Читать книгу Неисправимый бабник. Книга 1 - Василий Варга - Страница 13

Ужасный стресс погасил в ней тягу к физическому контакту, ибо он был для нее злом. Любовная симфония уже не была похожа на любовную симфонию, а на зло, в котором виноват он, Витя, и Лида однажды утром стала выпускать эту нервозность наружу: теряла вилки, ложки, громыхала посудой, ей хотелось, чтобы Витя побыстрее ушел.

– Тебе уже уходить, а мне… все равно куда. Я забеременела.

– И хорошо. Я женюсь на тебе. Мы будем счастливы. Мы снимем квартиру, я устроюсь на работу в трех местах. Так поступают все молодые люди. Куда деваться?

– Не заговаривай меня. У меня мать, она меня выгонит отсюда, если узнает, что я натворила. Лучше, если ты сейчас уйдешь, я останусь одна и начну думать.

* * *

Витя отправился на работу, но по пути решил, что делать дальше. Он зашел к Пронину и сказал, что работать сегодня не сможет: живот болит. На самом деле он хотел провести ночь у Лиды.

В восемь часов вечера он уже стоял под дверью и периодически постукивал в нее. Лида знала, что это он, и не спешила открывать.

– Ты что? Чего громыхаешь? Могу тебя сдать в полицию. Это ты во всем виноват. У тебя твой прибор как у коня. К тому же он у тебя кривой. Уходи. Ах ты, мать моя родная. Я – дура, дура, мать меня так и называла: дура. А ты… Все, собирай свои манатки и выметайся.

– Я рад. Так и должно быть. Мы же живые люди. После наслаждения зарождается новая жизнь. У нас будет сын.

– Не хочу сына и тебя не хочу видеть.

«Мда, мда. Что это может быть? Гм, жаль, очень жаль. Ангелочек сломал крылья. Какой ужас! Что-то у нее с мозгами. Рехнулась малость. Тяжелый недуг».

* * *

Лида, поняв, что у нее нет той женской болезни, она уже просрочила целую неделю, вскочила совершенно нагая, встала перед большим зеркалом.

– Да, вот, точно, я беременна, вон низ живота оттопырен. Эй ты, балабол, где ты? А, ушел, и хорошо, а я хотела показать ему свой оттопыренный живот. У меня будет ребенок, а я не хочу ребенка, и мать моя не хочет. А, появился. Откуда ты взялся? Убери свой шланг, он у тебя кривой, поэтому и беды натворил. Больше он ничего не получит. Он меня любит, видите ли. А я не могу этого сказать про тебя. Моя красота стоит дороже. Закончишь учебу, поступай в аспирантуру и тогда приходи, а пока убирайся.

Она тут же оделась, стала громить все, что попадалось ей на глаза, и все это для того, чтобы соблазнитель убрался восвояси.

– Дура! – послышалось ей из угла, в котором никого не было.

– Сам дурак, натворил. Неужели нельзя было как-то так, без последствий? Гм, почудилось мне. Никого нет. Мама, возвращайся, отдубась свою дочь, коль она такая дура.

* * *

В связи с сокращением «женского монастыря» Пронин раскидал девяносто процентов сотрудниц по разным организациям города. Лида попала в крупный продовольственный универмаг продавщицей. А там восемь часов на ногах. Ножки начали болеть, да так, что после рабочего дня Лида с трудом доползала до трамвайной остановки и уезжала домой. Утром под ухом гремел будильник во всю мощь, она просыпалась, вскакивала, едва успевала причесаться и торопилась к остановке. И снова восемь часов на ногах. Ко всему прочему начались позывы к рвоте, даже иногда в трамвае. Пока они были едва заметны, но с каждым днем усиливались. Она, как и Витя, питалась жареными пончиками, запивая газированной водой, а вот животик увеличивался, как тыква, посаженная в чернозем.

– Не буду рожать, и все тут.

В те времена аборты были запрещены, но одна бабка, работавшая уборщицей в универмаге, пожалела ее и посоветовала с пятого по седьмой месяцев таскать тяжести на животе, и плод выйдет мертвый, и все будет без последствий. Это ее обрадовало, и тяжести пошли на пятом месяце. И плод вышел до седьмого месяца. Но Лида подурнела, постарела, личико стало покрываться морщинами. И цвет погас, и завораживающая улыбка куда-то подевалась. Витя все время навещал ее, старался возобновить дружбу, предлагал ей выйти за него замуж, но Лида все ставила одно и то же условие: «Поступай в университет, а потом в аспирантуру, становись ученым, и тогда сыграем свадьбу». А пока она не то что не любила своего первого мужчину, она ненавидела его, как и весь мужской род.

Однажды Витя с букетом цветов в руках решил навестить Лиду в бурлящем народом универмаге. Он подкрался к ее рабочему месту, к прилавку, за которым она всегда стояла, чтобы поздравить с днем рождения, но за прилавком оказалась другая девушка, более крупная, более жизнерадостная, которая как бы привлекала покупателей своим видом.

– Простите, здесь работала Лида Прилуцкая. Где она, не скажете?

– У Лиды проблемы со здоровьем. У нее недавно был выкидыш, болят ноги, она не может долго стоять за прилавком. Ее перевели в уборщицы, я ее редко вижу. А что, вы ее брат, жених?

– Постарайтесь ее увидеть и передайте ей этот букет от Виктора.

– Да-да, передам. Похоже, вы тот самый, которого она вспоминает недобрыми словами, но она неправа. Знала, на что шла.

* * *

В тридцать пять лет Лида уже смахивала на старуху. Она все еще походила на отца внешностью, а ум, характер ей достались от матери. И мать, именно мать сломала ее судьбу. Мать не представляла, что рядом с ее ребенком будет кто-то лежать, обнимать и целовать, а она куда денется? Поэтому не может быть и речи о замужестве, да еще с каким-то голяком типа Виктора. И Лида впитала в себя материнскую философию. Но мать умерла, а Лида осталась одна и началась длинная, тягучая жизнь в одиночестве. И плоть ее заснула навсегда. И жизнь она закончила в профилактории для старух, которые все время ссорились между собой и писали жалобы друг на друга во все инстанции.