Читать книгу Покинутый - Василий Баранов - Страница 6

Крыла облаков расступились. Излился на землю свет. Дорога приняла путников. Ведет их в иные земли. Чудные люди. Она, дорога, лежит себе и лежит. И они б лежали в своем доме на печи. Так неймется. Идут куда-то. Земли далекие им подавай. Суета сует.

Артем беспокойная душа. Куда идти разницы нет, а хочется знать о цели.

– Матвей, сейчас то куда идем? Ведет Он нас, это понятно. Но и нам не грех Ему подсобить. Дорогу выбрать. – Опускает взгляд на свои изрядно поношенные туфли. Ладонью руки указывает на беспросветность дорог.

– Откуда я знаю, Артем. Все пути для нас одинаковы. – Нет смирения в голосе. Пути одинаковы, а выбор будет сделан.

– Давай, поймаем попутку. Мы так всю обувь истопчем. Дальше босиком придется идти. – И снова с жалостью и тоской глядит на свою обувь.

– Ты ног не жалей. Босыми придем, в рубище. Примет Он нас. – Уверенность. Бесконечная сила веры. Старик не падает духом.

– Э, дед. Пред светлый лик начальства в таком непотребстве предстать. Скажет, с какого такого болота эти две кикиморы вылезли. Нос от нас отворотит. Пред начальством вид следует иметь дурашливый. Начальство есть глазами. Царь Петр так говорил. А он дело знал. – Бодро шагает. Словно солдат потешного полка перед царем.

– Что за забота. У тебя завсегда дурашливый вид. Хоть как прикидывайся. Всякий отметит: дурак ростом с оглоблю стоит. Вымахал большим, а ума не нажил. – Ворчит Матвей.

– Забот меньше. Ум – мечта дурака. Человеку удача нужна. Фарт. Так поедем, Матвей? До Омска. Нам все едино, где искать. Оттуда самолетом можем на юг податься. Хорошо сейчас на юге. Я бы на Его месте там и устроился. – Артем просто болтал. Особо об юге не думал.

– Поедем. Блаженненький ты у меня. Это когда ума своего не хватает. Устами блаженных с нами и говорит Господь. На юг отправимся, недоумок. – Старик хитро улыбается. Бранится, а обиды на него нет.

Артем с Матвеем остановились на обочине. Парень машет проезжающим машинам. Грузовик пытается остановить. Водитель легковой денег много попросит. Вот и остановился грузовичок.

– Шеф, до Омска подвезешь? Со мной старик. Не видит он ничего. Ему тяжело идти.

– Садитесь. Чего уж там. Довезу. – Видать и вправду есть Бог. Не оставил на дороге.

Завертелись колеса. Дорога побежала вперед. Хорошо в кабине. Сидишь, а деревья и столбы мимо торопятся.

– В Омск то зачем? – Завел разговор Сашка, водитель. – По врачам? Там врачи хорошие. На глаза операции делают.

– От Омска, – ответил Артем, – мы дальше поедем. На юг. Там есть один хороший врач. Нам бы к нему попасть. – Врач, думал Артем, самый лучший, если верить Новому завету. Лечил всех, а они на него донесли. Сдали совету «лекарей». Синедрион, кажется, назывался. Наши больные тоже не прочь донос настрочить.

– Дело хорошее. Многие в Германию ездят или в Израиль. Там медицина еще лучше. И мне когда придется о докторах думать. У водителей часто с поясницей бывает плохо. Издержки профессии. Наши мужики, что постарше, говорят, ты, Сашка, по молодости не чувствуешь. Время придет, всякими мазями будешь спасаться.

– До старости, как молодой, будешь бегать. – Откликнулся Матвей. – Минуют тебя боли в спине.

– Хорошо бы. Мне жена зимой в спину сок редьки втирала. Заботится. У мужика спина, особо в постели, большая помощница. Ты к жене со всей любовью, а тут радикулит и прихватит.

Так и болтали они всю дорогу. Сашка довез их до железнодорожного вокзала.

– Тут вы, мужики, сами решайте, каким поездом ехать. Бывайте. – И уехал.

Вокзал. Люди приезжают и уезжают. Полны своих тревог, радостей, ожиданий.

– Как, Матвей, пойдем искать гостиницу? – Артем слышит, диктор объявляет отправку очередного состава. – На тихом полустанке сойду через десять минут. Поезд умчится с тобой. А искры, вылетая из топки паровоза, гаснут у столбов. В глазах твоих тревожных вспыхивают слезы, а губы шепчут: что мне делать без тебя.

Чуть покривились губы, дернулось лицо. Срывается голос.

– Любишь. Ты мне сейчас мокроту разведешь. Возьми себя в руки, парень.

– Любил. Поздно слезы лить. Не для меня журчат ручьи, звеня алмазными струями. Там дева с черными бровями. Она растет не для меня.

– Артем, рано себя хоронишь. Все у тебя будет. И встретишь свою красавицу. Другую. Кто нашел добрую жену, тот нашел благо и получил благодать от Господа. Кто изгоняет добрую жену, тот изгоняет счастье, а содержащий прелюбодейку – безумен и нечестив. Ты не гнал ее, сама ушла. Не жалей о том. Найдется еще добрая жена. И войдет счастье в дом твой. А сейчас пойдем. Дел у нас еще много. После будешь, как красна девка кукситься. Кто наблюдает ветер, тому не сеять; и кто смотрит на облака, тому не жать.

– Пойдем. Спросим у людей, где найти гостиницу. Остановимся там. Потом подумаем о билетах, чтоб на юг уехать. – Артем сбросил с себя печаль. Надо и о дне сегодняшнем думать.

– Вот и ладно. Передохнем денек. Нас никто не гонит, никто не торопит. – По голосу Матвей чувствует, спутник его одолел в себе боль дня текущего.

О гостинице пришлось спрашивать нескольких человек. Многие не знают. Оно и понятно, в своих домах живут. Им не нужны постоялые дворы. Наконец, один мужчина припомнил, рядом с его домом есть небольшая гостиница. Как доехать подсказал. Добрались. Гостиница «Аура». Синее здание с кирпичной кладкой у фундамента. Сняли номер, из тех что были свободны. Двухместный, но кровать одна. Другого не нашлось.

– Что ж, Матвей, как-нибудь уляжемся. Нам, надеюсь, недолго тут куковать. – И хуже бывает, разумно решил Артем. Хоть крыша над головой. Оно и весна, а ночи еще холодные.

Поднялись в номер. Не чета сельским. Красивое покрывало на кровати. Коричневые до пола шторы на окне. Кресла, стулья, стол. Душевая кабина. Благодать. Телевизор. И работает хорошо. Несколько программ принимает. Динамик не хрипит. Тут можно задержаться.

– Передохнем, Артем, после пойдем поедим. О билетах бы справиться. – Матвей не торопится, но и медлить не хочет.

– Так и сделаем, Матвей. С обеда пойдем в регистратуре гостиницы спросим. Они могут билеты заказывать. Не сразу улетим, возможно. Сейчас сезон отпусков начинается. Многие летят погреться на солнышке.

– Мы не многие, мы по делу едем. Отыщутся для нас билеты. – Самоуверенный старик. Вбил себе в голову, о нем Господь позаботится.

На улице вечерело. Надо отыскать кафе поблизости. И не дорогое. В магазин зайти, купить еду для позднего ужина. Жива в Артеме привычка поздним вечером заглянуть в холодильник. Перекусить перед сном. Многолюдно на улице. Большой город это вам не деревня. Машины заполонили дороги. Толчется народ на тротуарах. Перекрестки, светофоры. Давно Артем не был в городе. Тюремный двор для прогулок. Путь до цеха подневольной работы. А тут весна и свобода. Есть от чего голове закружиться.

В нескольких кварталах от гостиницы нашли кафе. Вошли, сели за столик. Артем решил описать Матвею обстановку.

– Тут уютно, Матвей. На столе чистая скатерть. Салфетки, специи. Половина столиков занята. Значит, готовят здесь хорошо. Народ не пойдет абы куда.

Подошел официант. Парень лет двадцати пяти. Форменный костюм, фартук.

– Добрый вечер, господа. Что будете заказывать? – Подает меню. Пытается сунуть меню Матвею.

– Ему не надо, молодой человек. Он не зрячий. Я сделаю заказ. – Пояснил Артем.

– Простите. Я не знал. – Оправдывается официант.

– Ничего. Я привык. Уже несколько лет живу во мраке. – Матвей улыбнулся. Слепоту свою не проклинает.

Артем просматривает меню.

– Что будем заказывать, Матвей? Чего твоя душа желает?

– Сам выбирай. Я буду что и ты. – Дано не ласкает его взор красиво выложенная еда.

– Тогда, салат. Греческий. Что в него положили?

– Овощи. Огурцы, помидоры, сладкий перец, зелень. Сыр, конечно. Все с оливковым маслом.

– Берем. Суп-лапша куриный. Хорошо. Отбивная с картофелем. Хм. Еще кофе. Это все.

– Сейчас принесу. – Официант отошел.

– Хоть поедим по человечески. – Брюзжит Матвей. – Надоела мне твоя семга на ломте батона.

– Моя семга?! Совесть имей. Это ты ее возжелал. А твой Господь сдуру завез ее в сельмаг.

– Не ропщи. Ложкой бы тебе по лбу за бранные слова.

– Ладно, не станем браниться, Матвей. Как ты говоришь, стол – это длань Господня. И ругаться здесь не будем. – Что понапрасну ругаться с дедом.

Скоро принесли салаты. Потом все остальное.

– Слушай, дед, – Матвей улыбается в ответ. Знает, приятель сейчас глумится и насмехаться станет. Это от сытости его поперло. Дурной мальчишка. – Ты искренне веришь. За стол садишься, а благодарственной молитвы не возносишь. Грешишь. И так раза три в день. Ты так грехов, как собака блох нахватаешься.

– Молитва от души должна идти. Нет надобности, ее голосить. Душа ее произносит. Что толку, если ее слышат всякие охальники, вроде тебя. Это дело сугубо личное.

– Ой! Отговариваешься, Матвей. Почуял еду и забыл о святом. Так и скажи.

– Не озорничай. И в грех меня не вводи. Тарелкой промеж глаз шваркну, будет тебе благодарственная молитва. – Смеется старый.

С едой закончено. Подошел официант за расчетом. Матвей достал банковскую карту.

– Вот, возьмите с нас.

По дороге зашли в магазин. Купили на вечер продуктов. Брали с расчетом не только на вечер, но и на утро. Может, и в дороге пригодится.

Хорошо живется на свете, если пища насытила твое тело. И в доме надежном ждет тебя теплая постель. Шум улицы наполняет радостью сердца. Идут не спеша. Вечер выдался теплый. Зажглись ранние фонари. Полумрак накинул на плечи накидку покоя. Весенний воздух чуть горчит от выхлопов автомобилей. Хорошо прошел день.

– Артемка, посидим где-нибудь. На улице хорошо. В номере сидеть успеем. Перед сном полезно погулять, воздухом подышать.

– Не возражаю. Тут недалеко есть скверик. Там и скамейка найдется. Посидим. Я сигарету выкурю.

Прямоугольный пятачок огорожен подстриженным кустарником. Зеленая травка вдоль кустов по внутреннему периметру. Посредине сквера цветочная клумба. Цветы еще не распустились. Только тянутся к свету.

Оседлали они скамейку. Артем достал сигарету, закурил.

– Артем, а на юге куда пойдем? Я тут подумал, хорошо бы к морю выйти. В широкой воде поплескаться. Мы с женой почти каждый год ездили к морю. Отдыхать. Много мест по побережью объездили. Я подростком книги разные читал. Дети капитана Гранта. Остров сокровищ. Как все дети. Мечтал, выросту, стану моряком. Всякие страны повидаю. Не получилось. Стал электриком. Электротехнический закончил. Проектировал сети. На их строительстве работал. Из дома часто уезжал и надолго. Не дальние это страны. Мы сети электропередач строили. Все больше тайга и болота. Однажды в Африку хотел поехать по вербовке. Жена отговорила. Правильно сделала. А ты кем работал, Артем?

– Я радиофак закончил. Увлекся компьютерами, контрольно-измерительными приборами. Системами управления движения поездов. Охранной сигнализацией. Мы такие штуки делали, мама не горюй. Те, что крупные фирмы выпускают, имеют свой недостаток. Это поточное производство. Мы в своих изделиях в каждой партии новые модули ставили. Программированием занимался. Тут тоже я в программный код свои хитрые штуки ставил. Я их волчьими ямами называл. При взломе можно в такую яму угодить. После ничего не сделаешь. У нас в стране хорошо наш товар пошел. Потом за рубеж стали продавать. Высокая надежность и низкая цена. Потекли денежки. Николай, мой компаньон, и решил все под себя загрести.

– Бывает такое у людей алчных. Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло. Ты свое наверстаешь. Если в тебя талант, так снова поднимешься.

За беседой они не обратили внимания на трех парней. Те подошли к ним. Двое, один возле Матвея, другой возле Артема сели. Третий позади скамейки встал.

– Что мужики сидим? Деньги есть? – Парень приставил нож к боку Артема. – Поделиться надо.

– Сами бедствуем. На одну пенсию моего слепого деда живем. – Артем вспомнил, видел этих парней в магазине. Те заметили покупателей при деньгах. Решили обобрать.

– Деньги давай, сирота казанская. – Парень тычет ножом в бок Артема.

– Сейчас, достану. Последнее отнимаешь. Как мы со стариком жить будем.

– Работать иди. Проживешь. – Сам грабитель работать не очень хотел.

Артем полез во внутренний карман куртки. Но резко локтем руки, что как бы лез в карман, ударил грабителя по лицу. Перекинулся через деда. Второму парню ударил в челюсть кулаком. Третий, что стоял за скамейкой, бросился в драку. Удар в живот, обеими руками по загривку согнувшемуся вору. Тот упал. Первый грабитель с окровавленным лицом (кровь текла из сломанного носа) бросился на Артема с ножом. За плечами Артема была спортивная школа. И на зоне кое-чему научили. Перехватил руку, ударил ее через колено. Хруст кости, крик боли.

– Дед, мотаем отсюда, пока полиция не появилась. – Взял Матвея под руку, и спешно они вышли на улицу. Быстрее добраться до гостиницы.

– Ох, уж эта полиция. Когда надо, не видно. А себя оборонил, так в каталажку посадят. – Ворчал дед, перебирая ногами. Не просто шагать в вечной тьме.

До гостиницы добрались без происшествий. Матвей пытается отдышаться.

– Вот поспешил, теперь, девонька, – это он женщине в регистратуре говорит, – отдышаться не могу. Стар стал. Хорошо, хоть внучек со мной. Дорогу слепому укажет.

Взяли ключ и поднялись в номер.

– Как ты отделался от бандитов, Артемка? Я ж не вижу.

– По мордам настучал. Не ждать же помощи Отца Небесного. – Артем немного зол. На Бога. Нет Его, а все равно хочется подмоги в такой час.

– Так Он тебя сподобил на битву. Дал силу рукам твоим и телу. – Есть у Матвея объяснение.

– Лучше б бандитов отвел. На битву сподобил. А до того в тюрьму сподобил. Милосердие аж фонтаном хлещет. И страна наша дерьмо. Ходят всякие выродки по улицам. Готовы слепого обобрать. Менты кругом продажные. Казнокрады царствуют. – Накипело у Артема. – И Бог твой взяточник. Олигарх свечку поставит, на храм пожертвует. И списаны грехи.

– Суров ты, Артем. Нет зла во Всевышнем. Страна? А в ней чего? Когда страна отступит от закона, тогда много в ней начальников; а при разумном и знающем муже она долговечна.

– А, чего там. Рыба тухнет с головы. И бессмысленно тухлую рыбу чистить с хвоста.

– Обижен ты на всех, Артем. Не праведно судишь. Господь пред тобой виновен, начальники не праведны. Не то судишь.

– Пред людьми я виновен, перед Богом я чист. Достали все. Хоть в тайгу беги. Не видеть бы всех этих паскудников.

– От себя не убежишь. Разве в могилу. Если бы я и ожидать стал, то преисподняя – дом мой; во тьме постелю я постель мою; гробу скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя. Где же после этого надежда моя? И, ожидаемое мною, кто увидит? В преисподнюю сойдет она и будет покоиться со мною в прахе. Нет в тебе терпения. Вот и мечется душа. Дел требует. Пойди билеты закажи.

Артем спустился вниз. Полиция кругом шастает. Так, эти калеки настучали. Возьмут меня сейчас. Виду не подавать.

– Девушка, что тут случилось? – Может она пояснит. Глаза на мокром месте. Не по нему рыдает.

– Ой, беда. Постоялец в номере с собой покончил. Дядька такой представительный был. – Носом хлюпает. Вчера вселился. Вежливый.

Снова слезы. Чего ждать от баб. Им бы мокроту разводить.

– Убили его. Двое входили. Горло перерезали. – Сам Артем и не знал, откуда такие слова пришли. – Мне бы билеты заказать. На юг с дедом поедем.

Арефьев, следователь убойного отдела услышал.

– Ты, парень, откуда знаешь? Кто такой. Я следователь особого отдела. Арефьев. Документы предъяви, гражданин.

Вот и все встало на круги свои. Гражданин. Как краткое свидание со свободой.

– Чего начальник? Я свое отсидел. Деда везу на юг. Он слепой. Без меня не доберется. А жмурика твоего двое убили.

– Ты их видел?

– Нет. Мы с дедом обедать ходили в кафе. Поели, пошли назад. Старик мой на лавочке захотел посидеть. Сколько сидели не скажу. Потом пошли дальше. Тут Матвею засвербело. Быстрее пойдем. Слепому и тихонько не просто идти. А тут быстро. Пришли сюда, дед еще сидел, отдышаться ему надо. Поднялись к себе. Я спустился билеты на самолет заказать.

– С самолетом придется подождать. Ты у нас главный подозреваемый. Ночь проведешь в изоляторе.

– Не могу. У меня дед. Как его оставлю. Вы тут сами разбирайтесь, а я пойду. – Сказал и в номере своем оказался.

Сидит в кресле. Матвей недалеко сидит. Чудно все.

– Матвей, полиция в гостинице. Мужика тут недавно убили. А я, словно, наяву все видел. Арестуют они меня. Подозревать больше некого.

– Не арестуют. Подавятся. В тебе дар прорезался. Он так решил. Видишь, чему не был свидетелем. Вольною птицей летишь, куда хочешь. Нет запоров, что остановят тебя. Из любой темницы выйдешь.

– О чудесах говоришь, Матвей. Откуда им взяться? Я же неверующий. – Артем растерялся.

– Дурной ты, парень. Ты в Него не веришь, так Он поверил в тебя. Ты Его не обманешь, не подведешь. И посему даровал тебе силу. Ты ее держись. Она и приведет тебя к вере.

С глаз майора Арефьева пелена спала.

– А задержанный, задержанный где?

– Так он к себе поднялся. – Девушка за стойкой моргает ресницами. – Встал и пошел. Не держать же мне его.

– Какой номер? Номер у него какой?

– Двести шестой. С дедом я их туда поселила.

– Быстро наверх. Брать будем. – Все бросились наверх. Вломились в открытый номер.

– Руки, руки вверх! – Майор наставил пистолет на Артема.

– Чего вы ополчились на моего внучонка? Ничего он вам не сделал. – Матвей обернулся на голос Арефьева. – Дар у него. Видит, что иным не видно. Прозрение. Не слыхал, башка твоя дурья. Прозрением он награжден.

– Помолчи, дед. Я с твоим внуком хочу поговорить. – Майор убрал пистолет. Сел на стул.

– Так у тебя прозрение? Рассказывай, что видел. – Сверлит взглядом парня. Все они прикидываются. Прозрение наступает, когда добровольное признание пишут. Не хочется мотать полный срок.

– Ты им все расскажи, Артем. На то дозволение Божье. Сын мой! внимай мудрости моей, и приклони ухо твое к разуму моему. Отвергни от себя лживость уст, и лукавство языка удали от себя. Глаза твои пусть прямо смотрят, и ресницы твои да направлены будут прямо пред тобою. Путь же беззаконных – как тьма; они не знают, обо что споткнутся. Не вступай на стезю нечестивых и не ходи по пути злых, оставь его, не ходи по нему, уклонись от него и пройди мимо. Потому, что они не заснут, если не сделают зла. Пропадает сон у них, если они не доведут кого до падения, ибо они едят хлеб беззакония и пьют вино хищения. Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, когда рука твоя в силе сделать его. А ныне эти люди нуждаются в твоей помощи. Используй свой дар для этих, обделенных милостью Господней. Дай им, что просят. Человек, виновный в пролитии человеческой крови, будет бегать до могилы, чтобы кто не схватил его. Даруй несведущим знание.

– Во, дед чешет, как по писанному. – Не удержался лейтенант Махнев.

– То Святое писание. Его реку для поросли несмышленой. Открой Библию, найдешь там мудрость.

– Лейтенант, не обижай деда. Не зрячий я, а вижу дальше других. Артем, расскажи, что видел. – Увещевает старик.

– Не видел я этого. Сейчас в видениях перед глазами. Двое их было. Вошли через черный ход. Мужик мусор выносил. До контейнера метров десять. Не оборачивался. Эти двое и зашли. Недолго они ждали. Знали, когда мусор станут выносить. Поднялись сразу на этаж. Коридорная на них внимания не обратила. Жильцы пришли. Отмычкой открыли дверь. Вошли. Хозяин сидел в кресле. Смотрел телевизор. У него неважно со слухом. Включил громко. Тут они его и схватили. Тот, что постарше, ножом по горлу. Обыскали номер. Мешочек взяли. Там камни. Ушли через парадный вход. Камеры только со спины могут снять.

– Ты можешь помочь с фотороботом? Видел их лица? – Майор не верит в такую удачу.

– Могу. Они еще на джипе уехали. Поселок какой-то. Там элитные дома. Улицу не видел. Но номер дома знаю. Сорок два, большие цифры на воротах.

– С нами проедешь. Фоторобот составить. А к деду мы тебя довезем обратно.

И верит Арефьев парню и не верит. Экстрасенс. Такое и не пригрезится.

– Глаза не те. В них был прищур. Теперь похож. Нос поправь. Горбинка была.

Артем рисовал лица убийц. Видел их.

– Скажи, Артем, давно у тебя этот дар прорезался? – Арефьев не встречался с людьми, что могут описать преступников, даже не увидев их. Видел, только говорить не хочет. Может, он их подельник. Одумался, решил сдать. Не хочет быть соучастником.

– Недавно. Сказал бы, нынче появился этот дар. Прежде ничего подобного со мной не случалось. – Артем и сам удивляется своей новой способности. Чуть передернул плечами. Откуда ему знать, просто раньше не замечал.

– И я раньше такого не видел. А ты, лейтенант? – Арефьев ехидно улыбнулся. Надо расколоть этого провидца.

– Нет, не встречал. – Лейтенант думал, подозрительный этот бывший заключенный. Вышел с зоны и прозрел.

– Что еще можешь рассказать о своих подельниках, парень? – Какие могут быть сомнения. Преступник, ясно. – Откуда ехал убиенный? К кому?