Читать книгу Смертельное фрикасе. Убийство по лионскому рецепту (сборник) - Ванесса Рубио-Барро - Страница 8

Юго Штейнер взял себе стул и уселся рядом с Лорой и Пако. Потом подозвал официантку одним взглядом и заказал груши в гипокрасе на три персоны. Подождал, пока они снова не остались наедине, и продолжил знакомство.

– О вашем приезде в наши края мне сообщила Аделина Пероль.

– Я и не знала, что вы знакомы, – удивилась журналистка. – Хотя… совсем из головы вылетело – вы же соседи. Кажется, земля, на которой стоит ее харчевня, доходит прямо до вашего участка.

– Точно. А чтобы быть еще более точным, скажу, что мы с ее тетушкой, с нашей дорогой Адель, были очень близки.

Лора покачала головой, словно ей до сих пор было трудно принять кончину этой замечательной женщины.

– Как печально, что нас покидают такие прекрасные люди! Вы давно ее знали?

– С тех пор как вернулся сюда! Лет сорок, наверное.

– Так вы из Эсперака? – спросил Пако с любопытством.

– Я родился совсем неподалеку отсюда, в Кармансаке, а моя мать из Ла Рок-Сен-Кристофа. Мой отец, как вы могли догадаться по фамилии, происходил не из Перигора. Он был родом из Австрии. И однажды ему пришлось спешно покинуть эти места, а вскоре и моя мать, забрав меня с собой, сделала то же самое. Так для всех было лучше…

Штейнер помолчал несколько секунд. Он знал, что за это время в воображении Лоры пронеслось несколько образов: женщины, остриженные наголо по одному лишь подозрению в том, что они спали с оккупантами… сведения счетов, устроенные теми, кто сам примкнул к Сопротивлению в последнюю минуту… все эти фальшивые ноты Освобождения.

– Когда я оказался в этой деревне, от фермы оставались одни развалины. Последние арендаторы так и не вернулись с Первой мировой, погибли под Верденом. Потребовалось много времени и много работы, чтобы снова вдохнуть жизнь в эти камни.

Пако не удержался и бросил взгляд на перстни их собеседника. Аметист с лазуритом подчеркивали холодную голубизну его глаз.

– Но в первую очередь – помощь Адель, – продолжил Юго.

– А в чем она заключалась? – спросила удивленная Лора.

– В главном. В том, с чего требовалось начать – с участка земли! Она любезно продала мне некоторую его часть и позволила безвозмездно воспользоваться остальным.

Официантка принесла на столик керамическое блюдо с теми самыми грушами в гипокрасе, а вслед за ними десертные тарелки. Лора решилась разложить угощение, стараясь не терять при этом нить разговора.

– Я и не знала, что участок принадлежал Адель. Как вы убедили ее уступить его вам?

– Скажем, наши отношения были… особыми. Адель была со мной очень добра и даже передала кое-что из своей мудрости, открыла мне глаза на многие вещи, на простые, вечные, универсальные истины природы, гармонии тела, души…

– Вы имеете в виду содержимое ее маленького черного блокнота? – спросила Лора как можно нейтральнее, пытаясь скрыть свое возбуждение при мысли, что, может быть, сейчас узнает наконец эту тайну.

– Адель дарила мне свое тело, но никогда не позволяла прочитать ни строчки в своем блокноте.

Лора и Пако были ошеломлены этим откровением, которое оказалось для них полной неожиданностью. Штейнер наслаждался произведенным эффектом.

– Да, мы были любовниками, и это ни для кого тут не было секретом. Наши отношения продлились пять лет. Пять лет страсти, восторга, смеха, простых радостей, разделенных удовольствий, когда мы ночи напролет любили друг друга и говорили до самого утра. Мы пережили прекрасную историю, а на людские сплетни и пересуды Адель было плевать.

– Чем ваша связь могла кому-то помешать? Вы что, были женаты в другом месте? Или ваш отец…

Штейнер фыркнул:

– Я никогда не был женат, да и никогда не собирался. Что касается моего отца, то он тут вовсе ни при чем, вы строите неверные предположения, госпожа журналистка. Нет, люди в округе брюзжали из-за нашей разницы в возрасте. Подумайте сами: когда я явился в Эсперак, мне было тридцать два года, а Адель… пятьдесят два! Согласен, столько ей ни за что нельзя было дать, но все-таки…

Пако почувствовал, как на него накатывает приступ неудержимого смеха. По приезде в эти края Лора много рассказывала про Адель, про ее великодушие и ум, про ее кулинарный талант, но ни разу и словом не обмолвилась о том, что под фартуком старой одинокой тетушки таилась страстная любовница!

– Ваша связь оборвалась из-за этого злословия? – спросила журналистка.

– Вовсе нет! Наоборот, нас забавляли эти презрительные взгляды и возмущенные физиономии. Все эти лицемеры, любившие читать нравоучения, которые мнили себя образцами добродетели, да и все прочие, кто не стеснялся наставлять рога своим благоверным… правда, с людьми своего возраста.

– Но что же тогда случилось? – спросил Пако в возбуждении.

– Это Адель со мной порвала, – признался Штейнер.

Фотограф не смог скрыть своего разочарования.

– Почему?

– Как раз из-за разницы в возрасте. Я знал, что она меня по-прежнему любила, но боялась, что с годами эта разница усугубится и станет непреодолимой. Боялась, что однажды я проснусь и увижу чуть больше морщин в уголках ее улыбчивых глаз, увядшую кожу ее бедер и перестану желать ее… боялась, что я сочту ее старухой.

– Но вы продолжали видеться? – спросила Лора, искренне опечалившись.

– Мы никогда не рвали нить – незримые узы, которые нас связывали. Она наведывалась в Центр собирать грецкие орехи в саду – это ей пришло в голову посадить там ореховые деревья – и регулярно посещала занятия гимнастикой тайцзицюань. Еще этим летом она приходила каждый четверг.

– Значит, она была в прекрасной форме! – бросил Пако в восхищении.

– Адель обладала железным здоровьем, – поправил его Штейнер. – Ей сносу не было, и годы не имели над ней никакой власти. Я даже всерьез подумывал, что она еще всех нас похоронит. В последнее время, правда, она приходила реже, но только потому, что началась пора сбора белых грибов. Она без устали ходила по лесам, забиралась в самую чащобу.

– Вылазки в лес, тайцзи… похоже, что Тетушка Адель все еще крепко стояла на ногах, – заметила Лора вполголоса.

– Согласен с вами, мадам Гренадье, это падение с лестницы как-то не вяжется с Адель, – согласился Штейнер, нахмурившись.

– Уж не думаете ли вы, что…

– Я не из тех, кто предается пустым раздумьям. Но только я удивлен, крайне удивлен. В последний раз, когда я видел Адель, она шагала по обсаженной орешником дороге, направляясь по грибы.

– А куда именно она ходила?

– Кроме нее самой об этом никто не знал. Когда Адель уходила в лес, никому и никогда не удавалось долго следить за ней. Обычно она отправлялась на север, но вот куда потом сворачивала? Последний запомнившийся мне образ – это ее силуэт, стройный, но уже неясный, словно удалявшаяся точка. Я узнал бы этот силуэт из тысячи. И могу вас заверить: ее ноги не дрожали.