Читать книгу Мир приключений (сборник) - Василий Головачев - Страница 10

Стародавние времена
Мальчишка из 22-го

Оглавление

Пушку привезли под вечер, когда старшина Агабаб Джавахишвили забеспокоился и собрался послать Курченко к комбату справиться – оставаться ли им на высотке или возвращаться в расположение батареи.

Новенькое стомиллиметровое орудие с трудом уместилось в естественном каменном окопчике, и пришлось сдать его назад, за нагромождение известняковых глыб, испятнанных сухим мхом.

Черная от грязи и копоти «тридцатьчетверка», разворачиваясь, задела пушкой скалу, и пожилой, промасленный до костей танкист зло и неслышно заорал что-то в люк.

– Нервничает, – философски заметил Антон Осинин, передвинув автомат на грудь, чтобы удобнее было лежать. – А чего, спрашивается, нервничать? Пешком не топать, как нашему брату.

– Мели, Емеля… – Коренастый, заросший до бровей Сандро Куцов потянулся всем телом и встал. – Нашел кому завидовать. Ты везде себе укрытие найдешь, а он сидит как в консервной банке, и лупят по нему все кому не лень… Пошли поможем ему, разлегся тут.

Осинин лениво повернул голову и посмотрел на суетившийся у пушки расчет лейтенанта Белова. Самого лейтенанта еще не было, и командовал расчетом старшина Джавахишвили, которого никто никогда не называл по фамилии, даже комбат. Агабаб да Агабаб, в крайнем случае старшина Агабаб. А исполнилось старшине всего девятнадцать лет.

– Да-а-а, – пробормотал Осинин, – ежели такая дура по танку плюнет… Эй, дядя Сандро, а пулемет?

– Никуда не денется, не отставай.

До позднего вечера они устанавливали и маскировали пушку, выбирали позицию для пулеметчиков и рыли окопы. Лейтенант пришел, когда совсем стемнело. Был он не то чтобы юн, но достаточно молод, хотя до войны успел жениться и закончить институт, а за глаза его звали Профессором. Но то была не насмешка, а дань его знаниям, не раз приводившим в удивление бывалых солдат.

Он быстро оглядел усталых бойцов, освещенных пламенем костра, кивнул «вольно», похвалил за работу и отозвал в сторонку старшину.


Докладом Агабаба Белов остался доволен, насколько это было возможно в его положении. Пушку установили так, что вход и выход из лощины, похожей на ущелье, виден был как на ладони. Кроме того, слева и справа вставали крутобокие каменистые холмы, заросшие сосняком, а впереди склон был завален глыбами известняка. Танки подойти близко не смогут, а против пехоты у них имелись «станкач» и лучшие пулеметчики полка. Правда, смущало одно обстоятельство: вся батарея занимала позицию в пяти километрах отсюда, на берегу речки Ключевой, а они поставлены здесь были только на страх и риск комбата, узнавшего от разведчиков, что через расположение его батареи немцы наметили танковую атаку. Сведения эти впоследствии как будто не подтвердились, но комбат представил, что будет с батареей, если внезапно пойдут танки, и решил подготовить артзасаду в наиболее выгодном для атаки фашистов месте обороны. Белов знал об этом все, и тем не менее его не покидала тревога.

Агабаб понял его несколько прямолинейно. Сверкнув рысьим глазом, он стал перечислять достоинства позиции, нарочно усиливая свой природный грузинский акцент: он знал, что лейтенанту нравится его «русская» речь.

Издали они походили друг на друга, как братья: тонкие, гибкие, перетянутые в талии ремнями до скрипа, – но насколько Агабаб был смугл и черноволос, настолько лейтенант светился соломенно-белой головой, как одуванчик в поле.

– Ну вот что, – сказал он, прищурясь, внимательно выслушав доводы старшины. – Ты за упокой раньше времени не пой, не к тому я тебе все рассказал, понял?

– Так точно, – виновато ответил Агабаб, вытягиваясь. – Нервничаю я, а? Может, сделать ложную позицию, для самолетов?

– Вот и займись. – Белов присел на снарядный ящик и достал планшет.

Агабаб постоял немного рядом и отошел.

– Курченко, Помозков, Осинин, срубите сухую сосну, очистите от сучьев и сделайте ложную позицию на соседнем холме.

– Темно уже… – начал было Осинин, но осекся, встретив тяжелый взгляд Куцова.

– Сержант, как позиция? – спросил Белов, искоса поглядывая на него.

– Да так, ничего, – неопределенно ответил Куцов, докуривая папиросу.


Под утро почти не спавший Белов спустился к пулеметчикам и наметанным глазом окинул и умело вырытый окоп, и ход сообщения, оценил и правильность выбора сектора обстрела. Хозяйская обстоятельность сержанта, спавшего чутко, вполуха, была ему по душе.

Куцову недавно исполнилось пятьдесят. В полку его звали просто – дядя Сандро, молодые бойцы слушались беспрекословно. Славился он не только медвежьей силой, но и неожиданной для его громоздкого тела реакцией и ловкостью. Говорили, что в прошлом он не то знаменитый охотник, не то не менее знаменитый борец. Но главное, конечно, было не в этом: от него исходила та спокойная внутренняя сила и уверенность, которая подчиняет даже таких острых на язык и одновременно ленивых людей, как Антон Осинин.

– Не спишь, дядя Сандро? – тихо спросил Белов, закуривая, и, опустившись на корточки, протянул вторую папиросу Куцову.

Тот взял папиросу короткими толстыми пальцами, размял и высунул голову из окопа.

– Гудят, гады, на левом крыле гудят… А нас не скоро снимут отсюда, лейтенант? Похоже, отдыхать сюда прислали… неизвестно за какие заслуги.

Белов докурил папиросу и вдавил окурок в землю.

– Боюсь, отдыхать не придется, старшина, – сказал он, выпрямился и вернулся к орудию.

– Слухай, дядя Сандро, – раздался из окопа голос проснувшегося Осинина. – На фига надо было такую здоровенную пушку в засаду ставить? У ней же скорострельность – что у меня чих. Два раза выстрелит – и кранты, засекут.

Куцов помолчал, глядя, как загораются легким золотом верхушки сосен на дальних холмах.

– Готовь гранаты, парень. Может быть, и нам придется поиграть с танками в кошки-мышки.

– А мы так не договаривались, – протянул обескураженно Осинин.

В пять утра расчет был готов к стрельбе.

Белов прищурился на Помозкова, который вдруг затрясся в нервном ознобе, подмигнул ему:

– Тебя можно использовать вместо вибратора в лабораторных опытах, Толя.

– Не дрейфь, Помозок. – Курченко шлепнул подносчика по спине широкой ладонью. – Открой-ка лучше ящик с бронебойными.

– Туман не помешает? – пробормотал Агабаб, протирая окуляры дальномера.

Белов хотел ответить, но не успел.

Совсем рядом вдруг прозвучал треск, словно рухнуло дерево. А потом из-за кустов к пушке вышел юноша, почти мальчик, в новенькой гимнастерке с погонами сержанта и в залатанных на коленях галифе.

Оглянувшись, Осинин издал сиплый возглас и вскинул автомат. Куцов резко пригнул ствол вниз: человек без оружия.

Несколько мгновений солдаты и юный незнакомец стояли, вглядываясь друг в друга. Потом лейтенант вышел из-за щита пушки и отрывисто спросил:

– Кто такой? Как сюда попал?

Лицо сержанта побледнело, странным прерывающимся голосом он медленно проговорил:

– Я отстал от своих… разрешите… остаться с вами?

– А где оружие? – все так же резко спросил Белов.

Незнакомец на секунду замешкался, стал вдруг краснеть.

– У меня нет… оружия.

– Как это нет?! Бросил?!

– У меня… не было. – Незнакомец опустил голову, у него горели уши.

– Во дает! – сказал Осинин и покосился на Куцова. – Говорит вроде по-русски, а акцент фрицевский. Может быть, это фашист переодетый? Разведчик? Ну-ка, руки вверх, Ганс, или как там тебя!

– Я не разведчик, – не оборачиваясь в его сторону, сказал странный сержант. – Меня зовут Дан.

Белов хмыкнул. Поведение юноши казалось лишенным элементарного правдоподобия. Кто он? Немецкий разведчик? Не похоже. Стал бы разведчик краснеть и молоть чепуху… Парнишка, случайно переодевшийся в форму сержанта? Убежал от мамы на войну? Тоже не очень похоже…

– Курченко, обыщи его, – велел Белов, наблюдая за действиями незнакомца. Тот вздернул голову, но обыскать дал себя безропотно.

Курченко покачал головой:

– Гол как сокол. В карманах ничего.

– Так, – усмехнулся лейтенант. – Приключений захотелось? Сколько тебе лет?

Дан смутился, снова краснея, мучительно, до слез.

– Восемнадцать…

– Что-то мало верится. Придется доставить тебя… – Белов не договорил.

– Танк! – крикнул Куцов из своего укрытия.

В дальнем конце лощины показалась тупорылая пятнистая машина и с ревом покатилась вперед.

– Ложись! – рявкнул лейтенант. – Помозков, возьми его под свое командование, пусть подает снаряды. Бронебойным – заряжай!.. Да, как твоя фамилия, малый? Уж больно знакомая физия у тебя…

– Белов моя фамилия, – отозвался новоявленный помощник, неумело отползая за ящики со снарядами.

– Не нравится мне все это… – пробормотал Куцов и положил на бруствер тяжелые руки.

– Мне тоже, – протянул Осинин, думая о своем. – Что, у него на морде написано, что он свой? Сомневаюсь я. А лейтенант ему сразу поверил, видал? Он, конечно, ученый и все такое прочее… а ну как ошибся? Возьмет этот приблудный да подаст сигнал фрицам…

– Помолчи, – буркнул Куцов. – И без твоего нытья на душе муторно…


Первый «тигр» был разведкой. Он остановился, поворочал башней, выискивая цели на гребнях холмов, никого не обнаружил и тихонько пополз дальше, останавливаясь через каждые полсотни метров.

– Нервничают фрицы, – усмехнулся Белов, поглядывая на однофамильца и все больше убеждаясь, что не нюхал пороха этот парень. – Чуют свою смерть.

Старшина сделал глотательное движение и расстегнул ворот гимнастерки. Поймав взгляд лейтенанта, криво улыбнулся:

– Понимаешь, всегда перед боем горло пересыхает.

– Ты мне каждый раз говоришь об этом, – засмеялся Белов. – Ничего, сейчас твой мандраж как рукой снимет. «Тигра» пока не трогай, пойдут колонной – ударим сначала по хвосту, а этот никуда не денется.

Агабаб кивнул и припал к окуляру.

«Тигр» разведки прошел в конец лощины, поворочал башней и остановился. До него было всего метров сто, и стоял он боком, так что у старшины даже руки похолодели от желания дернуть за спуск.

– Хорош зверинец! – прошептал Белов, считая начавшие выползать из-за холма танки. – Тут тебе и «тигры», и «пантеры», и «фердинанды»… Хорошую атаку наметили фашисты… Сначала замыкающего, Агабаб, потом эту сумасшедшую зверюгу впереди.

Старшина пошевелил лопатками и выстрелил.

Первым же выстрелом они с ходу проломили борт «пантере», замыкающей колонну. Следующими тремя подожгли злополучного «тигра» в авангарде и вторую самоходку. Остальные круто развернулись и стали расползаться по лощине, отплевываясь огнем и дымом.

– Беглым – огонь! – Лейтенант махнул рукой и бросился к подносчику, который вдруг схватился за голову и упал. – Давай снаряд, пацан.

– Кажется, и наша очередь пришла, – спокойно заметил Сандро Куцов, глядя на замелькавшие на склоне соседнего холма зеленые мундиры.


Осколками близкого разрыва убило Курченко и ранило Агабаба. Белов, отброшенный взрывной волной на разбитые в щепу снарядные ящики, с трудом поднялся и поковылял к пушке.

– Снаряды! Огонь, старшина!

– Не могу, руку перебило! – простонал Агабаб. – Где же обещанная подмога, командир? Что они, не слышат?..

– Ползи к реке, доберись до комбата…

– А ты?

– Пока живы пулеметчики, жив и я. – Лейтенант оглядел панораму боя, и яростно-ликующая усмешка искривила его измазанное землей, пороховой гарью и кровью лицо.

В лощине горело девять танков, но в дыму ползали еще столько же, и все стреляли сюда, и только удачно выбранная позиция не позволяла им расправиться с пушкой сразу.

– Уходи, старшина, а я еще задержусь. Забери с собой однофамильца. Эй, Дан Белов, за старшиной, живо!

– Не пойду! – прокричал испачканный чьей-то кровью и пятнами гари молодой сержант, добавил торопливо: – Пошли вместе, дед.

Лейтенант не расслышал последней фразы, он почувствовал толчок в спину и снова упал. Показалось, что он плывет в невесомости. Боли не было, только спине стало горячо, словно заалела гимнастерка. Склонилось над ним лицо странного парнишки, кого-то смутно напоминавшего, но у Белова уже не осталось сил вспоминать кого.

– Ты еще… здесь? – прошептал он, пытаясь подняться. – Жив? Помоги встать… ноги не слушаются… но у нас еще есть снаряды… Где Агабаб?

– Убит.

– Пулеметчики?

– Убиты.

Сердце отозвалось болью. Дан усадил его, испачкав руки в крови. Мальчишка словно повзрослел за минуту, сказал строго и просто:

– Я пришел за тобой, дед. Я не однофамилец, я твой правнук. Нас ждут там, пошли.

– Бред! – Белов сильно закашлялся кровавой пеной. – Откуда же ты свалился… такой?

– Не бред, Александр Иванович. У меня слишком мало времени на объяснения. А чтобы ты поверил…

Дан распахнул гимнастерку, под ней оказался сверкающий живым ртутным огнем костюм, обтягивающий тело, тяжелый на вид ремень с выпуклой пряжкой, в центре которой горели цифры: 1943.

– Это аппаратура перемещения во времени, настроена на возвращение двоих.

Рядом ударила автоматная очередь, Дан заторопился:

– Мы обнаружили в архивах твои работы, дед, о квантах времени и принципе обмена причинности. Идеи эти верны, ты обогнал эпоху на два столетия, и ты очень нужен там, где я живу, в двадцать втором веке. Ты… ты гений, дед!

Белов не двигался целую минуту, полузакрыв глаза.

– А почему ты решил прийти именно сейчас? Зачем нужно так рисковать? Тебя же могут убить…

– Я просил, чтобы послали именно меня. «Завтра» для тебя… не будет. Прошу тебя, поторопись.

Белов снова задумался на бесконечно долгую минуту, пытаясь представить тот самый век, век грядущий, в котором живет его правнук; он поверил ему сразу.

Дан выглянул из-за пушки. Танки не стреляли, по склону холма двигалась редкая цепочка зеленых фигур. Пулемет Куцова молчал.

Потом Белов зашевелился и медленно, напрягаясь, встал. Дан подставил ему плечо, но лейтенант покачал головой.

– Возвращайся один, правнук. Человечество без меня как-нибудь обойдется – там, у вас, но не обойдется здесь. У долга нет альтернативы, как и у совести. Я не имею права… уходить. Ты поймешь меня потом… К тому же у нас еще есть снаряды. Пока я жив, они не пройдут! Прощай…

– Это твое окончательное решение? – высоким звенящим голосом спросил Дан.

Лейтенант не ответил, нагибаясь к прицелу и стараясь не упасть. Он держался только потому, что рядом был мальчишка из двадцать второго века, который был обязан уйти живым, потому что не должны гибнуть дети, тем более дети будущего, ради спасения одного человека, кем бы он ни был!

– Уходи же!

– Я остаюсь. – Голос Дана дрогнул. – У нас еще есть снаряды, дед.

Они успели выстрелить. И еще раз. И еще…

Мир приключений (сборник)

Подняться наверх