Читать книгу Пылающий город - Василий Зеленков - Страница 3

Мария смахнула с плеча Устина Гризека невидимую пылинку. Шестнадцатилетний коренастый парень с отвращением одернул ученический пиджак, поправил воротник рубашки и талантливо изобразил, как удавился галстуком. Отражение в зеркале покорно задохнулось, высунув язык.

– Кэп, сколько еще? – он стянул в хвост пышные русые волосы и обернулся. – Задолбало придуриваться!

– Не ной, – доктор переложила у него на лбу прядь, скрыв шрам. Уродливый рубец рассекал надвое бровь, на излете задевая веко. Левым глазом Устин почти не видел. – Как я тебе?

Парень поднял большой палец.

Костюм сидел на Марии идеально: короткий жакет и длинная юбка-полусолнце оттенка кофе со сливками. Бежевый пояс стягивал талию, перчатки в тон облегали руки. Из-под подола выглядывали начищенные носки коричневых ботильонов на низком каблуке. Бегать или драться в таком наряде было сложновато, но Мария и Устин ехали в гости к приличным людям, а не грабить поезд.

Правда, оружие они взяли. «Приличное» общество не обязательно значило «безопасное».

– «Кейцы» под юбкой? – спросил Устин про любимые револьверы капитана.

– А джаллийский – во внутреннем кармане, – Мария хлопнула себя по жакету, где спрятала мелкокалиберный шестизарядник.

Парень довольно хмыкнул и кивнул на свой левый сапог. Доктор утомленно потерла переносицу. Иногда ей казалось, Хозяйкиных псов приручить проще, чем уговорить Устина расстаться с обожаемым «таганом». Он разве что под подушку его не клал, особенно на Венетре.

Без «Аве Асандаро» парень стал подозрительным, дерганым. Ему не хватало старших членов команды и птерикса. Привык, что они рядом. Однако как доктор Гейц Мария могла взять с собой лишь кого-то одного. Она выбрала Устина и выдала за личного ученика. Штурман, механик и птерикс тем временем присматривали за галиотом в Главном венетрийском аэропорту.

Мария с Устином вышли на улицу.

Доктор глубоко вздохнула, подставила лицо солнцу и зажмурилась. Ветер растрепал короткие волосы.

Воздух был кристально-прозрачным, невероятно чистым, но куда холоднее, чем на равнинах. Мария соскучилась по тому, как легко дышалось в горах. Последний раз она прилетала на Венетру полгода назад к своему дяде Георгию Гейцу, ведущему механику из бригады обслуживания города. Тогда он пропадал на работе. На минус первой палубе под квартердеком что-то сломалось, а наверху ни много ни мало высились рубка Венетры и герцогский дворец.

Лют выбрал отель на вершине. Дом стоял на уступе в окружении черных сосен, между которыми затерялась озерная слеза. На водной глади лежали огромные листья кувшинок, бледно-розовые полураскрывшиеся бутоны и отражение отеля с красными ставнями и черепичной крышей. У крыльца висел медный колокольчик с орнаментом в виде скачущих оленей. Между клумбами темнели фигуры фантасмагорических зверей и фонари из цветного стекла. Над входом висели кабаньи клыки.

Подъехал экипаж Илоны. Как раз спустился Лют.

Мария не удивилась ее выбору. «Рейлы» придумали на Венетре. За пределами герцогства они практически не встречались. Покупателям не нравился внешний вид. Они говорили, что маленькие колеса смотрятся несуразно под алюминиевым птичьим клювом кузова. Патриотичные венетрийцы возмущенно отмахивались, но в спорах напирали на плавный ход и удобство парковки.

Из экипажа вышел водитель, долговязый зеленоглазый горец, и открыл перед учеными дверь.

Илона ждала внутри. Она поздоровалась со всеми, улыбнулась Устину:

– Мистер Гризек, я полагаю? Пое-ехали!

День выдался солнечным и ярким. Белокаменные дома взбирались по склонам; гранит уличных уступов обрамляли сады, цветники, плющ и разросшийся виноград. Алели крыши, чернели порталы. Каждую дверь, окно и ставни украшала резьба, ковка или роспись – в орнаментах переплетались упругие лозы и сосновые ветви, парящие птицы, бегущие животные и прячущиеся ящерицы.

«Рейл» покрутился по городу и остановился в тихом районе у ограды дорогого особняка.

Кованая решетка окружала двухэтажный дом в этранейском стиле с небольшим портиком. По архитраву струился узор из каменных роз. Орнамент повторялся на балконах и над оконными карнизами. На лужайке перед домом лежали мшистые камни, серебрились конусы лаванды, причудливо изгибались низкорослые деревья.

Мария вышла из экипажа и окинула место заинтересованным взглядом. Особняк смотрелся загадочно и таинственно.

Махнув рукой привратнику, Илона прошла по дорожке к дому и поднялась на галерею.

У двери встречал высокий человек лет пятидесяти с коротко подстриженными черными волосами и грубым, будто высеченным из камня, лицом. Журналистка представила гостям Микаила Цейса, достопочтенного виконта Орманд.

– Чувствуйте себя как дома, – пожимая руки, он немного наклонялся вперед, чтобы его точно услышали.

Из-под густых и широких бровей на Марию взглянули темные внимательные глаза. Доктор наморщила лоб. Она недавно слышала его титул, но не могла припомнить, когда именно и в связи с чем.

Виконт пригласил всех внутрь и провел в просторный овальный зал на первом этаже.

В гостиной с массивной деревянной мебелью находилось двенадцать человек. Они увлеченно беседовали, постоянно перемещаясь по залу и обсуждая книги в шкафах-витринах. Шелестели шаги, голоса. У многих в руках шуршали блокноты. В паузы в разговорах вклинивалось громкое тиканье напольных часов, возвышавшихся на почетном месте между двумя окнами. Шторы были не задернуты, но от ненужного внимания извне защищал плотный тюль, похожий на надутый солнцем парус.

– Минуту внимания! – объявил виконт.

Разговоры стихли, несколько людей подошли ближе.

– Друзья мои, наш долгожданный гость, профессор истории Джаллийской академии философии Лют Таргед! И доктор общественных наук Мария Гейц! Думаю, все присутствующие знакомы с ее статьями или, как минимум, с «Причинами гражданской войны»!

Илона отступила в сторону, и ее поманил к себе невысокий плотный человек, абсолютно лысый, кроме двух косматых пучков над висками.

Его звали Клаус Тейд. Он руководил крупным банком.

Другие гости, в основном, были ему под стать: трое крепких венетрийцев офицерской выправки; седой мужчина – владелец серебряных шахт; сухонькая вдова – наследница снабженческой компании; рыжая женщина – хозяйка сети типографий; чета богатых овцеводов.

Из их числа выбивались работавший в главной рубке Венетры субтильный диспетчер, студент с горящими глазами и хмурый тип в потёртом кожаном плаще, гонявший во рту зубочистку. Последний изредка прикладывался к металлической фляге, которую доставал из кармана брюк.

Мария улыбалась новым людям и запоминала имена.

Она почти исчерпала запас вежливых приветствий, когда Микаил, наконец, подвел их с Лютом и Устином к окну, резюмировав:

– И это – еще далеко не все наши сторонники.

– Искренне благодарю вас, милорд, – Мария тронула Устина за плечо, отправив осмотреться.

Парень послушно шагнул назад и вдруг споткнулся.

С громким стуком упала прислоненная к креслу Клауса трость. Устин схватился за пятку, скривился.

– Тяжелая!.. – под яростным взглядом доктора он проглотил нецензурный эпитет.

– О! Простите, во имя Белого Солнца! – Клаус перегнулся через подлокотник и поставил трость на прежнее место. – Я занимаюсь бартитсу.

– Чем? – удивился Лют.

– Боевое искусство на основе лучших техник нескольких единоборств, – ответил за Клауса Микаил. – Фелиманский стиль, данкельская самооборона, альконский бокс… Местное изобретение. Порядком облегченная версия того, чему в обязательном порядке учат моих Белых сов.

«Он – командир Белых сов?» – Мария помрачнела. Если предатели просочились в легендарный полк Крылатой пехоты…

– Видите ли, я много путешествую по работе. Регулярные перелеты и прочее, прочее, прочее… В небесах неспокойно, – Клаус подпер кулаком щеку и поднял глаза на Устина, выразительно потерев пальцем левую бровь: – Вот вы, молодой человек, должны меня понимать.

Затылок Марии крылом погладило плохое предчувствие.

Парень насупился:

– Наймите телохранителя.

– Путешествия приносят неоценимый опыт, – поспешно вмешалась доктор. – Новые места…

– Да-да… Слышал, вас редко видят в королевстве? Профессор Таргед, как вам удалось поймать неуловимую доктора Гейц? Она же дама-призрак! Ее визиты в общество – сказочная редкость!

– Случайно столкнулись в Гите, – Лют опустился на диван. – Я подумал, моей бывшей ученице будет интересно послушать, что говорят в обществе о нынешней политике Маркавина.

– Джаллия разделяет наши взгляды?

– Кто не мечтает о мирной жизни?

– Считаете, Его Величеству придется уступить Коронной Коллегии львиную долю власти?

Мария обратила внимание, что все замолчали, слушая.

Лют взял любезно предложенный собеседником бокал с бренди. Клаус продолжил расспросы. Финансиста интересовало отношение Джаллии к монархическому строю Альконта и сепаратистским настроениям среди венетрийцев и гитцев.

Сперва Мария не поняла, что ее насторожило, – разговор казался вполне обычным. Потом сообразила: Клаус не обращался к профессору по имени, почти всегда говорил «Джаллия», много шутил и регулярно подливал ему бренди.

Через минуту она стиснула зубы.

Лют не увидел ловушки. Он охотно рассуждал на любимые темы и не замечал, как переглядываются последователи Кернье. Ловко манипулируя словами, Клаус выставлял его рупором Джаллии. Он вынуждал всех думать, что они слушают не лекцию, а обещания республики. Гости виконта, похоже, давно этого ждали.

Мария не сомневалась: ее бывший преподаватель не имел к заговору отношения. За долгое время ожидания она сотню раз выслушала его мнение по поводу Маркавинов. Однако высказывания Люта напомнили ей, что он в первую очередь ученый.

Профессор рассматривал страны исключительно с исследовательской точки зрения. Еще студенткой она восхищалась его талантом препарировать отношения общества и государства, точно жабу на лабораторном столе. Лют считал людей лишь переменными в уравнении власти. Выводя очередную формулу, он такие переменные складывал, умножал, вычитал и даже небрежно сокращал.

Мария преклонялась перед его опытом, но в отношении Королевства Альконт ей было тяжело оставаться такой же беспристрастной, как ее бывший преподаватель.

Она любила свою родину, несмотря на все недостатки.

– Мария, вы ведь испытали этот ужас на себе? – неожиданно спросил профессор. – Я всё правильно помню с академией? Что за глупость – отменять недавно принятый закон!

– Это не имеет значения, – откликнулась она раньше, чем успела осознать, о чем речь.

Ее кольнула злость на болтуна Люта. Сколько лет прошло! Ей стало почти всё равно. Коронная Коллегия надавила на едва занявшего трон Маркавина, и он отозвал отцовский закон о женской военной службе. Пять лет обучения в Летной академии Его Величества полетели к Хозяйкиным псам. Мечта о Королевском флоте отправилась следом. Мария хлопнула дверью и уехала из страны.

Все лица обратились на доктора.

Она рассеянно посмотрела на слушателей и едва не упустила, как Микаил отвел в сторону типа в плаще. Тот вынул изо рта зубочистку, бросил в пепельницу и кивнул виконту.

Они вышли из гостиной.

– Это не имеет значения по сравнению со всем остальным, – поправилась Мария. Отыскав глазами Устина, она взглядом указала ему на дверь.

Парень вышмыгнул в коридор. Позади доктор размеренно и четко начала говорить о проблемах Альконта, старательно приковывая к себе всё внимание.

Газовые лампы на стенах слабо светились, подкрашивая желтым полосатые обои. Устин спрятался в тенях и скользящим шагом двинулся за венетрийцами. Он понимал, что рискует попасться, но капитан на него рассчитывала. К тому же парень торопился разобраться с заговорщиками и вернуться на «Аве Асандаро». Он скучал по небу, занудству штурмана, шуткам механика, бульканью птерикса, маленькой квадратной каюте с эллипсом единственного иллюминатора и купленному с первой выручки на галиоте гамаку.

Устин хотел домой.

– Лады, республикашки готовы вас поддержать, – пробасил «плащ».

– Сделаешь, о чем просили, Герман?

– Раз такая пьянка – можно браться. Оснастка е?

Микаил толкнул дверь на кухню.

Внутри никого не было. В раковине громоздилась посуда, полы давно не мыли. Возможно, виконт и приводил сюда слуг прибраться, но вряд ли в последнюю неделю.

Устин спрятался за плитой; оттуда нырнул под стол и затаился.

Две пары ног миновали ряд шкафов с утварью и остановились перед входом в кладовую. Скрипнул вентиль. Светильный газ с тихим свистом наполнил трубы; в рожках вспыхнуло пламя. Микаил снял с крючка лампу и недовольно фыркнул, случайно уронив, по-видимому, лежавший на ней коробок спичек.

Тот упал с глухим стуком. Проехал по полу и ударился об ножку стола.

«Цверг! – Устин отполз назад. – Слепая Гадалка! Лишь бы не засекли! Молчаливый Братишка! Кто-нибудь!..»

Парень перечислил еще с десяток имен, хотя больше всего надеялся на помощь матери авантюристов и справедливого защитника. Пантеон Младших Богов насчитывал больше трехсот покровителей, и каждый из них распоряжался каким-либо делом, вроде торговли или войны, идеей или природным явлением.

– Ты видишь, где спички? – Микаил нагнулся, раздосадованно высматривая коробок. Покрутился на месте, заглянул под шкаф, сделал пару шагов к столу…

Устин сжался. Стало светло, и ему не удалось бы нырнуть обратно за плиту незамеченным.

Рука сама собой потянулась к верному альконскому семизарядному «тагану», спрятанному в сапоге. Парень прикинул, что у него есть несколько секунд. Хватило бы вытащить револьвер, накрутить глушитель и дважды выстрелить.

«Гасить нужно наверняк. Иначе хрен мне, а не отступление с кэпом», – нервно подумал Устин.

Однако кто-то из Младших Богов явно услышал его молитвы.

– Забей. На, – Герман лениво клацнул крышкой зажигалки.

Микаил распрямился.

Щелкнуло кресало. Звякнул колпак лампы, зашипел фитиль. Венетрийцы зашли в кладовую.

Устин выждал минуту и вылез из-под стола.

Плясавшее в светильных рожках пламя озаряло башни корзин и пустые стеллажи внутри кладовой. Ей давно не пользовались. На полках лежала пыль, дощатый пол потемнел от времени, металлическая дверь в подвал пошла ржавчиной. Микаил и Герман распахнули ее настежь и подперли плетеным коробом.

Черный зев уводил вниз. Кухонные лампы выхватывали лишь две верхние ступени, дальше лестница пропадала во мраке: на Венетре рыли очень глубокие хранилища.

Парень собрался с духом и начал осторожно спускаться. Он не любил замкнутые пространства и почувствовал себя совсем неуютно, когда деревянная лестница превратилась в вырубленный в скале узкий тоннель. Стало холодно, повеяло сыростью. На стенах заалел мох и заблестела черная плесень.

Ход отполировали шаги и время, но не до конца: Устин попал носком сапога в глубокую трещину, защемил пальцы на левой ноге и сдавленно замычал от боли.

Бледное пятно огня исчезло за поворотом впереди. Парень подкрался и тайком выглянул из-за угла.

– Смотри, Герман, – Микаил высоко поднял лампу, и затянувшая своды маленькой пещеры бахрома сталактитов вспыхнула кальцитовыми искрами.

Устин распахнул глаза.

Всё пространство занимали деревянные ящики из крепких светлых досок. В глубине виднелся еще один тоннель, но было не рассмотреть, куда он ведет.

Герман наклонился и приподнял одну из крышек. Внутри блеснула ружейная сталь.

«Контрабандный склад», – смекнул парень.

– Сколько? – спросил Герман.

– Триста.

– Достаточно.

– Вот еще, – Микаил открыл пару других ящиков. – Ножи, гранаты, взрывчатка… Форма, – он любовно провел пальцами по рубашкам из светло-серой ткани и пепельным мундирам венетрийской полиции с бордовыми погонами и вышитыми на груди серебряными орлами.

– А «Бастион»?

Виконт продемонстрировал ряд касок и боевых нагрудников отряда особого назначения.

Герман удовлетворенно хмыкнул и взял в руки одну из курток с четырехцветным рисунком из светло-зеленых, болотных, коричневых и черных пятен. На воротнике тоже блестел полицейский орел, но с копьем в когтях.

– Есть и другие склады, но этот – для твоих.

– Заметано, – Герман бросил куртку обратно и протянул Микаилу мозолистую ладонь.

Устин затаил дыхание. Так крупно ему повезло лишь однажды, восемь лет назад. Тогда Верминг Готье, предыдущий владелец «Аве Асандаро», взял его на корабль.

Парень искренне поблагодарил Младших Богов и сделал два шага назад. Напряженное до предела чутье подсказывало, что венетрийцы договорились, поэтому пора уходить и немедленно сообщить капитану новости.

Он тихо вернулся к лестнице, поднялся в кладовку, миновал кухню и быстро пошел к гостиной, судорожно придумывая оправдание своему отсутствию.

Сердце дико колотилось в груди. Ничего не приходило в голову, и Устин шмыгнул в уборную. Задвинул щеколду, прислонился к стене, сполз по ней на корточки, пытаясь успокоиться. Не хватало еще, чтобы кто-то заметил его нервозность. Тупому везунчику Черный Кот мог подсуропить сразу после фарта.

Очень скоро мимо двери простучали шаги.

– Вылез месяц из тумана, вынул ножик из кармана, – помедлив, Устин встал, дважды слил воду, вымыл руки и насухо вытер. – Буду резать, буду бить…

Выйдя, он не увидел ни Микаила, ни Германа. У дверей гостиной стояли Илона и Клаус. Финансист кивнул журналистке на зал и постучал тростью по носку ботинка.

Внутри Лют перенял эстафету у Марии и держал внимание аудитории, безостановочно отвечая на вопросы. Половина слов, которыми он щедро приправлял речь, казалась Устину фелиманскими вывесками, но последователи Кернье слушали предельно внимательно и постоянно что-то уточняли.

Парень неловко улыбнулся Илоне и попробовал протиснуться мимо нее в гостиную.

– Мистер Гризе-ек, – журналистка поймала его за локоть, – вы не позове-ете ваше-его преподавате-еля?

– Кхм, я здесь, – подошла к ней Мария.

Илона повернулась, переплела на груди пальцы и смущенно призналась:

– Я думала… как бы осторожно… украсть у вас инте-ервью. Вы лакомый кусоче-ек для «Вене-етрийской правды»…

– Я посоветовал обратиться напрямую, – усмехнулся Клаус. – Как считаете, доктор Гейц, профессор не станет возражать, если вместо мисс Майм его отвезу в отель я?

Мария удивленно приподняла брови. Минуту назад ни о чем подобном не шло и речи.

Плохое предчувствие уже не гладило крылом, а упорно клевало в затылок.

– Ни за что не откажусь от интервью, – тщеславно ответила Мария. – Профессору Таргеду придется смириться.

– Прекрасный подход! – одобрил финансист.

На недоумевающий взгляд Устина Мария едва заметно повела плечами – мол, потом поговорим.

Она уже насмотрелась, как Клаус убеждал гостей в поддержке Джаллии. Теперь следовало выяснить, зачем. Стоило бы тщательнее подготовиться к разговору с Илоной, но пока события складывались удачно, а второго случая остаться с ней наедине могло и не подвернуться.