямившись, уже будничным тоном добавила: – Пей, Эрика. Я помогу тебе с причёской. А Ида, как закончит отглаживать, принесёт платье.

Рука сама потянулась к бокалу. Подталкиваемая гипнотическим голосом чародейки, я отпила немного горького, пряного отвара. Один глоток, за ним другой…

Гадость неимоверная, но в тот момент противиться Цецилии не было сил. Да и, честно говоря, не хотелось. Если так нужно, чтобы стать той, которой я должна была быть от рождения, обрести силу, которой мать хотела меня лишить, сделав этот выбор за меня, то я буду пить столько, сколько потребуется.

И прикосновения колдуньи терпеть, от которых по телу пробегала дрожь. Нет, Цецилию я не боялась, но вот вся эта ситуация… Мягко говоря, была странной.

В дверь постучали во второй раз, когда я уже почти допила отвар. Испросив разрешения войти, в комнату проскользнула служанка, на предплечьях которой, струясь по воздуху крупными складками, лежало то самое свежеотглаженное платье. Белое, отделанное тончайшим кружевом и… так похоже на подвенечное. Явно старинное, если не сказать антикварное. Кружева пожелтели от времени, переливы ткани поблекли, и тем не менее оно было очень красивым. Одно оставалось неясным: зачем мне обряжаться в свадебный наряд?

Словно прочитав мои мысли, Цецилия с ностальгическими нотками в голосе сказала:

– В нём я выходила замуж, а до меня – моя мама… Возможно, подол будет немного длинноват, но это нестрашно. Подколем булавками.

– Разве нельзя пройти обряд вот так. – Я провела рукой вдоль своего тела. – В свитере и джинсах.

Колдунья покачала головой:

– Это старая традиция. Новорожденная ведьма должна обряжаться во всё белое. Я не очень люблю этот цвет, поэтому в моём гардеробе нет белых вещей. Это платье – единственное. – Она коснулась ткани, чуть приподняв край юбки, а потом та снова растеклась по кровати волнами шёлка. – Возможно, у тебя есть белый наряд?

Ну… где-то в чемодане завалялось светлое бикини, но боюсь, это воспримут, как надругательство над древней традицией. В качестве альтернативы можно было бы завернуться в простыню. Правда, роль призрака, бесшумно плывущего по ведьмовскому особняку, мне самой не нравилась. Уж лучше стану новорождённой ведьмой в этом симпатичненьком ретроприкиде.

Сразу облачаться в него я не стала. До обряда, который должен был проходить поздним вечером, в тёмной-претёмной комнате (подземелье то есть), оставалась ещё уйма времени. Цецилия помогла мне с причёской, сколов часть волос на затылке, а остальные оставив распущенными, как у какой-нибудь древнегреческой нимфы.

– Краситься нельзя, – предупредила она. – Твой лик должен быть свеж и чист.

«И непорочен», – хмыкнула я про себя.

Вслух же уточнила:

– По традиции?

– По традиции, – оставаясь серьёзной и невозмутимой, подтвердила ведьма.

Я безразлично пожала плечами, потому что долгие посиделки за макияжем не для меня. Штукатурилась я разве что по великим праздникам, на день рождения там или Новый год. Ну и на гульки с друзьями, когда появлялось желание.

– Приглашённых будет много?

Главное, чтобы не как вчера: родня, друзья.

– Только близкий круг: я, Кристиан, Анталь и Йоланда.

Наверное, я бы даже успокоилась, если бы не прозвучало имя Эчеда. А так только в очередной раз поёжилась.

– А Этеле? Разве он не входит в число ваших приближённых?

Цецилия едва уловимо нахмурилась:

– Он лучший друг моего сына и тем не менее остаётся внуком Габора. Я бы предпочла обойтись без него, но если хочешь, напиши ему.

Почему бы и нет? С ним мне однозначно будет спокойнее. И Этеле весь вечер не будет задаваться вопросом: что задумала его дражайшая предводительница. Выудив из кармана джинсов телефон, отправила ведьмаку сообщение.

– И что теперь? – Когда экран смартфона погас, сунула его обратно.

Надеялась, до вечера меня оставят в покое, и я смогу заняться делом: прошерстить онлайн-магазины. Вдруг удастся подобрать недорогую замену «бабушкиному раритету» и оформить заказ с экспресс-доставкой.

Но главнокомандующая ведьма не спешила откланиваться, чтобы я могла посвятить всю себя шоппингу.

– Я научу тебя простой медитации. Перед ритуалом ты должна будешь очистить сознание. – Она сняла вишнёвого цвета пиджак, небрежно отбросила тот на кровать, скользнула на пол и замерла. – Устраивайся напротив и слушай мой голос.

До самого вечера я вычищала сознание, а в перерывах между очисткой давилась горькой настойкой домашнего приготовления госпожи Йолики. В отваре не чувствовалось алкоголя, вот только мой отполированный медитацией разум с каждым новым глотком всё больше заволакивался туманом. Мутной хмарью, сгущавшейся в голове, словно я действительно была в подпитии.

Где-то около десяти, запихнув в себя ужин – жаркое, острое до невозможности, я хорошенько умылась, дабы очистить свой лик, как выразилась Цецилия, а заодно, если повезёт, и мозги сделать прозрачными. Прохладная вода помогла прийти в чувство. Туман в голове рассеялся, и я стала переодеваться в ретронаряд. После чего полюбовалась на свою бледную физиономию, маячившую в тёмной глади зеркала, в которое, словно в ловушку, попадали отблески свечей. Цецилия сказала, что могут возникнуть перепады напряжения из-за активного применения магии, а потому привычное освещение заменили старыми добрыми свечами. Из-за чего ощущение сюрреалистичности всего происходящего только усилилось.

– Тебе очень идёт, – заметила госпожа Эчед, поправляя длинный подол платья.

Спереди его подкололи, сзади оставили как есть – получился этакий невестин шлейф. Руки до самых пальцев оплетало тончайшее кружево (пока влезала в платье, боялась, что расползётся), от груди и вниз струился мерцавший в приглушённом пламени свечей шёлк.

– И всё-таки чего-то не хватает. – Цецилия задумчиво пожевала губами, а потом, улыбнувшись, раскрыла ладонь. – Небольшой подарок по случаю твоей инициации.

А вот это уже точно лишнее.

В руке у колдуньи блестел кулон – небольшой ажурный кругляш, сплетённый из серебристых нитей металла, словно тугой клубок змей, инкрустированный по центру кроваво-красным камнем. Рубином, а может, гранатом – я в украшениях не разбираюсь.

– Спасибо, но не стоило. Правда. – Я неловко кашлянула.

Цецилии удалось невозможное: смутить меня сильнее, чем обычно смущал её демонический отпрыск.

– Нет, нет, нет! Отказов не принимаю, – категорично отрезала Эчед. – У многих ведьм и колдунов есть обереги. Этот после инициации станет твоим. Если кулон тебе, конечно, нравится.

– Он очень красивый, просто…

– Вот и замечательно! – перебила меня чародейка. – Защита тебе не помешает. От безумцев, вроде Маргитты. Ты ведь не хочешь, чтобы с тобой произошло то же самое, что творилось её стараниями в Словакии? И, к сожалению, Маргитта в Будапеште не единственная. Юная неопытная ведьма с потомственной силой – лакомая добыча для охотников за дарами.

– Я и так уже живу у вас, пользуюсь вашим гостеприимством. Может, для оберега подойдёт моё колечко?

Я с мольбой воззрилась на ведьму и показала ей тоненький серебряный ободок, который носила на среднем пальце. Копеечная безделушка, купленная на распродаже. Ко всякого рода побрякушкам я относилась не менее прохладно, чем к косметике, а потому их у меня почти не имелось.

– Украшение должно быть ценным, чтобы оберег получился действенным, а не рассыпался пеплом после первой же угрозы. Вот как это. – Цепочка соскользнула с её ладони, и кулон повис в воздухе, мерно покачиваясь, словно маятник старинных часов. – Платина и красный бриллиант.

А я что-то там говорила про гранат…

– Твоё колечко, – она посмотрела на мою руку с таким видом, как если бы я весь день копалась в ближайшем мусорнике, – на роль защитного талисмана никак не подойдёт. И вообще, дорогая, неприлично отказываться от подарков.

Теперь я знаю, в кого Эчед получился таким непрошибаемым. Весь пошёл в маменьку.

Несмотря на мои робкие протесты, Цецилия встала у меня за спиной и всё-таки нацепила свою побрякушку, стоимостью… Нет, даже думать об этом не буду.

Отойдя на несколько шагов назад, внимательно оглядела результаты своих стараний и проговорила, удовлетворённо улыбаясь:

– Ну вот, совсем другое дело. Сразу видно, новорождённая ведьма. – Выдержав паузу, вкрадчиво завершила: – Сейчас я тебя оставлю, мне тоже нужно собраться. Когда всё будет готово, за тобой придёт Анталь. Заодно и познакомитесь.

– Этеле ещё не приехал?

– Нет, но как только подъедет, его сразу проводят в зал. Не волнуйся, Эрика. Обещаю, всё будет замечательно.

На этой оптимистичной ноте она покинула гостевую спальню, оставив меня один на один с сумбурными мыслями и переживаниями.

Проверив телефон, я разочарованно вздохнула: входящих сообщений не было.

«Скоро начнётся», – отправила Этеле ещё одно, но мобильный так и не пиликнул ответной эсэмэской.

Полумрак сгущался. Несколько свечей догорело, остальные, оплавленные, продолжали медленно таять, позволяя теням множиться, скользить по стенам в хаотичном танце. Я обхватила себя руками, чувствуя, что начинаю дрожать. Не от холода – от волнения. А когда в дверь постучали (спустя, кажется, вечность), вздрогнула и бросила на телефон молящий взгляд.

Но тот продолжал упрямо молчать.

– Пора, – возвестил высокий поджарый блондин – ровесник Цецилии, когда я открыла перед ним дверь.

В комнату входить не стал. Протянул мне свечу, предлагая её взять, и зашагал по полутёмному коридору к лестнице.

И я, уже почти ведьма, отправилась за ним следом.

Наверное, если бы мне представилась возможность взглянуть на себя со стороны, я бы прыснула со смеху. Трудно оставаться невозмутимой при виде обряженной во всё белое девицы, медленно ползущей по старинному особняку со свечкой в руке. Вот только, являясь этой самой девицей в белом, мне как-то было не до веселья. В горле застрял горький ком – не иначе как всё пряное, выпитое и съеденное ранее, просилось наружу от страха.

Может, следовало не брать пример с бабушки и не темнить, а сразу ей позвонить? Сказать, что я в курсе всех тех давних событий, и пусть сама снимает свои чары. Но я доверилась Цецилии, опасаясь, что родные останутся верны себе и поступят, как поступали всегда: всё решат за меня.

Если Тереза такая крутая ведьма, как утверждает мадам Эчед, ей ничего не стоит организовать мне повторную амнезию или и вовсе лишить меня силы.

Так что прекращай, Эрика, ныть, сомневаться и малодушно вспоминать о своих родных. Если бы не их секреты, ничего бы этого не было. Если бы бабушка не заблокировала в детстве мою силу, а наоборот, научила с ней обращаться, я бы дала отпор Камилу, а потом и Крису, едва не вогнавшим меня в могилу.

Вот совсем не вовремя об этом подумала. Последняя каменная ступенька осталась позади. Анталь обернулся и, удостоверившись, что я всё ещё здесь и пока что даже в сознании (то есть не спешу падать в обморок от своих переживаний), толкнул массивную дверь.

Именно в тот момент мне вспомнился промозглый осенний вечер, стройка и коварный план Эчеда, из-за поцелуя которого я чуть не отдала богу душу. Кристиан был первым, кого увидела – живое напоминание о не самом приятном прошлом. Ведьмак стоял возле матери, обряженной в нечто балахонистое и совершенно непонятное: не то чёрное с золотой отделкой платье, не то священническая ряса.

А если учесть, что находились мы в каменном зале с низкими потолками, пропахшем благовониями и протравленном тьмою (всего несколько свечей слабо тлели по углам комнаты), зрелище было и вправду впечатляющим. Достойное какого-нибудь мистического романа.

Или ужастика.

Не сдержавшись, нервно хихикнула, правда, тут же взяла себя в руки и поджала губы. Пламя свечи, которую сжимала одеревеневшими пальцами, выхватывало из тьмы моё лицо и все отражавшиеся на нём эмоции. В то время как лица Эчедов скрывала вуаль полумрака, и тем не менее я отчётливо ощущала на себе их взгляды. Пристальный – Цецилии, пронзительный – её сына.

Ну хоть Кристиан был одет не как актёр из дешёвого фэнтези-фильма: в тёмные джинсы и светлую рубашку. Правда, волосы почему-то влажные. Похоже, его выдернули прямо из-под душа.

И почему я об этом думаю…

Чуть погодя заметила гадалку. Она стояла, подпирая плечом стену, в простом, но элегантном светлом платье и с собранными в причёску-ракушку волосами.

Я приблизилась к Цецилии, стараясь абстрагироваться от навязчивого чувства, что кое-чьи зелёные глаза, совсем как у наглого кошака, прожигают меня насквозь, от макушки до самых пяток.

– Этеле? – спросила с надеждой.

Чародейка развела руками:

– Возможно, у него не получилось приехать из-за снегопада.

Ближе к вечеру и правда пошёл снег, вернее, повалил, но я не думала, что обильные осадки остановят Этеле. И уж точно они не могли его удержать от ответа на мои эсэмэски.

Внутри шевельнулось беспокойство за ведьмака.

– К сожалению, мы больше не можем ждать. Пора начинать, – объявила Цецилия.

Анталь встал по правую руку от своей предводительницы, Кристиан – по левую. Йолика осталась в стороне, не то с загадочной, не то с задумчивой полуулыбкой наблюдая за развитием событий.

Оглянувшись на гадалку, я вновь повернулась к Цецилии.

– Симпатичное платьице, – заметил Эчед, снова пройдясь по мне взглядом, таким, что платья на мне как будто и не осталось.

Захотелось ткнуть в него зажжённой свечой, не знаю, как сумела удержаться от искушения.

А спустя мгновение взгляд ведьмака потемнел, когда он зацепился им за подарок своей родительницы. Кристиан так на меня посмотрел, что теперь единственным моим желанием было от него отшатнуться.

Но и с этим порывом я успешно справилась. Как и с желанием позорно сбежать из пропахшего травами каменного капкана.

– Хотя бы сегодня избавь нас от своих ремарок, – осадила сына Цецилия и взяла меня за руку.

– Уже нельзя и комплимент сделать девушке? – как-то уж больно мрачно заметил Эчед.

Хищно заострившиеся черты лица колдуна в момент, когда в его поле зрения попало злосчастное украшение, не смогли смягчить даже приглушённые отблески света.

– И на кой демон меня вообще сюда притащили… – глухо процедил он, отворачиваясь.

Я бы тоже понять это не отказалась.

– Будешь помогать. Как и Анталь. Одна я могу не справиться, и тогда мы здесь застрянем. А мне бы не хотелось долго мучить нашу гостью.

Она улыбнулась мне ободряющей улыбкой, раскрыла мою ладонь, что-то нашарила на столе у себя за спиной и… без предупреждения коварно полоснула по моей руке ножом. На какой-то миг в глазах потемнело, а потом я чуть не взвыла от боли.

– Спокойно, Эрика, так надо, – сказала ведьма, успокаивая, заставляя мои пальцы сжаться в кулак.

Кровь потекла в предусмотрительно подставленную чашу, а я от воспоминаний о глубокой ране, тёмной линией прочертившей ладонь, чуть не стекла на холодный пол. Ноги в лёгких балетках, в которых должна была гулять по улочкам Панаджи – столицы Гоа, уже почти онемели. Немело всё тело: от накатившего с новой силой волнения и треклятого запаха, который продолжал проникать в сознание, снова заволакивая его туманом.

Как и глубокий, сильный голос чародейки, заполнивший всё подземелье.

Незнакомые слова, её пугающий, какой-то потусторонний взгляд. Болезненное жжение в груди, как будто внутри меня разгорался пожар. Разгорался быстро, стремительно, притупляя боль от пореза, стирая действительность и забрасывая меня в настоящий кошмар.

– Помогайте мне! – крикнула чародейка, и голоса ведьмаков зазвучали в унисон с её голосом.

Я было дёрнулась, желая одного: исчезнуть из подземелья, чтобы пламя в груди погасло как можно скорее, и тут Кристиан (этот мерзавец!) схватил меня за руку. Крепко сжал запястье, не позволяя вырваться, и, не сводя своего маньячного взгляда, продолжил повторять за матерью слова заклинания.

Не знаю, показалось ли, или по углам и впрямь вспыхнули, разгораясь, свечи. Пламя шипело и извивалось ядовитыми змеями, разгоняя полумрак, ярясь, освещая бледную от напряжения Цецилию и её верноподданных. В руках одного из них я и оказалась, содрогнувшись всем телом и закричав от выжигающего всё внутри огня.

Эчед успел подхватить меня прежде, чем потеряла сознание.

И, кажется, потеряла к счастью, сбежав из пугающей реальности.