Читать книгу Нарциссизм. Пси-операция - Василий Чибисов - Страница 5

Почему же тема нарциссизма так долго занимает топы психологических блогов? Чем нарциссизм оказался привлекательнее психосоматики или пограничных расстройств? Да тем же, чем снятие порчи личных аскетических практик. Аскеза подразумевает победу над собой, порчу наводит третье лицо. В нарциссизме можно обвинить другого. Можете представить, что к обычному психологу придет обычный человек из народа и скажет: «Ну нарцисс я, нарцисс. Лечите меня семеро»? С трудом. Вот прийти и пожаловаться на обнаруженное у себя с помощью интернет-поисковика психосоматическое посттравматическое трансцедентальное мультигендерфлюидное расстройство, выражающееся в избытке веса и недостатке ума – всегда пожалуйста. И ведь не скажет психолог, что джанк-фуд жрать меньше надо и книжек больше читать. Слишком просто и невежливо. И к диетологу с эндокринологом вряд ли пошлет. Правильно, зачем исключать органику и реальные риски здоровью? Будем с умным видом применять к клиенту концентрированный психовекторный психокомедийный психопсихологический психосинтез! Знакомая ситуация? Чем глупее специалист, тем больше он боится простоты и прямоты, тем меньше он склонен отправлять клиента к представителям традиционной медицины или психиатрии.

Народный психолог будет потворствовать клиенту в поиске виноватых. «Психосоматика у вас от обиды на отца. Какие у вас были отношения с отцом? Трудные?». Хрустального шара и ворона на плече не хватает. Конечно, у инфантильных лиц всегда и со всеми трудные отношения. Все от них чего-то требуют. Особенно родители, которые, видите ли, не обеспечили чадушке готовый стартовый набор в виде проплаченного диплома, квартиры, машины и работы в банке.

Даже такой расклад недостаточно привлекателен и безопасен для народной психики. Свободная речь всё равно сыграет роль, запустит процесс рефлексии. Клиент нет-нет, да начнет подозревать, что дело-то не в отце. Еще возьмет и наладит с ним отношения! Конечно, можно найти нового виновника всех бед, но рано или поздно черный список себя исчерпает. А вдруг окажется, что у клиента прекрасные отношения с отцом или отца вообще не было. Народный психолог выкрутится, но будет чувствовать себя крайне неуютно.

Иными словами, существует риск ситуации, когда клиенту некого будет винить. И придется обратиться к себе, обратить внутренний взор на себя. Учитывая привычку инфантильных лиц смотреть на окружающих с претензией и выискивать недостатки, переориентация этого испепеляющего взора внутрь себя не сулит ничего хорошего. К подобному нужно быть по-настоящему готовым, и подготовка эта совершенно выходит за рамки психологии. Это уже нечто из области покаяния – и здесь человеку из народа стоило бы не по психологам бегать, а идти в храм. Тяжелый общественно полезный труд и фундаментальное образование тоже пойдут на пользу. Но легче верблюду пройти через игольное ушко, чем народной массе добровольно познать радость труда. «Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве».

Определенно, страх самой возможности покаяния пронизывает всю народную психологию – она строится на поиске виноватых, отвращает человека от себя, позволяет на короткий период опредметить и заземлить тревогу. Это позволяет объяснить, почему и народные психологи, и их инфантильная клиентура часто с такой ненавистью относятся к психоанализу. Они могут безоговорочно верить во всякую ересь, посещать бесчисленные тренинги безличностного роста, но именно от психоанализа шарахаются, как черти от ладана. Психоанализ изначально, открыто и честно заявляет: вы приходите к нам не за советами и ответами, не за готовыми решениями и чудесными психотехниками. Вы приходите говорить о себе и от себя. Вам дается полная свобода речи, в то время как психоаналитик зачастую хранит молчание и не вовлекается в ваши сюжеты, не потворствует поиску виноватых.

В психоанализе вы и только вы виноваты. Но вот забрезжил рассвет, и ты прощен. Ты простил сам себя. В борьбе за свободную речь вы обретаете свободу от внутренних источников вины. Если мне будет позволено столь дерзкое сравнение, то психоанализ по сути является светским эквивалентном исповеди. Психоанализ начинается с покаяния, когда клиент достаточно доверяет психоаналитику, чтобы признаться в том, как трудно воспользоваться столь долгожданной возможностью говорить свободно, не боясь богов и судей. Конечно, знака равенства между исповедью и психоанализом нет, социальный функтор психоаналитика принципиально отличается от функтора духовного наставника. Поэтому аналитик не только может, но и обязан отслеживать проявления психического сопротивления со стороны клиента и (по возможности) пресекать попытки вечно избегать проработки проблемных тем.

Теперь вы можете прочувствовать, какая бездна пролегает между народной психологией и психоанализом. Противоположные идеи, подходы, императивы. И всё же, даже клиент народного психолога иногда стоит на распутье. Он говорит: «У меня психосоматика предстательной почки, фингал под третьим глазом». Подставьте туда любой нагугленный или придуманный диагноз. Ключевой посыл: «у меня». Клиент еще не ищет виноватых, но народный психолог уже искушает клиента начать этот поиск. И здесь еще открыта возможность случайного чудесного обращения клиента к самому себе, как бы инфантильным он ни был. Если клиент по-настоящему хочет познать себя, то никакой психолог ему не помешает.

Какая же формулировка первичного запроса отсекает и эту призрачную возможность обращения к себе? Постановка диагноза ближнему своему. С порога клиент заявляет, что его психическому благополучию угрожает нарцисс. Как правило, родственник или партнер. Притом современная «этика» прямо запрещает народному психологу даже думать о том, что режиссером абьюзивных отношений является сам клиент. Что вы, что вы, это виктим-блейминг, это нетолерантно и бесчеловечно. К счастью, мы с вами не подписывались танцевать на канате, протянутом между зверем и сверхчеловеком, поэтому подобные обвинения нас не смущают. Мы освободили речь от политкорректности и освободились от страха перед адептами дегенерации, поэтому смело заявляем. В психическом насилии виноваты и мучитель, и жертва.

Жертва, поддавшись искушению дегенеративного мифа, не собирается отказываться от своего сакрального статуса. К жертвам в нашем обществе относятся со священным трепетом. Жертв защищают, лелеют, поощряют. Жертве не нужно прикладывать никаких усилий, чтобы быть жертвой. Но вот незадача – жертва может конституировать свой статус только через фигуру мучителя. И чем более грандиозными качествами наделен мучитель, тем больше фавора получает жертва. Страдать от безработного мужа-алкоголика уже не модно. Мучитель должен быть как минимум искусным токсичным манипулятором.

Жертва на первом же сеансе заявляет, что находится в отношениях с нарциссом и просит специалиста о помощи. Так суеверные селяне жаловались инквизитору на ведьму. Так шариковы строчили доносы на соседей, желая занять их жилплощадь. Каковы же доказательства? Их жертва приводит в избытке. В средние века аргументом в пользу сотрудничества с сатаной были родинки, зеленые глаза, познания в травничестве. В советское время было достаточно благородного происхождения, крепкого хозяйства или высокого интеллекта. Нужно ли уточнять, что эти критерии были заботливо подсказаны толпе религиозными или партийными деятелями? Сегодня роль подсказчика играет популярное психологическое чтиво и – в особо запущенных случаях – тексты феминисток.

Жертва не просто обвиняет другого в нарциссизме, но и представляет «доказательства», превращая психотерапию в судилище. Нет, я совершенно не против психиатрической власти, то есть возвращения к классическому функтору психиатрии как особой судебной инстанции. Однако именно психиатрии и только в рамках гремиалистского фильтра. То есть в судебном консилиуме принимают участие врачи и только врачи. Самозваная жертва, будучи по факту не потерпевшей стороной, а полноценным подозреваемым, не может самостоятельно квалифицировать приобщаемые факты как диагностические доказательства. Только психиатрический допрос. Повторюсь, всё это относится к случаям, не касающихся реального, то есть физического насилия. Насилие же психическое, о котором сейчас говорят из каждого утюга, есть дегенеративная химера и подлежит вивисекции, коей мы сейчас и занимаемся.

Улики сфабрикованы. Клиент говорит не о реального человека, но о мифическом образе, спроецированном на партнера. Портрет нарцисса в популярной литературе написан широкими мазками кислотных красок, без всякой структуры. Человек, недовольный отношениями, легко «распознает» в партнере нарцисса.

Истеричка симулирует наличие у себя разнообразных симптомов. Профессиональная жертва симулирует наличие симптомов у другого человека, делегирует ему функцию пациента.

Подобная стратегия известна как поиск идентифицированного пациента12и описана в рамках миланской школы системной семейной психотерапии. Один член семьи не только обвиняет другого во всех семейных проблемах, но и объявляет больным, патогенным. В данном случае – токсичным, абьюзивным, нарциссичным.

Положим, партнер жертвы действительно обладает некими специфическими неприятными качествами. Но откуда жертва знает, что именно эти качества называются нарциссическими? На прямой вопрос жертва отвечает уклончиво или эмоционально отрицает факт влияния популярной литературы. Неудивительно: психика активно отстаивает удобную картину мира, где во всех неприятностях виноват партнер.

Вы можете провести любопытный эксперимент. Внимательно выслушайте жертву предполагаемого нарцисса. Затем сообщите примерно следующее: «Последние исследования британских ученых из Водостоккского университета показали, что к нарциссизму склонны мужчины, которые любят чесать правое яйцо на убывающую луну». Спросите, имеется ли у партнера жертвы эта вредная привычка? Жертва задумается, наморщит лоб, отведет взгляд, глубокомысленно хмыкнет и таки вспомнит, что партнер – ирод этакий – только и ждет убывающей луны, чтобы расчехлить тестикулы.

Подобные провокационные вопросы крайне полезны в практической работе как предварительная дифференциальная диагностика. В самом деле, не все же случаи сводятся к делегированным пациентам из окружения человека. Просто спрашивайте о наличии самых разных качеств у подозреваемого. Перемешайте откровенно придуманные симптомы нарциссизма, реальные его признаки, нейтральные качества, а также симптомы других расстройств. Например, отличается ли подозреваемый скупостью, упрямостью и педантизмом (черты анального характера). При этом постарайтесь, чтобы провокационные вопросы никак не выделялись среди обычных уточняющих.

Если клиент приписывает партнеру всевозможные негативные качества из самых разных наборов, то имеет место банальное недовольство партнером. За этим может скрываться что угодно: временное охлаждение, общая фрустрированность (никак не связанная с партнером), катастрофизация и генерализация (партнер просто попался под горячую руку депрессии или тревожности).

Если клиент отрицает все не-нарциссические симптомы, но активно настаивает на полном наборе черт растиражированного канонического образа нарцисса, то имеет место чистый случай мифологического восприятия. Нельзя исключать и более экзотический вариант: партнер клиента сам начитался мифов о нарциссе и теперь пытается играть эту мрачную роль.

Если клиент скромно отказывает себе в удовольствии расширить список отрицательных черт партнера, то всё чисто, работаем.

Собственно, и в остальных случаях нет смысла отказываться от работы, вступать в конфронтацию и подвергать критике рассказы клиента. Необходимый навык психоаналитика: во время сеанса абстрагироваться от теоретических конструкций. Ваша задача – заткнуться, сидеть и вслушиваться в свободную речь клиента, изредка указывая ему на факт психического сопротивления и переноса. Как любое измерение меняет состояние квантовой системы, так и ваши поспешные интерпретации помогают чужой психике фабриковать воспоминания.

Допустим, клиент жалуется на партнера. Видите ли, обнаглевшее животное тотально зациклено на себе, склонно к самолюбованию, не интересуется чувствами партнера, не считается с чужим мнением. О чем это может свидетельствовать? Ни о чем. Мало данных. Вам представлен исключительно источник жалоб, сам потерпевший. Никакой подозреваемый в кабинете не сидит. Работайте с присутствующим клиентом и только с ним, с реальным человеком. Не стоит вступать в заочные споры с фантомными обидчиками. Спиритизм давно вышел из моды. Никакой возможности проверить справедливость жалоб нет и не предвидится. Банк объективных данных закрыт. Куда переехал, не знаем. Телефон директора не скажем, попить не дадим.