Читать книгу Родиния. Тайны бытия - Василий Арсеньев - Страница 6

Та ночь для Андрея Ковалева была на редкость мирной и безмятежной. Его не тревожили кошмары. Он вообще не видел снов. И спал как младенец. Постель, мягкая, подобная лебяжьему пуху, была под ним. И он чувствовал ее нежное прикосновение.

Ему было хорошо, и совсем не хотелось просыпаться. Но что-то заставило его, и он очнулся. Было бело кругом. Словно он очутился в жилище эскимоса, сооруженном из снега.

«И так выглядит рай?» – молнией мелькнула мысль в его сознании.

Андрей лежал на неизвестной легкой и пушистой материи, служившей ему постелью, и, не желая подниматься с этого места, водил глазами из стороны в сторону.

Пустое залитое светом пространство окружало его. Казалось, что оно повсюду, и, кроме него, ничего больше нет. Но вдруг свет в одной части этого пространства как бы померк, и появилось нечто похожее на стену, которая пододвинулась к нему. Это заставило его приподняться и встать на ноги.

Вскоре он приблизился к этой стене и дотронулся до нее рукой, ощутив то же нежное прикосновение. Впереди была преграда, и он понял, что находится в каком-то помещении. Услышав тихое шуршание у себя за спиной, он обернулся и увидел, что на том месте, с которого он встал, теперь появился белоснежный куб, где что-то находилось. Приблизившись, он разглядел столовые приборы, еще предмет, похожий на маленький термос, и металлическую крышку, одну из тех, под которыми в дорогих ресторанах и отелях подают фирменные блюда. Он поднял ее и понял, что не ошибся в своей догадке, – на тарелке лежали кусочки рыбного филе.

При виде угощения у Ковалева тотчас пробудился аппетит. И тогда, почувствовав сильный голод, он без стеснения опустился на необыкновенный пол, вытянув вперед ноги, и приступил к трапезе. Филе таяло во рту. И Ковалев смаковал его. Жаль только, что без хлеба.

«Как-то это не согласуется с версией о рае», – пришло ему на ум. Он захотел пить и поднес к губам термос, – в нем была обычная вода, но весьма приятная на вкус.

Когда он поел, куб с пустой тарелкой скрылся из виду в каком-то неведомом подполье. При виде того, как в этом невероятном помещении появляются и исчезают предметы, Ковалеву припомнился эпизод из сказки про «аленький цветочек», когда купец оказался во дворце чудовища. Теперь и он чувствовал себя гостем в каком-то загадочном месте, где неведомая сила его приютила и накормила.

Но как скоро ли появится хозяин этого «дворца»?

Едва он подумал об этом, как в одной части светлого пространства, в котором он находился, образовалось темное пятно, что приобрело очертания фигуры, похожей на человеческий образ. При виде его Ковалев опешил на мгновенье. Впрочем, он ожидал увидеть нечто подобное, а потому почти сразу же нашелся и, поднявшись, двинулся ему навстречу. Вскоре он вполне отчетливо видел то «чудовище», которое было хозяином этого места. Высокое, серое, худое и совершенно голое…

Перед ним стоял гуманоид, почти такой, как их описывают уфологи, разве что у этого на шее были отверстия, похожие на жаберные щели.

– Здравствуйте! Андрей Владимирович, – в тишине прозвучал голос, принадлежавший этому существу. – Я рад, что вы уже освоились и совладали со своим страхом.

Ковалев увидел, что губы этого существа и впрямь не шевелятся: «оно говорит со мной мысленно», – понял он и решил, что будет делать так же.

«Благодарю за угощенье», – в ответ подумал Ковалев. Существо кивнуло своей большой головой и протянуло ему свою худую руку.

– Пойдемте, Андрей Владимирович. Все уже в сборе. Ждали только вас.

Взглянув на протянутую к нему руку, Ковалев невольно вздрогнул: «Вы хотите, чтобы я взял вас за руку?» – пронеслось в его мыслях.

– Я чувствую ваш страх. Не бойтесь коснуться меня. Только так вы сможете преодолеть преграду, которая окружает это помещение.

Ковалев понял, что ничего другого ему не остается: он приблизился и коснулся своей рукой крючковатых пальцев гуманоида. На миг в его глазах потемнело, но затем снова стало светло, и пространство заметно расширилось во всех направлениях. Впрочем, по-прежнему, было пусто. Перед ним стоял один лишь этот гуманоид.

– Где мы находимся?

– Вы скоро поймете. Следуйте за мной.

Ковалев последовал за гуманоидом, но мысли от волнения скакали галопом в его сознании.

– Это вы приходили ко мне там… на Земле? – спрашивал он и, получив утвердительный ответ, продолжал. – А у вас все-таки есть имя?

– Зовите меня Макс, – отозвался гуманоид.

– Очень хорошо, – внезапно обрадовался Ковалев, сам не зная чему. – Макс, скажите, а как мы все-таки прошли через эту стену? Я думал, что такое невозможно.

– Это вовсе не стена, – эти преграды мы называем иначе. В переводе на ваш язык – это «темный свет».

– Темный свет? – удивлялся Ковалев. – Это как?

– Видите ли, Андрей Владимирович. Свет способен превращаться в вещество, а вещество – в свет, – это знают даже ваши ученые!

– Ученые… – задумался Ковалев, вспоминая все, что связано с научными знаниями, с которыми в последний раз он сталкивался во время учебы в школе, а это было больше двадцати лет назад. – Я, наверное, многое пропустил…

– Только они не способны управлять этим процессом, – продолжал свою мысль гуманоид по имени Макс. – А все потому, что они стремятся находить практическое применение, едва открыв что-то новое, даже не потрудившись вникнуть в свое открытие, как следует. Обладая неглубокими познаниями, они не способны понять главное…

– Так что же все-таки это «главное»? – ухватился за слово Ковалев, почувствовав сильное волнение.

– Главное – что свет есть в каждом из нас, и мы должны уметь им управлять.

– Каким же образом?

– С помощью силы мысли, конечно. Именно так мы с вами сейчас прошли через эту преграду, хотя вам и казалось, что это сделать невозможно. Я чувствую ваши сомнения. Мои слова, то знание, которое я вам открыл, пока еще не вмещаются в ваше сознание. Но вы должны пройти через это. Вам еще многое предстоит узнать, но вы ведь желали прикоснуться к тайнам бытия. Стало быть, вас уже можно поздравить… с почином. Так у вас, кажется, говорят?

– Откуда вы о нас так много знаете? – удивлялся Ковалев.

– Я давно живу на этом свете, Андрей Владимирович! Но вот мы и пришли… Давайте вашу руку.

Они вместе преодолели новый рубеж, за которым оказалось сферическое помещение, подобное тому, где ночевал Ковалев.

В помещении находились двое: женщина, которую Ковалев узнал (это ее он похитил из Киева), и неизвестный молодой человек (его он раньше не встречал). Тот поднялся с пола и, радостно улыбаясь, протянул руку Ковалеву.

– Алексей, – представился юноша. – Рад познакомиться с вами, Андрей Владимирович.

– И я, – обескуражено проговорил Ковалев, с недоумением глядя на него. Потом он перевел взгляд на женщину, но та не удостоила его своим вниманием, – молча сидела на полу с потерянным видом.

– У нас принято рассаживаться по кругу, – сказал Макс.

Когда все разместились, к ним присоединился и сам гуманоид по имени Макс.

– Итак, теперь все в сборе! – провозгласил он. – Но прежде чем перейти собственно к делу, я готов ответить на вопросы, которыми вы задаетесь теперь. Знаю, кое-кто из вас считает себя похищенным или увезенным, – ни много ни мало, – на другую планету! Взглянув вверх, вы поймете, что это заблуждение…

Внезапно белый свод этого сферического помещения распался, и в вышине повисла необъятная и пугающая чернота.

– Ой, мамочки! – вскрикнула женщина, обхватив голову руками.

– Море в ваших священных книгах неслучайно называют бездной. Но, как вы видите, у него все-таки есть дно, где мы, собственно говоря, и находимся, – сообщил Макс.

– Мы на дне морском? – раздался восхищенный голос Алексея, который встал со своего места, вглядываясь в черноту. – Это невероятно! И как вам это удалось?! На этой глубине наверняка колоссальное давление!

– Кто ищет, тот всегда найдет! – отозвался Макс. – Наши предки, которые давным-давно освоили водную стихию, искали решение, и, в конце концов, они его нашли – опустились на самую глубину.

Ковалеву стало немного не по себе от осознания того, что они находятся под водой.

– То есть вы хотите сказать, что мы и не покидали землю?

– Если вы имеете в виду планету, то – да. Мы, по-прежнему, на Земле, только в ее водной части.

Женщина, оправившись от первого испуга, с интересом спросила вдруг:

– Иначе говоря, и люди, и вы… – извините, не знаю, как вас называть, – жили все это время рядом друг с другом. Но как же так вышло, что мы до сих пор не знали о вашем существовании?

– Может, потому, что не хотели знать? Или потому, что не хотели признаваться себе в этом? – заметил Макс. – Люди, живущие на поверхности, чересчур поглощены борьбой друг с другом, и они просто-напросто не видят того, что происходит вокруг… Нам же делить нечего, потому что мы живем в океане!

– Но… откуда вы? – запнулась растерянная Евгения. – Вы прилетели с другой планеты?

– Скорей, наоборот…

– То есть?

– Некоторые из нас переселились на другие планеты, но все началось именно здесь…

– Все началось? – переспросил Ковалев. – Но как это произошло?

– Мы можем только предполагать, – развел руками гуманоид. – Одно не вызывает сомнения, – когда-то мы были единым народом.

– Не хотите ли вы сказать, что люди и вы… – Евгения запнулась от волнения.

– Да, – подтвердил ее догадку гуманоид. – В те далекие времена мы все были земноводными, – могли перемещаться по суше, но жили, главным образом, в воде… Это наша родная стихия, в которую всем предстоит вернуться!

– Но как же наши ученые, – заметил Ковалев, – утверждают, что человек произошел от обезьяны? Выходит, они не правы?

– Правы, – на губах гуманоида скользнула улыбка, – но лишь отчасти! Вы уже слышали от меня, что я думаю о ваших ученых, хотя здесь и присутствуют двое из них… Ваши коллеги, – обратился Макс к Евгении и Алексею, – зачастую весьма поверхностно мыслят. Они ухватятся за что-нибудь, – какую-нибудь догадку или открытие, – и считают, что все остальные перед ними в неоплатном долгу. Гордыня разъедает ваше сообщество, которого, на самом деле, и не существует. Ведь там у вас наверху, по сути, действует один лишь закон – каждый сам за себя…

– А у вас дело обстоит иначе? – недоверчиво проговорила женщина.

– А как вы думаете, мы бы смогли выжить в этой среде и построить на этой глубине свои обители, если бы жили как вы, все время находясь в борьбе между собой?

Евгения умолкла, но потом нашла что сказать:

– И все-таки, что касается теории Дарвина: верна она или нет?

– А вы как думаете? – задал встречный вопрос гуманоид по имени Макс.

– Из того, что вы уклоняетесь от прямого ответа, выходит, что вы не знаете его, – мрачно усмехнулась женщина.

– Евгения Васильевна, – улыбался Макс. – В разные времена плоть принимала разные формы. Все мы вышли из водной стихии и начали меняться внешне. Однако, нашей сути это не меняло… Именно это важно, а не то, как мы выглядели когда-то!

– Надо ли понимать ваши слова, как признание теории эволюции? – запальчиво с вызовом бросила она.

– Если вы под эволюцией понимаете изменение внешних форм, – то, да. Это имеет место. Сами посудите, – переходя из одной стихии в другую, разве можно не меняться?

– Вы говорите так, будто сами видели процесс эволюции в действии, – вмешался в их разговор Алексей, засмеявшись. – Почему вы так уверены?

– Потому что мы знаем, что наши прошлые образы сильно отличаются от того, какие мы сейчас…

– Но, – не унимался молодой человек, – откуда вы это знаете?

Ковалев следил за этим ученым диспутом и дивился тому, что эта женщина спорит с гуманоидом, словно это был ее коллега по лаборатории. Едва он подумал об этом, как встретился взглядом с Максом.

– Вы правы, Андрей Владимирович, по-моему, мы чересчур увлеклись. В споре вовсе не рождается истина. В споре рождается ссора, распри, а в итоге каждый остается при своем мнении, думая, что он умнее и знает больше своего оппонента. Не так ли, молодые люди?

Молодые люди, – Алексей и Евгения, – замолкли. Увлеченные разговором, они потеряли ощущение пространства и времени. Алексей даже позабыл, что находится на дне морском, а не на своей кафедре, где преподавал физику студентам, будучи аспирантом последнего курса.

– По-моему, среди нас только один рассудительный человек, который все время контролирует себя, – сказал он, кивнув в сторону Ковалева.

– Все вы достойны, иначе бы не находились здесь, – прозвучал голос Макса.

– Но для чего мы здесь? – спросил Ковалев взглядом.

– Вот, это хороший вопрос, – одобрительно кивнул Макс. – Мы вас собрали, конечно, не для того, чтобы поспорить или похвастать своими познаниями. Мы вас собрали, потому что вы избраны…

– Избраны? – переспросил Ковалев. Евгения с недоумением взглянула на гуманоида.

– Кем и для чего? – осведомился Алексей.

– Для того чтобы ответить на ваш вопрос, я должен задать встречный: обращали ли вы внимание на отверстия, что на моей шее?

– Это похоже на жабры… – заметила Евгения, приглядываясь. – Значит ли это, что вы наполовину рыбы?

– В некотором смысле, да. Мы вернулись к тому, с чего все началось. И это неизбежность.

Ковалев вспомнил советский фильм «Человек-амфибия», который он смотрел в детстве: теперь перед ним сидел самый настоящий «ихтиандр». И тот продолжал:

– Мы привязаны к воде, как вы – к земле. И каждый день мы выходим в открытое море, чтобы плавать. Мы находимся в воде по восемь часов в сутки…

«Ровно столько же, сколько длится наш рабочий день», – заметил про себя Ковалев, снова позабыв, что в этом необычном коллективе, в котором он теперь находился, нельзя ничего утаить.

Макс с улыбкой на губах взглянул на него.

– Так вот, находясь в воде, многие из нас испытывают чувство, подобное озарению. Вы наверняка тоже такое переживали…

– Да, мне это чувство знакомо, – сказал Алексей. – Пару своих теорий я выдвинул по наитию, а затем они нашли экспериментальное подтверждение.

– Да, бывает и так, но бывает и иначе. Когда ты слышишь голоса, и они тебе говорят, что делать…

В таких случаях надо к врачу обращаться, – подумала Евгения, но сразу же покраснела, когда на нее уставились три пары глаз, в том числе большие и черные глаза гуманоида.

– Извините, – сказала она. – Продолжайте.

– Тех, кто постоянно слышит такие голоса, мы называем жрецами. Именно им мы обязаны своими глубокими познаниями. Благодаря жрецам, появились наши подводные обители…

– И они создали летательные аппараты, вроде того, на котором мы сюда опустились? – осведомился Алексей.

– В общем, да.

– Стало быть, мы здесь потому, что так сказал «голос»? – не без иронии отозвался Ковалев.

– Вы зря смеетесь, Андрей Владимирович. Не стоит недооценивать голоса Истины!

– Так что же все-таки сказал этот голос? – спросил Ковалев, стараясь быть серьезным.

– Что вы избраны Истиной для того чтобы отправиться в будущее…

«В будущее?» – одна мысль посетила всех троих. Они переглянулись и посмотрели на своего необычного собеседника, вид которого уже давно никого не смущал. Так они успели освоиться на новом месте.

– Да, – качнул головой Макс. – Этой чести не удостаивался еще ни один из живущих на этой планете.

– Даже среди ваших? – осведомился Алексей, запнувшись. Макс утвердительно качнул головой.

– Я что-то не понимаю, – растерялся Ковалев. – У вас что, есть машина времени?

– Да. И ее вам уже доводилось видеть.

– Вы имеете в виду тот аппарат, – в сознании Ковалева вспыхнули воспоминания минувшего дня. – Но я все равно не понимаю…

– Алексей Николаевич, – обратился Макс к юноше. – Откройте вашим спутникам, каким образом, используя этот аппарат, можно переместиться в будущее?

– Видите ли, коллеги, – начал рассказывать молодой аспирант. – Еще в начале XX века небезызвестный Альберт Эйнштейн выдвинул Специальную теорию относительности. Согласно которой…

– Короче, Склифосовский, – перебил его Ковалев.

– Ладно, – вздохнул Алексей, – буду по-простому. Так, чтобы поняли все! Короче говоря, если двигаться со скоростью света, время замедляет свой ход…

– И что? – все еще не понимал Ковалев.

– Если мы отправимся к звездам, а потом вернемся назад, на Земле в это время уже наступит будущее. Это еще известно как «парадокс близнецов». Один брат остается на Земле, пока другой путешествует на звездолете: тот возвращается и видит своего брата постаревшим, хотя он сам не изменился, – с улыбкой закончил Алексей и еще прибавил. – Как говорится, все гениальное просто!

– В данном случае, с учетом наших технологий, время не просто замедлится, оно остановится, – объявил Макс.

– Я и не думал, что это возможно. Но, оказывается, даже наши ученые, – Ковалев глянул на молодого аспиранта, – знают об этом…

Алексей скривился от неудовольствия: ему не понравилось слово «даже», носившее какой-то пренебрежительный оттенок.

– Если я вас правильно поняла, вы хотите, чтобы мы отправились в космос? – спросила Евгения.

– Решать вам, друзья мои, – сказал Макс. – Но прежде чем сделать выбор, подумайте: а будет ли у вас другая такая возможность? Вам выпал шанс увидеть будущее!

– Вы нас будете обучать, как вести себя в полете? – осведомился Алексей.

– В этом нет никакой необходимости – весь полет будет проделан вами в состоянии анабиоза, – сообщил Макс.

– Что это значит? – осведомился Ковалев, обратившись к нему.

– Иначе говоря, вы будете спать всю дорогу, – пояснила Евгения и с возмущением проговорила. – Но… так нельзя! Вы сначала похищаете нас, потом, толком ничего не объяснив, хотите послать нас в будущее… Что за бред?! У меня слу… – она не закончила, густо покраснев.

– Какая у вас служба, Евгения Васильевна? – осведомился Макс. – Вам действительно нравится то, чем вы занимаетесь?

– Я это делаю ради своей страны, – ни на кого не глядя, тихо проговорила женщина.

– Неужели? – вмешался в разговор Ковалев. – Что вас заставило встать на этот путь? Я не верю, что это идеалы…

– Не ваше дело, – огрызнулась женщина, не взглянув на него.

– Андрей Владимирович, не надо так, – возразил Макс. – Ей действительно пришлось пройти через ряд испытаний. Так что она ничем не хуже вас. Видите ли, иногда одна-единственная ошибка определяет дальнейший ход жизни! И вам это должно быть известно. Ведь у вас был друг, который, в общем-то, хороший человек, но…

Ковалев побледнел, осознав, что он имеет в виду Василия Егорова.

– Откуда вы так много знаете про нас?

– Я уже говорил, что еще до своего рождения вы были избраны ради этой миссии. Вы родились, стали взрослыми, работали, пытаясь все попробовать, – гуманоид устремил свой взор на Алексея, который тоже покраснел, – и во всем ища смысл. Но тщетно. Вместо ответов на вопросы вас раз за разом посещало лишь разочарование…

Он взглянул на Ковалева, – тот вздохнул.

– И теперь в вашей жизни, наконец-то, появился долгожданный смысл. Хотите ли вы его потерять? Вот, в чем вопрос, друзья мои!

Макс закончил свою речь, и некоторое время каждый из его гостей оставался наедине с самим собой, в плену своих размышлений. Да, и было что вспомнить!

– Вы нас будете держать здесь, пока мы не примем нужное вам решение? – спросила Евгения с обидой в голосе.

– Напрасно вы считаете себя пленницей, – отозвался Макс. – Вас сегодня же доставят обратно. Я понимаю, что вам нужно время, чтобы все как следует взвесить. Это всех касается…

***

Они шли по залитому светом коридору, где, по-прежнему, было пусто.

«А остальные? – подумал Алексей. – Они что, прячутся от нас?»

– По правде, – отвечал на его вопрос впереди идущий Макс, – не в наших правилах просто так отпускать гостей. Обычно всякий, кто побывал у нас, напрочь забывает то, что видел. За редкими исключениями…

– И мы отнесены к их числу? – усмехнулся про себя Ковалев. – Но почему?

– Я уже отвечал на этот вопрос – потому что вы избраны!

– Но, тем не менее, вы нам не доверяете, – сухо заметила Евгения.

– Люди, живущие на поверхности, слабы духом, особенно это касается женщин, – Макс обернулся. – Не обижайтесь, Евгения, но это правда. А, кроме того, вам должны быть известны методы, которыми «в органах», как у вас говорят, добывают информацию. Гипноз, химия и прочее… И еще у вас говорят: меньше знаешь – крепче спишь! Мой вам совет – не тратьте понапрасну время, лучше подумайте над тем, что вы услышали от меня, – мысленно проговорив это, он остановился и протянул руку, – его спутники тотчас поняли, что их ожидает очередной переход.

Взявшись за руки, один за другим они вошли в черное пятно и очутились в новом помещении, в котором было темно, и только по центру оставался один светлый участок. Луч исходил сверху, и оттуда доносился неясный шум, похожий на рев двигателя от машины. И, судя по звуку, эта машина была значительных размеров.

– Это то, что я думаю? – задал немой вопрос Ковалев. Макс кивнул в ответ.

– Стало быть, мы вернемся назад на борту летающей тарелки? – восхищенно воскликнул Алексей. – Вот, это да!

– Летающая тарелка, – скривил лицо в усмешке Макс. – Звучит вызывающе!

– А вы как называете этот аппарат? – подхватил Алексей, с волнением запоминая каждое слово.

– В переводе на ваш язык это звучит примерно как «носитель света». Но я бы избегал слова «аппарат», в некотором смысле – это живое существо, которое служит нам…

– Существо? – переспросила Евгения. – Как же это понимать? Вы что, относитесь к нему, – ну, я не знаю, – как к лошади?

– Да, это сравнение уместно, – подтвердил ее догадку Макс. – Я уже говорил, что внутри каждого из нас есть свет, который мы излучаем в окружающее пространство, используя для этого силу мысли. От того, кто много думает, исходит большое количество ЭМИ…

– Иначе говоря, электромагнитного излучения, – подхватил с увлечением Алексей. – Ну, это общеизвестный факт, который нашел применение в медицинской практике. Электроэнцефалография, например. Только электромагнитные волны, – они ведь повсюду…

– Именно, – согласно кивнул Макс. – То, что нас окружает, и есть величайшее богатство, которое люди, увы, используют не по назначению.

– Но… – запнулся Алексей. – Электричество мы используем для освещения, для питания наших приборов, механизмов и прочее, для обогрева, наконец. Что же не так?

– Не так? – усмехнулся Макс. – В вашем отношении к тому, что вам не принадлежит. В вашем стремлении все использовать в интересах плоти…

– Но и вы, как я вижу, материальны! – сухо заметила Евгения. – Разве вы не состоите из плоти и крови?

– Вы правы, – кивнул Макс. – И мы материальны, и мы состоим из плоти и крови. Но, в отличие от вас, многие из нас способны отделить главное от второстепенного, существенное от несущественного. Мы способны познать Истину!

– Но что есть Истина? – запальчиво с вызовом осведомился Алексей.

– Боюсь, на этот вопрос каждый из вас должен сам найти ответ. Если вы не в состоянии сделать это сейчас, у вас есть эксклюзивная, – как вы говорите, – возможность поискать на него ответ в будущем, – Макс красноречиво умолк.

Алексей еще что-то хотел спросить, но в этот миг шум, который служил звуковым фоном этого научного диспута, стих. Макс вытянул свою худощавую руку в сторону светового луча:

– Вам пора, друзья мои.

– Мы полетим одни? – взглянули на него все трое.

– Ваше путешествие будет коротким, как и в первый раз.

– Иначе говоря, мы заснем? – спросила Евгения. Макс кивнул.

– Но, постойте, – заволновался Ковалев, чувствуя, что еще не все прояснил для себя. – Вы даете нам время для размышления. Это я понял. Но как вы узнаете о нашем решении?

– Если вы решите остаться в этом времени, мы это поймем и больше вас никогда не потревожим.

– Каким же образом? – спросил Алексей.

– Телепатически, – как будто нехотя отозвался Макс. – Вас такой ответ устроит? Разве мы сейчас с вами общаемся по-другому?

– Ну, допустим, что мы согласимся. Просто, представим на мгновенье, – с волнением заговорила Евгения. – В какое время мы отправимся?

– Иначе говоря, сколько времени займет этот перелет? – поддержал ее слова Алексей.

– Пройдет примерно 70 лет, – тихо, чуть слышно отозвался Макс.

– Всего семьдесят? – разочарованно выдохнул Алексей. – Что может измениться на Земле за столь короткий срок? Я-то думал, что лет семьсот…

– Это пока все, что мы можем сделать для вас, – отозвался Макс, которому этот разговор явно перестал нравиться.

– Но… – с запинкой проговорила Евгения. – Мы… вернемся назад? В это время?

– А вам это хочется?

– Ну, не знаю, – чуть покраснела она.

– В том-то и дело, что не знаете, – совсем уж мрачным тоном отозвался Макс. – Просто-напросто вы себя еще не знаете! Познай самого себя, – так, кажется, гласила надпись на храме в Дельфах. Ладно, друзья мои, ступайте, как у вас говорят, – с Богом…

Гуманоид по имени Макс отступил назад и скрылся в темноте, а впереди был луч света.

Евгения со страхом глядела на него, и Алексей подбадривал ее, говоря, что в прошлый раз ничего плохого с ними не случилось.

– Он сказал – поехали, – с этими словами Ковалев первым шагнул вперед, и тотчас перед глазами у него все поплыло.

***

Андрей Ковалев очнулся. Вглядываясь в темноту, он различил знакомую обстановку своей спальни. Было темно за окном.

Он поднялся, пытаясь понять, почему лег в верхней одежде на заправленную кровать. В памяти мелькали какие-то светлые пятна и чей-то странный, причудливый серый образ.

«Что такое? Опять кошмар приснился?» – не понимал он, протирая глаза и направляясь на кухню, где поставил чайник на плиту, чтобы заварить кофе.

В ожидании кипятка он сидел на стуле у края обеденного стола, стараясь припомнить, что было накануне. Но в сознании вспыхивали отрывочные воспоминания, фрагменты мозаики, которые не получалось сложить в одну картину.

«Ничего не понимаю. Вроде не пил, а голова тяжелая, как с похмелья», – подумал Ковалев. В этот миг загудел чайник, – он поднялся и заварил крепкий кофе. Но черный напиток не помог ему вспомнить всё, хотя и прогнал остатки сна…

В три часа ночи Андрей Ковалев включил телевизор, где шел какой-то американский боевик. Под шум криков и ударов он все-таки заснул и очнулся уже, когда за окном начинало рассветать. Наскоро позавтракал, оделся и вышел во двор, направляясь к тому месту, где всегда оставлял свой автомобиль. Но на этот раз его там не оказалось…

Первая мысль, которая посетила Ковалева, была: угнали. Но вдруг он вспомнил, что оставил его на Павелецком вокзале, когда… уезжал в аэропорт, чтобы сесть на самолет…

Так, обстоятельства недавнего прошлого начали всплывать в его памяти, – одно за другим. Он вспомнил, как сел в самолет с пересадкой в Минске. Украинский аэропорт, строгое лицо пограничника; припомнился и водитель такси, который не хотел везти его в город…

В общем, потянулась цепочка воспоминаний, которая привела его на поле где-то в окрестностях Киева. Столб света, в котором была фигура гуманоида…

– Макс, – вспомнил Ковалев. – Что за бред? Эк, меня угораздило напиться!

Он шел к остановке общественного транспорта, вслух рассуждая сам с собой.

– Постой, – он остановился посреди дороги. – Если все это был только сон, тогда как же я оказался здесь?

Вопрос повис в воздухе.

– Неужели и впрямь это было наяву? Рассказать – никто не поверит! Но это значит, что мне нужно принять какое-то решение. Остаться или…

Он дошел до остановки; женщина, стоявшая там, увидев человека, говорящего с самим собой, шарахнулась от него как от сумасшедшего. Но Ковалев, поглощенный раздумьем, не замечал ничего вокруг себя.

– Решение… Принять решение. Но какое?

Вскоре к остановке подъехал автобус, и он, не глядя, сел в него, продолжая свои размышления.

– Это значит, я должен буду все бросить. Свою работу, квартиру… Что еще? Жизнь, к которой привык. И которую ненавижу. Это правда! Раньше я не хотел признаваться в этом даже самому себе. Но теперь у меня есть выбор. Да-да, – с воодушевлением проговорил он, но, оглянувшись по сторонам, заметил, что приковал к себе взгляды всех пассажиров этого автобуса, и замолчал.

Остаток пути наш герой проделал, ни слова не говоря: продолжал рассуждать про себя. Это там, на дне морском, он мог высказывать мысли вслух, а здесь, среди обычных людей, лучше их держать при себе…

Добравшись до станции метрополитена, Андрей Ковалев спустился в подземку, и толпа, в которой он оказался, вскоре втиснула его в первый пришедший поезд. После пересадки он вышел на станции Павелецкой и вскоре оказался на автостоянке рядом с вокзалом.

Да, автомобиль стоял на том самом месте, где он его оставил!

Теперь, сев за руль, он выехал с автостоянки, направляясь в сторону делового центра. Но, не доезжая до него, повернул обратно.

В этот миг Андрей понял, что работать не сможет, пока все еще раз, как следует, не обдумает. И тогда, остановившись у ворот одного из городских парков, он долго бродил по аллеям среди деревьев, роняющих листву, шурша ею под ногами. Перед его мысленным взором длинной вереницей мелькали события его детства, молодых лет, – в общем, жизнь проносилась перед его глазами. Он видел свою жену, свадьбу, автокатастрофу, гроб с телом и т.д., и т.п. Наконец, он вспомнил другую женщину, которая внушала ему уважение.

«Вера… Она – настоящий человек», – думал он. Эта женщина оказалась той соломинкой, за которую пытался ухватиться утопающий. Ковалев нашел ее номер в своем телефоне и позвонил ей.

– Алло, – услышал он знакомый голос.

– Вера, здравствуй. Это Андрей тебя беспокоит.

– Андрей? Привет. Что-то давно тебя не было слышно! Как поживаешь?

– Все в порядке. Не разбудил я тебя?

– Нет, все в порядке. Ты в Москве или опять в командировке?

– Только что вернулся. Мне нужна твоя помощь…

– Помощь?

– Ну, в общем, хотел с тобой посоветоваться.

– О чем?

– Есть одно дело. Но лучше не по телефону. Как ты посмотришь на то, если на выходных я заеду к вам?

На мгновенье повисла тишина.

– Вера?

– Мы всегда тебе рады, Андрей, – не сразу ответила женщина. – Ванька недавно спрашивал о тебе… Так что… В общем, будем ждать.

– Хорошо. Тогда я, как возьму билет, позвоню.

Из парка он отправился на Казанский вокзал и в тот же день сел на поезд до Самары. На другой день под вечер на железнодорожном вокзале его встречала молодая опрятная и привлекательная женщина, которая когда-то была танцовщицей в ночном клубе, а затем стала настоящей «бизнес-вумен»: открыла собственное дело, а, кроме того, занималась благотворительностью. К слову, поворот в ее жизни оказался возможен, благодаря деньгам, что оставил покойный муж. Но самое дорогое, что он ей подарил, был сын, которому тогда исполнилось четыре года.

Ковалев сошел с поезда на платформу. Вера, улыбаясь, приблизилась, обняла его и поцеловала в щеку по-дружески.

– Как дорога?

– Неплохо.

– Ну, идем.

Они вышли из здания вокзала на площадь. Вера привела его к тому месту, где оставила свою машину.

Автомобиль катился по грязноватым самарским улицам. Женщина сидела за рулем, глядя на дорогу. Ковалев был рядом. Они долго молчали.

– Как мама поживает? – спросил, наконец, он, тотчас попав в самое больное место.

– Мама? – вздохнула Вера, побледнев. – Она умерла… полгода назад.

Андрей изменился в лице.

– Прости. Я не знал. А что ж ты не позвонила? Я бы приехал…

– Не хотела беспокоить, – пожала плечами Вера.

– Какие же беспокойства? В те дни тебе нужна была поддержка, а ты была совсем одна.

– Ну, почему одна? – улыбнулась Вера, и Ковалев насторожился. – Со мной – Ванька!

– А, ну, да, – выдохнул он. – Значит, болезнь ее все-таки…

– Да, пять лет боролась, – со слезами на глазах проговорила Вера. – И вот, ее не стало…

– Это неизбежность, – тихо проговорил Ковалев.

– Что, прости? – покосилась на него Вера.

– Сочувствую тебе, – поправился он.

– Спасибо, – грустно улыбнулась женщина.

– Я вам там кое-какие подарочки привез, – неловко проговорил Ковалев, стараясь спасти положение. – Вам с Ваней… Кстати говоря, как он?

– Да вроде ничего. Только недавно перенес простуду.

– Ну, дети часто болеют.

– Врачи говорят, у него ослабленный иммунитет или что-то в этом роде.

– Ну, тогда нужно больше витаминов, – кушать фрукты, овощи…

– Ну, да, – как-то невесело улыбнулась Вера. – Ну, а ты что, еще не надумал жениться?

Ковалева этот вопрос поставил в тупик.

– Жениться? – переспросил он, с недоумением глядя на нее. – Да нет, пока…

– Неужели даже никого нет на примете? – не унималась Вера.

– Была одна, которая все не могла забыть своего мужа, – мрачно отозвался Ковалев, не глядя на нее.

– Чтобы мужчина столько лет прожил один, не заводя знакомств, – да, в наши дни это большая редкость! – как-то неприятно усмехнулась Вера. – Ну, а работа как?

– Нормально, – нахмурился Ковалев. Ему не нравился этот разговор, в котором появилась какая-то формальность и фальшивость. Да, именно так, неискренность. И это его неприятно поразило.

Она открыла дверь своей квартиры и сказала:

– Проходи.

Ковалев зашел, разулся и снял с себя верхнюю одежду. Оглянувшись, он увидел мальчика, который жался около двери, будучи в одной пижаме.

– Дядя Андрей, почему так долго? – спросил ребенок, выпучив на него свои большие глазенки.

– Привет, чемпион, – отозвался Ковалев, вынимая из сумки игрушку – машинку на пульте управления. – Это тебе.

Мальчик стоял с подарком в руках, не глядя на него.

– Ты почему босиком? – накинулась на сына мать. – Недавно только болел… Тебе, между прочим, давно уже пора спать. Марш, в свою комнату!

Андрею не понравилось, что Вера кричит на своего ребенка, хотя мать и имеет на это право.

– Завтра поиграем с тобой, – сказал Ковалев, провожая мальчика в его спальню.

– Мне иногда становится не по себе от того, что он говорит, – призналась Вера, когда они прошли в гостиную.

– А что он говорит? – удивился Ковалев, присаживаясь в кресло. – Ему ведь только четыре года!

– Да? А рассуждает он почти как взрослый! Однажды заявил мне, что видел отца…

– Отца? Как это?

– А вот так. Говорит, он – в раю… Надо же такое придумать!

Андрей вспомнил Дмитрия Вяземского, как тот вынимал пулю из своей груди, – чтобы спасти другого человека от наказания.

– А, может, так оно и есть? – задумчиво проговорил он.

– И ты туда же, – неприятно засмеялась женщина, и в ее глазах вдруг блеснули слезы. – Прошло уже пять лет, как его не стало… А я его вижу каждый день!

– Ты его видишь в своем сыне? – догадался Ковалев. Она промолчала, отвернувшись в сторону.

– Ладно, пойду, разогрею ужин, а то все уже остыло. Ты пока можешь посмотреть телевизор, – быстро проговорила Вера, оставляя его одного. Когда она вернулась назад, нашла своего гостя спящим в кресле, но не стала его будить.

Весь следующий день за окном лил дождь как из ведра, и они не выходили из дома. Ковалев возился с ребенком, учил его управлять машинкой, подаренной накануне, и сам давал мастер-классы, вспоминая свое детство, в котором, правда, не было таких игрушек.

Глядя на то, как сорокалетний мужчина катает по всей квартире игрушечный автомобиль, Вера качала головой: «Взрослый ребенок!» Но вот, наконец, машинка остановилась, не трогаясь с места. Ковалев осмотрел ее со всех сторон, еще раз покрутил рычажки на пульте управления. Без толку!

– Китайское фуфло, – с досады выругался Ковалев, огорченный тем, что игрушка, которую он купил в подарок, сломалась в первый же день.

– Не расстраивайся, дядя Андрей. Мама мне новую купит, – проговорил Ваня, утешая его. Ковалев взглянул на бледное болезненное лицо мальчика, испытав вдруг к нему такую жалость, что сердце защемило в его груди.

– А знаешь что, чемпион? – сказал он, убирая машинку обратно в коробку. – Давай мы с тобой потеплее оденемся и сходим в супермаркет! Ты выберешь себе все, что захочешь. А, кроме того, купим что-нибудь вкусненькое… Как ты на это смотришь?

Мальчик отрицательно мотнул головой и сел за стол, принявшись что-то рисовать.

– Почему? – удивился Ковалев. – Это из-за дождя? – и снова он увидел все тот же кивок. – Тогда что?

– Не хочется, – чуть слышно отозвался Ваня.

– Понятно. А что ты рисуешь? – осведомился Ковалев, приближаясь к столу. Но мальчик не позволил ему взглянуть на свой рисунок, закрыв его рукой: «Еще не готово».

– Может, тогда поиграем в прятки? – предложил Ковалев.

И тогда Ваня, перевернув лист бумаги обратной стороной, пошел в другую комнату – прятаться. Ковалев принялся считать. Раз-два-три…

Перевернутый лист бумаги привлек его внимание.

«Что все-таки он рисует? И почему меня это так интересует?»

Поборовшись некоторое время сам с собой, Ковалев не выдержал и перевернул листок. На листе бумаги был изображен странный продолговатый предмет…

«Что это такое?» – подумал он в недоумении, но потом вспомнил, что пора идти искать. Он вернул листок на прежнее место и вышел из комнаты. Ребенка он вскоре нашел в шкафу среди верхней одежды, встретив его осуждающий взгляд.

– Не надо было этого делать! – строгим голосом проговорил мальчик.

– Чего? – удивился Ковалев.

– Смотреть мой рисунок. Он еще не закончен.

– А как ты… – растерялся Ковалев, оглянувшись назад. – Извини, дружочек. Любопытен я по роду своей работы.

В общем, тот день Ковалев провел с мальчиком и его матерью. Они вместе пообедали, потом посмотрели семейное кино, – какую-то рождественскую комедию. И, как герои этого фильма, принялись кидаться подушками. Играя с Ванькой, Ковалев в какой-то миг подумал: что же так могло напугать Веру? Ребенок как ребенок. Немного угрюм, – это правда, а в остальном – такой же, как и все дети его возраста.

День пролетел незаметно. Настало время ужина. Вера с кухни позвала обоих мальчиков. Ковалев продолжил соревнование, начатое еще в обед: кто первый встанет из-за стола? Ваня в тот раз ел с аппетитом и вскоре отнес свою пустую тарелку к раковине, – вымыв ее, он устремился в свою комнату. Проводив его взглядом, Ковалев обратился к Вере:

– Замечательный у тебя сын!

Женщина слегка улыбнулась, ничего не ответив, и вспомнила:

– Ты вроде о чем-то хотел со мной поговорить, – она вопросительно посмотрела на него.

– Да, – изменился в лице Ковалев. – Словом, мне надо с тобой посоветоваться… – он замолк на некоторое время, тщательно подыскивая слова.

– Мне сделали одно предложение… – нерешительно начал он.

– Выгодное?

– Не в этом дело, – покачал головой Ковалев. – Если я его приму, мне придется уехать.

– Из Москвы?

– Из страны.

– Надолго?

– Может быть, навсегда… – он взглянул на нее. – Что ты мне можешь посоветовать?

Вера посмотрела на него.

– Опять «горячая точка»?

– Нет, совсем не то!

– Стало быть, деловое предложение?

Ковалев молчал, чувствуя сильное волнение. Вера поднялась с места, собирая со стола посуду.

– Если тебе предложили работу за границей, то почему бы не согласиться? Может, там ты, наконец, обретешь свое счастье?

Она отнесла посуду в раковину и принялась мыть ее. Ковалев приблизился к ней и с волнением осведомился:

– Но ты будешь скучать по мне?

Женщина, не глядя на него, мрачно отозвалась:

– Мы, кажется, уже говорили с тобой на эту тему. Пока мы оба не будем готовы к серьезным отношениям, не станем друг друга унижать мимолетными встречами, похожими на случки…

Ковалев вздохнул и вернулся на свое место: она поняла его совсем не так. Он молчал некоторое время, потом поднялся из-за стола и зашел в комнату Вани, чтобы пожелать ему спокойной ночи.

Мальчик сидел за столом, рисуя.

– Дядя Андрей, – услышал Ковалев. – Не бойся лечь в гроб. Надо умереть, чтобы родиться!

Ковалева передернуло от неожиданности. Внутри него все похолодело.

– Что ты сказал? – переспросил Ковалев.

Мальчик обернулся к нему и покачал головой.

– Я не говорил.

– Но я слышал!

– Это были не слова…

– То есть… – Ковалев запнулся. – Хочешь сказать, это были мысли? Но почему ты подумал об этом? – в этот миг его даже не удивило то, что он услышал чьи-то мысли. Мальчик пожал плечами: «Не знаю».

– А что все-таки ты рисуешь? Теперь я могу взглянуть? – спросил Ковалев, приближаясь. Ваня кивнул.

Андрей подошел к столу и, взглянув на рисунок, невольно вздрогнул. Он увидел продолговатый ящик, в котором лежала полуобнаженная женщина. Ее широко раскрытые глаза и заплетенные в косу волосы заставили его вспомнить ту, которая ныне жила в другой стране под чужим именем…

Наш герой ненадолго потерял ощущение пространства и времени. Из этого состояния его вывел голос Веры.

– Андрей, я тебе постелила в гостиной. Доброй ночи!

– Доброй ночи, – отозвался Ковалев, взглянув на Ваню, который лежал в своей постели, отвернувшись к стене. Потом он прошел в гостиную и лег на диван, но еще долго не мог заснуть. Образ лежащей в гробу женщины мерещился ему. Наконец, сон все-таки одолел его…

На другой день Андрей Ковалев уехал назад в Москву. Поезд уносил его на запад. Стучали колеса вагонов, а перед мысленным взором мужчины стояло бледное заплаканное личико ребенка. Сцена прощания. Когда, собрав вещи, он уже был в дверях, вдруг мальчик, подбежав, бросился к нему на шею и, обливаясь слезами, тихо прошептал ему на ухо:

– Счастливого пути!

Пройдет несколько лет, и этого необычного мальчика не станет, – его заберет болезнь; убитая горем мать будет некоторое время оплакивать своего сына, а потом уедет за границу, где найдет свое мимолетное счастье…

***

В понедельник Ковалев вышел на работу, хотя и сделал это, скорей, по привычке. Он уже принял решение и ожидал, что с минуты на минуту в эту стеклянную дверь с жалюзи зайдет тот, кто изменит всю его жизнь.

Вот, дверь, наконец, открылась, но вместо того, кого он ждал, в нее вошел очередной клиент. Теперь этот человек присел на диван и что-то говорил, излагая обстоятельства дела, с которым пришел, но Ковалев не слушал его, мыслями находясь на подводной станции с гуманоидом по имени Макс.

– Вы не слышали ни одного моего слова! Черт знает что такое! – возмущенно проговорил клиент, на прощанье громко хлопнув дверью. Проводив его глазами, Ковалев поднялся из-за стола, и некоторое время ходил по своему кабинету взад-вперед. Потом он вдруг вспомнил об отце и решил, что должен с ним проститься. И тогда, спустившись на нулевой этаж, он сел в свой автомобиль и выехал с парковки…

Андрей Ковалев был уже поблизости от того квартала, где жил его отец, когда заметил, что за ним по пятам следует темная иномарка с тонированными стеклами.

– Опять они? – удивился Ковалев. – И даже не таятся!

Возмущенный столь неприкрытой слежкой, он вжал педаль газа в пол, превышая допустимую скорость. Но иномарка, следовавшая за ним, не отставала. И тогда, пытаясь оторваться от преследования, Ковалев двинулся за город.

И это была его ошибка.

Вскоре из окна иномарки высунулась рука, вооруженная пистолетом. Несколько прицельных выстрелов, и пробило колесо…

Не справившись с управлением, Ковалев съехал с трассы на обочину. Он выбрался из машины, когда к нему подбежали двое в штатском с оружием в руках.

– Руки на капот! Живо! – закричал один из них.

– Кто вы такие? – огрызнулся в ответ Ковалев. – Что вы себе позволяете?!

– Делайте, что вам говорят. У нас приказ – доставить вас живым или… – целясь в него, прокричал другой. – Так что – без глупостей. Иначе – стреляем на поражение!

Ковалев нехотя повиновался и положил руки на капот своего автомобиля, – его тотчас же скрутили и поволокли к иномарке, а затем, впихнув в салон и сев по бокам, повезли в неизвестном направлении…

Наш герой в этот момент совсем не испытывал страха, напротив, он усмехнулся и проговорил вслух:

– Видимо, в будущее я уже не попаду.

Вдруг иномарка остановилась прямо посреди проезжей части.

– Что такое? – спросил один чекист у того, который сидел за рулем.

– Не знаю. Кажется, электронику вырубило, – растерянно отозвался тот, пытаясь завести двигатель. Но тщетно. Вдруг в салон автомобиля хлынул яркий ослепительный свет. И перед глазами Ковалева все поплыло…

Он потерял сознание, а очнулся уже в знакомом белоснежном помещении, на мягкой подобной пуху лежанке.

– Они сделали это! – с ликованием провозгласил Андрей Ковалев. – А интересно, смогу ли я?

Испытав вдруг воодушевление, подобное эйфории, он поднялся с места и приблизился к перегородке, отделявшей его от внешнего мира.

«Стенки не существует!» – подумал он и почти сразу почувствовал, как то, что было твердым, вдруг стало жидким, а потом и вовсе не осязаемым. Его рука прошла сквозь преграду, и он, не колеблясь, последовал за ней.

Оказавшись по ту сторону, он остановился и оглянулся, не веря своим глазам.

– Браво, Андрей Владимирович! – вдруг раздался голос у него за спиной. Ковалев обернулся и увидел серого гуманоида, который сложил руки, словно аплодируя ему. Это был Макс.

– Здравствуйте, – смущенно проговорил Ковалев, который почему-то почувствовал себя неловко.

– Ваш великий учитель, которого вы называете Иисусом Христом, говорил: тот, кто ищет, всегда найдет, а когда найдет, смутится, а потом удивится и станет царствовать. Вы способны смущаться, Андрей Владимирович, а, стало быть, у вас еще все впереди! Идемте, – сказал Макс и повел своего гостя в другое помещение. Но на входе в него Ковалева вдруг охватил страх – он засомневался в себе.

«А что если в первый раз это вышло чисто случайно?»

– Ничего, это пройдет, – приободрил его Макс, протягивая руку. Ковалев взял ее и прошел следом. Тотчас же он увидел Алексея и Евгению. Встреча с ними его несказанно обрадовала.

– И вы здесь? – воскликнул он, подавая руку Алексею и обнимая Евгению. Женщина впервые улыбнулась ему и стояла, потупив взор.

– Черт возьми, приятно сознавать, что я не один согласился на эту авантюру! – сказал им Ковалев. – Как же я рад вас видеть, друзья мои!

– Все уже готово для путешествия. Только вас ждали, Андрей Владимирович, – сообщил Макс.

– Стало быть, приступим к делу, не откладывая в долгий ящик?! – осведомился Ковалев, внезапно почувствовав печаль. Перемена в его настроении не ускользнула от внимания Макса.

– Не огорчайтесь, Андрей Владимирович, – сказал он. – Да. Бывает грустно от расставания со старым. Лучше подумайте о том, что скоро вы увидите новый мир! На самом деле, я вам завидую! Потому что мне уже не суждено встретить те благословенные дни…

Гуманоид вздохнул и повел их дальше по залитому светом коридору.

Вскоре они вошли в помещение, где из потолка исходил луч света и доносился рев неведомого зверя, которого гуманоид по имени Макс называл «носителем света». Здесь Макс протянул своим гостям их новую одежду, – светлые прозрачные одеяния, в которые те облеклись, отступив в темную часть помещения.

«Не слишком ли откровенный наряд?» – подумала Евгения, выступая из темноты и прикрывая свою грудь.

– А кого вам стыдиться? – отвечал на ее вопрос Макс. – Здесь нет тех, кто вас осудит! Ступайте за мной, – он двинулся вперед и исчез в потоке света.

Ковалев последовал за ним, и в мгновение ока очутился в новом залитом светом помещении сферической формы. Он понял, что оказался на борту космического корабля.

В следующий миг рядом с ним появились те двое – Алексей и Евгения, которые держались за руки. Но он не обратил внимания на их внезапное появление, потому что его взор в этот миг был прикован к центру помещения, где находились три продолговатых ящика, расположенных под углом друг к другу.

– Боже мой! – запричитала Евгения. – Это… что? Это для нас?

– Понимаю, первое впечатление – не самое приятное, – заметил Макс. – Я вижу. Вы смущены. Но это хорошо. Значит, скоро, очень скоро, вы удивитесь.

Алексей подошел ближе и заглянул внутрь одного из тех ящиков.

– А вы сами-то в них ложились когда-нибудь? – осведомился он.

– Мы в них спим, – усмехнулся Макс.

– Правда? – недоверчиво переспросил Алексей, потрогав ящик изнутри. – Это довольно твердый материал!

– Поначалу вам будет тесно и неудобно, но затем вы заснете, и ничего чувствовать не будете, – сообщил Макс.

Евгения тоже подошла к нему.

– Как это похоже… – начала она, но не закончила. За нее это сделал Ковалев.

– На гроб, – сказал он.

– Возможно, – отозвался Макс. – Но в таком случае надо умереть, чтобы родиться!

Услышав эти слова, Ковалев вздрогнул, – он вспомнил рисунок мальчика и его слова: «Не бойся лечь в гроб…»

Тогда он двинулся вперед, перешагнул через барьер и опустился в этот ящик, который его спутникам внушал суеверный страх.

Проводив его глазами, Евгения вдруг осмелела.

– А, была – ни была! – сказала она и последовала его примеру. Вскоре из ящика донесся ее бодрый голос: «Здесь не так уж плохо». Но Алексей все еще колебался.

– Значит, мы полетим к звездам, находясь в этих ящиках. А кто же будет управлять этим… – он хотел сказать «аппаратом», но вспомнил слова Макса о «живом существе» и запнулся.

– Он работает в автономном режиме, – ответил Макс. – Еще вопросы?

– Но как… мы полетим? Даже если это живое существо, оно же должно чем-то питаться?

– Очевидно, вас интересует вопрос о топливе, – усмехнулся Макс. – Оно берет его из внешней среды.

– Из внешней среды? – переспросил Алексей. – Но как это возможно? В космосе же вакуум!

– Это вы так думаете, – терпеливо объяснял Макс. – На самом деле, космос наполнен энергией движения, которая превращается в вещество. Вот этим веществом и питается «носитель света».

– Что еще за энергия движения? – не понял Алексей. – Уж не «эфир» ли вы имеете в виду? Только у нас уже давно отказались от этой концепции!

– Может, зря? Еще вопросы?

– Но как… – не унимался Алексей. – Вот, например, если встретится нам на пути астероид или какое-нибудь другое небесное тело…