Читать книгу Император Сухоруков - Василий Николаевич Кленин - Страница 6

Оказалось, замуровали меня не навсегда. Но просидел я в гнетущем полумраке храма несколько часов. Прислушивался к тому, что происходило снаружи. Там «вечеринка» какое-то время продолжалась: жрецы пели, что-то кричали, толпа ликующе взрёвывала. Я молился всем богам, чтобы они там не поедали обезглавленное тело жертвы. Слышал я о таких дикарских племенах, в Америке, в основном. Даже не очень и дикарских…

Еще больше я молился о том, чтобы я, наконец, открыл глаза и перестал видеть этот нескончаемый кошмар. Закрывал глаза, жмурился что есть силы, как будто это повысит вероятность чуда.

Увы. Раз за разом я видел только сумрак храма, да довольную пасть желтой твари. И оставался наедине со своими мыслями. Аутотренинг помогал плохо. Вернее, совсем не помогал: ужас от происшедшего, страх перед непонятным будущим хозяевами бродили в моем сознании. Если бы меня вел другой специалист, еще были шансы унять панику. Но второго психолога в этом мире, похоже, нет вообще.

«Поздравь себя, – хихикнули из-за ментальной двери. – Ты уникум! Единственный психолог на целой планете!».

Я спешно заколотил дверь всеми возможными досками – сейчас вот только внутреннего диалога мне не хватало!

Когда ворота храма распахнули, я кинулся к шаманышам едва ли не с объятьями! Меня всего потряхивало, хотелось поскорее выбраться из пугающей темноты храма.

Снаружи смеркалось. Толпа разошлась, Медработника тоже не было видно. Унесли и тело жертвы. Я вглядывался, но не нашел следов разделки. Может, похоронили? Надеюсь, что все-таки они не каннибалы.

По дороге из желтого кирпича меня довели до дворца. Ненавистный зал, коридоры – и я снова в своей комнате. Единственное место, где я чувствовал хоть какую-то защищенность. Иллюзорную, но всё же. Я зарылся было в постель, но спать еще не хотелось, а лежать без дела – значит, опять запустить безумный галоп мыслей. Откинул колючую простыню, стал бродить от стены к стене, изучая разнообразную утварь, разложенную на полочках, сваленную в корзинах и сундучках. Стены, кстати, были густо разрисованы. Роспись старая, выцветшая, но многое еще можно разобрать. Уродливые человечки бегали меж деревьев, домиков и других непонятных… объектов. Размахивали руками, сцеплялись друг с другом в борьбе… или танце? Немногочисленные звери были нарисованы гораздо реалистичнее – уж не знаю, почему им такая честь?

Снова шаги. Я испуганно обернулся, но с облегчением увидел прежних служанок. Снова поднос, снова кувшин. На этот раз меня помиловали – никакой кровавой каши на блюде. Я теперь к ней притронуться не смогу. На этот раз меня собирались накормить мясом, обжаренным (или потушенным?) вперемежку с кусочками чего-то желто-коричневого. Я осторожно попробовал – тыква! Безвкусная, но понятная еда. Заставил себя поесть, потом присосался к кувшину. Та же затхлая теплая вода. Похоже, свежей здесь просто нет.

За окном совсем стемнело, а сон не шел. Я бродил загнанным зверем, наконец, просто сел в угол комнаты. Обхватил здоровой рукой колени и заставил себя вспоминать стихи. Хоть какие-нибудь, хоть детские…

«Зайку бросила хозяйка, под дождем остался зайка…».

Внутри царила сосущая пустота. Не холодящий кусок льда, но тоже мало хорошего. Пустота засасывает. Она, как вакуум, втягивает в себя твои мысли, страсти, мечты, планы… Когда ночью служанки зашли «за посудой», они с испугом замерли: их «император» сидел в углу на корточках, ритмично покачиваясь в такт замедлившемуся сердцебиению. Я, кажется, впал в легкий транс. Служанки прижались друг к другу, но профессионализм в них победил робость. Девчонки подобрали поднос с кувшином и устремились к выходу. Однако, та из них, что пониже росточком остановилась.

Клянусь, я почувствовал ее взгляд, и словно легкий ожог вывел меня из оцепенения! Девушка вспыхнула и собралась упорхнуть за занавеси, но я уже вскочили на затекшие ноги и за три широких шага доковылял до нее. Ухватил за предплечье и, забыв об осторожности, прошептал:

– Не уходи! Не оставляй меня одного!

На чистом русском, ибо не было у меня другого языка под рукой. Но я не мог ее отпустить! Не мог лишиться того тепла, что она подарила мне. Пусть это всего лишь мимолетная жалость к слетевшему с катушек «императору» – мне с избытком хватило бы и этого!

Девушка, конечно, ничего не поняла. Но царственная рука явно велела ей подчиняться. Она неспешно опустила кувшин на пол, встала передо мной на колени и начала молча распутывать набедренную повязку. Явно не в первый раз.

«Вот так, значит, он требовал себя утешать» – только и успело промелькнуть в моем мозгу, пока тестостерон не заполонил кровеносные сосуды.

Я резко сел. Утреннее солнце било своими стрелами в узкое оконце, намекая, что нефиг дрыхнуть. Нет. Я всё еще в этом мире. В мире, где люди дерутся за право, чтобы им прилюдно отрубили голову, а толпа радуется этому, как чудесам ярмарочного фокусника. Воспоминания о жертвоприношении по-прежнему окатывали меня волной озноба, но вчерашнего ступора уже не было. Потому что…

Я оглянулся. Девушки в постели не было. Видимо, ночью, дождавшись, когда владыка уснет, она встала и ушла по своим служанковским делам. Но в постели остался лежать ее простенький браслет. То ли забыла, то ли с намеком оставила. Я прикрыл глаза, окунувшись в ночные воспоминания.

Что сказать: это был самый худший секс в моей жизни. Даже, когда я весь в волнении и поту запоздало лишался девственности, вышло лучше. И главной причиной ночной неудачи было полное непонимание, чего каждый из нас хочет. Я не мог объяснить, дикарка же не считала нужным сообщать «императору» о своих желаниях. Она тут, чтобы его волю исполнять. И поверьте, это только на словах звучит маняще. В деле же пассивная, безынициативная женщина – это просто кошмар! По счастью, у меня все-таки было молодое, полное потребностей тело, так что на эрекции это не сказывалось. «Солдатик» резво принял боевое положение, и уложить его не могли никакие конфузы. А они были, ибо приходилось «вручную» расставлять каждую часть тела девушки.

Сначала она монотонно «выполняла» оральные ласки, следуя воле «императора». Когда я, весь распаленный, поднял ее и повлек к постели, она несказанно удивилась. Но не перечила. Девушка казалась очень молодой. Настолько, что я даже себе боюсь озвучить предположения о ее возрасте. И, тем не менее, она точно не была девственницей. Ситуацию усугубляла моя треклятая правая рука, из-за которой мне были физически недоступны многие радости секса. Я искал приемлемую позицию, но в голове крутилось: а принято ли такое в их культуре? Вспомните пуританскую Европу с исключительной монополией миссионерской позы! Вдруг здесь тоже имеется табу, и утречком девчушка побежит к Медработнику и доложит, что «император» вовлек ее в гнуснейший из грехов преступным сочетанием?

Правда, думал об этом я не очень старательно. Кровь отлила от мозга куда положено, и цель всей моей жизни сейчас была предельно конкретной. Которой я не мытьем, так катанием, но добился!

Да, это был ужасный секс. Но даже самый ужасный секс радикально перестраивает гормональный фон организма. Особенно, такого юного, что достался мне. В груди кипела жизнь. Жажда жизни! Ситуация не изменилась, зато изменилось отношение к ней. То, что не могли решить тренинги, попытки анализа, легко решил вяленький и конфузный секс.

Я прожил в этом мире уже два дня. Два дня! В полной изоляции и непонимании окружающего мира! Я косячил, но пока справлялся. А значит, смогу здесь выжить. Обязательно смогу! Назло всем месропам и прочим рептилоидам, что спрятались за спиной бородача.

Мне нужен план.

Я скомкал постель, привалил получившийся тюк к стенке, удобно уселся, взял в руку служанкин браслет, сконцентрировался на нем и начал укладывать имеющуюся информацию в систему.

Во-первых, мое тело. Во время ночных кувырканий я ознакомился с ним лучше, чем за предыдущие сутки. Оно молодо. Точно не больше 20 лет, но, скорее всего, еще моложе. Я теперь высокий, по местным меркам, даже очень. Но, при этом, сутулый, с легкой степенью ожирения, особенно на отвислом животе, одышливый. Член маленький. Хотя, это к делу не относится. Главная проблема – полупарализованная усохшая правая рука. Я до сих пор забываю об этом факте, постоянно пытаюсь ею что-нибудь сделать. И рука даже отзывается на сигналы мозга, да только ничего делать неспособна. Маленькая, атрофированная, скрюченная.

Далее: я несомненно местный правитель. Уж не знаю чего, одной большой деревни или целой страны. Власть моя священна и как-то связана с местной религией. Но, похоже, этой власти не так уж и много. Да, обо мне заботятся. Кормят, поят, одевают. Секс вон предоставляют. Но на этом, похоже, всё. Я больше похож на ценную вещь, чем на правителя. Потому что за всё это время никто не поинтересовался моим мнением по «государственным вопросам», никто не стремился исполнять мою волю (кроме юных служанок). Даже тетка-кормилица просто делала то, что привыкла делать со мной. И это не из-за того, что я вселился в тело паренька, и «император» поехал кукухой. Нет, такая система здесь уже давно устоялась и стала привычной. Меня не слушают, мне указывают, что делать. А кое-кто даже позволяет придавить горло локтем и угрожать!

Положение весьма шаткое, но пока трудно понять, насколько. Единственное, что ясно: незримые хозяева Месропа сделали всё, чтобы максимально исказить мои условия! Очень извращенное чувство юмора.

Вот и отправили меня далеко не Версаль. Очень далеко.

«А куда? Есть мнения?» – полюбопытствовали из-за дверей.

У меня было мнение. Скажу прямо, я сразу заподозрил, куда попал, и дальнейшие наблюдения только подтверждали выводы. Меня окружали смуглые, черноволосые, носатые и, главное, безбородые люди. Они любили утыкивать перьями голову… и одежду, и постель даже! Всё в перьях! Храм желтого червяка стоял на некоей эрзац-пирамиде из двух ступеней.

Индейцы. Это явно были коренные обитатели Америки, и, судя по всему, некоренные (то бишь, мои расовые братья-беляши) еще не появились. Когда там Колумб открыл Америку? В пятнадцатом или шестнадцатом веках? В общем, скорее всего, это и есть верхняя планка моего попадания. А нижняя… Тут я разводил руками. Такие индейские общества могли существовать и тысячу лет назад, и две, и три, наверное.

С народом тоже всё непонятно. Может, это майя, ацтеки, инки. А может любое другое из десятков племен. Ведь на достаточно высокий культурный уровень вышли многие индейские народы. Это только в школьном учебнике право на цивилизованность оставили лишь для трех.

А ребята, вокруг меня и впрямь были довольно культурными. Это я так, по злобе и страху их дикарями называю. А на самом деле, это был не такой уж и варварский народ. С одной стороны, конечно, ходят полуголые, размалеванные, используют каменные орудия. Но с другой: строят кирпичные дома, в два этажа! Стены штукатурят известкой. Есть керамика, есть одежда из ткани. Грубой, жесткой, но настоящей ткани. Во время моего выгула на жертвоприношение, я явно разглядел засаженные чем-то огороды: высокие, аккуратные грядки.

«А еще золото», – подкинули из-за двери.

Точно. В моей короне-икебане были литые золотые украшения. На «матери» тоже что-то подобное было, но та чем только не была увешана. Вообще, мне кажется, местная элита полудрагоценные камни ценит больше золота. Но в любом случае, золото здесь умеют и плавить и обрабатывать… Если это не привозные вещи.

В этом вопросе тоже пока было непонимание. Что есть мои подданные? Молодой народ на заре культурного развития? Или какая-нибудь глухомань-периферия могучей и развитой цивилизации? Здесь ведь и мое положение совершенно будет разниться. Я могу оказаться владыкой зарождающейся цивилизации, в окружении глупых и робких дикарей. Или наоборот, каким-нибудь мелким князьком окраинной провинции в рамках великой державы.

Главрайона.

Как там у них князьки назывались? Я же читал… Касики! Вот! Касик районной администрации. Блин, до чего же несерьезное и смешное слово!

«Эй, касик! Быстро собрал налоги! Быстро прислал нам налоги! Столица ждет! Что значит, не могу? Языком не владеешь? Так пошел вон с ответственного поста, касик!».

И срывают с моей головы икебану, дают пинок под зад. Даже без выходного пособия. Хотя… Это я еще позитивно спроецировал. Вернее всего, подвесят меня за ноги и голову отрубят – на радость толпе и желтому червяку.

Ладно, до этого еще дожить надо. Пока у меня другие задачи.

«Одна у тебя задача! – хмыкнули из-за двери. – Выжить!».

Всё верно. Выжить. Только это сильно общо звучит. Как выжить? Как уцелеть в этом совершенно чужом мире? Вчерашнее жертвоприношение многому меня научило. Я, конечно, оказался совершенно не готов к подобным зверствам. Психика не выдержала. Я ушел в отрицание, замкнулся. Черт его знает, чем бы этот стресс закончился, если бы не послушная девушка и неказистый секс. Но на такие счастливые случаи мне рассчитывать не стоит.

В чем моя проблема? А в том, что я приперся в этот мир вместе с обузой в лице Супер-Эго. Со всеми нравственными установками, правилами, запретами XXI века. А здесь совсем другие люди! Они не знают учения Христа, не чтут уголовный кодекс, не читали Достоевского и уж точно не интересуются вопросами феминизма. Я едва коснулся их образа жизни, а Супер-Эго тут же врубило защитные механизмы. Если я хочу выжить здесь, мне нужно избавиться от этого груза. Этика, мораль, законы, даже наука – всё, что растило меня там! – в этом мире может меня погубить.

Отказаться от всего! Искренне и честно. Не позволять этим вещам управлять моими решениями. Едва только замечу, что ухожу в отказ, выдаю желаемое за действительное, игнорирую неприятные факты – сразу выжигать это каленым железом!

Если уж на что и опираться здесь, так лучше на Оно. Пусть моими советчиками станут инстинкты. Бей или беги; никому не доверяй; хорошо то, что доставляет удовольствие; пугает – уничтожь! Вот эти правила должны стать моей новой моралью. Если что и объединяет меня с этими людьми, так это Подсознание, уходящее в глубь веков у каждого человека.

«Хочешь скатиться до звериного состояния?».

«Если что и поможет мне здесь выжить – так это как раз звериное состояние».