Читать книгу Тайна пролива «Врата скорби». Том второй - Василий Иванович Лягоскин - Страница 9

– Позвольте обратиться, товарищ полковник! – Анатолий не думал, насколько естественно сейчас выглядит в глазах остальных пассажиров «Эксплорера» эта фраза.

Вроде все давно называют Кудрявцева по имени-отчеству, а Никитин… Никитин из сидевших в салоне был единственным, кто знал, какая громадная пропасть разделяет обыкновенного сержанта и полковника элитного спецподразделения. Кроме самого полковника, конечно, да, пожалуй, Бэйлы. Но какие там в израильской армии были отношения младших чинов со старшими офицерами, Никитин у супруги как-то забывал спросить – у них для разговоров было много тем поинтересней.

Командир очевидно заметил какую-то напряженность в голосе тракториста, потому что разрешил с добрым смехом:

– Обращайся, младший сержант.

– Вот вы, товарищ полковник, медведей запретили стрелять, а кошек этих саблезубых не пожалели…

– Кстати, их называют смилодонами, – поддержал разговор Романов, – а если точнее смилодонами смертоносными. Клыки у них будут подлиннее, чем у махайрода; а вес – до двухсот восьмидесяти килограммов. Охотились они на мамонтов, мастодонтов, бизонов и другую крупную дичь. Возможно, и человеком не брезговали пообедать. Прожили как вид больше полутора миллионов лет на обоих американских континентах и вымерли около десяти тысяч лет назад. Тот, которого подстрелила Бэйла – самец, с короткой гривой. Самка его не намного меньше.

– Это мы заметили, – подтвердил командир последнее замечание, – а насчет кошек… Надо ведь было понять – боятся они огнестрела, или нет. Не боятся, а значит…

Он так и не закончил фразу.

– Значит, – продолжил наконец Никитин таким же мрачным тоном, что и Кудрявцев, – здесь шансов у людей выжить было меньше.

– Не факт, – не поддержал его полковник, – может наоборот – люди здесь безоружные, а значит, более осторожные. Может, сидят сейчас в своих островках безопасности размером пять на пять метров и ждут помощи. Услышали сейчас выстрел и потерпят – не станут делать безрассудных поступков. Кстати, Алексей Александрович – что ты там обещал о результатах переговоров рассказать.

Профессор Романов недоуменно посмотрел на него, а затем, очевидно вспомнив о чем-то, протянул: «А!..», – совсем как Юрий Никулин в «Бриллиантовой руке»:

– Точно, я же совсем забыл – есть соль, Александр Николаевич. И вполне доступна. Племя наткнулась на залежи уже по эту сторону гор. Так что вполне реально за день на машине обернуться. Она в «одной и половине руки переходов» от нас – так выразился Лай.

– Километров девяносто-сто, – «перевел» Кудрявцев, – действительно можно за день свободно обернуться.

– Еще бы бензинчику кто подкинул на такие километры, – проворчал Никитин, – Валера Ильин вчера жаловался, что пора уже энзэ откапывать.

– Насчет бензина тоже есть новости, – поспешил обрадовать всех профессор, – наш штатный шпион Лай и нефть успел найти – целое море. Даже руки в ней испачкал. Только еще там, за хребтом. Так что до нее добраться будет потруднее.

– Ничего, главное – она есть, – повеселевшим голосом поблагодарил Кудрявцев за хорошую весть Романова, – а пока и здесь запасы не все подобрали.

– Вы хотите сказать, товарищ полковник, что там.., – рука Никитина показала за стекло – туда, где все так же умело изображали неживые колоды гигантские крокодилы.

– Я просто уверен в этом, – перебил его командир, – расчет тут самый простой – сколько бедных стран в Африке, куда тоже дошла гуманитарка? Нам попался анклав, в котором было сразу два склада ГСМ.

– Но по одному случаю давать такие прогнозы, – покачал как-то неуверенно головой профессор Романов.

– Почему по одному, – не согласился с ним полковник, – а помните тот взрыв за рекой? Два случая – это уже система. Я почти уверен, что в каждой зоне – как у нас в миоцене – попадется и свой склад горючки, и вооруженные до зубов люди, и что-нибудь совершенно необъяснимое – вроде наших тибетцев и маньчжурского шамана.

Никитин обменялся с Алексеем Александровичем понимающими взглядами (уж если командир уверен, тогда конечно что-то есть!) и неожиданно для себя негромко запел: «Листья желтые над городом кружатся, с тихим шорохом нам под ноги ложатся…».

Ничто вокруг – ни сочная зелень травы, ложащейся под колеса автомобиля, ни ослепительно синее небо, ни палящее высокое солнце не говорило об увядании природы, но вот – пришлось к слову. И вдруг плечо его словно сдавило клещами – даже сквозь защитный камуфляж тракторист почувствовал, с какой невероятной силой вцепился в него с заднего ряда Георгий Арчелия.

– Что ты сказал? – вскричал абхазец с заметным акцентом, – что ты сейчас сказал?!

Анатолий, конечно, не считал себя ни Кобзоном, ни Басковым, но голосом обижен не был. Поэтому он поправил Арчелия:

– Не сказал, а спел – про листья желтые, которые кружатся над городом.

– Вот! – еще громче воскликнул абхазец, – вот тот самый зрительный образ, который я искал, Александр Николаевич. Ты ведь видел, дорогой, как порыв ветра сдирает желтые листья с деревьев осенью?

– Конечно, – пожал плечами командир, снова трогая с места внедорожник. После первого порыва Арчелия он плавно остановил «Эксплорер», – ну и что?

– Как что? – акцент Георгия стал заметней, – помнишь, мы говорили про солнечные батареи, про полупроводники? Вот там так же солнечный свет срывает с места электроны, гонит их, словно желтые листья по асфальту, в специальные приемники и…

– Электрический ток – это направленное движение электронов, – к месту вспомнил всезнайка-тракторист.

– Вот именно, – обрадовался Георгий, – и наша задача совсем простая – при помощи солнечной энергии создать в одном месте избыток электронов, а в другом – их недостаток. И тогда…

– И тогда появится электрический ток – прямо по учебнику физики за шестой класс, – перебил его штатный скептик, – только как это сделать на практике?

– На практике у нас есть пластмасса, – победно возвестил Арчелия, – которой Александр Николаевич может придать любые свойства.

– Прямо так и любые, – проворчал с кресла водителя командир.

– Не любые, конечно, – согласился Георгий, – а вполне определенные. Во-первых – пластину – приемник солнечных лучей; он называется фотоэлектрическим преобразователем. Это у нас условно будут ветви деревьев с очень слабо висящими на них желтыми листьями – электронами. Во-вторых – аккумуляторная пластина большой емкости – это тот самый асфальт, или, если хотите, мусорный контейнер, куда дворник соберет все листья.

– Так ведь листья-то на асфальте не задержатся, – тракторист хотел знать все подробности, – есть такие понятия, товарищ профессор, как отрицательно и положительно заряженные частицы, которые, как известно, притягиваются. Так что дворник ваш, скорее всего, не успеет подмести – листья сами улетят, назад к своим веткам.

Профессор сначала едва не проглотил язык – какой-то тракторист учил его азам ньютоновой физики. А затем засмеялся – поощрительно и победно:

– А вот на этот случай мы попросим уважаемого товарища полковника третью пластину изготовить – с избирательной, точнее односторонней проницаемостью!

– Это по типу осмотической мембраны, что ли? – все-таки сразил его Анатолий.

Арчелия не выдержал и завопил:

– Поворачивай, Александр Николаевич, поворачивай! Поехали доказывать этому… этому… моему самому лучшему другу, что Солнце – лучший источник энергии! Экологичный, возобновляемый, не занимающий много места…

– Ага, не занимающий, – засмеялся Никитин, – я читал, что площади солнечных батарей занимают огромные пространства – даже не гектары, а квадратные километры.

– Ерунда, – отмахнулся абхазец, – это при неблагоприятных природных условиях той же Европы, да с кристаллическими кремниевыми полупроводниками, дающими максимум двадцать пять процентов эффективности. А знаете ли вы, что на квадратный метр поверхности земли в наших условиях падает не меньше киловатта в час мощности потока солнечных лучей? А с нашей пластмассой никакой кремний не сравнится! Крыша обычного жилого дома, выполненная из таких трехслойных пластин, вполне сможет обеспечить все потребности, даже с учетом дождика в четверг, когда солнце скроется за тучами.