Читать книгу Бунтарка и Хозяин Стужи - Валерия Чернованова - Страница 4

Ливия Селланд

Весь вчерашний день прошел в уборке и обсуждении меню ко Дню появления Душана, а сегодняшний должен был пройти в готовке. Такое количество блюд, которое мачеха затребовала на праздничный ужин, Дороте было бы сложно приготовить одной, поэтому я вызвалась помочь.

– Уже отдыхала бы ты, деточка, – сказала кухарка, когда я пришла к ней на кухню забирать завтрак для себя и Фабиана.

– Отдохну вечером, – улыбнулась ей в ответ. – Как гости придут, так и отдохну. Стелла сказала, чтобы я из комнаты не высовывалась, вот и не буду.

– Ох!

– Мне так даже лучше, – честно призналась. – Кроме того, мы договорились с Фабианом: будем сочинять истории под волшебные фонари.

– Да, помню… – Дорота широко улыбнулась. – Нам с сестрой тоже родители сказки показывали всякие да легенды рассказывали, как родились солнечная и снежная магии, одна как жизнь, а другая как смерть сама. Первая дарила тепло и во свет погружала, а вторая – в снега, холод да зиму. Поэтому и стали они противниками друг друга вечными, поэтому и случилась Солнечная война, когда… Ох! – повторила она и осеклась. – Прости, девочка. Совсем забыла, что для тебя это не просто сказания и история.

– Ничего. Все хорошо. – Я взяла поднос со стола. – Спасибо, Дорота. Позавтракаем, и приду тебе помогать. Лучше заранее приготовимся.

– И то верно, – вздохнула она. – А то если что не успеем…

Кухарка не договорила, мы и так знали, что все должно быть готово не просто вовремя, а лучше за час до «вовремя». Исключая, пожалуй, горячее. Стелла сегодня раз десять забежит удостовериться, что мы на кухне не отсиживаемся и не прохлаждаемся.

Чтобы не ударить в грязь лицом перед гостями, нужно было приготовить десять салатов, жаркое, запеченного гуся, поросенка в яблоках и огромный торт. Расписать его шоколадом, а сверху выложить двадцать четыре карамелизованных лесных ореха – ровно столько сегодня исполнялось Душану. Словом, заняться было чем, поэтому я спешно поднялась к Фабиану и так же быстренько поела.

После завтрака собрала посуду, помогла брату с утренними процедурами, а потом побежала в библиотеку, чтобы взять ему книгу. Мы с ним очень любили читать: я больше интересовалась историей и романтическими новеллами. Была бы рада почитать что-то о магии, но в нашей библиотеке такого не имелось. Стелла с детьми литературой не интересовались, поэтому небольшая родительская библиотека стояла в запустении. Если бы я не убиралась, наверное, здесь бы все заросло паутиной и покрылось пылью.

Вытащив второй том приключенческого романа, которые так нравились Фабиану, сунула книгу под мышку. И тут мое внимание привлекло странное углубление за соседними томиками. Я удивленно приподняла брови.

– Это что еще такое?

Сколько раз проходилась здесь тряпкой, ни разу не замечала. Хотя, возможно, из-за того, что убиралась на скорую руку: сдвинула книги в сторону, протерла пыль на полке, быстро смахнула ее с обложек да корешков и дальше побежала.

Раздвинув книги в стороны, я увидела, что углубление высотой с небольшой книжный томик. Едва коснулась его пальцами, погладила шершавую поверхность дерева, как раздался глухой щелчок. От неожиданности я ойкнула, потому что пальцы ужалило искрой – огненной искрой, с ума сойти!

Углубление оказалось крышечкой, которая слегка приоткрылась. Я осторожно потянула ее на себя и увидела внутри сверкающий… Это что, ошейник?!

От удивления даже мысли пропали. Я вытащила странную штуковину, переливающуюся в морозном солнечном свете. Тончайшая золотая пластинка была инкрустирована слезами гротхэна – так назывались драгоценные камни, которые находили в самых дальних снегах, и стоили они целое состояние!

Я знала об этом, потому что Стелла выпросила у отца колечко с крошкой такого камня, но даже оно стоило уйму денег. Как тогда мачеха сияла, как хвалилась перед всеми! Здесь же были камни размером не то что с лесной орех, с половину моего мизинца! Крупные, они сверкали так, что было больно глазам. И не только глазам… Сжимая в ладони странное украшение (если можно так назвать ошейник), я почувствовала странное жжение и внезапно накатившую легкую слабость.

– А-а! Ливия-а-а! – раздался совсем рядом рев Стеллы.

Что ни говори, а страсть к ориям у них семейная. Не успев толком оправиться от первого потрясения, я выглянула в коридор и увидела наступающую мачеху.

– Ты! – пыхтела она. – Ты… ты!!!

Из-за ее плеча выглядывала зареванная Арлетта, тряся рукой и указывая на меня.

– За что, матушка? – всхлипывала она. – Я ведь ничего ей не сделала! А она мне снова надерзила и обожгла!

Что?! Да я ее сегодня видеть не видела! Прежде чем эта мысль успела оформиться, Стелла шагнула ко мне, уперев руки в бока. Я же свои быстренько отвела за спину: нечего тут драгоценными ошейниками сверкать.

– Ты что о себе возомнила?! – раздувая ноздри, заявила она, возвышаясь надо мной на добрую голову. Или, в случае Стеллы, на злую, но это детали. – Думаешь, если я к тебе мягко и бережно отношусь, то позволю над Арлеттой измываться?

Мягко? Бережно? Это она обо мне?

– Арлетту я сегодня не видела, – ответила бесстрастно, спокойно выдерживая натиск нависающей надо мной мачехи. – И по этой причине обжечь ее у меня бы не получилось. Даже при всем желании.

Вот не зря Дорота говорит, что язык мой – враг мой. Стелла потемнела лицом, а потом вытащила вперед зареванную Арлетту, надо признаться, весьма искренне зареванную, и сунула мне под нос ее руку. Всю в волдырях. От неожиданности я отпрянула и только потом сообразила – это же после вчерашнего! Сестра решила мне отомстить и, чтобы это сделать, сама сунула руку в огонь. Ненормальная!

Точно ненормальная.

Но насчет мести я угадала: стоило мачехе ее отпустить, как она, глядя на меня, заухмылялась.

– Все! Достаточно ты мое терпение испытывала. Сейчас же на конюшни отправишься, прикажу Бруно тебя выпороть.

Что?!

– Что тут происходит? – голос Душана раздался очень вовремя. Или очень не вовремя – это как посмотреть. Подкрался брат сзади как поисковая магия Снежных, неслышно и незаметно.

– Эта мерзавка опять над твоей сестрой издевается! – прошипела Стелла. – Мало ей тебя было, так нет же, и Летту теперь обожгла! Ну, это ей с рук не сойдет…

– Погоди, маменька. Ты об этом ожоге? – Душан обошел меня, не забыв кинуть плотоядный взгляд, из-за чего руки зачесались… огреть его ошейником. Даже несмотря на то, что драгоценный! Ошейник, разумеется, а не Душан. – Вот об этом? – Он сцапал сестру за запястье, та рванулась, но Душан держал крепко. – Так это сестрица в камине угли поворошить решила, один ей прямо на руку и отскочил. При чем тут наша красавица Лив?

Стелла открыла рот. Закрыла. Потом снова открыла и закрыла. Я готова была поддержать мачеху в ее чувствах, потому что уж кем-кем, а рыцарем в сияющих доспехах Душан точно не был. Скорее они с Арлеттой соревновались, кто больше напакостит.

Да и с чего бы ему меня защищать?

– Да-да, маменька, я сам видел, – с кристально честным взглядом подтвердил Душан. – Так что, как я понимаю, здесь произошло какое-то странное недоразумение. Или… нет? Или Арлетта решила оболгать Лив? Ай-ай, как некрасиво, сестрица.

– Ничего не понимаю. – Мачеха переводила взгляд с сына на дочь и обратно. Будь на ее месте я, меня не стали бы даже слушать, но Душан у Стеллы ходил в любимчиках. Между ним и дочерью она всегда принимала сторону сына, поэтому сейчас только рявкнула: – Арлетта!

– Ненавижу тебя! – прошипела девица. – Чтоб ты сдох! Чтоб тебе кислые грибы попались, и ты всю ночь с нужника не слезал!

– Вот и все поздравление с появлением. – Душан развел руками и подмигнул мне.

– Арлетта! – рявкнула Стелла более грозно, Правда, тут же голос понизила, явно собираясь отчитать дочь, когда снова заговорил братец:

– Придешь сегодня на праздник в честь моего Дня появления, Лив?

Моя челюсть, и без того отвисшая после его поступка, сейчас потянулась вниз с неумолимой силой.

Что это на него нашло?

– Все! Решено! Маменька, Лив должна присутствовать на моем празднике. – Душан хлопнул в ладоши, не дожидаясь ответа. – И вот тебе железный аргумент, если сомневаешься: нельзя ее постоянно прятать, она же наша сестра. Скоро слухи пойдут… Если уже не пошли.

– Но как же, – окончательно растерялась Стелла, – У нее же нет платья…

– Арлетта одолжит. Она у нас провинилась, вот и одолжит. Правда, сестрица?

Сестрица явно собиралась сказать все, что думает о братце, но под тяжелым взглядом Стеллы стушевалась, буркнула:

– Угу. – И поспешила ретироваться.

– Что ж, я думаю, предложение дельное, – вздохнула Стелла, выглядевшая несколько обескураженной. – И правда, Ливи, давно пора тебе с нами за стол садиться да к гостям выходить. Глядишь, и жениха тебе подберем хорошего…

– Рано ей пока жениха искать, – перебил мать (только ему такое дозволялось) Душан. – Если хоть посмотрит кто не так, пожалеет.

– Защитничек ты мой! – расчувствовалась Стелла. – Вот, Ливия, не ценишь ты того, что у тебя есть. Такой брат! Горой за тебя встанет.

– Вот именно. – Душан снова подмигнул мне, явно намекая, что должна ценить свалившееся на меня счастье.

Но я только кивнула Стелле:

– Мне еще Дороте помогать надо. Я пойду.

– Конечно, – всплеснула она руками, – Конечно иди, золотце ты мое!

Подавив желание скривиться от этой фальшивой заботы, я заспешила по коридору к себе. Свернув за угол, вспомнила, что забыла книгу для Фабиана, но возвращаться, тем более с ошейником, не хотелось – из коридора по-прежнему доносились голоса мачехи и сводного братца. Вздохнув, все-таки поднялась к себе и сунула находку под подушку. В обед буду бегать, верну обратно. и книгу Фабиану принесу. Все равно он сказал, что не выспался, так что еще часика два точно отдыхать будет.

Но что делать с приглашением Душана?

Не к добру это все. Ой не к добру!

Хьяртан-Киллиан Эртхард

– Мы не можем просто сидеть и ничего не делать…

– Вы же обещали, что лечение поможет. Тогда какого ларга он похож на овощ?!

Первый голос, охрипший от беспокойства, принадлежал Бьяртмару. Второй, в который на последней фразе ворвалось почти звериное рычание, – Дойну. Хьяртан отметил это с каким-то отстраненным безразличием, почти без удивления. Кажется, у него даже на выражение простых эмоций сил не осталось. Дойнарт редко повышал голос. Если и злился, то мастерски глушил в себе малейшие вспышки гнева, пряча их за маской ледяной невозмутимости. И тут на тебе – рычит и ярится!

– Мы делаем все возможное, светлейшие, – третий голос, пронизанный страхом, принадлежал целителю, То ли Юлиану, то ли Каэтану.

Снежный заставил себя разлепить веки и, морщась от боли, теперь пульсировавшей не только в ране – во всем теле, попытался приподняться. Спальня закружилась перед глазами.

– Очнулся! – К нему тут же бросился младший брат.

А старший, схватив целителя за грудки, процедил:

– Значит, делайте невозможное. Если его величество уже завтра не присоединится к нам за завтраком, отправишься кормить гротхэнов. Собою.

В глазах немного прояснилось, и Хьяртан увидел, как лекарь в панике закивал, лишь бы его отпустили.

– Мы придумаем… обязательно что-нибудь придумаем…

– Дойн, хватит его пугать.

Светловолосый мужчина оттолкнул целителя и подошел к постели брата.

– Я пугаю его, потому что ты нас до ларгов напугал.

– Я в порядке, – как можно увереннее сказал Хьяртан.

– Детям своим будешь сказки рассказывать, – мрачно пошутил Бьяртмар.

В ответ Снежный слабо усмехнулся. Он провел в этой комнате два кошмарных дня и две еще более ужасные ночи, то впадая в беспамятство, то снова возвращаясь в реальность. В беспамятстве было лучше, там была она. Зеленоглазка с теплыми мягкими губами казалась тем единственным, что могло его исцелить.

– Лекари пытаются понять, что с тобой происходит, но… – Рыжеволосый Снежный запнулся и, не в силах смотреть в глаза брата, отвел взгляд.

– Просто нужно время, – продолжил за него Дойнарт, неожиданно превратившийся в оптимиста. – Наберемся терпения.

Хьяртан был не уверен, что оно у него есть, это время, но, чтобы не пугать братьев еще больше, кивнул и даже заставил себя улыбнуться. Правда, улыбка тотчас отозвалась острой, туманящей болью.

– Что, стужа побери, с тобой произошло?! – нервно воскликнул Бьярт и глухо выругался, а Дойнарт напряженно поинтересовался:

– Так и не удалось ничего вспомнить?

Хьяртан покачал головой и прикрыл глаза, чувствуя, как на него снова накатывает мутная удушающая тьма. Постепенно голоса братьев стихли. Кажется, они еще что-то спрашивали, но он был уже не в силах отвечать. Стерлась охваченная полумраком обстановка королевской спальни, исчез весь мир. Остался только он и девушка с руин. Он снова видел ее красивое лицо, ясные глаза. Снова мечтал о том, чтобы ее поцеловать.

Она улыбалась ему, и это было невероятно. Самая красивая улыбка на самых красивых губах.

– Девушка… Мне нужна она…

Тьма, боль, пламя, бегущее под кожей.

Бесконечно, невыносимо долго.

– Мне нужна… она…

Незнакомка, до сих пор ускользавшая от него прекрасным миражом, вдруг оказалась рядом. Склонилась к нему, коснулась маленькой ладошкой раскаленного лба, а потом, призывно улыбаясь, сама потянулась к его губам. Он ответил на смелый поцелуй, жадно впился в ее губы, ища в них спасение, но тут же, ощутив, как во рту разливается неприятная горечь, оттолкнул от себя незнакомку.

– Хьяртан… – тихий, не то напуганный, не то пронизанный обидой голос. – Ты ведь сам меня позвал…

Сделав над собой усилие, правитель открыл глаза. Открыл и с разочарованием, с какой-то горькой досадой посмотрел на белокурую нэри. Хелена. Нежная, утонченная красавица, последние недели занимавшая его мысли, сейчас вызывала раздражение. Ее присутствие, попытки его коснуться…

– Уходи.

– Но мне сказали, что ты меня звал… – растерянно пробормотала девушка и осторожно, словно боясь обжечься, провела пальцами по его плечу.

Легкое, невинное прикосновение, а Хьяртану вдруг захотелось ее прогнать.

– Я звал не тебя.

В глазах фаворитки мелькнула обида, страх или ларг знает что еще, но Снежному было не до ее переживаний. Тут бы клятую боль унять и прожить еще хотя бы час.

– Уходи, Хелена, – повторил он холодно и резко.

В иные моменты Хьяртан Эртхард мог быть ледянее самого Дойна и всех северных ветров вместе взятых.

– Пойдемте, нэри. – К постели приблизился лекарь. Тот самый, которого Дойнарт грозился скормить безжалостным тварям. – Не стоит сейчас тревожить его величество.

Поднявшись, девушка бросила на Хьяртана взгляд, вкладывая в него все то, что сейчас испытывала, и скользнула к выходу. Снежный, припомнив всех ларгов разом, поднялся.

– Ваше величество! – Целитель пришел в ужас.

«Все-таки Юлиан», – зачем-то отметил про себя Хьяртан.

А вслух приказал:

– Помоги мне одеться.

– Но, ваше величество, вам сейчас опасно даже шевелиться!

– Делай как я сказал! – рыкнул на молодого мужчину Снежный и скривился, чувствуя, как по коже снова и снова пробегает невидимый огонь. – Среди моих вещей был платок… и варежки… Где они?

– Их забрали, но…

– Пусть принесут. Немедленно.

– Ваше ве… – снова попытался воззвать к его голосу разума лекарь.

– Еще одно слово, и я разрешу Дойнарту скормить тебя гротхэнам.

Юлиан побледнел, испугавшись скорее не угрозы, а стали, прозвучавшей в голосе правителя. Бросился к сундукам за одеждой, а Хьяртан, схватившись за колонну балдахина, прикрыл глаза.

Нет, так просто он этот мир не покинет. И если целители не в состоянии его вылечить, сам найдет для себя лекарство.

Зеленоглазое и такое манящее.