Читать книгу АУДГ - Василий Боярков - Страница 3

Одним днём ранее…

В элитном ресторане, расположенном в центре Керчи́, сидят две возрастные женщины: Шаловлёва Люба и Андронова Карина, сорокалетняя особа, не очень красивая, но всё же приятная. Они являются лучшими подругами и делятся любыми секретами, и сокровенными, и постыдными, и особо интимными. Вторая дама выглядит намного круглее первой, не отличается отменной фигурой, зато представляется миленькой пышечкой. Обрюзгшая физиономия (заметно излишнее пристрастие к алкогольным напиткам) испещри́лась преждевременными морщинами, хотя и не слишком глубокими, но всё же заметными; карие, близкие к чёрным, глаза кажутся чрезмерно подвижными и выражают активную жизненную позицию (когда больше всех надо); орлиный, с эффектной горбинкой, нос передаёт принципиальный характер; узкие, широкие, плотно прижатые губы напомажены карамельной помадой и выдают зловредные помыслы; пухлые щёки обладают эффектными, едва ли не детскими ямочками (они предполагают, что скурвилась она вовсе не до конца); черноволосая причёска отображается шикарными длинными прядями, спускающимися к полноватым плечам. Верхняя одежда представлена красочной толстовкой, чёрной коротенькой юбкой, однотонными сетчатыми колготками и в тон им изящными, с высоким подъёмом, туфля́ми. Сейчас она обозначилась загадочной мимикой, поближе, через накрытый стол, придвинулась к давней приятельнице и полушёпотом привлекает настороженное внимание:

– Слышишь, чего расскажу?..

– Давай, – согласилась миловидная рыжая дамочка, принимая похожее выражение; она также вытянулась немного вперёд и приблизилась едва-едва не вплотную, – чего там опять случилось?

– Во-первых, Любаня, – Андронова оглянулась по сторонам, словно переживала, что кто-то их сможет невольно подслушать, – ответь на простой вопрос…

– Какой? – не выдержала заинтригованная подруга, предполагая нечто из ряда вон выходящее.

– Твой благоверный, – подразумевался законный супруг; таинственная брюнетка сузила глазные щели практически до монгольских размеров, – завтра во внеплановую командировку случайно не собирается?

– Да… – предчувствуя завуалированный подвох, Шаловлёва напрягалась всё больше и больше, – у него в последнее время такое случается зачастую. Недавно его бизнес значительно увеличился, и теперь он вынужден, как ответственное лицо, мотаться по дальним объектам – проверять их на соответствие при́нятым нормам. Парочку раз я доехала с ним – вроде там всё нормально?

– Он специально брал тебя в нормальные командировки, когда они соответствовали реальной действительности, – любительница алкогольных напитков отхлебнула заказанный вторым бокалом слабый коктейль и зашептала значительно тише: – Потом, под предлогом дальних поездок, Геннадий набаловался и начал тебя беспардонно наёбывать.

– Объяснись?.. – становилось очевидно, что другая собеседница легонько нервно подрагивает; она отобразилась растерянной мимикой. – Уж не хочешь ли ты, Кара, сказать?.. – обратилась она по сокращённому имени, но договорить ей позволено не было.

– Вот именно! – заранее подтвердила Карина крамольную мысль, готовую сорваться с миленьких губ; она отхлебнула значительно больше. – Он тебе предательски изменяет. Снимает смазливых девочек, слабых на передок, привозит в какое-нибудь безлюдное место и беззастенчиво трахает. Видимо, тебя ему не хватает?

– Нет, гораздо хуже! – воскликнула Люба неосмотрительно громко, чем привлекла внимание ближних соседей. – То-то я заметила, что последнее время у нас не случается совместного секса, – мы практически не ебёмся, – разъясняла она гораздо тише, но с негодующей подоплёкой, – так, раз в три месяца, по милосердному обещанию. Вначале я думала, что у него обычный мужской простатит. Являясь женщиной ненавязчивой, скорей сострадательной, я щадила его мужеское достоинство и ни словом ни делом не напоминала о страшной проблеме. Теперь ты навеяла на меня большие сомнения и, сопоставляя некоторые неочевидные факты, я подозреваю – глупая дура! – что доверительно ошибалась. Какая же я ебанутая идиотка?!

– Не переживай, Любаня, – успокаивала отзывчивая подруга, возмущённая нисколько не меньше; она допивала третий бокал, – давай-ка лучше подумаем, как вывести поганого мерзавца на чистую воду и как доказать ему развратное поведение. У меня есть тайная информация и неплохая идея, – она уже не шептала, а говорила развязным, изрядно пьяненьким, голосом.

– Какая?! – загорелась вторая заговорщица огненными глазами; она состроила настолько гневную мину, что любого бы повергла в тревожное чувство, но только не пьяную женщину (та и сама отобразилась не менее злобной гримасой). – Если удастся поймать его за грязную жопу, – подразумевалось «развратную», – я ему елду похотливую, на хуй, отрежу. Давай излагай – я внимательно слушаю.

– В общем, засиделась я тут на днях в одной приличненькой забегаловке, – Андронова немного смутилась и опустила книзу пристыженные глаза (хотя и пила последние десять лет по-чёрному, беспрерывно, едва ли не каждый вечер, но почему-то пагубной привычки невероятно стеснялась?); пьяная, она быстро взяла себя в руки и вернулась к нормальной беседе: – И знаешь, что вижу?

– Нет, – честно призналась заинтригованная приятельница; она зарделась смущённым взором, готовая к самому неприятному.

– Твой благоверный голубчик сидит с какой-то керченской блядью, – словоохотливая рассказчица не собиралась скрывать ни малой, ни скабрёзной детали, – и мило, в её приятном обществе, разговаривает…

– Да иди ты?! – неприкрыто изумилась обманутая супруга, выпу́чивая большие глаза; она всё ещё надеялась, что закравшиеся в душу блудливые подозрения окажутся досадной ошибкой. – И что же, он тебя, мою лучшую подругу, получается, не узнал?

– Не знаю?.. Возможно, попросту не заметил, – предполагала полупьяная дама, состроив кривую гримасу; она пила уже четвёртый бокал. – Во-первых, я сидела в затемнённом углу; во-вторых, они настолько погрузились в бля́дскую эйфорию, что ничего вокруг себя и не видели, и не слышали. Я же сидела недалеко и не нарочно подслушивала всё, о чём они говорят. А! Они лепетали, ну! просто не умолкая, и, поверь, дорогая подруга, послушать там было чего.

– Говори уже, говори! – Шаловлёва сидела словно бы на иголках, ожидая последнее, унижающее её напрочь, признание. – Не томи, не то я не выдержу и, вся изведённая, на хуй, взорвусь.

– Если не будешь перебивать, прояснишься гораздо быстрее, – осекла её болтливая «соглядата́йша» и перешла на основное повествование: – Сижу я и слушаю, а они пиздят и пиздят, обговаривая позорные планы. И тот и другая мило улыбаются да смотрят друг другу в разомлевшие от вожделения бесстыжие зенки – ну, не скотское блядство, а сплошная идиллия! Однако они, поганые твари, даже не представляют, что за ними наблюдают два зорких гла́за и что их слушает два настороженных уха. Сначала они несли себе всякую чушь, типа: «Я тебя люблю». – «Нет, я гораздо сильнее». – «Ты самая красивая». – «Ты тоже неплохо выглядишь».

– Хватит! – не выдержала пикантных подробностей опозоренная супруга; она зарделась ярким румянцем, ожесточённым и мстительным (а совсем не стыдливым). – Пизди лишь по сути! Ты выяснила: где у них пройдёт любовная стрелка – где блядский по́трах засадит ей очередную елду?

– Вы ведь недавно построили отдельную дачу, что расположена в глухой, ближе к заповедной, чащобе, – так?

– Всё верно, но, я думала, Геннадий мне сделал роскошный подарок: так он тогда и сказал.

– Так вот, сижу я смотрю, и внимательно слушаю, – вновь переходя на заговорщицкий полушёпот, пьяненькая брюнетка опять придвинулась ближе; дальше она говорила изрядно заплетавшимся языком: – Он говорит: «Завтра я заявлю стареющей бляди», – от второй собеседницы последовала яростная гримаса, но речевое изложение пока не прерва́лось, – «что отправляюсь в очередную командировку – она уже привыкла, поэтому проблем внеплановых, клянусь, не возникнет – а на самом деле мы с тобою, милая пташка, отправимся в некий потаённый домишко, расположенный в глубокой лесистой местности. Там мы уединимся, приготовим изысканный ужин, а после предадимся неистовой страсти, слепой и безмерной, безотчётной и пламенной». Да-а, уговаривать твой хитро выебанный подонок умеет отлично! – чуть отвлекаясь, Андронова сделала собственный вывод. – Но я продолжу. Далее, он запел как сладостный соловей: «Я за тобой заеду часиков… полседьмого вечера. В восемь окажемся на месте – и у нас вся ночь впереди! Потом, как и обещал, я оплачу твоё годовое институтское обучение. Если, говорит, продолжим встречаться и дальше, то высшее образование – пусть и на платной основе – ты получишь безо всяких проблем». Она ему, радостная – ёбанная шлюха тогда чуть в ладоши не хлопала – ответила полным согласием, мол, готова с ним трахаться сколько угодно, лишь бы Генаха позволил ей доучиться, то есть ежегодно вносил необходимые суммы, не слишком большие, но для неё, для паскудной шалавы, пока неподъёмные. Вот так они и сговорились, и наметили поеба́ться на завтрашний вечер. Она, развратная сука, красивая, ну, просто до жути, – неудивительно, что твой охочий супружник запал на неё, как неразумный подросток.

– Ладно, с их взаимовыгодной еблей понятно, – находясь на пике нервного возбуждения, рыжая заговорщица плохо отдавала разумный отчёт и самолично не могла ничего придумать, – теперь давай подумаем, как их, блудливых блядей, за «жопу поймать»?

– Чего тут особенно думать? – вторая собеседница получила изобличительную информацию значительно раньше, а значит, имела потенциальную возможность её заранее хорошенько обмозговать (тем более была пьяная и не испытывала стеснительных ощущений), поэтому говорила и чётко, и рассудительно: – Они прибудут на лесную дачу в двадцать часов. Пока милуются да попутно ужинают, пройдёт часа три, и нисколько не меньше. Поверь, я знаю: ситуация мне в корне знакомая. Потом часок уйдёт на подготовительную часть, не пылкие любовные игры. В общем, ебаться они начнут не раньше двенадцати ночи. Ежели ты прибудешь к половине первого, то попадёшь на блядскую кульминацию.

– Если это случится, я его, блудливого пидараса, на хуй, прирежу, насмерть прибью! – при́нятое решение напрочь засело в рыжеватую голову.

На том и порешили.