Читать книгу Не по совести - Василий Боярков - Страница 9

Лишь только их приняли в приемное отделение, пострадавшей тут же ввели обезболивающее лекарство, содержавшее в себе и снотворное. Пока еще девушка не уснула, она подвергалась детальному внимательному осмотру и было установлено, что на этот раз «Слон» бил аккуратно, не причинив девушке ни одного перелома, но, не смотря на это, страданий доставил великое множество. Не было живого места на всем ее теле, где бы не остался отпечаток его безжалостных действий.

Установив, что здоровье истерзанной потерпевшей не подвергается серьезной опасности, ее отвезли сразу в палату, а Тагиевой порекомендовали отправиться отдыхать, пояснив, что ее подруга проспит, как минимум, сутки. Девушке ничего не осталось, как подчиниться требованиям медицинского персонала.

В тревожном ожидании и полном неведении прошел весь следующий день и сменившая его ночь. Переживая за подругу, работать никому не хотелось, и «заказы» не принимались. Со сжимавшимся от охватившей его жути сердцем каждая ожидала, когда Анжелика проснется. Наконец, то время, что было отведено ей на сон медперсоналом, все-таки истекло и можно доподлинно было узнать, что все же с ней такое случилось.

Азмира прибыла в отделение, куда перевили продолжать лечиться Гордееву, не позднее девяти часов, чуть более чем через сутки, с того момента, как ее обнаружила. «Подмаслив» санитаров деньгами, она «выбила» себе время для посещений. Когда она появилась, возле измученной девушки уже находились двое оперативных сотрудников, которые непременно хотели узнать, что же с ней такого страшного приключилось? Однако, та держалась достаточно стойко, отчетливо помня пожелания «Кости-киллера», заверившего ее при их расставании, что если она наведет на его и «Слона» след, то сделать звонок другу ей возможности более не представится, а искать ее после такого предательского поступка будет уже негде, так как ее тело будет разбросано по всей Ивановской области. Она хорошо помнила эти небезосновательные небеспочвенные угрозы, поэтому отчаянно не хотела признаваться в том, что именно стало причиной такого ее состояния, а главное, кто к этому был причастен.

Полицейские «бились» с ней уже более часа, но так ни к какому удовлетворительному консенсусу и не пришли. Пострадавшая старалась их убедить, что сама виновата и обвинение выдвигать никому, соотвественно, не собирается, ссылаясь на то, что упала с высотной постройки. Однако, как оказалось, из-за многочисленных травм разностороннего свойства такой ответ оперативников не устраивал. Наконец, измученная допросом Гордеева разразилась безудержными рыданьями и в эту затянувшуюся беседу вынужден был вмешаться лечащий врач, пожелавший, чтобы его пациентку оставили на время в покое.

Успокаивать пострадавшую допустили Тагиеву, которую призвала сама Анжелика. Лишь только они остались вдвоем (посовещавшись с подругами было решено организовать больной отдельное помещение, проплатив за него необходимую сумму), Азмира вопросительно уставилась на подругу, ожидая, когда та начнет рассказывать, что же явилось причиной такого ее состояния. Почему-то она была абсолютно уверена, что услышит то, в чем ни секунды не сомневалась. Чтобы подтолкнуть «сменщицу» к откровенной беседе, посетительница сама навела ее на нужную тему.

– Это был «Костя-киллер» со своим звероподобным товарищем? – беззастенчиво спросила она, нежно двумя руками держа пострадавшую за ладонь, – Они с тобой это сделали? Ведь так? Я не ошиблась?

– Да, – чуть слышно отвечала Гордеева, наполнив глаза солоноватого вкуса жидкостью, – Это были они. Я никогда не думала, что люди могут вести себя так жестоко, – и понижая голос до полушепота, – они даже похоже кого-то убили. Я слышала возле сарая стрельбу и потом удары жесткого избиения, и пострадали точно не те, кто меня потом мучил.

Напуганная до полусмерти девица так и не решалась произнести вслух имена обоих преступников, предпочитая заменять их подходящими по смыслу словами. Тагиева, между тем, пыталась услышать причину, побудившую их к такому жестокому поведению. Хоть, если дать ей возможность быть до конца откровенной, она и на этот вопрос прекрасно знала ответы, но все же с настойчивостью спросила:

– Они что-то хотели? Наверное, деньги? Сколько им надо?

– Они требуют тысячу долларов в месяц со всех нас четверых, – всхлипнув, отвечала старшая из всей этой группы, – на раздумья дали неделю, а потом обещали поступить также с каждой, кто выразит несогласие, пообещав кого-нибудь для острастки убить.

– Вообще озверели два «беспредельщика», – с охватившим ее негодованием воскликнула чуть громче Азмира, – двести пятьдесят долларов с человека? Где мы возьмем такие огромные деньги? При самом удачном раскладе не выходит больше четырехсот. Это что же такое получится? Мы будем отдавать им почти-что всю свою выручку, а самим ничего не останется: только так, чтобы с голоду не загнуться. С такой перспективой мы останемся без штанов.

– Ты можешь предложить что-то другое? – продолжала отчаянно всхлипывать пострадавшая, – Или может быть на соседнюю койку полежать захотелось? Здесь, либо забрасывай этот бизнес и отправляйся работать, либо «вставай» под охрану этой «отмороженной» парочки. Лично я ничего другого и делать-то не умею. Придется как-то крутится. Рано или поздно все равно бы это случилось: не Костя, так кто-то другой бы нашелся «нахаляву» через нас поживиться.

– Да, – безропотно согласилась Тагиева, опечалившись еще больше, понимая, что попала в безвыходную, для себя, ситуацию, – будем платить, зато хоть жить будем спокойно, зная, что вот так нас больше никто никуда не вывезет, да жестоко не изобьет. Как ты понимаешь я с этим согласна, но надо еще заручится поддержкой остальных наших подружек, хотя, я возьмусь на себя смелость предположить, что и они не откажутся.

Далее девушки еще полчаса говорили на отвлеченные темы, объятые обыкновенным человеческим состраданием, после чего подошло время для прохождения процедур, и Азмире было предложено покинуть расположение лечебной палаты. Она отправилась на снимаемую ими квартиру, предназначенную исключительно для их неправомочной «работы», где ее уже ждали остальные подруги. Как она и предположила, те с «пониманием» отнеслись к свалившимся на них неприятностям, и безропотно согласились «отстегивать» рэкетирам, каждый, свою определенную долю. Пока Анжелика находилась на излечении, ее время «приема» клиентов поделили между собой три оставшиеся «в строю» жрицы-любви, распределив сутки на три равные части.

Как и было предложено, по прошествии семи дней явился «Костя-киллер» со своим огромным товарищем. Они выследили Тагиеву возле ее «древнего» дома, когда она возвращалась с очередного «дежурства». Еще не достигнув подъезда, молодая путана спинным мозгом почуяла ожидавшую ее там опасность, но отважно пустилась навстречу судьбе. Поэтому, когда перед ней выросли две внушительные фигуры, где одна выделялась – ну, очень, она нисколько не удивилась и совершенно не испугалась.

– Деньги собрали? – спросил Беркутов, будто не сомневался, что могло быть как-то не так.

– Да, – отвечала Азмира, открыв дамскую сумочку и отсчитав десять стодолларовых купюр.

Она словно была уверена, что за «лаве» придут именно к ней, поэтому носила деньги всегда при себе. Константин же перелистав ассигнации, изображавшие Франклина Бенджамина, расплылся в довольной улыбке и почти торжественным голосом произнес:

– Поскольку вы, «девочки», оказались более сговорчивы, чем некоторые другие, мы, ведь тоже не звери, понижаем вам плату за месяц до семисот долларов. В этот раз вы отдали тысячу, потому что вас пришлось убеждать слишком долго, но в следующий раз передашь семь сотен и – только. Все ли понятно?

– Да, – согласилась Азмира, не имея на то других вариантов.

Направляясь уже на выход, «Костя-киллер» от удачно законченной сделки и приподнятого настроения «выдал» небезызвестную поговорку:

– Добр Мартын, коли есть алтын; зол Роман, коли пуст карман.

С тех пор пошло обычное течение жизни, когда «девочки» успешно отрабатывали свое «рабочее» время, не забывая делиться выручкой со своим безжалостным сутенером. Через пару недель поправилась Анжелика, которая сразу же вернулась к исполнению своих повседневных обязанностей. Кроме выплат бандитам, на лечение Гордеевой пришлось заплатить приличную сумму, но, как долг, ей это не засчитали, прекрасно осознавая, что она приняла на себя общий удар, ведь такая неприятность могла случиться с каждой из них. Однако, это были еще не все испытания, подстерегавшие близких подруг.

В один из погожих вечеров середины июля Тагиева после окончания нелегкого дня – в этот раз ей пришлось обслужить сразу шесть человек, что случалось не часто – переодевшись в обычные «шмотки», возвращалась пешком, пожелав прогуляться и восстановить силы после нелегкой «работы». «Рабочий поселок» славится тем, что имеет множество всяких проулков, закоулков и лесопосадок. Следуя по одному такому заросшему «коридору», скрываясь в тени зеленеющих насаждений, Азмира беспечно перебирала ногами, мысленно предаваясь мечтаньям. Конечно, как и все последнее время, она думала о своем бывшем любимом, так бессовестно оставившем ее после того, как она честно раскрыла ему свою ужасную тайну.

«Мерзкий «слизняк», – думала она, вспоминая Андрея, – а ведь и я полюбила тебя очень сильно. Да, сначала я просто хотела вырваться с твоей помощью на свободу, распрощавшись навсегда с этой ужасной жизнью, но потом сама не заметила, как стала испытывать к тебе самые теплые чувства. Многое изменилось с тех пор, но, как бы там не случилось, я все равно не смогла бы жить по другому. Сама злодейка-судьба заставила меня пойти по этой «грязной» дороге, не оставив мне какого-то выбора. Если бы я только росла в нормальной счастливой семье, то все могло бы быть по другому. Возможно, тогда бы, от меня не отвернулся любящий меня молодой человек. Где он, интересно, сейчас»?

Девушка, следуя по скрытой аллее и оставаясь с печальными мыслями, совершенно не знала, что ее бывший возлюбленный, по прошествии времени, также стал переживать из-за своего недостойного мужчины поступка. Он прекрасно осознавал, что поступил, как последний предатель, «заполоскав» девушке голову и отстранившись от нее лишь-только узнал о теневой стороне ее жизни, поддавшись на грозные угрозу полковника-папы. «Ведь не она же первая ко мне подошла, – терзали его изнутри муки совести, – я сам долгое время добивался от нее хоть какого-то там внимания, а когда же все у меня почти получилось, я струсил и, как улитка, спрятался в раковину. Такое непристойное поведение недостойно будущего офицера полиции: если я начинаю жить с предательства и обмана, что из меня выйдет в дальнейшем».

Это то, что касается чувства стыда, но были еще душевные муки, которые также не оставляли юного еще человека. «А кроме того, – продолжал он свои размышления, – я люблю ее безгранично, и определенно уже понимаю, что жить без нее не смогу. Не знаю: сможет ли она даровать мне прощение, после таких моих позора и низости».

Все эти грустные размышления не давали покоя молодому курсанту, в результате чего он с трудом сдал экзамены, заработав лишь самые низкие баллы. Однако, в силу своей нерешительности, он никак не мог набраться мужества и подойти к желанной любимой, чтобы попросту перед ней извиниться. Он не знал, что такого простого поступка с его стороны было бы более, чем достаточно, чтобы заслужить себе полное искупление.

Вот так, размышляя в одно и тоже время об одном и том же, оба влюбленных совершено не знали, что думают одинаково. Кроме того, если брать во внимание четко спланированную и распределенную по годам жизнь молодого курсанта-оперативника, то будущее прекраснейшей девушки, невольно ступивший на опасный путь проституции, являлось в крайней степени неопределенной изогнутой «линией». Поэтому думы этой красавицы, кроме печали, отличались еще и страхом перед невозможностью вырваться из той жуткой поганой «грязи», в которой она утопала все больше и больше.

Она медленно шла, перебирая красивыми ножками, одетыми в черные джинсы, плотно облегающие ее бедра и икры. Сверху красовалась ее излюбленная рубашка, разукрашенная в крупную клеточку. Обувь являла удобные синего цвета кроссовки. Внезапно, она обратила внимание, что состояние ее несколько изменилось. Кроме огромной усталости и большого разочарования в своей не поддающейся зависти жизни, Тагиева стала ощущать какую-то неприятную дрожь во всем своем теле, а по спине побежали многочисленные леденящие кожу мурашки. Ее сердце стало биться настолько быстро, часто и сильно, что даже сквозь выпирающий бюст, выделялся стук его неугомонной пульсации. Голову словно сковало каким-то невидимым ободком, так натянулась объятая страхом кожа.

Азмира невольно остановилась, не в силах найти объяснения такому своему состоянию. Она замерла, прислушиваясь к окружающей обстановке, но ничто не выдавало посторонних присутствий: птицы спокойно пели, листва шелестела под небольшим ветерком, с расположенной неподалеку дороги слышался шум проезжающих мимо машин. Красавица пыталась «скинуть» с себя охватившее ее состояние. Она стала делать глубокие вздохи, скрестив перед собой руки и выпрямляя их ладонью вперед, пытаясь таким образом восстановить учащенное сердцебиение, но оно было словно чужое и никак не хотело слушаться направлявшего команды возбужденного мозга.

«Что же мне пытается сказать сейчас интуиция? – задавалась молодая путана вопросом, не в силах объяснить себе это странное поведение организма, – Что же такое меня тяготит и какая ожидает опасность»?

Вдруг, словно отвечая на последний вопрос, прямо перед ней возникла незнакомая фигура мужчины, одетого во все черное. Он появился из-за ближайших кустов так неожиданно, что девушка невольно вскрикнула от испуга и чуть не потеряла сознание от охватившего ее ужаса.