Читать книгу Транссиб - Варя Барашкова (Хен) - Страница 7
Транссиб
Взгляд радуется
ОглавлениеВстряхивается природа, охорашивается, словно в быстрых зеркалах успевает запечатлеть себя в самой лучшей форме. Названные общим словом «природа», все деревья лохматы, гривасты и игривы, в самый пик счастья любования собой выхватывают глаза тех, кому они предназначены.
Не различить, где сосна, а где просто большой кустарник-паразит, цветы, названия которых знает тонкий специалист и ценитель. Для всех остальных полевые цветы – самая большая радость для глаз всякого путешественника.
Я знаю красоту самой ранней весны, когда в глазах оживает первый одуванчик. Сквозь шевеление ранних утренних ресниц я слышу детский голос новорожденного одуванчика.
Одуванчик, как ожидание скатертей-самобранок всех красавиц полевых, в свой срок появляющихся на телах прошлогодних, он – непрерывность, скромная голова полевого пиршественного стола.
Вот и теперь, сидя мирно на своем месте, видят глаза о том, что одуванчик милый уже был – все поле в других растениях. Прохладу стеблей и шапку головы огненной долго рассматривал кто-то другой в этот год – может, ребенок, а может, и зверь.
Лилии полевые. Я же вижу просто благополучие и чистоту.
Поля подсолнухов. Всегда неожиданные поля любимого и незнакомого Юга. Я говорю от всего сердца, от сердца торжествующего путешественника: «Здравствуй, Юг! Здравствуй, море!» И уже нюхаю томный и прохладный виноград – они, как пальцы полнокровных и субтильных людей, телесны, изящны – и, конечно же, проснувшиеся поля просто подсолнухов.
Воплощение радости и полезности каждый знает не словесно, а телесно – в успокоительных рядах народного торжества потеряться рад на целый день. С храбрым шмелем воюя, солнце и ветер приблизили день урожая.
Там, где подсолнухи, там и море скоро – все зубы выставлены в окна вагонов.
Головы согласно красоте поднимаются и освобождаются для светлых себя. В каждой дороге каждый находит красоту для себя – малая светлость, и нет тьмы никакой.
Каждый вдыхает сноп хрустальных снов. «В наших подушках ночевала сказка», – говорят поутру удачливые люди разных возрастов в вагонах.
В сказках Юга, куда едут поезда, в железной песне, где запевала машинист, я чувствую силу взросления зимних детей на солнце и радость, радость, когда море встречается с барабанной перепонкой долгожданного погружения.
Славная работа для легких, для всей диафрагмы дана нам природой Юга. Задержать ли в себе и для себя тонкую меланхолию Севера, или сразу прыгнуть в плавучесть, терпкость и опрятную сухость, что мне сообщает об этом кисть какого-то южного растения.
Языки солнечного изобилия напали на вагоны, люди сидят, а может, лежат в волнах успокоительных, изобильных запахов извне, из полей. Вагоны тихо толкаются, укачивают, и все краски переливаются. Высоки солнечные провода в рукавах тонких деревьев. Всем спать!
Мимо пузатых, до края переполненных цистерн с нефтью, вагоны пассажирские, как молодые с очень молодыми встречаются, принюхиваясь с резвым всепрощением. Каждый несет себя, как гордые флаги разных независимых государств, кровно заинтересованные в будущих жизнях.
Огнеопасно! «Мы сами – огнеопасные!» – смеются старики новыми протезами.
А артерии листьев, трав и цветов под железными песнями новых и старых дорог видят себя в новых картинах, что они снова растения, но растения из электрических снов.
Придорожные растения, как дорога, как пакеты с едой, в сознании всех не имеют ни возраста цветения, ни времени года. Всегда были, есть и будут в разных видах.
Откуда-то тонкий аромат мяты, странное сочетание солнца и снега, открывает дорогу вхождения на Юг.
Спокойную роскошь уснувших полей качают просто звезды и составы.
Стоят коровы, телята и лошади, как продолжение земли во влажных одеждах, омытые росой и влагой небесной, приветствуя ночь и движение.
Стоит корова и вспоминает, как ее, сплошь из ресниц вытканную, привели ко двору, ко дворцу отдельному от всех остальных, к хозяйке – властительнице твердой земли и ее детям.
Состарилась она теперь, и все дети, вскормленные ею, в шершавых языческих песнях прошлогоднего сена, в полете первой птицы из зимних одежд.
Одна из председателей земного шара – корова. Я ее беру в коллеги, в подруги по чудесной земной сказке.
Благодарные по сути, по естеству теплокровных, мы – всего лишь струйки молока от неизвестных коров, и каждый день продолжаем быть всем и никем для разных глаз, подметливых и вполне равнодушных.
Поезда, дороги, составы, локомотивы, в звучании разных названий вошла победно и моя корова, потому что поезд и железная дорога не вполне дорога без нее и без меня.
В окнах поездов глядятся тысячи разных красот и открытий, преломляясь на разные фигуры, конфигурации, как в цветном калейдоскопе. Для каждого человека, личностно обращаясь, находят благодарного созерцателя.