Читать книгу Истребитель закона - Василий Головачев - Страница 7

Пейзаж был необычным: море подсвеченного снизу голубоватого тумана, над ним два десятка круглых, светящихся, рубиновых, словно сделанных из стекла, столбов с плоскими вершинами диаметром по сто-двести метров и черное небо с незнакомым рисунком созвездий.

Стас стоял на вершине одного из столбов, возвышающихся над туманом всего метров на пять, и смотрел на девушку в светящихся белых одеждах, напоминающих птичье оперение. Девушка была безумно красивой, напоминала Кристину, ушедшую вместе с Матвеем Соболевым, излучала тепло и приветливость. Временами за ее спиной что-то взблескивало, и тогда Стасу казалось, что это огромные стрекозиные крылья.

Он сделал шаг к девушке и внезапно обнаружил, что идет босиком. Остановился, оглядывая свой наряд: короткие штаны из толстой грубой кожи, сморщенной, как слоновья шкура; безрукавка из шкуры зверя, похожего на тигра, с дюжиной выпуклых овальных пластин на груди, напоминавших надкрылки гигантских бронзовых жуков; на запястьях широкие браслеты с шипами, из-под которых торчат метательные ножи; за спиной меч в специальных ножнах. Стас перевел взгляд на девушку и увидел, что она улыбается.

– Где я? – спросил он негромко.

– Нигде, – ответила незнакомка грудным контральто с бархатными интонациями, – это всего лишь сон. Но тебе вскоре придется встать на Путь Воина Справедливости, и начнешь ты, возможно, с этого мира.

– Где он располагается?

– Это один из «лепестков» «розы реальностей», тюрьма для героев. Многие Воины прошли через него, прежде чем стать мастерами боя и защитниками Закона. А расположен он на одной из планет вашей Галактики.

– Как это может быть? – удивился Стас, приближаясь к незнакомке.

– Каждый мир-слой «розы» с одной стороны – континуум со своими законами, с другой – абсолютно материальное тело, которое люди назвали планетой. Достичь его можно либо с помощью тхабса, как это сделал Соболев, твой старший друг, либо посредством преодоления потенциального барьера, которым служит вакуум, физическое пространство.

– Постой, – потер лоб Стас, силясь вникнуть в смысл слов незнакомки. – Ты хочешь сказать, что… Не может быть! Выходит, что планеты Солнечной системы – суть слои «розы реальностей»?! Луна, Марс, Венера… Ты шутишь?

Девушка покачала головой, продолжая улыбаться. Но улыбка ее не была ни снисходительной, ни насмешливой, просто милой и мудрой.

– Ты быстро воспринимаешь новую информацию. Да, планеты Солнечной системы, а также планеты, вращающиеся вокруг других звезд Галактики, являются «лепестками»-мирами «розы реальностей», свернутыми в физические тела благодаря законам вашей «запрещенной реальности». Совершенно не обязательно создавать ракеты и звездолеты, чтобы посещать их. Достаточно знать…

– Тхабс! – У Стаса перехватило дыхание, как ни старался он сдержать свои чувства. – Господи Боже мой! Неужели это правда?! Извини…

– Я понимаю, в это трудно поверить, но это действительно так. Каждый мир «розы» является одновременно и многомерным объектом, и трехмерным физическим телом земной реальности.

– Я никогда не смотрел на нашу реальность под таким углом и не встречал сведений в литературе. По-моему, даже не все Посвященные знают истинное положение вещей.

– Ты прав, лишь Хранители да некоторые Посвященные II ступени имеют доступ к этой информации.

– Почему же я, непосвященный, удостоился этой чести?

– На тебя пал выбор главы иерархов. Чтобы спасти Материнскую реальность, тебе предстоит пройти Путь…

– Воина Справедливости? Пройду, если требуется. Но что такое «Материнская реальность»? Слышал из уст моего дяди много раз, но так и не понял, что это такое.

– Узнаешь в свое время.

Девушка стала таять, струиться, исчезать.

– Постой!

Незнакомка прекратила превращаться в привидение, тело ее вновь приобрело плотность. Огромные глаза, кроткие и в то же время полные внутренней силы, глянули на молодого человека с некоторым удивлением.

– Ты можешь контролировать трансовый сон! Я в тебе не ошиблась.

– Ответь на несколько вопросов… пожалуйста. Древние Инсекты знали секреты тхабса или путешествовали в космосе на кораблях?

– И то и другое. Сначала они создали машины для преодоления пространства, потом сложные технические устройства, реализующие формулу тхабса.

– Понятно. А почему наша реальность называется «запрещенной»?

– Потому что большинство фундаментальных законов вашей Вселенной имеет форму запретов.

– По Библии, рай – место, где тоже действуют в основном одни запреты, в отличие от ада. Что же, Земля в таком случае – рай?

Незнакомка улыбнулась, покачала головой, снова начала бледнеть, таять, превратилась в тень.

– Последний вопрос, – заторопился Стас. – Кто Ты? Где Тебя искать?

– Мы скоро встретимся… на Земле… – долетел ее голос из пустоты.

– Почему Ты очень похожа на… одну девушку, знакомую моего друга, на Светлену?

– Я ее младшая сестра…

– Как Тебя зовут?!

Над поверхностью рубиново светящегося столба вспыхнула звездочка, незнакомка исчезла. Звездочка поднялась выше, описала дугу и нырнула в море тумана. Твердь под ногами Стаса заколебалась, пошла трещинами, он рухнул в одну из них и… проснулся от ощущения падения. Образ незнакомки почему-то уже подернулся дымкой искажений, стирающей память сна, но Стас знал, что забыть ее он не сможет. К тому же его заинтриговали слова, что они вскоре встретятся наяву.

Впрочем, обычным этот сон не был, он явно был трансовым, то есть психически наведенным состоянием, а это, в свою очередь, означало, что глава иерархов (кстати, почему не инфарх? Почему она не назвала его – фактического главу иерархов во времена Соболева?) действительно обратил на него внимание и нашел способ индивидуального информационного воздействия.

Стас полежал немного в постели, размышляя, стоит ли рассказывать сон дяде, потом решил все-таки проконсультироваться и заглянул к нему в спальню. Однако, несмотря на ранний час – без четверти шесть, Василия уже не было дома. Ушел, не оставив записки. А ведь он спал не больше трех часов, потому что вернулся из рейда (бандлика – по терминологии «чистильщиков») в половине третьего ночи. Стаса в свои дела Василий, естественно, не посвящал, но тот не зря общался с его компьютером и знал кое-какие секретные детали деятельности «чистилища», не говоря уже «об утечках информации» во время нередких встреч дяди с директором МИЦБИ Самандаром. Стас был уверен, что рано или поздно дядя все ему расскажет, а пока терпеливо делал вид, что ни о чем не догадывается.

Прополоскав рот, Стас начал цикл утренней разминки и тренировки.

Десять минут – медитация. Потом получасовая пробежка трусцой по пересеченной местности вокруг Казанского вокзала. Комплекс из пяти упражнений: двадцать раз поднять штангу весом шестьдесят килограммов; отжаться на пальцах рук тридцать раз; отжаться в стойке на руках тридцать раз; подтянуться на перекладине двадцать раз; нанести двадцать ударов кулаками слева и справа в макивару (макиварой служил деревянный столб, обшитый кожей). После каждого упражнения – дыхательная гимнастика. Сразу же после окончания комплекса начинался другой – тренировка суплеса, выполнение своеобразного гимнастического ката, поддерживающего гибкость сухожилий и мышц. После этого Стас бежал в душ. Утренний тренинг, длившийся около полутора часов, на этом заканчивался.

Следующая тренировка начиналась после возвращения Стаса из института, обычно – в три часа дня. Он двадцать раз поднимал штангу, постепенно наращивая вес от шестидесяти до восьмидесяти килограммов, делал тысячу отжиманий: двести на двух пальцах, двести на трех, четыреста на пяти пальцах и снова двести на двух. Иногда менял установку и отжимался тысячу раз на кулаках. Затем отрабатывал приемы на макиваре, лазил по канату, качал брюшной пресс, разгибаясь и поднимаясь двести раз. Собственно тренировочный комплекс, «спецуху» – приемы русбоя, тайдзюцу и айкидо Стас проводил уже вечером, в зале «Динамо» или в залах МИЦБИ под руководством Самандара или Василия. Но фехтованием на мечах Стас занимался только с дядей и только вдали от людских глаз. Изредка к ним присоединялся Вахид Тожиевич, имеющий великолепную коллекцию холодного оружия, еще реже – мастер кэндо, знакомый Василия, когда-то приехавший из Японии, да так и оставшийся в России. Звали мастера Тоява Такэда, и мечом-катаной он владел как Бог.

Однако фехтовали Стас и Василий не только японскими мечами – дайто (катаной) и сёто (вакидзаси), но и западноевропейскими – французскими хиршфангерами и германскими скрамасаксами, непальскими, филиппинскими кастане, монгольскими илдами, персидскими акинаками, а также тренировались с саблями, рапирами, шпагами и кинжалами. Всего этого добра в коллекции директора МИЦБИ хватало, поэтому и занимались холодным оружием все трое чаще в его кабинете, похожем на тренировочный зал.

Больше всего Стас любил работать с русским мечом, особенно двуручным, японской катаной и нин-то – мечом древних японских шпионов, лазутчиков и диверсантов. Один из таких клинков со скошенным острием и волнистой линией закалки вдоль лезвия подарил ему Такэда. Он же подарил и сайя – ножны для меча, имеющие снимающийся металлический наконечник, который по сути представлял собой кинжал.

Проделав утренний комплекс упражнений, Стас позавтракал, натянул джинсы, рубашку цвета маренго, привычно осмотрелся вокруг в состоянии меоза на предмет поиска предполагаемой опасности, что уже давно стало рефлексом, и сел за руль машины: дядя оставил ему сегодня старенький «Фиат-Брава», выглядевший тем не менее куда симпатичней, чем отечественные «Жигули» любых моделей.

Освободился он в два часа дня, сдав лабораторную работу по технологии сборки микрочипов. Решил было пойти домой, но тут подошел однокурсник Виктор. Этот занятный парень, увлекшийся в последнее время пирсингом, в левом ухе носил две сережки, в правом – три и еще по слухам собирался вдеть серьгу в крыло носа. К переживаниям родителей он относился равнодушно, издевки друзей переносил стоически, будучи членом студенческой «партии пофигистов», но при всем том дураком не был и красоту, особенно женскую, ценить умел.

– Слушай, Кот, – сказал он, трогая по привычке мочку уха с тремя бронзовыми сережками. – Тут такое дело… Не хочешь сходить в «Звезду»? Там сегодня будет выступать клевая танцгруппа «Студия-Б»…

– Ну и что?

– Понимаешь, девочка там одна танцует, увидишь – обалдеешь. Я хочу с ней познакомиться, а одному идти не с руки, больно уж крутые там ребята в клубе. Ты же у нас каратист…

– Барс.

– Один фиг. В случае чего поможешь.

– Мне будут морду бить, а ты будешь знакомиться, – хмыкнул Стас. – Узнаю друга Витю. Возьми с собой Санчо и еще пару ребят.

– Санчо философ, а не боец, к тому же ему по фигу переживания друга. Да и денег у него никогда нет. Ну, идешь?

Стас хотел ответить отказом, но вместо этого подумал и согласился. Ему стало вдруг интересно, что за девчонка смогла увлечь Виктора до такой степени, что он решил с ней познакомиться, не обращая внимания на очевидные потенциальные неприятности.

Ночной диско-клуб «Звезда» мало чем отличался от заведений подобного типа, в том числе и кухней. Располагался он на пересечении Ленинградского проспекта и улицы Правды, виден издалека – современным фасадом и вывеской со множеством сияющих звезд. Попасть в него способен каждый, кто может позволить себе заплатить за вход двести тысяч рублей. Откуда такие деньги водились у Виктора, Стас не знал. Но пришел Витек не в джинсах, как обычно, а в строгом темном костюме, чем приятно удивил приятеля, который тоже прибыл в костюме, разве что в светлом, в белой рубашке и без галстука.

Они прошли в клуб, минут десять обходили его залы, игорные столы, бары, потом в главном зале нашли столик неподалеку от эстрады и заказали соки, мороженое и кофе. До начала шоу-программы оставалось еще около часа, но Виктор не хотел рисковать и занял столик пораньше, положив букет цветов себе на колени.

Зал постепенно заполнялся компаниями молодых людей, в основном «новыми русскими» с кучей телохранителей и девиц. Наблюдать за их поведением было интересно: каждый старался выглядеть покруче и выделяться из тусовки. Стаса так увлек процесс оценки посетителей клуба, что он прозевал момент «наезда» на их столик.

– Вы, двое, – возник у столика широкий, борцовского вида молодой человек в коричневом костюме, буквально готовом лопнуть от накачанных мышц; во рту у него блеснули золотые зубы. – Здесь столик занят, пересядьте в угол.

– Но мы заняли раньше, – растерялся Виктор.

– Ты что, глухой? – удивился золотозубый крепыш. – Тут будет сидеть Боря Маткин, понял? Живо пересаживайтесь!

Стас слыхом не слыхивал, кто такой Боря Маткин и чем он авторитетен, однако связываться ни с кем не хотел и миролюбиво сказал:

– Хорошо, мы пересядем, только в углу все столики заняты. Найдете место, обменяемся.

Повернувшийся, чтобы отойти, слуга некоего Маткина уставился на Стаса удивленным, ничего хорошего не обещающим взглядом.

– У тебя тоже плохо со слухом, козел? Чтоб через полминуты духу вашего здесь не было!

– Со слухом у меня хорошо, – поскучнел Стас. – А на козла ты похож больше. Этот столик занят для Котова, понял?

– Кто такой? – пробормотал тупо соображающий крепыш. – Я его не знаю.

– Лучше тебе его и не знать.

Клеврет Бори Маткина постоял рядом, с трудом анализируя ситуацию, и отошел. Вскоре он появился через столик в компании трех таких же здоровяков, которых нельзя было отличить друг от друга, согнал трех девиц и стал в упор разглядывать Стаса и Виктора. Он ждал «их хозяина, Котова».

– Ну, ты даешь, Кот! – буркнул Виктор, хотел что-то добавить, но в это время началась программа клуба, и разговаривать стало недосуг.

Танцгруппа «Студия-Б» вышла на сцену после того, как субтильная, обтянутая в золотистую марлю, Лада Мусс спела две неслышные – из-за отсутствия вокальных данных – песни. В группе было два парня и три девушки, одна из которых солировала, и Стас, приглядевшись к ней, во-первых, понял, почему на нее «положил глаз» даже такой дубовокожий свободолюбец, как Виктор, а во-вторых, вдруг с изумлением узнал в ней незнакомку из сна! С этой минуты девушка всецело завладела его вниманием.

Она танцевала вдохновенно, умея это делать как никто другой из группы. Она была грациозна и гибка. Она была женственна и красива. И зал притих, оценив ее достоинства не хуже, чем оценил Стас. Разве что чувства посетителей клуба не совсем совпадали с его чувствами: у большинства проснулось чувство собственности (такая лялька – и не моя?!), у Стаса – эстетического восторга.

Танец закончился. Мощные ребята с подбритыми затылками стали подходить к овалу эстрады и бросать букеты цветов к ногам танцоров. Встал было и Виктор, но передумал.

– Сейчас она меня не запомнит, лучше после окончания программы. Ну, как она тебе?

– Улей и сад! – ответил Стас словами Грина, прислушиваясь к себе: инстинкты подсказывали, что над головой сгущаются тучи. – Как ее зовут?

– Марго. Мария, Маша то есть. Но на сцене она Марго Юрьева. Как ты думаешь, когда лучше подарить цветы, чтобы познакомиться наверняка?

Ответить Стас не успел. К столику подошел золотозубый амбал из компании неведомого Бори Маткина. Видимо, был он упорен и злопамятен.

– Ну, и где этот ваш Котов? – осведомился он, поигрывая бокалом с янтарной жидкостью.

– Слушай, отцепись! – взмолился Виктор, которому здоровяк перекрыл обзор. – После представления поговорим.

– Я спрашиваю, где ваш босс? – упрямо гнул свое амбал.

– Я босс, – кротко сказал Стас, глядя на парня снизу вверх. – Я и есть Котов. Не слышал? Отодвинься немного, моему напарнику ничего не видно из-за твоей туши.

– Чего?! – вытаращил глаза амбал. – Да ты знаешь, с кем имеешь де…

Стас ткнул ему пальцем в точку гэкон под нижней губой, подхватил выпавший из руки бокал, поставил на стол. Поднялся, взял парня под руку и повел его, ничего не соображающего, к столику, где сидели такие же квадратные приятели. Усадил на стул. Трое молча смотрели на него, потягивая какое-то золотистое вино.

– Что с ним? – осведомился один из них, с маленькими глазками неопределенного цвета и жестким ртом; видимо, это и был Борис Маткин.

– Голова, наверное, закружилась от вина, – вежливо ответил Стас, покрываясь вдруг потом. Сработала сторожевая система организма, реагируя на какую-то скрытую опасность. Стас оглянулся, встретил чей-то акцентированный взгляд, но, кому он принадлежит, оценить не успел. Взгляд погас.

– Спасибо, Кот, – проговорил Виктор, когда Стас вернулся на место. – Ловко ты его. Но она… видел бы ты, что она выделывает!

Стас хотел сказать, что пора уносить отсюда ноги, однако посмотрел на восхищенное лицо приятеля и с внутренним вздохом решил остаться до конца представления, хотя уже понимал, что спокойно уйти не удастся.

Танцевальное шоу закончилось в начале первого ночи.

Четверка неизвестного Бори Маткина куда-то улетучилась еще в середине программы, и Стас почувствовал некоторое облегчение, тем не менее помня чей-то пристальный прицеливающийся взгляд из зала. Вполне могло быть, что на выходе из клуба их ждали неприятности вроде разборок с компанией Маткина. После стрельбы по машине Стаса из автомата дядя Вася посоветовал ждать развития событий, и взгляд из зала мог быть предупреждением.

Улучив момент, когда поток подбритых затылков и висков к эстраде иссяк, Виктор все-таки вручил свои цветы танцовщице по имени Марго и пригласил ее за свой столик. Каково же было его изумление, когда девушка согласилась.

– Вот! – только и пробормотал он, подводя ее под руку к столику, где сидел Стас. – Знакомьтесь, Стас Котов. А меня зовут Витек… э-э… Виктор Малинин.

– Мария, – подала руку девушка, одетая в слаксы, имитирующие шкуру тигра, такую же короткую маечку, открывающую живот, и берет.

Стас вскочил, их руки и глаза встретились. Обоим показалось, что их пронзил тихий электрический разряд.

– Что будете пить? – галантно обратился к девушке Виктор.

Мария и Стас продолжали стоять, глядя друг на друга.

– Присаживайтесь, – подвинул ей стул Виктор, удивленно посмотрев на приятеля.

Стас опомнился, подождал, пока Мария сядет, сел сам, чувствуя странную эйфорическую легкость в теле. Его все время тянуло смотреть девушке в глаза, но он пересилил себя и заставил сердце биться ровнее.

– Маш, ты едешь? – подошли к столику довольные выступлением напарницы Марии, привыкшие отвечать шутками на любые попытки завязать знакомство со стороны посетителей клуба.

– Не волнуйтесь, девочки, мы ее доставим домой в целости и сохранности, – браво заявил Виктор.

Подошли и мужчины-танцовщики, один из которых был, очевидно, руководителем группы. Смуглый, с тонкой ниткой усов и узкой бородкой, он неприветливо посмотрел на приятелей, посмевших пригласить за стол его солистку, наклонился к Марии.

– Отец будет недоволен, Мари. Может быть, не стоит вести себя так вызывающе?

– Обойдусь без советов, – отрезала Мария тихо, но так, что Стас услышал каждое ее слово. – И мне не четырнадцать лет, я вполне могу позаботиться о себе сама.

– Как знаешь. – Смуглолицый танцор кивнул остальным, и они ушли.

Мария виновато посмотрела на Стаса, улыбнулась устало.

– Ждан хороший руководитель и отличный танцовщик, но иногда становится слишком навязчивым. Хотя он прав, конечно, папа будет волноваться. Я посижу с вами всего полчасика, хорошо?

– У Стаса машина, мы отвезем вас к родителям, когда скажете, – сказал Виктор, не скрывая радости, видя, как на девушку засматриваются молодые люди из-за соседних столиков. – А кто ваш строгий папа? Военный?

– Нет, советник президента.

– Ого! Поздравляю! Мне бы такого папашу. Что будете пить?

– Только сок и потом кофе, если можно.

Виктор подозвал официанта и заказал соки и кофе.

Мария сняла берет, ее длинные волосы цвета платины рассыпались по плечам, отчего лицо совершенно преобразилось. Стас налил ей черносмородинового соку, не обращая внимания на обиженные взгляды приятеля, хотел было задать вопрос, но Виктор поспешил перехватить инициативу:

– Давно танцуете, Марго?

– С детства, – повела плечиком девушка; на Виктора она не смотрела совсем, будто его не было, хотя и отвечала на его вопросы, и взгляды ее и Стаса то и дело сталкивались, высекая искры необычного волнения и ожидания. Чувства Стаса обострились настолько, что он буквально предугадывал каждое ее движение.

– Я в детстве тоже танцевал, – начал обычный свой треп Виктор, – но потом увлекся велосипедом, спортом…

Он говорил увлеченно, шутил, рассказывал анекдоты, Мария отвечала на его вопросы односложно, нехотя, однако Виктор этого не замечал и продолжал в том же духе, а Стас слушал его, не слыша, поглядывал на Марию, встречая ответные ее взгляды, полные загадочной заинтересованности, и на ум ему неожиданно пришли слова Андре Моруа: «В любви и литературе нас притягивает то, что выбирают другие». Эту девушку первым заметил Виктор, но она была не его круга и не принадлежала компании танцоров, хотя и танцевала вместе с ними. Стас это в и д е л. Виктор мог обижаться сколько угодно, он был обречен на поражение. Хотя какие претензии он мог предъявить приятелю-студенту? Мария не была его невестой, а знакомились они вместе…

Стас снова поймал взгляд девушки, и ему показалось, что она догадывается о его переживаниях.

– Вы учитесь? – с ноткой утверждения спросила она.

– Физтех, четвертый курс, – поспешил ответить Виктор. – Сдаем сессию.

– А живете где?

– Я на Нагатинской набережной, а он возле Казанского вокзала. А вы?

– Я на Старом Арбате, за рестораном «Прага».

– Хороший ресторанчик, я там был недавно.

К столику подошел высокий мускулистый красивый брюнет в рубашке с короткими рукавами, подчеркивающими его впечатляющие бицепсы, и пригласил Марию на танец.

– Вообще-то я устала, – проговорила она извиняющимся тоном, – простите.

– Между прочим, надо спрашивать разрешения не у дамы, а у кавалеров, – бросил расхрабрившийся Виктор.

Накачанный молодой человек хмыкнул, оглядывая сначала Виктора, потом Стаса, проронил с издевкой:

– Понятно. Кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Может быть, поговорим на эту тему?

Стас, не вставая с места, дотронулся до локтя парня, сказал тихо, без выражения:

– Не надо. Она не танцует.

Молодой человек, которого внезапно слегка повело, с удивлением посмотрел на свои ноги и послушно отошел.

– Молодец, Кот, умеешь уговаривать, – осклабился Виктор. – Я не злой, но мог бы врезать ему от души.

– А вы – злой или добрый? – посмотрела Мария на Стаса с улыбкой.

– Не знаю, – подумав, честно ответил Стас. – Все зависит от обстоятельств и от оценки: что есть добро, что есть зло.

– У вас есть ответ на этот вопрос? Что такое добро и зло?

– Я знаю отношение к этой проблеме моего учителя. Он всегда говорил: то, что делается с любовью в сердце, – наверное добро. Все, что делается с ожесточением, – наверное зло. Но абсолютных критериев оценки добра и зла не существует. Таков человек.

– Последняя формула тоже принадлежит учителю?

– Нет, мне, – скромно ответил Стас.

Мария засмеялась – словно колокольчик зазвенел.

– Как-нибудь мы поговорим о философских аспектах этой темы, я люблю такие беседы и много читала. А сейчас мне пора домой, папа (она сделала ударение на последнем слоге) действительно будет сердиться.

Виктор предупредительно вскочил, подавая руку Марии, но она оперлась о руку Стаса и пошла вперед, легко и изящно. Надувший губы Виктор незаметно показал Стасу кулак, тот ответил беглой улыбкой и догнал девушку у выхода из зала, концентрируя внимание на передвижении всех, кто попадал в поле зрения. Инстинкты еще раньше подсказывали, что на улице их ждут неприятности.

Интуиция не подвела. Их ждали. Но Стас уже был взведен и готов к любому повороту событий, поэтому отреагировал на угрозу мгновенно, как учил дядя Василий.

Их перехватили у машины Стаса, стоявшей в двадцати шагах от входа в клуб, на противоположной стороне улицы: четверка знакомых амбалов «команды Бори Маткина». Двое вышли к дверце «Фиата» с носа, двое догнали девушку и сопровождавших ее приятелей сзади.

– Эй, – окликнул один из них; в свете фонарей блеснули его золотые зубы, – погоди, как там тебя… Котов.

Стас ответил, не раздумывая.

Он мог бы подождать, попробовать убедить ребят не трогать их, не выяснять отношений, а потом в случае неудачных переговоров затеять картинную потасовку с применением эффектных ударов и приемов, как в кино, от которых неприятель долго летал бы по воздуху, кричал от боли и падал. Он мог убить каждого приемами космек, особенно если увидел бы оружие. Вместо этого Стас перешел на т е м п, усыпил сначала ту двойку, что зашла с тыла, а затем тех, кто ждал у дверцы, – самого Маткина с его жестким ртом-щелью (так и осталось загадкой, чем он был известен) и его телохранителя.

Все четверо тихо легли на асфальт и не встали.

Виктор, округлив глаза, а Мария, оценивающе и задумчиво, смотрели то на уснувших парней, то на Стаса и молчали. Он открыл дверцы «Фиата», сделал приглашающий жест:

– Прошу, дамы и господа.

– Ну, ты прямо спецназовец, Кот! – очнулся Виктор, засуетился, пытаясь помочь ни слова не сказавшей Марии сесть в машину, и в этот момент Стас почувствовал вдруг такую острую тоску, что захолонуло сердце. Это было так называемое чувство с а к к и – «ветра смерти».

Инстинкты Стаса сработали раньше, чем сознание оценило опасность, бросили тело на землю.

Со звоном разлетелись оба боковых стекла «Фиата». Пуля прошила машину насквозь. Если бы Стас не упал, она пробила бы ему сердце. Вторая пуля (калибр девять миллиметров, бесшумный отечественный пистолет-пулемет «кипарис») вонзилась чуть ниже, третья еще ниже, как бы повторяя траекторию падения Стаса, впилась в асфальт. Но самого Стаса там уже не было. Повинуясь рефлексам, он снова включил т е м п, змеиным движением ушел за капот, затем за машину, но не стал прятаться за ней, мгновенно сообразив, что пули стрелка изрешетят ее и непременно попадут в пассажиров, а вдруг рванул зигзагом через дорогу, вычислив стрелка: тот сидел в серой «девятке» с опущенными стеклами.

Стрелок не успел отреагировать на его нестандартный рывок, да и бежал Стас слишком быстро, «качая маятник», чтобы в него нельзя было попасть из окна автомобиля. Однако стрелявший был не один. Когда Стас добежал до «девятки» и выбросил вперед руку, выбивая оружие и ломая пальцы киллеру, у ноги его мелькнули две длинных белых искры: по нему открыли огонь с противоположной стороны улицы!

Едва ли бы он смог управиться еще и с этим противником, если бы не пришла неожиданная помощь.

Стас еще только выкручивал спираль поворота, чтобы уйти от очередной пули, как рядом вдруг с визгом шин остановился черный «Хаммер» с затемненными стеклами и ответил двумя очередями с левого борта по машине со стрелявшими. Дальнейшее действо длилось несколько секунд.

Та «девятка», которую достал Стас, рванула с улицы Правды на Ленинградский проспект. Напарники на «Вольво», едва не заставшие его врасплох, не ввязываясь в перестрелку, бросили свою машину в противоположную сторону. Из джипа, прикрывшего Стаса, сноровисто выскочили трое спортивного вида мужчин в хороших костюмах, с «бизонами» и «волками» в руках, застыли, бдительно наведя оружие на редких остолбеневших прохожих и на выходящих из дверей клуба гостей. Затем из «Хаммера» вышел еще один джентльмен средних лет: отличный светлый костюм, уверенные движения, породистое лицо с квадратным подбородком, прическа ежиком, очень светлые глаза, – подошел к простреленному «Фиату» Стаса и помог выйти из него Марии.

Стас подошел к ней, не обращая внимания на сопровождение автоматных и пистолетных дул, заглянул в глаза девушки и увидел в них страх. Но это был страх за него. Тогда он перевел взгляд на мужчину с короткой стрижкой.

– Спасибо за помощь. Если бы не вы…

– Это Сильвестр, работает с папой, – представила мужчину Мария. – Он…

– Я уже догадался, – кивнул Стас, – безопасность.

Сильвестр окинул его ничего не выражающим взглядом.

– Я бы посоветовал вам, молодой человек, не заводить себе врагов с огнестрельным оружием. В следующий раз они могут стрелять удачливей. Поехали, Мари.

– С каких это пор вы стали следить за мной?

– Отец нервничает… в машине поговорим. – Сильвестр повел Марию к джипу. Та оглянулась, подарила Стасу извиняющуюся улыбку.

– Вы мне позвоните, мистер Котов? – Она продиктовала номер телефона.

– Непременно, – сказал Стас искренне и вдруг по наитию спросил: – Мари… э-э… Марго, вы случайно не знаете имени сестры Светлены?

– Случайно знаю, – прищурилась девушка, не удивляясь, – ее зовут Светлада.

Она села в джип, тройка телохранителей отца Марии во главе с профессионально державшим себя Сильвестром сноровисто уместилась в кабине, хлопнули дверцы «Хаммера», и он уехал.

На улице, заполнявшейся выбегающими из клуба и близлежащих домов людьми, остались лежать незадачливые компаньоны Бори Маткина, все еще не пришедшие в себя, застыл готовый ко всему Стас и сжался в кабине «Фиата» так и не успевший ничего сообразить Виктор. Затем Стас опомнился, быстро сел в машину и погнал ее прочь от разбуженного выстрелами квартала.