Читать книгу Та, кто задает вопросы - Варвара Еналь - Страница 15

Богдан написал в «Вайбер», что не сможет пойти в кафе. У него внезапно подвернулась подработка, и он будет занят весь вечер.

Зачем Богдану деньги, этого я вообще не могла понять. Карманных ему выделяют столько, сколько надо. Одежду покупают родители в Германии и высылают охапками. Еды в доме полно, и куда тратить заработанные репетиторством деньги – вообще непонятно.

Конечно, Богдан очень умный. Он мечтает стать программистом, и родители планируют его поступление в Польше. Этого симпатичного парня ждет блестящее будущее, можно не сомневаться, а он гоняется за скромными репетиторскими подработками. Ведь его пара-тройка часов в неделю всего равно приносит гораздо меньше денег, чем щедрые чаевые в «Старой Праге», которые умудряюсь срубить я.

Весенний вечер обещал быть скучным. Конечно, надо было сделать историю (доклад с презентацией) и несколько номеров по алгебре, поэтому пару часиков я провела в компании музыки и уроков. После пришла мать, молча глянула на меня – сверкнула вытаращенными глазами – и ушла на кухню готовить ужин.

Следовало пойти и поинтересоваться, будут ли меня кормить сегодня, но настроения ругаться уже не было. Хотелось романтики и приключений – болтать с кем-то, пройтись по светлым улицам городка и полюбоваться на цветущие деревья.

И что это Богдану приспичило работать в такой чудесный вечер?

Может, напроситься к Матвею? Ему тоже небось скучно. Или у него есть подружки?

Нет у этого парня никого. И как он умудряется выглядеть таким болваном в школе? Не умеет одеваться, что ли? Сегодня днем мне удалось хорошенько рассмотреть его джинсы из «Остина» и клетчатую рубашку из «Колинза». Неплохая такая одежда, и смотрится на высоком парне просто отлично. Потрепанные кеды – тоже конверсы, между прочим, а не барахло из секонд-хенда. Руки крепкие, кожа грубая. А глаза! Глаза у него разные! Я такое впервые в жизни видела. Конечно, я где-то читала, что это случается и это не болезнь и не проклятие. Но черт! Как странно он смотрит, этот Матвей. Серый глаз – и коричневый. Даже не коричневый, а какой-то зелено-желтый, что ли, как у кота. Колдовской взгляд у парня, и от его разных глаз, от пристального взгляда – мурашки по коже.

Надо бы написать ему. Где там его «Вайбер»?

А «Вайбера» у Матвея не оказалось. Ни «Вайбера», ни страницы в «Инстаграме», ни страницы в «Фейсбуке». И даже его собственного номера телефона в моих контактах не нашлось. Он невидимка, что ли? Как он обходится без таких удобных и важных вещей?

Стало еще скучнее, а тут как раз мать заорала из кухни:

– Мирка, сходи за хлебом!

И что, ты сама не могла купить хлеб, ведь наверняка забегала в маркет за своими сигаретами? Вот вечно привяжется с ерундой.

– Пусть Снежанка сходит, ей все равно нечего делать, – буркнула я. – Мне еще надо порешать ей задачки по алгебре, иначе схватит пару на контрольной в конце года.

Снежанка лежала на диване, смотрела сериал на своем смартфоне и потому материнской просьбы, естественно, не слышала.

– Тебе сложно, что ли? Чем это ты занята, интересно? Снова глаза красишь? Или в телефоне сидишь?

Мать появилась на пороге – руки мокрые, живот присыпан мукой, волосы растрепаны.

– Ну давай. – Я повернулась к ней и нагло улыбнулась. – Давай, начинай орать. Что-то наш денек проходит тихо и скучно. Хоть поорем друг на друга, все веселее будет.

– Да пошла ты к черту, дрянь такая! – ругнулась мать. – Снежа, сходи, купи батон. Хлеб закончился.

Снежанка не сразу, конечно, поняла, что от нее требуется, но после вскочила и принялась натягивать джинсы.

– А ты в коридоре пропылесось. Пылища, – буркнула мне мать.

И тут в «Вайбер» пришло сообщение от Зорянки.

«Выйди сегодня вечером вместо меня на смену. А я тебя потом подменю», – писала подруга, тоже подрабатывавшая в «Старой Праге». У нее был годовалый сынишка, который частенько подхватывал то сопли, то кашель. Зорянке уже исполнился двадцать один год, и она умудрилась выйти замуж, родить сына и развестись. Вот у кого интересная жизнь…

«Выхожу», – быстро написала я и тоже взялась за джинсы. Пылища в коридоре останется до завтрашнего дня, потому что работа – прежде всего.