Читать книгу «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть III. Пермская духовная семинария начала XX века - Василий Алексеевич Игнатьев - Страница 11
Очерки по истории Пермской духовной семинарии
Педагогический состав
ОглавлениеАлексей Иванович Добролюбов
Если бы мы захотели назвать человека из тех, кого называют бесцветною личностью, то таким человеком можно назвать А. И. Для характеристики его мало что можно прибавить к его формуляру. Он был у нас преподавателем гражданской истории, и его коротко называли «гражданея». Кто изобрёл такое слово, и по каким законам языка – осталось исторической тайной. Во всех отношениях он принадлежал к старой гвардии наших учителей, вплоть до фрака, который он первоначально носил. У него были фигура какая-то придавленная к низу, сутулая, плечи нажимали на корпус, походка с перевалкой – утиная, и всё это вкупе с фраком придавало ему, да простят мне А. И., и все его ученики, вид жука. Грешно так сказать, но так именно живописала А. И. наша «братва».
А. И. нам преподавал гражданскую историю на протяжении трёх классов – с древней до наших дней, но всё это в сжатом виде по Иловайскому221 преимущественно.222 Здесь опять приходится вспомнить слова А. С. Пушкина «Мы все учились понемногу» по Иловайскому. О, этот пресловутый Иловайский!
У Алексея Ивановича была своя метода ведения урока: сначала он спрашивал, потом вынимал книжечку, неизвестную нам, и по ней бесстрастно «объяснял» очередную тему. При «объяснении» он немного раздвигал рамки Иловайского и при проверке обязательно спрашивал и дополненное к Иловайскому и, если кто это отвечал, ставил пять. Мы постепенно раскусили секрет пятёрки А. И. и стали кое-что записывать из его «объяснений». О, эти пятёрки! Чему они только не научат. Уроки А. И. проходили, если можно так выразиться, бесстрастно. Ответил или не ответил кто-нибудь урок, хорошо или плохо ответили – на всё у А. И. было абсолютное спокойствие. На моей памяти только один раз А. И. вышел из своего абсолютного спокойствия. Речь шла о Карле четырнадцатом223 и А. И. спросил: «А был Карл двенадцатый?» Отвечающий задумался. А. И. рассмеялся и сказал: «Ну, конечно, был, раз был Карл четырнадцатый!» Это было так неожиданно для нас, что мы переглядывались друг с другом и не знали: смеяться ли нам или нет. Надо было видеть улыбку А. И. в этот момент. Он, как нам показалось, разулыбался и мгновенно спохватился: ладно ли сделал.
[224]
В 1906 г. в семинарию был большой наплыв поступивших и поблизости арендовано было здание для интерната дополнительно к основному. А. И. в этом здании был в роли помощника инспектора, здесь и жил. Как передавали жившие в этом здании семинаристы, А. И. держался от них в отдалении: его воспитательная работа состояла только в надзоре.225 Таков был стиль педагогической деятельности А. И.226
В 1914-1916 гг., пишущий эти строки был сослуживцем А. И. и даже преподавал с ним временно один предмет – латинский яз[ык]. А. И., как и прежде, держался как-то замкнуто, словно боясь, как-бы с ним не заговорили. Жил он холостяком.227
Кто же был А. И. в нашем представлении? Он так и остался «Иловайским в натуре». Теперь его, конечно, уже нет в живых, и мы по принятому нами семинарскому правилу: «Наставникам, хранившим юность нашу, не помня зла, за благо воздадим» – скажем: «Мир праху твоему, наш учитель!».
8.IX.[19]60. 14 ч. 25 м. вр[емя] св[ердловское]
ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 725. Л. 30-31 об.
220
Добролюбов Алексей Иванович – сын священника Ярославской губернии. Кандидат богословия Казанской духовной академии 1882 г. В 1882-1883 гг. преподаватель латинского языка в Архангельском духовном училище; в 1883-1889 гг. помощник смотрителя того же училища; в 1889-1900 гг. смотритель Шенкурского духовного училища; с 7 сентября 1900 г. преподаватель гражданской истории (всеобщей и русской) в Пермской духовной семинарии. Статский советник. Имел ордена: св. Анны 2 и 3 ст. и св. Станислава 2 и 3 ст. // «Пермские епархиальные ведомости». 1908. № 32 (11 ноября) (отдел официальный). С. 250.
221
Иловайский Дмитрий Иванович (1832-1920) – русский историк, публицист. Автор пятитомной «Истории России».
222
В очерке «Алексей Иванович Добролюбов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «В первом классе проходилась «Древняя история», во втором классе – «Средняя история» и в третьем классе – «Русская история». Периодизация исторических событий и освещение были по Иловайскому и учебник тоже Иловайского. В сознании семинаристов каждый из этих периодов символизировался какой-либо исторической личностью, которая привлекла их внимание и явилась как бы шифром этого периода. Так, для «Древней истории» был принят в качестве шифра «Дарий Гистапс», для «Средней истории» – «Карл Великий», а «Русская история» не имела даже никакого шифра, потому что проходилась поверхностно» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 60-60 об.
223
В очерке «Алексей Иванович Добролюбов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Карл шестнадцатый».
224
Там же: «Как и другим преподавателям, мы писали А. И. сочинения по истории. Он делал исправления ошибок как орфографических, так и стилистических и писал мелким-мелким почерком, но аккуратно. Говорят, что по почерку можно судить о характере человека. Едва ли этот тезис можно было бы применить по отношению к А. И.: в его почерке было что-то детское, не соответствующее его возрасту. Вероятно, это была только привычка прежних лет, не отразившая перемен в жизни А. И.» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 62.
225
Там же: «Он жил здесь и, казалось бы, что это совместное проживание должно бы как-то сблизить его с опекаемыми им учениками, но этого не произошло. А. И. замкнулся в своей комнате, как око, сквозь щёлку наблюдающее за тем, кто стоит за дверью: ни шага к сближению. Он не вышел из своего «футляра» // Там же. Л. 63.
226
Там же: «Нам всячески хотелось всё-таки как-то ближе узнать своих учителей, узнать что-либо новое из их характера, из образа жизни, и поэтому мы каждую мелочь из своих наблюдений над ними старались как-либо осмыслить, уложить в своё представление о них. Однажды был случай, что мы встретили группу своих учителей на пароходе. А. И. был тут среди молодых, только что прибывших на работу в семинарию, учителей. Было ясно, что они пришли отдохнуть в порядке «двадцатого числа». Они были весело настроены, а среди них и А. И. Мы видели его смеющимся, шутливо разговаривающим, и одна мысль была у нас: «почему же Вы, А. И., вот так просто по-человечески никогда не поговорите с нами», но нет: была стена, и А. И. никогда по отношению к нам не выходил за эту стену. Мы знали также, что А. И. заядлый рыбак и летом ездит на озеро «Чебаркуль» под Челябинск. Значит, он не только мумия, но и живой человек, а вот для нас он показывает себя только мумией» // Там же. Л. 63-64.
227
В очерке «Пермская духовная семинария накануне Октябрьской социалистической революции» в составе очерков «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» в «свердловской коллекции воспоминаний автор уточняет: «По-прежнему можно было видеть согбенную фигуру человека, с развалистой утиной походкой шествующего на уроки. Это Иловайский «во плоти» – Алексей Иванович Добролюбов. Он не изменился внешне, «засахарился». Также замкнутость в себе, боязнь «как бы чего не вышло»: вылезет на минуту из улитки и спрячется. Теперь он только не во фраке, а в визитке. Но он немного и модернизировался: сейчас он ещё ведёт преподавание в одной или двух группах латинского языка. Иловайский и Вергилий Марон – таково сочетание преподаваемых им теперь предметов» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 116.
