Читать книгу Аккорды мракобесия. Книга вторая - Василий Варга - Страница 18

Бронштейн, родственная душа Ленина по духу и крови, был столь же жесток и мстителен как его учитель. Первый опыт показал, что нужен не только кнут, но и пряник для того, чтобы привлечь офицера на свою сторону и заставить его служить в Красной армии.

Поручик Володя Павлов, самостоятельно покинул свою часть и вернулся в бурлящий Петроград. Когда на соседней улице вели одного из министров в подвал для того, чтобы там расстрелять как саботажника, его дочь, получая удары прикладами, все же сопровождала отца до порога подвала, а потом упала в обморок. Володя подскочил, взял ее на руки и вернулся с ней в подъезд, откуда она вышла. Так состоялось знакомство, а за знакомством возникли чувства. Павлов решил жениться на Зое. Во время венчания в одном из храмов, где присутствовала родня, как со стороны невесты, так и со стороны жениха, в храм ворвались комиссары и, наставив пистолеты, увели всех в подвал, в том числе и попа.

В темноте и холоде узники просидели трое суток и только потом к ним пришли посланцы Главнокомандующего Красной армии Троцкого.

– Кто здесь Павлов? – спросил комиссар.

– Молчи, – умоляла супруга, еще не познавшая его как супруга, – тебя поведут на расстрел.

– Повторяю, кто здесь Павлов? признайся – хуже будет.

– Я, – гордо выпятив грудь, сказал Володя.

– Так вот Павлов, если хочешь спасти свою супругу, своих родителей и родных, дай клятву, что будешь служить в Красной армии и воевать за торжество коммунизма. По мудрому указанию Ленина империалистическая война отныне превращается в гражданскую.

– Воевать против своих? Ни за что в жизни, – произнес офицер.

– Хорошо. Сейчас всех вас расстреляют.

Со слезами на глазах, а мать Володи упала на колени, все начали упрашивать его дать согласие служить в Красной армии. И Володя такое согласие дал. Всех отпустили, в том числе и Володю, дав ему три дня отпуска побыть с молодой женой, а потом он обязан явиться в военную комендатуру для дальнейшей службы в рядах Красной армии.

Эти опыты привлечения офицеров царской армии срабатывали. Уже год спустя в рядах Красной армии насчитывалось около трех миллионов человек.

Гражданская, братоубийственная война была в самом разгаре. Ленин был политическим организатором и вдохновителем этого позорного в истории России братоубийства. Психология палача и невиданной дотоле демагогии стали давать положительные результаты.

Представитель разных еврейских концессий и сообществ Софья Зеликовна Кошман сидела в приемной Ильича, ожидая приема. В приемной уже находились все члены Политбюро, зная, что в 9— 45 утра Ильич пивал чай, отпускал ремень на брюках, чесал бородку и заглядывал в зеркало. Когда стрелки на часах показывали 10—00 можно было заходить без стука.

Но Софья, ожидающая приема по рекомендации пролетарского писателя Максима Горького, внесла коррективы в установившийся порядок. Кроме того, Лейба Бронштейн постреливал то левым, то правым глазом, заговаривал невпопад с незнакомой гостей, а Апфельбаум – Зиновьев нагло допытывался, откуда у гости так много бриллиантов и не ослепит ли она вождя мировой революции во время беседы. Все это говорило о том, что гостья непростой посетитель. Если и было шушуканье по этому поводу, то только шепотом, и то намеками и даже знаками на пальцах. О том, что гостья войдет первой в кабинет Ильича и ослепит его своим нарядом, не было ни у кого сомнения.

Как только стрелки на часах приблизились к десяти, Лейба зашел в кабинет вождя народов, но что—то подозрительно быстро вышел. Вид у него был такой растерянный и почти мокрый, что все подумали, что Ильич его с треском выгнал из кабинета, лишив не только разговора, на но едкого замечания, на что он был неподражаемый мастер.

А Софья, в роскошном платье, волочившемся по полу, улыбалась, пыталась заговорить, с кем попало, хотя знала лично только Бронштейна Троцкого.

Троцкий, глядя на нее в упор, громко, так, чтоб все слышали, произнес короткую фразу:

– Вождь народов ждет вас и…и потом, после беседы, я желал бы встретиться с вами наедине, моя богиня.

Как всегда, полагая, что все прелести достанутся ему, командующему дивизий Красной армии, он воевал не с дамой, которая уже гнездилась в его сердце, а со времени, которое растягивалось самостоятельно. Апфельбаум даже ухватился за кончик платья, волочившегося по ковру, но у Софи был суровый взгляд, как бы говоривший: отстаньте от меня пигмеи.

Лейба успел открыть дверь, весь наклонился, стукнув лбом о косяк двери, а Софья прошла царской походкой в кабинет, где в полумраке сидело чучело, подскрёбывая лысину грязными ногтями. Она все хотела передать ему ридикюль и не знала, как это сделать. Наконец ридикюль сам выпал из рук, а Ильич невольно вскрикнул: бомба, терроризм, спасите!

Но его голоса никто не услышал. Софья вынуждена была наклониться, открыть сумочку и бриллиант засверкал на весь кабинет, ослепив маленькие, злые глазки вождя народов.

– Вы так осторожны, что это граничит с…, лучше воздержаться. Позвольте присесть, Цуцик, как вас именуют немцы.

– О, тут богатства больше, чем у всех членов политбюро!

– Смешной вы, Лейба, мне нужен член, а не члены. Я не настолько развращена, как вы думаете. Здесь лишь частичка того, что принадлежит нашей семье.

– Я передам его в алмазный фонд, которым завидует наш выдающийся член Кацнельсон – Свердлов Янкель.

– Бросьте, он его присвоит. Этот бриллиант стоит 500 килограмм золота.