Читать книгу Граф Мечников - Василий Сахаров - Страница 6

После соединения с экипажем «Ветрогона» мой отряд, без учёта женщин и детей, стал насчитывать четыреста сорок два человека. И перед тем как отправиться в первый поиск, в течение ночи я провёл разбивку всего личного состава на боевые группы и службы. Планы на это в голове давно крутились, и имелся опыт предыдущего нашего похода по морям и океану, так что ничего нового не выдумывал и управился с этим делом быстро, а офицеры уже были готовы к новым перестановкам и восприняли их с пониманием.

В итоге сложилась следующая структура отряда. В экипаже фрегата, вместе с людьми Скокова, Игначом и его артиллеристами, Кумом и связистами, а также семью механиками и пятью штурманами, выпускниками НГМА, – сто пятьдесят четыре человека. Все штаты были забиты под завязку, и после этого «Ветрогон» был готов к выполнению практически любых поставленных перед ним задач.

Службу тыла возглавили мои жёны, благо опыт управленца у каждой имелся. Одна долгое время военным отрядом командовала, а другая, по мере сил, целый год за компанией «Мечников и сын» присматривала. Под их совместной командой – три медика, сорок пять мастеров разных специальностей, преимущественно строители и механики, пара компьютерщиков, три оружейника, два агронома и десять бойцов охраны. Всего же в этом отрядном сегменте шестьдесят шесть человек.

При перестановках в боевой части отряда в ней, вместе со мной, осталось двести двадцать два бойца. Посовещавшись с наиболее авторитетными и близкими ко мне офицерами, я разделил воинов на две части. Первая составила группу огневой поддержки, вобравшую в себя все минометы и автоматические гранатомёты. Вторая конечно же – разведка из десяти групп по пятнадцать человек в каждой, которая была разделена на две условные роты, одна под командой Серого, а другая под руководством Крепыша.

Так были решены первичные организационные вопросы, и, погрузив на борт фрегата половину тяжёлых огневых средств, роту Серого и нескольких спецов из строителей и оружейников, «Ветрогон» вышел в поиск. Мы никуда не торопились, шли всё время вдоль береговой черты, изучали обстановку, и вчера легли в дрейф на траверзе города Ла-Корунья, точнее, безлюдных развалин этого провинциального центра, в котором пятьдесят три года назад жило более двухсот тысяч человек.

Надо сказать, что зрелище заросших деревьями и густым кустарником руин не впечатляло. Пейзаж воспринимался совершенно обычно, и, глядя на изломанный каменный клык, торчащий на мысу, полукруглую стену маяка Геркулес, я сравнивал то, что видел, с моими старыми картами. Пока всё совпадало. Город находился именно там, где он и должен был находиться, а океанские пляжи с чистым песком в самом деле выглядели просто восхитительно.

Первое моё желание было естественным – отдать приказание на немедленную высадку разведки. Однако пришлось повременить, так как вдоль всего побережья под водой находилось множество металлических объектов, остовы погибших рядом с берегом кораблей. Значит, на фрегате в гавань не войдёшь, по крайней мере до тех пор, пока фарватер не очистишь. И хотя можно было попробовать высадить десант на мотоботах, мы со Скоковым решили пока повременить и двинулись дальше, к следующему мысу, на котором раскинулся город Ла-Ферроль, между прочим, родина такого одиозного и неоднозначного человека, как диктатор Испании Франсиско Франко.

Фрегат проскочил через залив на северо-восток и замер возле узкой горловины, которая вела в длинную просторную гавань. И снова прохода нет, из воды торчат поросшие ракушками и водорослями корпуса крупнотоннажных судов. Рисковать своим единственным кораблём, чтобы проникнуть в Ла-Ферроль по морю, мы, конечно, не могли, и поэтому последовали команды Скокова: «Полборта влево!», «Малый вперёд!».

«Ветрогон» продолжил своё движение вдоль береговой черты. Мы обогнули мыс, и третья остановка произошла через несколько миль, в трёх кабельтовых от развалин очередного маяка, который находился на мысе Приор. Там произвели высадку десанта, который пройдёт к Ла-Ферролю по суше чуть меньше десяти километров, войдёт в него с тыла и проверит город на наличие жителей и потенциальных опасностей, таких, например, как радиация или химическое отравление воздуха, воды и земли.

Разведывательную партию я решил возглавить лично, хотя, как командир всего отряда, должен был находиться на борту фрегата. Однако имелось огромнейшее желание первым посмотреть на место предстоящей колонизации. Дождавшись утра, в два рейса, на двух мотоботах, больших шлюпках с движком, четыре группы разведки высадились на пляжи мыса Приор. Всё происходит очень быстро, народ у нас бывалый, и в седьмом часу утра начинается продвижение от берега в сторону Ла-Ферроля.

Кругом заросли и молодой тисовый подлесок. Вокруг никаких следов присутствия человека, тропки, по которым мы двигались, сплошь звериные, а следы на них принадлежат оленям, косулям и диким кабанам. Это то, что видят и подмечают люди, но помимо нас в разведке принимают участие два разумных пса-мутанта, которые не чуют рядом запаха человека. Для нас это очень хороший признак, и уже через два часа, выйдя на относительно неплохо сохранившуюся дорогу, километрах в полутора от города, я был почти уверен, что людей мы в ближайшее время не обнаружим. Но только я об этом подумал, как вдалеке, дальше по дороге, которая уходила в глубь материка, вспыхнула стрельба.

Как и положено, разведгруппы сразу же рассредоточились и приготовились к отражению возможной атаки. Но бой, в котором участвовало от семи до десяти автоматов, шёл далеко, на нас никто не нападал, и я подозвал к себе Серого.

Лейтенант присел рядом со мной и спросил:

– Да, Мечник?

– Со своей группой выдвигайся на шум стрельбы. Посмотри, что там происходит. В драку не ввязывайся. Как только будет информация, сразу же сообщай.

– Понял.

– Рация у тебя нормальная?

– Да.

– Тогда, – я кивнул на мощного волкодава, который крутился неподалеку, – бери с собой Лихого, и вперёд.

Разведчики Серого и белый в рыжих подпалинах пёс растворились в зелени подлеска. А мы, двигаясь вдоль остатков автомагистрали, которая на моих картах была отмечена как С642, направились в сторону неутихающего боя. Основные силы поисковой партии, преодолев расстояние до окраин городка, вошли на его территорию и, держа под прицелом руины, из которых неизвестно что могло появиться, продираясь сквозь густой кустарник, с возвышенности, стали спускаться к порту.

Кругом запустение. Мы идём осторожно, и из того, что вижу, я делаю для себя некоторые выводы. Первый очевиден: в городе никто не живёт уже минимум лет двадцать пять, а то и больше. Второй: когда-то на этих руинах шли ожесточённые бои. Кто и с кем рубился, понять нельзя, но почти все уцелевшие стены побиты осколками снарядов небольшого калибра, минами и попятнаны пулями. Третье: найти на развалинах Ла-Ферроля что-то стоящее будет проблематично, здесь мародёрничали до нас, причём неоднократно, видны старые раскопы, взломанные подвалы, и в нескольких местах из черепов умерших во время чумы людей сложены небольшие пирамидки.

Осматривая близлежащие дома, мы спустились к океану. Причалы почти все разбиты, а изломанные временем и ржавчиной стрелы грузовых кранов перекошены и напоминали колодезные журавли в какой-нибудь позабытой богами деревне. На берегу валялись корпуса нескольких военных кораблей, судя по всему, корветов, водоизмещением около двух тысяч тонн, и патрульных океанских кораблей. Портовые постройки, как и городские здания, порушены, и в общем-то ловить здесь нечего.

Но всё равно по какой-то причине это место мне нравится, я хотел бы здесь жить и уже начинаю прикидывать, как промерить глубины по фарватеру и расчистить порт. Видимо, слишком много в последнее время я думал об этом городке и теперь признать тот факт, что это, может, не самое лучшее место для форпоста ККФ на берегах Атлантики, просто не хочу. Впрочем, а где сейчас лучше? По всему побережью такая же разруха, так что выбирать особо не из чего.

– Командир, – с «Багульником» за спиной ко мне подходит связист из ветеранов отряда, – Серый на связи.

Взяв гарнитуру радиостанции, говорю:

– Мечник на связи!

– Это Серый, – слышу я чёткий голос своего лейтенанта. – Нахожусь примерно в шести с половиной километрах от города. В трёхстах метрах от себя наблюдаю бой. Человек семь местных мужичков, по виду нормальных, с автоматическими огнестрелами прикрывают около полусотни гражданских, женщин и детишек. Те сидят в придорожных развалинах, видимо какой-то бывший кемпинг с автозаправкой. Против них больше сотни дикарей, натуральные зверьки в лохмотьях, кричат по-своему «мумба-юмба», трясут кулаками и огненными стрелами собираются руины поджечь.

– С дикарями собаки есть?

– Всего пара.

– А с оружием что?

– Только сабли, мечи, ножи и луки.

– Как думаешь, кто победит?

– «Зверьё», конечно.

Прикинув, что к чему, и подумав, что рано или поздно мне всё равно придётся собирать сведения об окрестных землях и племенах, которые их населяют, я спросил:

«Серый, ты одной своей группой дикарей сработать сможешь?»

Короткое молчание и ответ:

«Да. Они беспечные, меня не видят и кучкуются в двух местах. По лесу могу вплотную подойти и всех за пару минут положить».

– Действуй. Выручи местных жителей, пока их не спалили к такой-то маме, и на всякий случай блокируй, чтобы не разбежались, а мы через два-три часа подойдём.

– Понял. Начинаю работу. Отбой связи!

Лейтенант отключается, а я поворачиваюсь к связисту и отдаю приказ:

– Сбрось координаты местонахождения Серого на фрегат. Пускай высылают резервную группу и переводчика.

– Есть!

Выстрелов не слышно, океанский прибой, лес и развалины гасят шумы идущего за городом боя. Но я и так знаю, что Серый справится, слишком опытен лейтенант и его воины, прошедшие поход в Калмыкию, Средиземное море, рейд на Кипр и беготню по Сицилии. Так что дикарей прихлопнут, а местных жителей осадят на месте, и вскоре у меня появится возможность потолковать с ними по душам. И наш Серый выполняет поставленную перед ним задачу, а с «Ветрогона» высаживается ещё одна разведгруппа, вместе с переводчиком из жителей Альхесираса, которого мне предоставил Семёнов, основные силы отряда продолжают осмотр порта и города.

Внутри выброшенных на берег кораблей запустение и груды ржавчины. Топливные резервуары порта пусты, от нефтепродуктов даже запаха не осталось. Постройки несут на себе отметины минувших сражений и пожаров, но кое-что всё же уцелело. Например, казармы Северного полка береговой обороны и учебные корпуса военно-морского училища выглядят неплохо. Причалы битые, но пара из них сможет принять на себя тушу фрегата. А значит, не всё так плохо, как мне показалось вначале, и если разобрать развалины, то можно начинать строительство форпоста.

После осмотра порта возвращаемся в город по соседнему району и двигаемся к окраинам. Вокруг всё та же самая неприглядная картина запустения и разрухи. И вдруг идущий рядом со мной Умный ощерился, шерсть на его загривке встала дыбом, и он глухо зарычал. Воины насторожились, стволы автоматов и пулемётов стали обшаривать местность, и вскоре метрах в ста от нас, в просвете между улочками мелькнула быстрая чёрная тень, того, из-за кого волкодав забеспокоился. Это была большая пантера, неизвестно как оказавшаяся на развалинах. Всего на миг она застыла на месте, оскалила свою клыкастую пасть, лениво зевнула и, прежде чем кто-то успел в неё выстрелить, юркнула в заросли и исчезла.

Больше в Ла-Ферроле ничего не произошло. Отряд вышел в лес, по окраине обогнул развалины, встал на след группы Серого, и через час мы были на поле боя, где всё оказалось именно так, как докладывал лейтенант. Изрытая ямами и промоинами щебёнка старой автомагистрали, извилистой лентой уходящая на восток. Слева большой овраг с отвесными склонами, а перед ним несколько ветхих строений, с местными жителями в од ном из них. Немного в стороне валяются разбросанные по траве, нелепо изломанные тела дикарей. А дальше по дороге, перекрывая её, вдоль обочины сидят воины Серого.

Полуденное летнее солнышко катится своим чередом по безоблачному синему небу. В придорожных зарослях птички поют, а в густой зелёной траве шуршат мелкие животные. В развалинах ни одного движения, а мои верные помощники, разумные псы, ведут разведку и беды для нас не чуют. Воины отряда рассредоточились вокруг кемпинга. Мы никуда не торопимся, ждём подхода подкреплений и переводчика. И когда вскоре появляется резервная группа, я вызываю к себе Диего Миронеса, чернявого паренька лет восемнадцати, который уже год вместе с женой живёт на базе «Гибралтар» и русский язык знает не хуже родного.

Моя инструкция для переводчика проста: белый флаг над головой и сто пятьдесят шагов прямо по дороге в сторону развалин. Пусть потолкует со своими сородичами и даст им информацию о нас. На всё про всё ему сорок минут. Условия наши элементарны: полное разоружение и подчинение. В этом случае испанцы остаются жить. В случае отказа отряд предпринимает ночной штурм, берёт для допроса пару пленных, а остальных пускает в расход.

Диего понял меня правильно. Из РД за спиной он торопливо достал белую рубаху, намотал её на длинную палку и, что-то выкрикивая на родном языке, поспешил к развалинам. В него не стреляли, и парламентёр беспрепятственно вошёл в кемпинг. А спустя тридцать восемь минут всё так же с импровизированным флагом над головой, словно настоящий миротворец, Миронес снова вышел на дорогу. Следом за ним показались люди, шесть молодых мужчин, скорее даже юношей, с поднятыми вверх руками и длинными складными ножами на поясе, три десятка женщин и девушек и тридцать два ребёнка в возрасте до двенадцати лет. Одеты все, включая самых маленьких детей, примерно одинаково: перетянутые портупеями серые брезентовые штаны, такие же куртки, высокие кожаные сапоги, а на головах зелёные или чёрные банданы. Татуировок замечено не было, взгляды, конечно, настороженные, но осмысленные. Для меня это показатель того, что люди передо мной адекватные, и потому я встречаю их с миром.

Сразу беседу проводить не стал, время в запасе имеется, и торопиться никуда не надо. И как только воины собрали оставшееся в развалинах оружие, выстроив спасённых и тут же пленённых испанцев в колонну, отряд вернулся к берегу. Местные жители, видно, привыкли к большим переходам, поэтому несмотря на то, что среди них было несколько раненых и многие имели истощенный вид, через два часа мы вышли на пляж мыса Приор.

Здесь рядом с маяком уже был разбит временный лагерь. По мысу оборудованы пулемётные и миномётные позиции, так что незамеченным к нам никто не подойдёт. И как только по дороге прошёл последний разведчик, бойцы ГОПа перекрыли её минами МОН-50.

Солнце начинает клониться к ровной линии горизонта, на море штиль. Сегодня отряд поработал хорошо, мы обошлись без потерь, и многие воины расценивают это как добрый знак. Я думаю точно так же, но не расслабляюсь и, приняв доклад с фрегата, что всё в порядке, отправляюсь к местным жителям, которых необходимо опросить. Однако сразу это сделать не получается. Бойцы кормят испанцев нашими армейскими рационами, и, глядя на то, с какой жадностью они поглощают пищу, особенно повидло, чернослив, сахар и шоколад, я уже не хочу их дёргать и отхожу в сторону, туда, где под стеной маяка на плащ-палатку скинули трофейное вооружение. Здесь уже находится бывший капитан ВБР Панкратов, среднего роста сорокапятилетний брюнет в светло-коричневой горке. Оружейник – фанат оружейной тематики и, перебирая автоматы испанцев, рассматривает их так, как ювелир крупный алмаз, внимательно, сосредоточенно, с большим уважением.

– Как успехи, капитан? – обращаюсь я к Панкратову. – Что-нибудь интересное увидел?

– Всё интересно, майор, – отвечает он. – Взято четырнадцать автоматов трёх разных моделей, и ни с одной из них раньше я дела не имел.

– Ну, хоть понимаешь, что к чему?

– Да.

– Тогда и мне расскажи, что за раритеты к нам в руки попали.

– Вот, – Панкратов показывает мне оружие, которое держит в руках, кургузый автомат с длинным стволом и узким магазином, – раритет, именно так правильно сказать, глядя на этот пистолет-пулемёт. Называется он Rexim Favor, и, судя по тому, что приклад у него складной, а под стволом пристёгнут штык, это оригинальный вариант, который был выпущен на местной оружейной фабрике La Coruna больше ста лет назад партией в пять тысяч стволов. Калибр этого автомата – девять миллиметров. Ёмкость магазина – тридцать два патрона. Темп стрельбы – шестьсот выстрелов в минуту. Вес – около четырёх килограммов без магазина. Из достоинств – быстросменный ствол, а из недостатков то, что он ненадёжен и сложен в использовании.

– В общем, барахло, – подытожил я.

– Именно, хотя турки его немного модернизировали и одно время в своих войсках использовали.

– Ясно.

В руках капитана оказался следующий автомат, и он продолжил:

– Ещё более древняя и ценимая любителями вещь. Пистолет-пулемёт Labora, который выпускался испанцами ещё до начала Второй мировой войны. Калибр – девять миллиметров. Вес – четыре с половиной килограмма. Темп стрельбы – семьсот пятьдесят выстрелов в минуту. Ёмкость магазина – тридцать шесть патронов. Про достоинства и недостатки ничего сказать не могу, помню только, что он в производстве дорогой. Дальше… – Не выпуская из рук Labora, который оказался у испанцев в единственном экземпляре, капитан кивнул на плащ-палатку, где лежали одинаковые коротыши, дырчатый ствол сантиметров пятьдесят в длину с прямым магазином, пистолетной рукояткой и сложенным металлическим прикладом. – Очередное чудо испанского оружейного гения – пистолет-пулемёт CETME C2. С семидесятых годов прошлого века использовался испанской полицией. Калибр – девять миллиметров. Вес – меньше трёх килограммов. Темп стрельбы – шестьсот выстрелов в минуту. Ёмкость магазина – тридцать патронов. Оружие как оружие, не самая распространённая модификация пистолета-пулемёта CETME.

– Понятно.

Я вернулся к местным жителям, которые уже закончили есть и начали разжигать костры. Присев на нагретый жарким солнцем плоский продолговатый камень, немного в стороне, пару минут наблюдал за ними. Рядом крутился Диего Миронес, и, подозвав его, я спросил:

– Кто у твоих соотечественников старший?

– Его нет, – произнёс Миронес с виноватым выражением лица. – Они бежали из города Мелида, что за горами Кареон. Но их несколько раз догоняли дикари, и те, кого вы сегодня спасли, – это лишь маленький осколок племени в семьсот пятьдесят человек.

– Ладно, нет старшего, и не надо. Без него обойдёмся. – Ткнув пальцев в двух ближайших ко мне людей, пожилую женщину, с необычным для испуганной крестьянки проницательным и умным взглядом, и курчавого темноволосого паренька рядом с ней, висок которого был украшен большой фиолетовой шишкой, я приказал: – Этих двоих позови.

Женщина и юноша оказались передо мной и что-то стали говорить, Диего сразу перевёл:

– Господин майор, они благодарят вас за спасение.

– Как их зовут?

Я решил для начала пообщаться с этими людьми, а только потом решать, как к ним отнестись. А то мало ли, вдруг они какие-нибудь сектанты-живодёры, которые похуже дикарей. Мы с такими гражданами чикаться не станем, чуть что не так, продадим их на африканский берег – и проблема решена.

– Иза Моралес, – представилась женщина.

– Родриго Перейра, – вторил ей паренёк.

– Кто мы такие, они знают?

– Да, – кивнул Диего Миронес, – я всё объяснил.

– В таком случае скажи им сразу: если начнут запираться или лгать, я это сразу пойму и накажу. А если будут сотрудничать, то жизнь их продолжится и, может быть, сложится вполне неплохо.

– Мы всё понимаем, – произнесла Иза, и я решил, что именно с ней мне и придётся вести основную беседу.

– Откуда вы?

– В основном из Мелиды, но несколько детей и две женщины – из Палас-де-Рей.

Достав из планшетки карту Галисии, я раскинул её перед Моралес.

– Что это, понимаешь?

Иза гордо вскинула голову и тонким сухим пальцем указала на места, откуда пришла их группа:

– Вот здесь мы жили, а рядом Палас-де-Рей.

– Диего сказал, – я посмотрел на переводчика, – что вы покинули Мелиду из-за дикарей и вас было семьсот пятьдесят человек. Это так?

– Да, так всё и было.

– Каким было твоё положение в вашем обществе до бегства?

Секундная заминка и ответ:

– Жена военного вождя.

– Где сейчас ваше племя?

Паренёк резко сжал кулаки и промолчал, а женщина, глаза которой подёрнулись мутной пеленой, больше ничем не выдала своего волнения и почти ровным тоном произнесла:

– Половина людей погибла, а кто уцелел, в лесах прячется.

– Кратко расскажи историю вашей общины.

– После Великого Ужаса три городка – Арзуа, Мелида и Палас-де-Рей – более-менее уцелели, рядом были горы и люди смогли продержаться до той поры, пока чума не ушла. Выживших оказалось немного, всего несколько сотен, но по сравнению с другими комарками наш район ещё легко отделался. Поначалу жили старыми запасами, а когда они закончились, стали охотиться и налаживать сельское хозяйство. У нас были коровы, хорошие фруктовые сады и овощи на полях. От мародёров отбились, и, хотя нефтепродукты вскоре закончились, а техника стала грудой бесполезного металла, мы всё-таки выжили. Со временем, через пару лет, наладилась связь с побережьем, Ла-Коруньей и Ла-Ферролем, и общины, в обмен на продовольствие, даже получили от них немного бензина и дизтоплива. Но потом на приморские города налетели пираты, которые выжгли всё, до чего только дотянулись.

– Пираты? – заинтересовался я. – Кто такие? Откуда?

– Это случилось лет тридцать назад, я тогда была ещё совсем маленькой девочкой. На побережье пришли Люди Океана, которые пережидали чуму на воде, и за многие годы они так привыкли к этому образу жизни, что иначе жить уже не хотели. У них было много военных кораблей и сильный десант, и именно они уничтожили почти все прибрежные поселения в Галисии и в соседней Астурии. Эти убийцы взяли всё, что хотели, сожгли города и ушли, и, хотя с той поры о них ничего не известно, земли вдоль океана долгое время были необитаемы. Подробностей той войны я не знаю, это мой муж был военным, делом интересовался, и молодёжь вокруг него увивалась, а мне это без надобности.

– Хм, Люди Океана, значит? Продолжай.

– Жили тихо-мирно, работали на полях и детей растили. И так продолжалось до той поры, пока восемь лет назад не появились неоварвары, которые пришли с реки Эбро. Наши мужчины вооружились старым оружием, вышли к ним навстречу и разбили их в пух и прах. Однако на следующий год они появились вновь. Снова мы победили, но вскоре к той волне, что катилась на нас от Сарагоссы, присоединилась ещё одна, от Саламанки. Нас становилось всё меньше, люди стали уходить к океану, на север, в Бурелу и Фос, или на запад, в Виго и Понтеведру. Дикари наступали, и наша община была последней, кто покинул родину. Мы решили идти к Ла-Ферролю и Седейре, но вышли поздно, неоварвары повисли на нас, словно охотничьи псы на диком секаче. И пока взрослые мужчины во главе с моим мужем прикрывали женщин и детей, все остальные беглецы рассеялись на мелкие группы и бежали. Дальше вы знаете: нашу группу догнали, и мы готовились к гибели, а ваши воины нас спасли.

– Вы наверняка договорились о точке сбора. Где вы должны встретиться с другими отрядами?

– А зачем вам это знать?

Посмотрев в её светло-карие глаза, я усмехнулся:

– Опасаетесь, что вас и ваших соплеменников сделают рабами? Правильное опасение, госпожа Иза Моралес. Мир переменился и стал опасен. Никому доверять нельзя, и если вы не хотите отвечать на мой вопрос, то не надо. Рано или поздно основные силы дикарей доберутся в эти места, прочешут побережье и все окрестные горы, и ваши соплеменники, которых они найдут, погибнут мучительной смертью. Хотя некоторые счастливчики могут успеть спрятаться под моим крылом в Ла-Ферроле, который я намерен превратить в крепость. Можете идти к своим кострам. Пока отдыхайте, а завтра ещё раз поговорим, более подробно и обстоятельно.

Женщина и паренёк, опасливо оглядываясь на меня, в сопровождении Диего ушли, а я ещё раз посмотрел на карту, сложил её и спрятал в планшетку. Все мысли были сосредоточены на завтрашнем дне, который будет посвящён поисковым работам в Ла-Корунье и городских окрестностях. Что же касается участи спасённых людей, то, как с ними поступить, я пока не определился. Слишком мало информации о их жизни и внутриобщинном устройстве. Однако в любом случае убивать этих беженцев и издеваться над ними никто не собирается.