Читать книгу АМИН - Варис Муса оглу Елчиев, Алибала Магеррамзаде - Страница 5

Погода никак не налаживалась. Прошло несколько часов, как начали восхождение. Курсы подготовки, пройденные в Москве, оказали своё положительное действие в плане физической подготовки. Вместе с тремя профессиональными альпинистами продолжал восхождение, несмотря на то что часто ворчал, упирался, обещал больше не сдвинуться с места. Неожиданно начал действовать уверенно. (Когда ноги не слушались, не хотели сдвинуться с места, находил в себе силы, он объяснял это «синдромом безвыходности»: если назад дороги нет, – значит, надо двигаться только вперёд.) Только недавно начавшиеся сильные головные боли, головокружение, помутнение в глазах мешали ему свободно двигаться (кажется, из-за падения артериального давления). Ещё как будто по мозгам мурашки бегали. Им овладела нервозность. Когда Барон что-то сказал, ещё больше занервничал, еле мог справиться с собой.

Здесь климат и особенно природа другие, чем в низине. Холод усилился, растительность вовсе отсутствовала. Изредка среди серых камней виднелись жёлто-зелёные пятна. Это был покров, созданный мхом.

Есть такие навыки, которые можно приобрести только с опытом. Чтобы научиться водить автомобиль, поезд, управлять самолётом, кораблём, мало только знать правила дорожного движения или изучить учебники, то есть даже основательного освоения теории недостаточно для вождения (неважно, за рулём или за пультом) автомобиля, поезда, самолёта, корабля. Обязательно нужен опыт, нужен наставник, нужен учитель. И то же самое касается альпинизма. Сколько книг он прочёл за короткое время, сколько лекций прослушал! Теорию, может, и знает не хуже самого опытного альпиниста, но только сейчас, во время восхождения, понял, что все эти книги, лекции остались в прошлом. Теперь, уже после первых метров, пройденных по отвесным скалам, эти знания и теория растворились в тумане гор. Теперь всё, начиная с подъёма на вершину, покорения пика, неимоверно трудных, опасных, даже угрожающих его существованию экзаменов, – всё и вся зависело от дяди Якова и этих двух людей.

Змеевидные тропинки на склоне горы казались ещё длиннее и длиннее, кололи ему глаза.

Барон повернулся назад, бросил реплику:

– Что, товарищ альпинист, не получается? Твоего гонора только до сих пор хватило?

Каждый раз, когда Мардан оборачивался назад, встречал его хитрый взгляд за синими очками (на вершине, где снега и ледники своей белизной ослепляют, глаза краснеют, и, чтобы нейтрализовать белый цвет, носили тёмные очки, а через некоторый промежуток времени пользовались глазными каплями «Галазалин»),

Ноги уже мёрзнуть начали. Несмотря на то что по настоянию дяди Якова он надел поверх носков целлофан, холод делал своё дело. На вершине, где лежали снега, ледники, видимо, эти упреждающие меры были не такими уж эффективными.

Может, у него малокровие? Зимой у него всегда ноги мёрзнут. Даже надетые три пары носков не могли спасти его от московских морозов. По просьбе Анастасии Сергеевны бабули, торгующие на рынке, специально для него шерстяные носки вязали.

Примечательностью горных тропинок являются родники. С первого взгляда они не видны. А если сдвинуть камни, увидишь, как под ними бурлит вода. Слегка ополоснёшь горло, освежишь лицо.

Услышал голос дяди Якова (он не любил тишину, часто о чём-то рассказывал):

– Если подняться на Базардюзю (соседняя вершина. – Ред.), увидим старинное кладбище, построенное как минимум тысячу, а может, и две тысячи лет назад. Оттуда открывается красивый вид. А взлёт пугливых куропаток и тетр, шелест их крыльев – особенная красота, они этим как будто говорят путнику: «Очнись, а то уснёшь». Но и Шахдаг не плох.

Одышка в его голосе ясно чувствовалась. Как бы то ни было, перерывы в занятиях альпинизмом явно сказывались (по словам дяди Якова, после гибели Наума он больше не участвовал в восхождениях).

Дядя Яков ещё много рассказал о красотах этих мест. Добавил:

– Даст Бог, живыми и здоровыми совершим восхождение, много интересного увидишь.

Естественно, все его слова были адресованы идущему впереди Мардану, а не Барону, совавшему свой нос везде и всюду. Барон не был бы Бароном, если бы не вмешался со своими репликами, не вывел Мардана из себя:

– Не забудь, Яков, Шахдаг не для каждого прохожего!

Под «прохожим» он Мардана имел в виду. Интересно, что Барону от него надо было? Если чем-то недоволен, мог вовсе не прийти, его никто насильно не тащил. А дядя Яков тогда мог бы найти другого альпиниста, кого-нибудь вроде Салмаса. Кобель старый. Всё ворчит. Всем недоволен. Только пули не хватает в лоб, завалить, как кабана, чтобы замолчал навсегда!

Прошли мимо таблички «Опасные тропинки». Его ещё больше обуял страх. До какой степени опасные? А может, как в фильмах: стоишь на краю пропасти, носок обуви висит в воздухе, а внизу бездонная пропасть. Ведь здесь такого в пути не должно быть. А если будет, то он, как ни старайся, не сможет пройти: закружится голова, в глазах потемнеет, задрожат колени, и, потеряв равновесие, покатится он головой вниз навстречу смерти…

Обернулся назад к дяде Якову, указывая головой на табличку. Дядя Яков начал его успокаивать:

– В этих местах, когда архары ходят, от их прыжков отскакивают камни и катятся вниз по склону. Надо быть внимательным, чтобы камни в голову не попали или тебя с пути не сбили.

Если честно, риск для него был привычным делом. В рискованных ситуациях обычно выбирал способ самый эффективный, но и самый опасный, когда можно потерять всё: доходы, товары, имущество. Иногда даже шёл на самые авантюрные сделки. Но риск, сопряжённый с опасностью для жизни, без какой-либо материальной выгоды, на грани жизни и смерти, ради эмоций приближающейся опасности или экстрим просто ради самоутверждения, показухи считал неоправданным. Однажды он даже укорил молодого парня и девушку за то, что они с помощью роунч чамплина – специальной страховочной верёвки, рискуя жизнью, показывали прыжок с 340-метровой высоты строящегося небоскрёба «Меркурий Тауэр». И даже своих детей однажды наказал за то, что они на канале YouTube смотрели сюжет о прыжках с отвесной скалы в пропасть. В его понимании прыжки с парашютом, занятие альпинизмом, даже такие обыкновенные виды спорта, как акробатика, являлись необоснованным риском для жизни. А теперь он сам был в эпицентре опасности, и пламя обжигало его лицо.

Среди камней заметил пещеры. Природа умеет создавать красоту. Одинакового размера, симметрично расположенные. Даже хотелось измерить расстояние и размеры для убедительности. Оказывается, это были пещеры архаров. Когда подошёл поближе, увидел внутри хозяев «дома». Опираясь на передние суставы, они с интересом следили за людьми, вторгшимися в их обитель. Расцветкой животные не отличались от цвета камней. Только внимательный взгляд мог отличить их от скалы.

Начало ещё больше тошнить.

– Слышишь свист?

Прежде чем ответить на вопрос дяди Якова, навострил уши и внимательно прислушался.

Барон опять ни с того ни с сего сунулся:

– Архары свистят, когда дышат.

Камуфляж у Мардана был красно-жёлтого цвета. Верхняя одежда была из синтетики, чтобы и холод внутрь не пропускала, и тепло наружу Одежда была очень лёгкая. И всё это благодаря дяде Якову. Это он всю экипировку, продукты, лекарственные препараты сам укомплектовал.

Специальные сапоги (говорят, они стоили немалых денег, только, кажется, немножко жмут левую ногу) и экипировку дядя Яков привёз из Баку, взяв напрокат у старых знакомых. И Мардана предупредил, чтобы он был аккуратнее с рюкзаком, всем снаряжением и обмундированием, чтобы не стыдно было возвращать людям.

Очередной крутой подъём. Его опять охватило беспокойство. Двигались между двумя вершинами гор, тропинок больше не было, карабкались по ступенькам, вырубленным альпинистами.

Дядя Яков в очередной раз своими советами пришёл на помощь: на данном этапе это последний подъём, потом спуск, а потом доберутся до водопада, там организуют привал, устроят лагерь и отдохнут. Эти утешительные слова удвоили силы Мардана. Значит, будет остановка, будут отдыхать. Ну и прекрасно!

И ещё что интересно: он впервые в жизни увидит настоящий водопад. Водопады он видел только в фильмах и когда дети телепрограммы смотрели. Он почувствовал, что прослезился, когда сначала услышал шум воды, а затем увидел волшебство самого водопада. Если он мог подняться до этих мест, если они здесь разобьют лагерь и будут отдыхать, – значит, уже совершил два подвига. Будто на поезде уже проехал одну остановку до пункта назначения. Если даже не хватит выдержки, не хватит сил, он не будет стараться изо всех сил двигаться вперёд и не скажет: «Назад дороги нет». Он может остаться в лагере, ожидать товарищей до их возвращения с вершины и вернётся назад со всеми вместе. Спускаться стократ легче, чем подниматься. Если не совсем, то хотя бы частично он исполнит свой долг. Когда не достигнут конечный результат, даже такое стремление можно считать удовлетворительным.

Шум водопада был оглушительным. Масса воды, как будто совершая суицид, бросалась с высоты вниз. Неожиданная красота. Чтобы не промокнуть, аккуратно прошли под водопадом в естественную пещеру, расположенную под косо стоящим утёсом. Он снял рюкзак и сразу присел. Чтобы не промокла одежда и для удобства подложил под себя плетёнку. Начал массажировать коленки, застонал и попытался вытащить ноги из сапог. Левый сапог ему с трудом удалось снять. Начал протирать натёртые им места.

Барон с Салманом начали ставить палатку. Дядя Яков надел пистолет на газовый баллон и старался разжечь огонь. Набрав воды из-под водопада, поставил чайник, чтобы воду вскипятить. Он посмотрел на мертвенное лицо Мардана (он сам не свой был), улыбнулся и начал его утешать:

– С первой победой, товарищ альпинист! Со второй попытки доберёмся до места ночёвки. А с утра на рассвете с третьей совершим восхождение на вершину.

Как? После этого опять будут двигаться? Не то что сам процесс – даже мысли о нём были для Мардана очень мучительными. Он начал возражать: было бы лучше здесь переночевать, восстановить силы, а с утра продолжить путь. Но никто его и слушать не хотел. Оказывается, слухи о том, что прошли маршрут не за два, а за три дня, могли повредить репутации бывалых альпинистов.

Дядя Яков поднял крышку чайника, проверил, кипит вода или нет, и остался доволен собой.

– Мы обычно с Бароном это расстояние преодолевали от силы за два с половиной часа, – сказал он и спросил у Салмаса: – А у вас какие показатели?

Ответ был:

– У нас от силы на полчаса больше.

Дядя Яков опять обратился к Мардану:

– Дойти с тобой с первого раза с одним лишним перерывом за четыре часа и двадцать минут тоже неплохо. Нормальный результат.

Ещё добавил, что некоторые группы в первый день здесь же ночуют, не хотят лишний раз рисковать. Тогда Мардан опять предложил тут переночевать, он, как маленький, выражал недовольство всем своим видом и сказал, что он не в состоянии дальше двигаться. Ему напомнили, что Яковы, Бароны, Салмасы не из тех «малышей», которые до приюта на Шахдаге поднимаются за двое суток.

Вода в чайнике начала бурлить. Дядя Яков заодно достал сахар и пакетики с чаем, начал приготовления. Почему-то Мардан вспомнил фразу «Один за всех, и все за одного» из советского фильма, который смотрел ещё в детстве. Восхождение на вершину ещё раз подтверждает этот девиз. Ты не должен думать только о себе, твоё благополучие и спокойствие зависят от благополучия и спокойствия остальных. Ты должен проявить стойкость и ради самого себя, и ради всех остальных. Вот в этот миг он принял требование продолжать путь и понял бесполезность сопротивления. Этим он избавился от неопределённости и немного успокоился.

Вздохнув, взглянул на водопад, падающий ливнем. Обычно на водопад смотрят спереди, а они смотрели с противоположной стороны. Замечательный кадр. Можно сфотографировать, отвезти, дома показать детям, чтобы видели, какие красивые места есть на родине отца.

Опять Барон нарушил этот миг волнения, восхищения красотой природы, которой Мардан любовался затаив дыхание.

– Товарищ альпинист, ты смотрел кино «Тормоз Гусейн»? – Не получив ответа, добавил: – Великолепный иранский фильм, фильм нашей молодости.

Эти слова означали: ты тормоз и нас задерживаешь. Мардан не маленький, чтобы не понять таких намёков. Он сам кого угодно обведёт вокруг пальца. Хотел обрушить весь гнев на Барона, но на этот раз подумал: «Ну его к чёрту» – и не стал отвечать.

Дядя Яков налил чаю, всех пригласил чай пить:

– Подойдите поближе.

После первого глотка из металлической кружки Мардан тут же забыл про Барона. Казалось, он никогда в жизни не чувствовал такого приятного вкуса. Эти места находились на высоте, чаепитие не только означало принятие жидкости, но и напоминало человеку о том, что он человек, навевало приятные воспоминания о прошлом.

Игнорируя просьбы о втором стакане чаю, дядя Яков в оставшийся кипяток высыпал порошок сухого бульона, размешал, довёл до состояния суспензии (интересный он человек, никому не доверяет, все заботы взваливает на свои плечи), каждому чесноку дал и объяснил, что через некоторое время все будут нуждаться в тепле и энергии, поэтому нужно хорошо прожевать и проглотить чеснок.

Благо, что Мардан, не сказав: «Изо рта вонять будет», проглотил свои же слова. Иначе какой конфуз мог случиться! Не трудно было себе представить наставления дяди Якова, сарказм Барона: ты что, на важном совещании, или на государственной должности, или на встрече с милой женщиной? Так что всякие запахи тут ни при чём, остолоп несчастный!

Ещё когда ночевали у дяди Якова, когда сели в УАЗ с Бароном, Мардан сносил от дяди Якова как старшего всякие товарищеские упрёки, а от Барона – саркастические усмешки. Их стремление найти его ошибки, доказать своё превосходство заставили его быть осторожным, следить за каждым своим движением, за каждым своим словом, и то пару раз он чуть было не опростоволосился.

Эта компания его угнетала, попутчики все были не его уровня, абсолютно все. Он здесь оказался в роли непрошеного гостя и был вынужден терпеть всякие упрёки и насмешки хозяев дома. Мардан не любил новых знакомств, временные приятели его раздражали, а теперь со случайными людьми он должен был решать вопрос жизни и смерти. Интересный парадокс.

Кажется, Салмас заговорил:

– Дядя Яков, мы обычно здесь на обед мясное ели, что, тушёнку не брали?

Тут же последовал ответ дяди Якова:

– Сынок, я взял тушёнку, только есть будем, когда переночуем, теперь мясное не рекомендуется: мясо – тяжёлая пища. Хлеб тоже не будем есть: он давит на желудок. Нам ещё долго идти. Ну вот видишь, вы полчаса потеряли из-за неправильного питания.

Суп из концентратов был вкусным. Почему-то Мардан опять начал вспоминать своё детство. Как мать почти насильно, по одной ложке заставляла его есть суп. А затем вспомнил нынешние времена, когда Лариса на обед открывала крышку кастрюли с супом и он говорил: «Мне первое не наливай, только второе буду есть». Хотя мамины супы, приготовленные с обжаренным луком, щавелём, дюшбара (пельмени по-азербайджански. – Рее).) с уксусом, чесноком и соусом, Ларисины или Мария-Фёдоровнины харчо, борщ были вкуснее вкусного. Они ещё вкуснее казались в кругу родных и близких. К сожалению, всё это в прошлом, не попробовал вкуса, упустил возможности. Мать больше не вернуть, она недосягаема. А если ещё раз удастся с семьёй вместе сесть за обеденный стол, то он обязательно с особым аппетитом съест суп и даже попросит дополнительную порцию.

После обеда дядя Яков объявил:

– Идите, у вас есть час времени, залезайте в спальные мешки и спите.

Мардан достал спальный мешок (спальным мешком он до этого никогда не пользовался) и сильно расстроился, когда увидел, что ручка у рюкзака оторвалась.

– Вот оторвалась. – Он показал ручку дяде Якову так, как будто случилось что-то непоправимое.

Дядя Яков улыбнулся:

– Оторвалась? Не беда, главное, сами живы и здоровы, дам иголку, нитки – пришьёшь.

Оказывается, в горах такие случаи считались обычным делом, и потому, когда идут в горы, берут с собой швейные принадлежности.

Ровно двадцать минут от выделенного часа ушло на пришивание ручки, и это его ещё больше разозлило (а когда он шитьём занимался?).

Несколько раз иголка, отскочив от твёрдой поверхности, проколола его онемевшие от холода пальцы. Наконец он, завершив это неблагодарное дело, залез в спальный мешок и, затянув все замки, сразу закрыл глаза (наблюдая за Салмасом, Мардан усвоил, как тот пользовался спальным мешком, как он залезал в него). Мешок защищал его от холода, влаги, животных и насекомых. Голова болела непрестанно, ноги ныли. Единственным утешением было то, что больше не тошнило.

А сможет ли уснуть? За всю сознательную жизнь он не мог уснуть в некомфортных условиях.

Когда узнал о гибели друзей, три дня не мог спать. Бессонница отрицательно повлияла на его поведение: появившаяся нервозность, отсутствие аппетита, усталость, слабость не давали ему сконцентрироваться. Вдобавок часто уединялся, задумывался, а иногда тайком плакал. Дядя тогда приносил таблетки «Нозепам» и заставлял их принимать, чтобы успокоить нервы. Так же болезненно он воспринял известие о смерти родителей и замужестве Арзу.

Дядя Яков и Барон демонстративно не ложились отдыхать, они сидели и о чём-то беседовали. Так как во время движения разговаривать не рекомендуется, они теперь спокойно душу отвели. Дядя Яков рассказывал о книге «Аннапурна – первый восьмитысячник», которую Мардан из Москвы привёз. Пока Мардан ездил в Москву и обратно, дядя Яков успел её прочитать.

В книге известного французского альпиниста Мориса Эрцога было описано восхождение на вершину Аннапурны высотой 8000 метров в Гималаях в составе группы альпинистов, возглавляемой им самим. Эта вершина – одна из четырнадцати восьмитысячников, и вся слава её покорения в пятидесятых годах прошлого века принадлежит именно этой команде. Это покорение не только доказало силу воли отважных первопроходцев, но и продемонстрировало, какими поэтическими талантами, любовью к искусству обладали все члены команды. Быть первооткрывателями очень трудно. Никаких готовых маршрутов, тропинок, перевалов; места ночёвки не подготовлены, каждый шаг сопряжён с опасностью. Несмотря на все трудности (несколько раз альпинисты попали под ливневые дожди, сорвались со скалы, но спаслись благодаря страховочной верёвке, двое из членов группы были ранены), эти люди, жертвуя всем, добрались до вершины.

Дядя Яков после рассказа о книге спросил Барона:

– Барон, французы покорили вершину Аннапурны, декламируя стихи, а ты как, знаешь какие-нибудь стихи?

Как ни старался Барон поменять тему разговора, это ему не удалось. Салмас тоже не уснул. Он сказал:

– Я знаю несколько стихов, рассказать?

Даже вмешательство Салмаса не спасло Барона. Дядя Яков ответил:

– Я не к тебе обращаюсь, меня Барон интересует.

Барон, оказавшийся в безвыходном положении, начал выкручиваться:

– Кто сказал, что не знаю? Разве в школе не проходили?

Дядя Яков расхохотался:

– Про школьника и про серого козлика стихи не в счёт.

Он своими ограничениями Барона загнал в тупик. А Барон в ответ:

сказал и умолк.

Дядя Яков не угомонился:

– Ты что, Барон, мы же не дети, всё это мы проходили ещё в первом классе, из книги «Азбука» наизусть учили. Если ты в нашем посёлке спросишь, тебе любой мальчик эти строки наизусть прочитает. А ты взрослый, больше никаких стихов не знаешь?

Барон молчал. В тишине был слышен только шум водопада. Неловкое положение Барона доставляло Мардану удовольствие. Дядя Яков начал сам стихи читать. Голос его звучал то громко, то тихо; он до такой степени увлёкся, что иногда совсем переходил на шёпот. Вдобавок спальный мешок поглощал звуки – Мардану не всё хорошо слышно было. Только было ясно, что стихи посвящены Губе:

Салмас заговорил. Снова вмешался в разговор, спросил, кто автор стихов. Дядя Яков сказал:

– Стихи Рашбиля Захарьяева, он из наших горских евреев. Был журналистом, работал в местной газете «Ша-фаг». Его статьи печатались в Баку, Москве. Сочинял лирические стихи. Был очень талантливым. Смерть рано вырвала его из наших рядов.

У дяди Якова паузы особенные. Рассказывает суть дела, помолчит, а после паузы ещё что-нибудь добавит:

– Рашбиль родился в тридцать девятом году – и прожил тридцать девять лет…

Спальный мешок, бесспорно, лучше предохраняет от холода, чем обычное одеяло, и амортизация хорошая, как матрац мягкий. Ещё в Москве инструктор объяснил, что спальные мешки изготавливаются из натуральной шерсти, пуха гуся или из синтетики. Интересно, этот мешок из какого материала?

Ещё инструктор подсказал, что под мешок надо подложить коврик или палас. А Мардану ничего не дали, чтобы подложить. Видимо, дядя Яков с товарищами сами не спят, потому и не позаботились о коврике, паласе.

А может, из-за того, что палас не был подложен, в мешке не так тепло было.

Инструктор ещё сказал, что в экстремальных условиях мешки от силы шесть часов могут защищать человека от холода. А вдруг и они попадут в такую экстремальную ситуацию? А если товарищи уйдут, а ему придётся подождать их, если не сможет с ними идти, тогда в мешке сумеет ли выдержать столько времени?

Дядя Яков снова начал обсуждать книгу, которую Мардан ему подарил. Он привёл несколько цитат, похожих на афоризмы:

Если человек идёт на восхождение, он должен бороться со всеми невзгодами, не ломаться, добиться конечной цели. Тогда это будет победой не только над вершиной, но ещё и победой человека над самим собой. Утверждение того, что он все сумеет.

Рождённое пламя никогда не угаснет.

Вершина остаётся вершиной, пока ты её не покоришь… Как только ты сумеешь её покорить, она для тебя становится обычной горой. И в жизни всегда так: цель, пока её не преодолеешь, остаётся целью.

Дядя Яков, подтверждая прочитанные в книге слова, сказал:

– Шахдаг для тебя с Салмасом, для меня уже не вершина, а просто гора, а для Мардана – вершина.

– Яков, молчи ради всего на свете, а то товарищ альпинист узнает, что кроме четырёхтысячной вершины Шах-дага есть ещё восьмитысячная вершина Аннапурны, на следующий же день пристанет: давайте и на ту вершину поднимемся.

Сколько злости, сколько мстительности у Барона! Интересно, где Мардан наступил ему на хвост, что тот его так ненавидит?

Внутри мешка холод и влага чувствовались ещё больше. После четырёхчасового интенсивного движения тело онемело, чувствовались судороги. Несмотря на всё это, внутри мешка в таких случаях было надёжнее, в смысле – остаться в живых. Теперь для Мардана самым нежеланным было предложение дяди Якова: «Вставайте, в путь, в дорогу». Для него каждая минута, секунда отдыха были ценны.

Дети просили сделать много фотографий в горах. Если он сделает снимки, товарищи не сочтут ли это неприличным? Будет несправедливым, если он не сфотографирует водопад.

У детей свой мир. Им доставляет особое удовольствие гордиться своими родителями. Для них родители самые сильные, красивые и умные. Скоро Коля повзрослеет. Жизнь такова, что, если кто-нибудь скажет ему: «Твой отец – предатель, трус, дезертир», он морально и психически пострадает. А если сын подробно узнает, что его отец, рискуя жизнью, покорил вершину Шахдага, он будет гордиться этим по-настоящему героическим поступком. Родители своими поступками могут дать дополнительную силу своим детям – или отобрать и то, что было.

– Подъём!

Вот и конец. С недовольным видом выбрался из мешка. Когда вышел на белый свет из темноты мешка, увидел, что все трое: дядя Яков, Барон и Салмас – уже были готовы. Оказалось, что после команды дяди Якова «Подъём!» и пока он вылезал из мешка, прошло некоторое время. За это время товарищи даже палатки разобрали и рюкзаки упаковали.

Барон опять хотел сказать что-то обидное, но, чтобы Мардан этого не услышал, пробурчал себе под нос.

Палатки, спальные мешки решили здесь оставить, чтобы не тащить лишний груз. Потому что следующим пристанищем должен был служить специально сооружённый деревянный домик. А на следующий день, освободившись и от рюкзаков, походники на одном дыхании совершат восхождение на вершину.

Хорошо, что у альпинистов заведены такие порядки. Ещё на склоне горы, когда взял на плечи тяжеленный рюкзак и сделал первые шаги, с ужасом подумал, как он под таким грузом поднимется на вершину. Оказалось, что по мере приближения к вершине он мог постепенно избавляться от вещей. А на обратном пути они заберут всё, что оставили, и вернутся к УАЗу, ждавшему их внизу, в долине.

Когда-то это случится?

Сделали первые шаги к очередной цели. Дядя Яков посмотрел на небо, повернулся к Салмасу и намекнул ему на то, что его прогнозы про дождь оправдываются:

– На вершине и дождь, и снег могут быть.

Это была для Мардана неприятная новость.