Читать книгу Котел - Василий Варга - Страница 23

Галичане, пославшие своих лучших сынов в Киев делать революцию под знаменами Степана Бандеры, и сами не сидели, сложа руки. Первыми с фашистскими знаменами вышли на улицы жители Ивано-Франковска. Под криками «Долой» они подошли к областной администрации, и не зная, что делать дальше, стали бить стекла в здании администрации. Просто так, куражились. Звон битых стекол был музыкой для их революционных душ.

Им казалось, что стекла скрывают какую-то тайну, и эта тайна автоматически передается из Киева, с Майдана, где великие люди Украины дают наставления, как надо жить, с кем дружить, кого ненавидеть. Это настоящие украинцы, потомки Речи Посполитой, откуда и произошла их настоящая маленькая родина Галичина.

В звоне стекла слышался голос Музычко или Сашко Билого, который звал на Красную площадь, причем этот голос призывал быть беспощадными и все это, вместе взятое, еще больше подзадоривало горных пастухов и тех мужей, кто крутил коням хвосты и вычесывал блох. Здание рушилось на глазах ревущей толпы. Это рушилась власть в Киеве, она переходила в Ивано-Франковск, и делала его величественным западным городом, а здание проветриваемым, в котором больше не пожелают поселиться мухи так не любящие сквозняков.

Руководители бывшего польского города Станислава, назначенные Виктором Федоровичем, сразу же вздрогнули и сунули умные головы под еще не разбитые столы. Дежурная милиция на первом этаже тут же подняла руки вверх, перепутав дубинки, как средство защиты, с кистями рук. А кисти рук замерли высоко над головами. Головы ушли в бушлаты и куртки лишь тогда, когда революционные массы стали поколачивать их тыквы дубинками.

Входные двери запросто открылись, даже не скрипнули, они просто загрохотали от взлома, и толпа ринулась по широкой лестнице вверх. Первым подвергся нападению губернатор области Пробка. Он сразу поднял руки вверх, сидя в роскошном кресле. Но толпа революционеров не удовлетворилась этим. Надо было сделать что-то такое необычное, но не бить же человека с поднятыми вверх руками за то что он добровольно сдается, признает силу, а значит и правоту местных бандитов, которые еще вчера никак не могли попасть на прием к Пробке.

– Панове, – призвала одна бритая голова. – Все зло в технике. Крушите ее нещадно и выбрасывайте в разбитые окна на улицу, глядите, чтоб падающая техника не упала кому-то на голову из наших бойцов, что стоят внизу.

Тут же были сграбастаны и брошены на пол ноутбуки, копировальные аппараты, аппараты видео и другие средства связи на пол, а молодцы, у кого в руках находился топор, безжалостно уничтожали это и топтали ногами. Один компьютер даже загорелся. Дым стал разъедать глаза.

– Разрешите мне покинуть свой кабинет! – взмолился губернатор Пробка.

– Это не твой кабинет, это кабинет Степки Бандеры. Пока ступай, Степка милостив к тебе.

В кабинет губернатора стали заглядывать и другие революционеры.

– Чего рыла суете? – спросил командующий бандой, «генерал» Клякса.

– Мы не знаем, шо робыть дальше? Уже все перебили, переколотили.

– Посмотрите сюда. Видите, во что мы превратили кабинет губернатора? То же самое делайте и вы в остальных кабинетах. В случае сопротивления, смутьяна привязывать к ножке стола и нещадно бить, раздетого донага.

– Ура! Слава Украине!

– Бандере слава!

Революционеры ринулись в другие кабинеты. Там, где техника уже была перебита, срывали занавески и выбрасывали в пустые окна. А где и это уже было сделано, мочились на дорогие диваны и даже оправлялись, сопровождая автоматной очередью из заднего прохода. Ничего, даже иголки не осталось живой, все было разбито, поломано, а потом облито бензином и подожжено.

– Поехали во Львов – цитадель бандеровщины. Мы подскажем им, шо надо робыть.

Пока революционеры добрались до Львова, там уже работа кипела. Так как Львов считался столицей бандеровщины, то тут крушилось все в более широких масштабах. Тут крошили только стекла, остальное обливали бензином и поджигали. Уже стекла на здании областной администрации все были выбиты, оно зияло черными дырами, и из этих черных дыр валил черный дым. А там, где пока дым не валил, шла опустошительная война. Здесь, как и положено столице бандеровцев, было наибольшее количество первоклассной мебели, и техники. Здесь революционеры поджигали кабинеты, вспарывали диваны, молотками разбивали дорогую технику, снимали занавески, привязывали губернатора к ножке кресла и писали ему на лысину.

Особенное старание проявила бандерка, начиненная ненавистью и злостью, учительница начальных классов, а в будущем депутат Верховной Рады Ирина Форион.

– Расстрелять, москаля расстрелять! – вопила она и рвала на себе волосы оттого, что никто его не расстреливал.

– Ирина, успокойся, – уговаривал ее Паруубий, приехавшей из Киева в родной Львов. – Эй, Музычко, облагородь Ирину, у нее давно не было мужика, а ты хороший бугай.

– Да у меня на нее не сработает, она страшная как ведьма, видишь, какие у нее черные круги под глазами и все время гнилыми зубами клацает. Иде губернатор Достойный, на каком этаже?

– Да вот он перед тобой, привязан к ножке стола и вид у него уже не тот, что раньше. Но кажись, уже собирается отдать Бандере душу.

Губернатор Достойный много сделал для львовской области: отремонтировал дороги, построил несколько магазинов, сдал две поликлиники под ключ и одну башню в двенадцать этажей. Президент всегда ставил его в пример другим. До него уже дошли сведения о событиях в Ивано – Франковске, и он спокойно отнесся к этому. У него был хороший тыл.

Но как только кавалькада бандеровцев стала приближаться к его кабинету, все жители области с бандеровскими флагами в руках двинулись на второй этаж, чтобы покончить с ненавистным губернатором. Шествие возглавляли те, кому Достойный делал добро: кому дал квартиру, кому разрешение на постройку торговой палатки, кому разрешил построить заводик по производству цементного раствора.

Бандеровским активистам из Львова, Ивано-Франковска не надо было предпринимать никаких действий, а только наблюдать. Жители львовщины сами с усами. Они, как только вошли в кабинет Достойного, он их встретил улыбкой и не стал поднимать руки вверх, сказали:

– Пиши заявление, сука, о добровольной отставке.

– Не буду писать. Сколько добра я для вас сделал. А ты, Янковский, уже давно сидел бы за решеткой за изнасилование, если бы я не заступился за тебя.

Янковский схватил губернатора за шиворот, приподнял над столом, как зайца и сказал:

– Пиши.

– Не буду.

– Хорошо. В знак благодарности за то, что ты меня спас от тюрьмы, я не буду лишать тебя жизни, – смилостивился Янковский, – пусть будет так, как скажет толпа, твои земляки. Они, кажется, любят тебя, вот пусть и решают.

Он тут же вытащил за шиворот губернатора на крыльцо.

– Шо с ним робыть?

– На колени его! На колени! – взревела толпа. – Пусть пишет заявление об уходе. Мы другого выберем.

Губернатор не пожелал стать на колени.

– Приковать его к трубе. Где наручники? Левую руку в наручники, а в правую – листок бамажки и карандаш; пущай пишет заявление об отставке, – выкрикнул кто-то из толпы.

У Янковского было много наручников, много жертв он приковал на морозе обычно в лесу и оставлял там умирать бедную жертву за отказ вступить в банду. И сейчас, когда ревела толпа, он запустил пальцы ниже ушей, сдавил, и жертва опустилась на колени и наклонила голову.

– Вот видите, он бьет вам поклоны. Счас я его привяжу к трубе. Пусть переночует закованный. Вот тебе бамашка и карандаш, пиши.

Губернатор покорился. Он написал:

Президету страны Виктору Федоровичу

– Нет! Вальцманенко, он у нас президент. Пиши: народному президенту Вальцманенко.

Губернатор исполнил требование толпы.

– Добже, – сказал революционер Рваная Кишка. – Ты больше не губернатор. Но за твои злодеяния, за то, что служил пророссийскому президенту Януковичу, посидишь на морозе до утра.

– Отрубить ему пальцы на правой руке, – предложил местный активист по кличке Бензопила.

– Оставьте его, – приказал Янковский. – Ему и так больно. Вы знаете, как тяжело лишиться должности? Нет, не знаете. А я знаю. Когда я сидел в тюрьме, меня назначили каптенармусом, а потом уволили, я три дня ревел после этого. Давайте отпустим его.

Из толпы вышел священник, сверкая пузом.

– Я только что связывался с нашим владыкой Говнозаром, он не благословил освобождение раба божьего, аминь.

– Аминь, аминь! – заревела толпа.

– Ну, вот видишь, – произнес Янковский. – Стоило тебе столько лет служить этому Януковичу? Видишь, какой финал?

Даже владыка Говнозар против того, чтобы ты стал свободен. Давай, я тебе отсеку голову. Батюшка, благослови.

– Да упокоится раб твой, господи-и-и-и.