Читать книгу Игры богов. Часть первая. Захватчик: Тропою войны - Валерия Лагутина - Страница 4

Далеко на востоке, далеко за Мёртвой пустошью, раскинулись бескрайние степи. Сотни лет живёт там свободный от обязательств к внешнему миру кочевой народ – тургары. Низкорослые, плотного телосложения, с белыми лицами и раскосыми голубыми глазами, вьющимися длинными рыжими или чёрными волосами они взяли себе всё лучшее от своих предков: дикость и смелость, отвагу и страсть. И горит в их сердцах не погасающий вот уже много лет огонь войны. Изгнанные когда – то с восточных земель из-за неприязни новой веры, они так и не смогли потушить его и всё ещё надеялись вернуть утраченную власть. И только ужас перед выжженной на многие километры землёй останавливал их от длительного перехода. Да и зачем? С годами, обленившись от военного безделия, тургары забыли свою природную сущность и обратились к спокойной жизни в степи. Постепенно отары их овец становились больше и больше, а табуны лошадей исчислялись тысячами.

Разбросанные по степи кланы, иногда насчитывающие до нескольких сотен человек, выбирали себе вождя-каюма на пожизненное правление, со смертью которого ему на смену выбирался наиболее умный и сильный представитель клана, достойно показавший себя в ведении хозяйства, переговорах с соседями и торговле. И кровные узы в этих выборах не играли никакой роли. А сыновья каюмов, выращенные в строгости и по всем правилам суровой жизни кочевников, не пользовались никакими благами при правлении отцов и поэтому воспринимали как должное отсутствие у них каких либо прав на правление.

Так и Теймур, ловкий двенадцатилетний паренёк с вьющимися рыжими волосами и узкими удлинёнными голубыми глазами, нисколько не задумывался, резво скача на вороном скакуне по степи о том, что когда то может стать правителем.

Но пришедший в степь чужестранец с кожей необычного красного цвета изменил не только его жизнь, но и всю сущность кочевых племён на многие сотни лет вперёд.

Шаман, а именно так прозвали пришельца, знающий толк в лекарстве и звёздах, быстро стал доверенным лицом тогдашнего правителя – отца Теймура и учителем его сына.

Сблизившись с подростком, Шаман рассказывал упоённо слушающему его парнишке истории о сгинувших племенах и великих битвах, о прославленных воинах и мудрых правителях.

– Мой отец тоже мудрый правитель! – однажды гордо заявил он и смущённо замолчал, видя ухмылку Шамана.

– Конечно, твой отец мудрый правитель, – согласно кивнул тот и, наклонившись к своему ученику немного ниже, загадочно добавил:

– Но можно ли назвать его великим?

Паренёк потупил глаза и тихо и неуверенно, словно стыдясь, ответил:

– Нет, наверное, нет.

– Что? Я не услышал твой ответ! – выпрямившись, громко произнёс учитель.

– Наверное, нет, – более уверенно, но всё ещё тихо повторил мальчик.

– Посмотри на меня, – приказал Шаман, – главное, что должен уметь правитель, это быть уверенным в своих действиях и ответах. Так что ты там ответил?

– Но я не правитель. И никогда не стану им, – отрицательно покачал головой Теймур.

– Не важно, что ты думаешь об этом. Гораздо важнее то, хочешь ли ты этого или нет! – отрезал Шаман и сурово посмотрел на мальчика:

– Я так и не услышал ответа на мой вопрос. Так можно ли назвать твоего отца великим?

– Нет, – уверенно ответил Теймур и смело посмотрел на учителя.

И столько недетской уверенности было в этом взгляде и твёрдости в голосе, что впервые за месяцы обучения Шаман понял, что перед ним – будущий великий правитель степей, именно тот, чьё повзрослевшее лицо преследовало его в кровавых кошмарах.

– Запомни, не важно, кто ты сейчас. Важнее всего то, на что ты готов ради того, что бы стать тем, кем ты хочешь.

С этого дня закончилось детство маленького Теймура.

И началось взросление будущего правителя.

Занятия стали более продолжительными.

На несколько дней, без еды и воды уходил Шаман со своим учеником далеко в степь. Туда, где не увидят глаза непосвящённых тайные учения забытых предков. Туда, где человек сможет почувствовать единение с таинством природы. Туда, где душа может покинуть бранное тело, вознестись в глубины космоса, а потом, обретя непостижимую лёгкость, вернутся в отдохнувшую телесную оболочку.

Но не только тайные знания приобретал Теймур.

Его мускулы приобретали округлые формы и стальную силу, суставы стали более гибкими и податливыми, движения чёткими и точными.

Теперь мальчик мог спокойно справиться в бою с любым молодым парнем старше него. Его стрела не знала промаха, а тело не знало поражения.

Что бы отточить бойцовские и командные навыки Шаман поручил своему ученику подобрать десяток мальчишек примерно его возраста:

– Научившись управлять десятью, сможешь управлять и тысячью, – сказал он.

И небольшая толпа беззаботных пареньков под чутким руководством учителя стала превращаться в хорошо организованный, сильный и смелый отряд воинов.

Наверное, по началу, каждый из них хотел быть ловчее и сильнее Теймура. Но, то ли тот действительно был крепче всех от природы, то ли мудрый наставник применял к нему свои тайные знания, но никто и никогда не мог победить маленького сына каюма. И вскоре весь отряд признал его своим командиром и стал беспрекословно подчиняться его приказам.

Видя, как ловко его сын стреляет в цель на скаку или побеждает в кулачном бою, стареющий каюм больше и больше благодарил богов, пославших ему такого наставника, как этот странный, не известно откуда пришедший чужестранец.

Мог ли он знать тогда, что тот укрепляет не только физическую оболочку, но и подавляет человеческие эмоции своего ученика?

Действительно, многие представители клана стали замечать, что с каждым годом сердце взрослеющего Теймура становится более чёрствым, а душу наполняют тщеславие. И даже повзрослевшая рыжеволосая Хайна стала бояться ставшего таким чужим друга детства.

– Ты стал каким-то другим, – сказала она, увидев, как пятнадцатилетний подросток размозжил камнем голову слабеющему от старости псу.

– Ты из-за него? – удивился паренёк, кивнув на мёртвую собаку, валяющуюся в расползающейся по земле луже крови. – Всё равно она бы сдохла. Не сегодня, так завтра.

– Я боюсь тебя, – дрожащим голосом ответила девочка и, отступив назад, бросилась бежать, сверкая грязными от пыли пятками.

Юноша пожал плечами, ещё раз посмотрел на труп пса, пнул его ногой и направился в сторону тренировочных курганов.

Ежегодные состязания в канун бога лета были для него не просто дружеской забавой, а очередной демонстрацией его силы и ловкости. И каждый раз, после лёгкой победы он призывал публику к восхищению им, наслаждаясь их восторженными криками.

Бледноликая Луна освещает темный дремучий лес, безмолвно наблюдая за его трепетом под напором лёгкого ветерка.

И здесь, между корявых стволов мохнатых елей на засыпанной хвоей земле раскинулась деревня иирков. Крыши вырытых в земле полуземлянок, обложенных внутри плохо обтёсанными брёвнами, покрывает толстый слой зелёного ельника, отчего и сами землянки кажутся молодой порослью, скрывая их от глаз непосвящённых. Однако нависающие вместо дверей звериные шкуры с иссохшими от времени мордами указывают на человеческое жилище. А пугающие черепа животных, величаво красующихся на воткнутых в землю кривых палках у входа, говорят о ловкости и доблести обитателей этих жилищ.

На поляне между деревьев тесными кругами вокруг кострища сидят полуобнажённые ирки- мужчины и женщины с чёрными, отдающими синевой, волосами и разрисованными узорами телами. Хорошо выделанные меховые штаны закрывают их ноги, а обнажённые мускулистые тела и руки говорят о силе и ловкости.

Среди женщин выделяется Кайра – статная чернобровая красавица с хищным лицом и сверкающими чёрными глазами. Массивное золотое ожерелье украшает её обнажённую молодую высокую грудь с вызывающе выпирающими сосками. Из – под густых бровей она стреляет метким взглядом на сидящего напротив неё через костёр молодого, атлетически сложенного мужчину, Ратибора, который, однако, не обращает на это никакого внимания. Его почти наголо выбритая голова с пучком длинных волос посередине украшена татуировкой волчьей морды, а мощную грудь украшают две звериные лапы что, несомненно, должно навлекать страх на врагов, если таковые были бы.

Ратибор сидит рядом с уже седеющим, но ещё не утратившим упругости мышц вождём племени Стриборгом, сверкающим ещё зоркими глазами из-под нависших на лицо поседевших прядей когда-то иссиня-чёрных волос.

Сидя на коленях и положив на них руки сидящего рядом, ирки передают друг другу рог с напитком и делают по глотку, плавно раскачиваясь под методичные звуки бубна в руках прыгающего вокруг костра обнажённого Шамана в накинутой на голову длинной волчьей шкуре. Его тонкое, истощённое тело с выпирающими костями и длинными руками и ногами разительно отличается от его атлетически сложенных соплеменников.

Когда последний ирк делает свой глоток, Шаман в бурном экстазе бросается на землю рядом с костром и, продолжая изгибаться и извиваться, как змея, поднимает руки с бубном вверх.

Громкий удар.

Далеко в небе появляется падающая звезда, навстречу которой летит белая птица.

Шаман вытягивает руку в её сторону.

Ратибор поднимает лежащий перед ним лук, вставляет стрелу, и, встав на одно колено, натягивает тетиву.

Упругий звон тетивы.

И острая стрела летит навстречу своей жертве.

Меткий выстрел пронзает несчастную птицу и она стремительно падает далеко в лес, беспомощно распластав белоснежные крылья.

– Новый бог спустился на землю! Нас ждёт великая охота! – Взвизгивает Шаман и подскакивает с земли с такой необычной для его сложения резвостью лани.

Багровый закат мирно отражается в зеркальной глади реки. Плакучие ивы полощут свои тонкие ветки в чистой воде, роняя молодые, ещё не окрепшие листья в прозрачную воду. То тут, то там на солнцепёках из земли показывают свои головки первые цветы, а воздух наполнен свежей сыростью, переплетающейся с тонким лесным ароматом и болотной гнилью.

По лесу идут Койву и Йорка.

Койву – не высокий, светлокожий, русый, крепко сложенный, в длиной холщовой рубахе, подпоясанной переплетённой разноцветными нитями верёвкой и в высоких ичигах из тонко выделанной кожи, обмотанной такими же кожаными шнурками.

Йорка – тоненькая голубоглаза девушка, с выразительным лицом, на котором сверкают широко раскрытые глаза, отражающие красоту утреннего неба.

Закрывая высокую молодую грудь, выглядывающую из – под глубокого выреза светлой рубахи, две тяжёлые пряди волос цвета пшеницы волнами падают на её плечи и ниже, касаясь тонкой, грациозной талии.

Хруст веток заставляет молодых людей остановиться и пристально всмотреться в чащу девственного леса.

Тишина.

Снова хруст, будто кто-то с силой ветра бежит среди ещё не налившихся весенним соком кустов, ломая их неокрепшие после зимней спячки ветки.

Ещё мгновенье и Койву видит, как впереди за деревьями мелькнули рыжие пятна и благородный олень стремительным рывком вырвался на поляну.

Прячущиеся за деревьями Койву и Йорка увидели, как он, оглядевшись по сторонам, звучно цокнул копытом и призывно затрубил, вскинув мощную голову.

Хруст.

Ещё и ещё…

Резкие звуки ломающихся веток нарушают тишину утреннего леса.

И вот среди них появляется голова, а затем и всё тело молодой оленихи.

Она статно ступает по влажной, пропитанной сошедшим снегом, земле, оставляя глубокие следы, и останавливается боком в метре от самца, вызывающе смотрящего на неё, ожидая первого шага.

Величественная самка игриво трясёт головой, делает неуверенный шаг ближе, останавливается и искоса смотрит на оленя.

Тот трёт головой и вытягивает шею в призывном боевом кличе и подходит вплотную к своей подруге.

Животные искоса смотрят друг на друга и идут по кругу, слегка касаясь пятнистыми боками. Неожиданно олениха игриво подпрыгивает, брыкает задними копытами и делает скачок в сторону.

Останавливается и поворачивает голову назад, смотря на оленя, словно призыва его к активным действиям. И снова прыгает, не сводя с него глаз.

Олень наклоняет голову. Резко выпрямляет её и одним большим прыжком догоняет олениху.

Койву наклоняется к Йорке и тихо шепчет ей в самое ухо:

– Хороший знак. К потомству.

Йорка смущённо улыбается и опускает глаза.

Постепенно наращивая темп прыжков, животные скрываются в лесной чаще и только треск ломающихся веток напоминает об их стремительном бегстве с залитой светом поляны.

Отведя взгляд от места игрищ оленей, Койву поворачивается к Йорке и обнимает её, пытаясь поцеловать.

Но девушка игриво увёртывается и, быстро побежав через поляну, весело оглядывается и кричит:

– Коли догонишь, дам себя лобызнуть!

Расположившись в лесу по периметру, крепко прижимаясь к кронам деревьев, в их густых ветках прячутся обмазанные грязью, смешанной с травами и козьим навозом, иирки с Ратибором и Кайрой, крепко сжимая в руках оружие. Одни из них держат наточенные ножи, а другие неподвижно замерли, сливаясь в одно целое с туго натянутыми луками, готовыми в любой момент испустить острые стрелы в ничего не подозревающие жертвы.

В лесу слышится многоголосое хрюканье и Ратибор, почти перестав дышать от напряжения, устремляет взгляд на еле заметное движение высокой травы и осторожно направляет дугу лука в его сторону.

Ещё чуть – чуть и в кустах появляется уродливая морда клыкастого одноглазого кабана, а затем весь выводок мелких поросят полосатым горохом выкатывается на поляну. Следом вальяжно, оббивая себя скрюченными хвостиками, выходят несколько жирных самок.

Остановившись, кабан вдохнул морщинистым пятаком запахи леса, стараясь уловить витающую в воздухе опасность. Но то ли нюх его к старости стал слишком слаб, то ли мелькающие высоко на деревьях между листвы охотники хорошо замаскировали человеческие запахи под слоем грязи, но, так и не почувствовав ничего, он продолжил трапезу, жадно поглощая прошлогодние жёлуди.

И в этот момент Ратибор натягивает тетиву, которая, упруго вытягиваясь, еле слышно дрожит, готовясь мгновенно сократиться, почувствовав долгожданную свободу. Но тонкий слух кабана, уловивший давно знакомый звук опасности, заставляет его замереть и настороженно повернуть голову в его сторону. И тут же всё семейство, неподвижно озираясь одними глазами по сторонам, останавливается в ожидании команды, готовое в любой момент сорваться с места и дать отпор неизвестности, поджидающей их в лесу.

Отточенная стрела с мохнатым концом, минуя ветки деревьев, метко летит в голову старого вожака, разрезая утренний воздух.

Налитый кровью единственный бешеный глаз, поведя взглядом в сторону, видит медленно приближающуюся смерть и жирная туша с призывным кличем срывается с места.

И тут же всё стадо, пронзительно визжа, врассыпную пускается бежать через колючий кустарник, ломая тонкие ветки.

Но поздно.

Меткие стрелы с лёгкостью ветра догоняют свои жертвы и пронзают их жирные тела.

Тонкие струйки крови сочатся из пробитых насквозь только – только начавших свой жизненный путь поросят.

Несколько стрел колючими иголками торчат из туши кабана и из его единственного глаза, которым он с ненавистью смотрит на приближающегося к нему Ратибора.

– Кажется, мы уже встречались, – приседает к кабану охотник и тянет руку, что бы вытащить из глаза стрелу.

Животное дёргается в его сторону в отчаянной попытке наказать за дерзость. Но мужчина, в упор глядя на него, резко выдергивает стрелу из глаза, встаёт, и, осмотрев её, опускает глаза на поверженного зверя. Кабан продолжает биться, всё ещё пытаясь встать, и Ратибор заходит к нему с боку, крепкой рукой хватает за шею и заострённым кинжалом в свободной руке уверенно и без сожаления медленно разрезает ему глотку. Резкая струя горячей крови бьёт прямо в подошедшую Кайру, обрызгивая её меховые штаны и куртку без рукавов, обнажающую грудь.

Девушка наклоняется к кабану, запускает руку в его окровавленную глотку, измазывает лицо и тело его горячей кровью и в упор смотрит на мужчину:

– Ты был прекрасен.