Читать книгу Колыбельная для страны - Василий Ситников - Страница 7

Молнии, сколько молний,

И непрерывный гром.

Мир до краёв наполнен

Свежестью и добром.

Опеленали тучи

Скаты пологих крыш,

По-над рекой зыбучей

Юркнул в гнездовье стриж.

Высверки – слева, справа,

И долгожданный дождь

На луговые травы,

–   Добрый вечер, Пётр Иваныч.

Как живёшь?

–   Да вот, живу.

–   Что ж ты это, глядя на ночь,

Мнёшь побочную траву?

Что тебе, старик, не спится?

Все уж спать легли давно.

– Вот иду смотреть пшеницу,

Не налилось ли зерно.

Рожь потрогаю за косы,

Потреплю за чуб ленок,

Загляну на сенокосы,

И домой – путь недалёк…

Маслом пропитаны куртки,

Льётся усталость из глаз.

Вот уж которые сутки

Жмут трактористы на газ.

Жмут без обиды и злобы. И

м ли не знать наперёд,

Что эти дни хлеборобов

Будут кормить целый год…

Пусть набухают мозоли,

Темпов не снизит звено…

Пашется, пашется поле,

Опустилась на землю теплынь,

Так давно не бывало теплыни.

Ты, душа, перед миром застынь,

Наслаждайся и властвуй отныне.

Обещающе дышит земля,

От сырого очнувшись озноба,

И с надеждой глядят на поля

Молодые глаза хлебороба.

В них светло отражается рожь

И зелёные волны пшеницы.

Что значимее Хлеба найдёшь,

Что ещё может с Хлебом сравниться?

Глохнут в этом разгуле слова,

И бегу я из тесной светлицы

Слушать, как подрастает трава

И щебечут счастливые птицы…

Мне не жаль уходящей деревни,

Пусть уходит она навсегда,

Но мне жаль, что обычаи древние

Не сумеют сберечь города.

Равномерность, покатость, равнинность

Заменяет техничность, расчёт,

Впрочем, нашей деревни старинность

Ещё многих сегодня влечёт.

Навсегда отскрипели колёса

Замусоленных дёгтем телег,

И по-новому ставит вопросы

Перед жизнью своей человек.

Но останется в сердце надолго

Тот простой деревенский мотив,

Как пример выполнения долга

На своём, неизменном пути.

Мрачный вид заколоченных окон

По краям опустевших дорог,

Где берёзки взлохмаченный локон

Развевает, резвясь, ветерок.

И когда проходящему мимо

Песню детства споют тополя,

Он поймёт, до чего им любима

Деревенская эта земля.

Снова станет душой своей молод

И подумает: «Мне повезло,

Что я вовремя выехал в город,

В город именно, а не в село…»

Впрочем, в разнице рыться не буду,

На сегодня мне ясно одно:

Что и самому дивному чуду

Мир души подменить не дано…

Земля ни в чём не терпит жалости,

А верит искренним рукам,

Не окликай её, пожалуйста,

Не беспокой по пустякам.

Пусть отдохнут тропинки сонные

В полях, разбросанных во мгле.

Она разбудит гром и молнии

И ляжет хлебом на столе.

Жала, травы косила,

Корчевала кусты,

Не твоя ль это сила

Тает в окнах пустых?

Поистрачена в поле,

Разошлась на дела,

Сколько счастья и боли

Ты за век приняла…

С малым чадом в подоле

У колхозной межи…

На тебя это поле

Переложил мужик…

Он вернулся увечным

С той проклятой войны…

Жизнь цеплялась за вечность,

И рождались сыны…

Надвигалась на поле,

Громыхая, гроза,

И мутнели от соли

Воспаленно глаза…

Ни плеча, ни подмоги,

И твоя ли вина,

Что его на дороге

Понастигла война…

Понакрыв плащ-палаткой,

Словно стягом полка —

Ты стояла солдаткой —

На века, на века…

Будут флаги взвиваться

Новым штурмом грозя,

Будет вечность плеваться

В голубые глаза…

И родное до боли

Что-то высвербит дрожь: —

То ль – заглохшее поле,

То ль – невзросшая рожь?..

Земля устала отдыхать,

Устала быть такой забытой.

Опять Вселенную пахать

Понёсся спутник на орбиту…

А здесь объемлющая тишь.

Лишь только ветер,

Только ворон…

Охлябины замшелых крыш

Вросли в крапиву над сугором…

Светла заоблачная стынь,

Былого никогда не будет,

Остановись, шапчонку скинь

И поклонись.

Здесь жили люди.

Что вы хотите

От мужика?

К ходу событий

Ему ль привыкать?

В пору засеять,

В пору убрать,

Вывезти сено,

Лён перемять.

Руки болят,

Да тело поёт —

Родная земля

Спать не даёт.

От зноя и пыли

Качаются дали,

В угарном бессилии

Ветры упали.

И в мареве яром

Под стрекот косилок

Землица до одури

Поту вкусила.

Термометр столбцом

Упирает за сорок.

В траву бы лицом,

Да час больно   дорог.

И ширь луговая,

Клокоча, клубится,

И соль, проступая,

Сжигает зеницы…

Ни быстрая речка,

Ни певчие птицы,

Ещё долго, долго

Жара будет сниться,

И будет ночами

Гудеть онемело

Металлом и зноем

Калёное тело…

Кони были не то, что ныне,

Чуть замешкайся – зашибут.

И крестьянин на десятине

Не вздымал без нужды свой кнут.

Шлеи лопали от напряга,

Забивало мошкою глаз.

Шёл коняга, тянул «корягу»,

Следом ровно ложился пласт.

До житухи охоч весёлой,

Крест поставив на «уговор»,

Поджигая подворья в сёлах,

Рыскал тать, конокрад и вор…

С маху прыгнув на лошадёнку,

Прихватив на скаку топор,

Мужичонка летел вдогонку,

Чтоб напомнить про «уговор»…

Он летел, прижимаясь к гриве,

На тычину и огнестрел,

И когда оставался вживе,

Лютой ненавистью острел…

Сатанел со своей тужилью

От бесправья и вечных бед…

Даже там, где есть кость да жила,

Нету силы, коль правды нет…

Нет, не тускло совсем сверкали

В эту пору кругом огни,

И народ, войной измочаленный,

С тишиною себя роднил.

Мужики обживали избы,

Жёнки пестовали детей,

Был бы хлеб на столе

Да лишь бы

Не ломала хандра костей.

Нацепив на пиджак медали

И напялив в латье портки,

У продмага гурьбой стояли

С гордой выправкой мужики.

Победители в самой страшной,

Самой гиблой своей войне,

Ни главенствующих, ни старших —

Все пред памятью наравне…

Наливались глаза рассветом,

Не у каждого всё сбылось.

И кричало в удушье лето,

Зазывая на сенокос.

У кого целы руки-ноги,

Чтоб встряхнуть на подъём страну,

Шли в поля луговой дорогой,

Что когда-то шли на войну…

По тому, ломовому тракту,

Заглушая соловью звень,

Чтоб сыны их, освоив трактор,

На иную взошли ступень.

Чтобы внуки, утроив силы,

Ещё выше могли шагнуть,

Чтобы правнуки легкокрыло

В звёздный мир пробивали путь…

И под этим великим солнцем

Разве ведать они могли,

Что не выдержит и порвётся

Притяженье родной земли.

Что беспочвенностью растленны,

Навсегда потеряют связь

С той единственной, неразменной,

Что своею землей звалась…