Читать книгу Хохол – родимый край - Василий Николаевич Грибанов - Страница 22

Дел у меня непочатый край: надо выкопать яму и закопать картошку. Первые слои, когда начал копать яму, легко поддавались, а внизу пошла глина, лопата не лезет, силы не хватает в глину воткнуть лопату. Кое-как выкопал, ссыпал в яму картошку – 70 ведер – и закопал. Пришла пора убирать свеклу сладкую и кормовую для скота. Выкопал я свеклу, почистил от ботвы, перенес во двор, а потом опустил в погреб. Нужно убирать редьку и морковь – процедура та же. Осталась одна капуста. С огородом практически разделался. Нужно заняться заготовкой корма для овец. Я начал обрубать сучья вербы и ольхи. Рубил целый день, нарубил много. На второй день начал сучья обламывать. На которых листва – в одну кучу, а ствол сука на дрова, на топливо. Когда все сучья обработал, начал свяслом связывать снопы. Снопы перенес до дома и у сарая поставил стоя подсыхать. Маме доложил о проделанной работе. Мама мне дала совет заняться хворостом, а то вдруг пойдут дожди, хворост у реки может оказаться под водой. «В первую очередь руби хворост, который ближе к воде». И я начал заниматься хворостом. Нарублю, вязанку свяжу – и на спину, тащу ее домой. Хворост, он длинный, ствол на спине, а ветки волокутся по траве. На хворост потратил три дня. Потом тоже обломал и связал в снопы. Под хворост подложил толстые бревна, чтобы он не лежал на земле, и сложил кучу у плетня во дворе. Хворост пришлось носить на себе, расстояние – 500 м. заготовил на зиму хворост, чтобы с его помощью можно было разжечь торф, с помощью углей.

Я снова начал обрубать сучья на деревьях. Смотрю – начались первые осенние заморозки, иней на траве. Люди начали убирать капусту. Боятся, вдруг сильный мороз ударит, и капуста померзнет. Я тоже приступил к уборке капусты. Срубил капусту, очистил от листвы, во двор, в погреб не стал опускать, а сложил ее на верху на ольховые листья.

Приходит вечером Мария Павловна, двоюродная сестра, и говорит мне: «Васьк, ты хоть бы из Попихина рова на тачке навозил глины и песка. А я выберу время, мы хоть большие отверстия замажем в сенях. А то настанет зима, а у вас полные сени будет снегу». Я говорю: «А где тачку взять?» «Иди попроси у деда Тимохи». «Да он мне не даст». Она говорит: «Пошли вместе попросим». Когда пришли просить тачку, дед Тимоха не отказал. Только дал мне наказ: «Через борт глину не вываливай, ноги отломишь. У тебя силы мало, ты тачку не удержишь. Вываливай глину через колесо или лопатой сбрасывай с тачки». Я ему ответил, что все понял.

Расстояние от Попихина рва до нашего дома 700 метров. Потом, когда я купил машину и начал ездить, я измерил это расстояние. В первый день, когда я приехал на тачке брать глину, оказалось, что вся она засыпана землей. Пришлось убирать землю, чтобы дойти до глины. Когда я докопал до глины и начал копать глину, мне попалась очень твердая порода, лопату в нее не воткнешь, пришлось ее просто рубить. Нагрузил первую тачку глины и отправился домой. Когда под горку спустился, вроде бы ничего. А когда поехал по дороге, я понял, что слишком много нагрузил, еле довез. Времен6и прошло больше полдня. Перекусив немного, отправился второй раз за глиной. Пока порубил, нагрузил тачку, а нагрузил меньше, все силы покинули меня, еле довез тачку. Вот так закончился первый мой трудовой день по поставке глины.

На второй день я не смог возить глину, угробил руки, ладони горели огнем. На третий день все же привез две тачки. Через день еще привез одну тачку глины. На песок потратил два дня, в день по тачке возил. Но песок хоть копать легче. В общей сложности заготовил материал для работы. Уже прошел слух по деревне, что 5 ноября приезжают торфушки. Мария Павловна 3 ноября приходит и говорит: «У меня сегодня свободный день, давай замесим глину, и я замажу хотя бы большие дыры». Разровняли кучу глины, добавили песок и навоз. Надо было бы нагреть воды, а у меня ума не хватило. Берем воду из колодца, и я босыми ногами начал месить глину. Где густая глина, туда добавляют воды. Ноги мои замерзли, стали красные, как раки. Закончил я месить глину, ноги обмыл холодной водой, и начали мы замазывать щели.

На другой день я не смог встать, поднялась температура, началась ангина. Вот так меня Мария Павловна угробила. Я подносил глину, она залепляла щели. До обеда мы замес выработали, самые большие щели залепили. И Мария Павловна говорит: «Теперь зимой хоть снег не будет залетать в сени». А на второй день я не смог встать, заболели голова и горло. Мария Павловна пришла рано, стучит в дверь. Я встал через силу, открыл дверь, а она мне говорит: «Что-то у вас свет не горит». Я отвечаю: «Я заболел». Она пошла, подоила корову, проводила ее в стадо. Вскипятила молока: «На, пей, парься». И я маленькими глотками начал пить молоко, париться. Два дня я пил молоко, парился, чуть-чуть полегчало, но сил не было, ходил как тень.