Читать книгу Настоящая фантастика – 2019 - Василий Головачев - Страница 10

Вспышка света… темнота… невесомость… странное ощущение дробления мышц тела на отдельные волокна… горячая волна по жилам… тускло разгоравшееся зарево впереди…

Иван сделал усилие и выплыл из невесомости в мирок кабины катера.

Экраны не работали, замкнув кабину зернистым металлом, но, судя по сине-зелёной иллюминации панели управления, «голем» не был повреждён, а его компьютер высвечивал жёлтым пунктирчиком транспарант «жду указаний».

– Где мы? – спросил Иван первое, что пришло в голову.

– В безвоздушном пространстве, – вежливо ответил автопилот.

– Дай визуал.

Экраны прозрели, превратив кабину в открытую с виду платформу с креслами пилота и пассажиров.

Катер со всех сторон окружала светящаяся стена, закругляясь влево и вправо, как внутренняя поверхность гигантской трубы. Не было видно ни звёзд, ни светила системы, ни чёрной бездны космоса, ни планеты-бублика. А прямо перед «големом», всего в паре километров, тянулась вверх и вниз сложная кружевная конструкция, напоминающая творение гениального скульптора-модерниста. Общая форма конструкции была близка к сильно вытянутому эллипсоиду, но сплетена она была из такого количества разнообразных геометрических узоров, что рябило в глазах. А центральное ядро конструкции – нечто вроде ячеистого пояса, охватывающего эллипсоид по периметру, – испускало холодный голубоватый свет.

– Фрактал! – хмыкнул Ядогава. – Множество Салаши.

– Как? – не понял ошеломлённый Ломакин.

– Объёмное сочетание фрактальных композиций, рассчитанное ещё в прошлом веке венгерским математиком Золтаном Салаши.

– Откуда здесь это множество?

– Вопрос не ко мне. Но вы были правы, это сооружение действительно накрыто неким полем, как односторонней мембраной, и реагирует на присутствие персональных ментальных полей. То есть, грубо говоря, мозгов.

– Чудно…

– В каком смысле?

– Я его не увидел, а почуял, хотя никогда прежде не замечал за собой экстрасенсорных способностей.

– Просто не обращали на них внимание. Мне говорили, что на Сфере Дайсона вы тоже первым почувствовали негативный пси-фон.

Некоторое время они рассматривали веретенообразное сооружение, длина которого достигала, наверно, не менее сотни километров.

– Кажется, я понял, – глубокомысленно произнёс Иван.

– Что вы поняли?

– Вся эта система – единое целое, искусственное сооружение: планета-тор и эта «ось». Она поддерживает бублик в равновесии.

– Не уверен. Если бы это был некий стабилизатор положения или защиты, его не надо было хоронить под силовым пузырём. Какой в этом смысл?

– Ну-у… строили его негуманоиды… со своим комплексом неполноценности.

Ядогава засмеялся.

– Обладай человечество таким комплексом, давно бы заселило Галактику. Мне пришло в голову, что, возможно, именно тор служит защитой для «оси», а не наоборот. Надо будет сравнить возраст пород планеты и возраст этого веретена. По первоначальным прикидкам, планете-тору всего полмиллиарда лет, очень мало по меркам планетарного генезиса.

– Отколупнём кусочек веретена и отдадим в лабораторию.

– Мне бы ваш оптимизм.

Что-то блеснуло в центре веретена, на его ячеистом поясе.

– Катер! – не поверил глазам Иван.

Система обзора «голема» приблизила центральный пояс «оси», и стало видно, что это действительно космический аппарат, сидевший на одной из чешуй пояса, как водяная капля на листке дерева.

– Филипп!

Каледин не ответил.

Иван шевельнул перчаткой биоуправления, и «голем», сорвавшись с места, выписал стремительную петлю, вынесшую катер к своему собрату.

Сели, вглядываясь в лес чешуй и ячей.

– Филипп!

Молчание в ответ.

– Наверно, он вышел наружу, – сказал Ядогава.

– Куда?

– Посмотрите, там, кажется, люк…

Иван вгляделся в ажурную вязь «пряжи», из которой выглядывали серебристые пластины корпуса сооружения, и увидел тёмное отверстие в форме эллипса. На всякий случай ещё раз позвал оператора экспедиции, напрягая слух, ответа не услышал и решительно распаковал пилотское кресло.

– Выйду, посмотрю.

– Я с вами, если позволите. Когда ещё подвернётся случай.

Иван хотел было проигнорировать просьбу эксперта, но передумал.

– Держитесь рядом и внимательно смотрите по сторонам.

Вывели фозма, предназначенного защищать членов экипажа корабля всеми доступными средствами. Робот имел генератор силового поля, в течение долей секунды создававшего полевой зонтик, и оружие: лазерную пищаль «Оса» и плазменный разрядник «Вулкан».

Вне катера царила невесомость. Масса веретена хотя и была приличной, однако не достигала величин массы небольшой планеты, способной притягивать к себе тела поменьше. Ускорение силы тяжести на корпусе веретена Иван оценил всего в одну тысячную земного. Пришлось включать антиграв-пояса, ориентирующие тела таким образом, чтобы голова казалась направленной «вверх», а ноги – «вниз».

Дыра непонятного назначения (крышки люка не было видно, если это был люк) уходила вглубь центрального пояса сооружения, как червоточина вглубь яблока.

Иван прислушался к своим ощущениям: угрозой не пахло. Пахло древностью и застарелой тоской, будто на кладбище, могилы которого практически сровнялись с землёй. И это ощущение потрясло молодого человека до глубины души.

– Кладбище…

– Что вы говорите? – не понял Ядогава.

– Пахнет кладбищем… – Иван очнулся, смущённо добавил: – Мне так кажется. Псина, беги вперёд!

Многолапый фозм шастнул в дыру, включая фонари.

– Странно, – приостановился Иван, пытаясь уловить подозрительные шумы или движение.

– Что вы имеете в виду?

– Здесь нет охраны.

– Возможна, она не нужна. Вернее, роль охраны здесь играет внешний защитный силовой кокон. Если бы это было не так, наш коллега Каледин не произвёл бы посадку на корпусе сооружения, его бы сбили.

– Ладно, проверим. – Иван подвесил себя в метре от пола «червоточины» и устремился вслед за фозмом.

Ход оказался прямым как стрела, но довольно длинным – не меньше двух километров. Иван даже мимолётно подумал, что он пронизывает «ось» насквозь. Но всё оказалось прозаичней. «Червоточина» вела точно в центр этого яруса сооружения и заканчивалась в просторном зале диаметром около ста метров, кольцом охватывающем ажурную колонну, расширявшуюся кверху зонтиком и переходящую в сводчатый «готический» потолок.

Фозм замер, ворочая объективами видеокамер.

Иван облетел его, продолжая прислушиваться больше к себе, чем к тишине зала, тоже остановился, предостерегающе подняв руку. Следовавший за ним эксперт послушно завис за спиной.

Осмотрелись.

Зал не имел определённой формы. Точнее, в сечении он представлял собой пять-шесть треугольников, пересекающихся в центре, отчего имел не меньше полутора десятков острых углов-ниш. Стены его серебрились металлом, покрытые слоем мелких чешуй, пол был ажурным, словно сотканным из металлической пряжи. Освещался же зал тонкой трубкой, охватывающей центральную колонну спиралью, но не снаружи, а внутри стеклянно-кристаллического массива.

Колонну окружал ряд многогранных глыб, напоминающих вытянутые саркофаги длиной до шести метров и высотой не менее двух. Иван насчитал десять саркофагов, прикинув, что три-четыре из них прячутся за колонной.

– Как вы думаете, Ядогава, не напоминает ли этот зал пост управления?

– Напоминает, – согласился ксенолог.

– Тогда куда мы попали? Может быть, это всё-таки какой-нибудь корректор вращения Толкина? Планета-бублик, как вы утверждаете, создана искусственно, а эта «ось» её контролирует и оберегает.

– Во-первых, я не утверждал, что Толкин создан искусственным путём, имеются лишь хорошие предпосылки для подобного предположения. Во-вторых, вы меня не услышали, когда я говорил, что «ось», скорее всего, не имеет отношения к стабилизации планетарного тора.

– Почему?

– Потому что такой стабилизатор не имеет смысла прятать под коконом силового поля.

Иван подумал.

– Логично, я действительно торможу. Тогда что это?

Ядогава не ответил. Вместо этого он махнул рукой на один из «саркофагов».

– Вам не кажется, накама, что этот гроб открыт?

Иван нашёл глазами красновато-жёлтую глыбу «саркофага», похожую на искусно обработанный кусок песчаника. Действительно, в отличие от остальных «гробов», преимущественно чёрно-фиолетово-синего цвета, этот гигантский кристалл казался живым, а его верхняя часть разошлась четырьмя секторами, как будто крышка консервной банки.

– Филипп! – позвал Иван.

В зале царила невесомость, воздуха в нём не было, поэтому надеяться можно было не на звуковое общение, а на радиосвязь, но Каледин не отозвался. И ни одно движение не нарушило мёртвый покой помещения.

– Ждите здесь!

Оставив фозма и спутника у стены зала, Иван скользнул к «саркофагу», уже предчувствуя, что увидит.

Он не ошибся.

«Саркофаг» являлся чем-то вроде защитного модуля с «гнездом», сплетенным из золотых жил, для седока исполинского роста, судя по размерам седалища. А в «гнезде» полулежал, опираясь на ажурные выступы наподобие подлокотников и откинув голову на другой выступ, человек в «кокосе». Шлем его был закрыт ажурной полусферой с мигающими отростками, и такие же полусферы, но поменьше размерами, накрывали кисти рук.

– Филипп! – не сдержал изумлённо-недоверчивый вскрик Иван.

Каледин (а это был, несомненно, он, о чём говорила просиявшая на плече голограмма идентификатора) не пошевелился.

– Филипп, очнись! – Ломакин проник в саркофаг, потряс оператора за плечо, стараясь не притрагиваться к полусферам, создающим впечатление живых организмов.

Каледин вздрогнул.

В наушниках рации Ивана щёлкнуло, раздался вздох, шорохи, Филипп чихнул, затем проговорил сиплым голосом:

– Снова ты… как же не вовремя!..

– Что ты делаешь?!

– Смотрю фильм.

– Что?!

Филипп приподнял голову, пытаясь встать.

Иван подставил локоть.

Каледин начал снимать полусферу с головы, но ему мешали навески на руках, и Ломакин помог сдёрнуть их с кистей рук, затем снял устройство с головы приятеля.

– Что это за хрень?

– Не поверишь… – Филипп сел прямо, держась за руку Ивана, затем подвесил себя на антиграве, и оба выбрались из саркофага.

– Рассказывай! – потребовал Иван, жестом подзывая к себе Ядогаву.

– Подожди, хлебну чайку для поднятия тонуса….

Подлетели эксперт и фозм.

Филипп застыл, очевидно взявшись за чайную соску.

– Ура! Словно сутки не пил!

– Рассказывай!

– Знаете, что это такое? – Филипп ткнул пальцем в саркофаг.

– Сначала колись, как ты его открыл. И вообще какого чёрта своевольничаешь? Капитан тебя на гауптвахту засадит до конца экспедиции!

– Не засадит, – хрипло рассмеялся оператор. – Вы не представляете, с чем столкнулись! И если бы не я, так и не узнали бы тайну Толкина! Этот гроб – один из модулей технического жизнеобеспечения операторов вселенолёта. А сама «ось» – и есть вселенолёт!

– Интересно-интересно! – сказал Ядогава. – Вселенолёт? Что это означает? Вы сами придумали название или вам сообщили?

– Сам, конечно, на языке создателей эта штуковина звучит иначе. Но суть название «вселенолёт» отражает почти идеально, как и другой термин: «машина судного дня». Или «звездолёт судного дня», кому что больше нравится.

Иван ошеломлённо глянул на саркофаг, перевёл взгляд на колонну-зонтик в центре зала.

– Жесть! В голове не укладывается! Что значит – «машина судного дня»? О каком дне речь?

– Дне Апокалипсиса. В двадцать первом веке ведущие технологические державы создали воздушные командные пункты, так называемые «самолёты судного дня», в задачу которых входила организация связи и активации уцелевших ядерных ракет после обмена ядерными ударами, когда наземная инфраструктура защищающегося государства полностью уничтожена. Слышал об этом?

– Смутно, это было давно.

– В России использовали самолёты Ил-80 и их последующие модификации, в Соединённых Штатах – Е-4А Nightwatch[6]. К счастью, «машины судного дня» никому не пригодились. Но это, – Филипп указал на колонну в центре зала, – совершенно новый уровень! Мы просто повторяли идеи предтеч. Сотни миллионов лет назад по местному скоплению галактик прошла Большая Межгалактическая Война! Она затронула все прежние цивилизации, в большинстве своём исчезнувшие. Кстати, и на Земле тогда была цивилизация, и она тоже погибла.

– Какая, извините? – жадно спросил Ядогава.

– Рептилии, – усмехнулся Филипп.

– Уверены?

– Я тоже был в шоке. Можете удостовериться, залезайте в эту люльку и подсоединяйтесь к местному компу.

– Подождите, – остановил ксенолога Иван. – Не порите горячку. Что ещё ты узнал?

– Вселенолёт судного дня строили, естественно, не люди, точнее, не земляне. Человечества как такового тогда не существовало. Но эти существа очень походили на людей, разве что были намного крупнее. Вот этот модуль как раз рассчитывался под одного из них.

– Гиганты? В фольклоре многих народов мира говорится о расе гигантов.

– Наверно, они навещали Землю и оставили в памяти её тогдашних жителей след. Но главное в другом. Повторяю, война шла такая, что жизнь была буквально выжжена дотла почти на всех планетах всех галактик! А этот кораблик то ли не участвовал в войне, я не успел спросить, то ли был резервным. Можете поинтересоваться.

– Как вы общались с компьютером?

– Здесь мысленное управление, я не сразу сообразил, а потом просто как бы крутишь фильм, тоже мысленно, задаёшь вопросы…

– Вслух?

– Можно мысленно. Полюбопытствуйте, а я пока отдохну.

– Надо сообщить капитану, – сказал Иван. – Тебе невероятно повезло, что этот вселенолёт не имеет охраны.

– Вам тоже, – хохотнул Филипп. – Но ведь мы уже здесь? А победителя не судят!

Иван представил реакцию Бугрова на это заявление и ему стало неуютно.

– Не хотел бы я быть на твоём месте…

– Да брось ты, всё нормально.

– И ты все эти два часа просидел в этом гробу и смотрел картинки?

– Во-первых, не два часа. – Филипп, очевидно, вызвал отсчёт времени. – Всего-то двадцать минут. Успел только понять, что за машина передо мной и начал искать звёзды, где были цивилизации.

– Почему двадцать минут? Мы ищем тебя почти два часа!

– Мой хронометр показывает двадцать одну минуту.

– Бред какой-то!

– Возможно, время внутри кокона течёт медленнее, – предположил Ядогава. – Недаром он окружён пузырём какого-то поля. Что вы успели узнать?

– В нашей родной галактике Млечный Путь было около миллиарда цивилизаций.

– Ваташи но ками! Извините… И все они… погибли?

– Практически все. Разве что успели родиться новые, такие, как наша. Повторяю, залезьте и включите записи, сами убедитесь.

– Разрешите мне? – вежливо обратился японец к Ивану.

– Мы должны соблюдать инструкции…

– Да не трусь ты, – возмутился Филипп. – Ни одна инструкция не запрещает изучать найденные артефакты. Другой случай может уже не представиться. Я тоже был удивлён, что меня пропустили в центр управления вселенолётом. Может, эти парни, что сконструировали его, и в самом деле были нашими прямыми предками? Я бы не удивился. – Филипп хохотнул. – И предвидели, что мы, то есть их потомки, когда-нибудь наткнёмся на эту машину.

Иван сжал челюсти так, что заныли зубы. Напоминание Бугрова перед полётом о соблюдении пунктов СРАМ стучалось в голову кузнечным молотом. Обидное высказывание Каледина «не трусь» жгло душу калёным железом. А колебаться долго он не привык.

– Что нужно делать?

– Решился.

Иван сглотнул ругательство.

– Что нужно делать?

– Ничего особенного, забирайся в люльку, располагайся поудобнее, автоматика кресла сама подсунет тебе свои гаджеты.

– И шлем?

– Шлем торчал из стенки отдельно, и он был в три раза больше, чем сейчас, а когда я лёг, он сжался под размер головы. Говорю же, хозяева вселенолёта были почти людьми, только пятиметрового роста.

– Позвольте всё-таки мне рискнуть, – нетерпеливо сказал Ядогава.

– После меня, – сказал Иван. – Если вдруг что случится…

– Ничего с тобой не случится, – подхватил Филипп, – я жив и здоров, хотя энергии эта штука забирает много. Ложись, подключайся и смотри. Я слишком поздно понял, что с ней можно разговаривать мысленно, как с человеком.

– С кем – с ней?

– Машина говорила со мной женским голосом. Мне представилось, что она красивая молодая женщина.

– Странные у тебя фантазии.

– Займись делом уже, – рассердился Каледин. – Тянешь время! А то я снова залягу.

Иван преодолел необычную заторможенность (чего греха таить, было страшновато), влез в саркофаг и принялся устраиваться на вогнутом плетёном ложе, как советовал оператор. Нацепил на голову полусферу с мигающими в унисон сиреневым светом усиками, затем лёг, вздрогнул, когда ложе под ним зашевелилось, подстраиваясь под форму тела. Ажурные «опухоли» наползли на кисти рук сами.

– Головокружительного путешествия, дружище! – весело сказал Филипп.

– Вытащите меня через полчаса, если сам не встану, ответил Иван, закрывая глаза.