Читать книгу Пылающий город - Василий Зеленков - Страница 5

Следовало отдать Службе лорда Корвунд должное – работали они быстро. После звонка на условленный номер прошло не больше десяти минут, и Лем с Устином подобрал темно-серый «рейл»; джентльмены всегда предпочитали самые распространенные в городе модели и цвета, чтобы не привлекать внимания.

Водитель азартно крутил руль. Он показался Лем знакомым, но она не сразу вспомнила, где видела эти по-детски огромные голубые глаза под пышной золотистой челкой. Конечно, две недели назад в Гите, когда Севан спасал Длань. Мальчишка сопровождал достопочтенного графа Альберта Корвунд. Имя Лем забыла.

– Колин Лелев, – подмигнул водитель. – Что за срочная информация? Севан – он так тепло о вас отзывался – в ужасном нетерпении.

Устин мрачно фыркнул. Энтузиазм Колина никак не вязался со случившимся у Илоны.

– Не выношу кретина, – отрезала Лем.

Водитель рассмеялся, словно предвидел ее реакцию. У капитана зашевелились подозрения. В уме всплыли слова лорда Корвунд: «Просветленный Лелев…»

– Ты – цвергов мозголом!

– Цвергов чтец, – поправил Колин. – Не переживайте, капитан Декс, я не буду подслушивать ваши секретики. Впрочем…

«Вали к Хозяйкиным псам!» – раздраженно подумала Лем.

Колин разулыбался.

На следующем перекрестке он свернул на оживленную улицу с кафе и ресторанами недалеко от центра Венетры. Мимо поплыли желтые окна, освещенные веранды и огоньки свечей на столах. Играла музыка, посетители кутались в пледы. Никто не тревожился. Сюда не добрался даже отголосок пожара с Торговой улицы.

Чтец остановил «рейл» у маленького полупустого кафе, зажатого с обеих сторон заполненными ресторанами. Внутри было свежо, немного пахло знаменитым венетрийским пастушьим пирогом. Арочное окно обрамляли белые занавески в зеленую клетку, в подвесных кашпо курчавился плющ, а на кипенных скатертях желтели в фарфоровых вазах букеты ромашек.

Хрупкая официантка узнала Колина и проводила компанию в дальний угол зала.

Севан пил кофе и листал вечернюю газету. Над ним определенно потрудились лучшие доктора и просветленные целители Службы. Гитец выглядел гораздо лучше, чем при прошлой встрече, – в последний раз он походил на измочаленный труп. Теперь о том, как ему досталось, напоминали лишь бледность и худоба: смуглая кожа обтянула высокие скулы, синие глаза запали и потемнели, рубашка болталась, как на вешалке.

Севан посмотрел на подошедших, и капитан заметила, как по его лицу промелькнула странная тень. Он точно попытался услышать что-то внутри себя, но встретил лишь тишину.

Смешавшись, Лем опустила взгляд на затянутую в перчатку правую руку гитца. Под искусно выделанной кожей скрывались искалеченные, скрученные ожогами пальцы. Раньше Севан пилотировал перехватчик, но, получив травму, оставил Флот.

Лем по-прежнему считала, что бывший сокурсник и старый друг заслужил в челюсть. Однако сейчас было не место и не время вспоминать старые обиды.

– Говори, пожалуйста, – Севан устало отложил газету.

– Нужно взять лорда Орманд, пока он не пустил в дело целый арсенал, – Лем рухнула на стул и быстро пересказала всё, что сегодня узнала.

Судя по увиденному в доме достопочтенного виконта Орманд, именно Микаил стоял у истоков венетрийского заговора. Он и пара крупных промышленников давно лелеяли идею о независимости. Вначале последователи Жерана Кернье планировали добиваться цели мирным путем: влиять на аристократов, подкупать чиновников, продвигать наверх собственных людей. Всё изменилось с приходом Клауса Тейда. Финансист убедил их отстаивать независимость с оружием в руках.

Доктор общественных наук Мария Гейц предполагала, как это ему удалось. Клаус сошелся с Микаилом, с его помощью втерся в доверие к нескольким аристократическим семьям и оказал им по значительной услуге. Использовав полученный статус, финансист убедил виконта в своей незаменимости. А поддержка Илоны, дочери известного мятежника, окончательно закрепила его позиции.

На Венетре об идеях Микаила знали не больше двадцати человек. Они в свою очередь тоже имели союзников и сторонников – и далее по цепочке.

Клаус и Илона заведовали внешними связями. Политическое чутье подсказывало Марии, что они изменили начальный курс виконта не из-за буйного характера, а из-за нежелания долго ждать денег и власти. Возможно, даже сотрудничали с Королевством Греон, давним соперником Альконта.

Под конец Лем выложила на стол папку с фальшивыми документами.

Севан пролистал бумаги и утомленно потер здоровой рукой висок:

– Колин, вызови Никиса. Возьмем их.

– А гитской бригады хватит? – засомневалась Лем.

– Лорд Корвунд еще не вычислил крота. Так что у меня приказ не обращаться к венетрийскому отделению Службы без его разрешения. Со мной приехали Никис и еще пара агентов. Поэтому я надеюсь на «Аве Асандаро».

– Кхм, дай мне поговорить с Виго и Касом.

Устин одобрительно закивал. По его мнению, тех, кто пытался прибить кого-то из команды, следовало гасить всем вместе: быстро, без колебаний и пощады.

– Колин, потом позвони в главный Венетрийский аэропорт, – Севан тяжело встал. – Мария, вам с Устином лучше переодеться. Тут всё есть. Мне надо поговорить с лордом Корвунд.

Капитан внимательно посмотрела на гитца и беспокойно прикусила верхнюю губу.

– Ты уверен, что не свалишься во время ареста? – не то чтобы Лем беспокоилась о мерзавце, но внутри некстати шевельнулось подобие сочувствия.

– А? – Севан приподнял брови и, поняв, что похож на накачанную болеутоляющими развалину, нахмурился: – Это… В Церковной школе сказали, я наделен Провидением. Меня научат им пользоваться, но сейчас… нет времени. Они наложили барьер, чтобы не… случилось припадка, как в Гите, – он приподнял уголок рта в намеке на улыбку. – В остальном я в полном порядке.

Лем вспомнила, как бедняга упал на пол прямо перед лордом Корвунд. Севана колотило, он бредил и шептал разрозненные слова, пока глава Службы его не усыпил.

Значит, нестабильный дар запечатали, точно бункер со смертельным оружием.

– Ты остался без хваленой интуиции?

– Не сомневался, ты вспомнишь, в чем я хорош, – уязвленно ответил Севан, явно пожалев об откровенности.

– Я не это хотела… – Лем мысленно ругнулась и резко встала, смотря ему в лицо.

В ее планы не входили задушевные разговоры с людьми, которые ей не нравились, но Севану предстояло командовать экипажем «Аве Асандаро», а он, вместо того чтобы сосредоточиться на деле, упивался жалостью к себе.

– Интуиция – не единственная твоя сильная сторона. У тебя под ногами всё еще надежная палуба или родная земля – не знаю, что тебе ближе. Ты уже вернул Длань. Неужели с оборзевшим виконтом не справишься?

Колин перевел взгляд с нее на Севана и обратно.

Гитец, помедлив, несколько раз сжал и разжал покалеченную руку. Благодарно поморщившись, он настойчиво указал Лем подбородком на служебные помещения:

– Иди собираться.

В одной из комнат нашлись внушительный арсенал, разнообразный гардероб и уйма вещей для маскировки, начиная с париков и театрального грима и заканчивая цветными линзами.

– Владелец заведения тесно сотрудничает со Службой, – пояснил чтец.

Лем живо представила, как в кафе входит степенный джентльмен, а выходит дама во фривольном платье под кружевным зонтиком.

Колин рассказал, где что лежит, и удалился выполнять поручения Севана.

Устин с облегчением сменил ученический костюм и неудобные сапоги на практичные штаны с карманами по бокам, простую рубаху защитного цвета с воротником на кнопках, подбитую мехом жилетку и высокие ботинки. Закрепив под мышкой кобуру «тагана», он удовлетворенно развалился на стуле и зевнул.

Лем набросила на плечи кожаный плащ длиной до середины бедра и застегнула пояс с парой «кейцев». Заказ когда-то обошелся ей в маленькое состояние. Вытянутые изящные револьверы, один для правой руки, другой для левой, изготовили по ее меркам и украсили искусной чеканкой. Они могли бы считаться произведением искусства, но для капитана были отнюдь не украшением. Джаллийский шестизарядник Лем убрала под плащ и теперь ощущала приятный холодок стали через бежевый хлопок свободной рубашки.

Покачавшись с носков на пятки, чтобы привыкнуть к новым сапогам, она кончиками пальцев взъерошила волосы. Доктор общественных наук Мария Гейц скрылась за кулисами, уступив сцену вольному капитану Лем Декс.

Разговор с кораблем занял пять минут. Экипаж всегда понимал ее с полуслова. Вильгельм Горрент и Константин Ивин беспрекословно приняли Севана как командира.

Штурман тут же начал проверять связь. Механик отправился готовить «Аве Асандаро» к вылету.

Когда Лем, Устин, Колин и Севан вышли из кафе, сильный шквал подхватил с мостовой горсть песка и мелких камней и агрессивно швырнул им под ноги.

Капитан поежилась. Погода испортилась: небо затянули плотные облака, поднялся ветер, скрипели и раскачивались деревья. Устин подозрительно покосился на тучи и забормотал что-то похожее на молитву Розе Ветров, покровительнице путешественников; среди слов Лем уловила «Аве Асандаро».

Перед кафе стояло два «рейла»: темно-серый и коричнево-болотный. На зеленом капоте сидел сухопарый мужчина с мрачным рябым лицом – уоррент-офицер третьего ранга Фаддей Никис. Он курил, болтая с сутулым блондином, спрятавшим руки в карманы куртки, и невысоким крепышом с кучерявой бородой.

Лем тоже встречала их в Гите. Первого агента звали Яннис Ропулус; он быстро бегал и хорошо прятался. Второго ей представили как специалиста по боевым взаимодействиям Трифона Иклида. Последний стрельнул у Никиса сигарету.

Увидев коллег, Никис лениво махнул им рукой. Лем и Устина он окинул бесцеремонным взглядом от макушки до пят, задержавшись на вырезе рубашки капитана. Потом щелчком отправил окурок в урну и запрыгнул на водительское кресло своего экипажа. Севан сел рядом, а привыкшие работать вместе Ропулус и Иклид заняли пассажирские места, синхронно хлопнув дверьми.

Лем и Устин снова оказались в «рейле» Колина.

Дорога не отняла много времени. Венетра засыпала, в домах гас свет. Люди расстилали постели, не имея понятия ни о заговоре, ни о делах Службы.

Опасаясь утечки информации, лорд Корвунд после звонка Севана связался с главой венетрийского отделения Майерой Рейс напрямую. Сведения о контрабандном складе Микаила и документах из дома Илоны произвели на железную леди глубокое впечатление, но она всегда великолепно держала себя в руках.

Вдовствующая графиня Риволл сухо заметила, что, если Белые совы на стороне мятежников, придется туго, и ей пора собирать своих людей. Для обвинения же лорда Орманд понадобятся улики. Венетрийцы легко могли счесть ничем не подкрепленные слова клеветой, что лишь усугубило бы сложные отношения герцогства с Короной. Контрабандный склад стал бы неоспоримым доказательством вины и аргументом, способным остудить самые горячие головы.

«Рейлы» остановились за двести ярдов от дома виконта, под глухой стеной почты, единственного общественного здания на всю округу. Оно напоминало маленький замок, но его не окружали лужайка с клумбами и высокая ограда. Отсюда хорошо просматривались задние ворота особняка Орманда.

Каким бы усталым Севан ни выглядел, мозги ему не отказали. Марию разоблачили, поэтому ящики точно собирались перевезти. Стоило проявить осторожность.

Гитец изучил дом в бинокль и передал тот Ропулусу.

– Плохо видно. И, – приглядевшись, агент по-звериному втянул ноздрями воздух, – слишком тихо.

Вспыхнула молния, выбелив каменные стены. На миг разрушив тишину, ударил раскат грома. Начал накрапывать дождь. Пелена мороси затянула лужайку – изогнутые силуэты деревьев слились с травой. По земле поползла серая вуаль тумана, и стало не разобрать, где лежат ерошащиеся мхом валуны.

Лем растерла покрасневшие от холода пальцы. Устин помянул цвергов.

Ропулус затянул ремни пуленепробиваемого жилета, убрал золотистые волосы под темный платок и, сделав полдесятка шагов, почти растворился в ночи. Серый с темными пятнами костюм превращал его то в тень от куста, то в камень, то в часть ограды. Агент перемещался уверенно, плавно, словно привык ходить прячась и до вступления в Службу промышлял, как минимум, охотой.

Миновав задние ворота, Ропулус двинулся в обход особняка и пропал из виду.

– Колин, прощупаешь, кто внутри? – Севан левой рукой достал из кобуры «таган» и вложил в правую, согнув вокруг рукояти малоподвижные пальцы.

– Далекова-а-ато… – отозвался Колин. – Ты же знаешь, дистанция у Чтения небольшая. Двадцать футов – наш потолок.

Севан потер висок, не понимая, как про это забыл.

Никис неодобрительно стрельнул глазами в его сторону, повернулся к Иклиду. Стрелок проверил оружие и кивнул, что готов.

Взбудораженный Устин пересчитал патроны в «тагане» – ровно семь. Лем успокаивающе похлопала парня по руке и подтянула плечевой ремешок его пуленепробиваемого жилета. Сама она надела такой же под плащ еще в экипаже. Капитан стала серьезнее относиться к собственному здоровью после тяжелого отравления свинцом на Джаллии.

Она глубоко вдохнула и выдохнула. В голове разворачивались варианты развития событий. Они накладывались один на другой полупрозрачными меловыми линиями и соединялись в трехмерные фигуры, словно тактические схемы, какие рисовали офицеры Летной академии Его Величества.

Пальцы расстегнули кобуры и погладили рукояти «кейцев». Шероховатый прохладный металл придал уверенности, напомнив о галиоте. «Аве Асандаро» уже летел сюда. Еще немного, и капитан вновь увидит ворчливого штурмана и верного механика. Она скучала по ним не меньше Устина.

Из теней вынырнул Ропулус.

– Дрянные новости, – агент остановился перед Севаном и по-звериному обнажил зубы. – В доме двое, но есть еще. Задние ворота открыты. Дорога разъезжена. Похоже, контрабанду вывозят прямо сейчас, и мы попали между рейсами.

– …ясно, – Севан повернулся к остальным: – «Аве Асандаро» не ждем. Заходим одновременно. Я, Мария, Устин – с главной двери. Мистер Никис, вы со своими людьми и Колином берете черный ход. Колин, рация на месте?

Чтец напряженно хлопнул себя по поясу.

– Сосчитай их сразу, как сможешь.

Лем заметила, что Колина бил озноб, и хладнокровно подумала: «С ним возникнут проблемы».

Колин выглядел подростком, едва выпустившимся из Церковной школы, и явно впервые дрался всерьез. Условия лорда Корвунд не оставили Севану выбора. Ему пришлось задействовать всех, кого дали. Имев альтернативу, гитец вряд ли потащил бы с собой молодого и неопытного просветленного.

«Или контрабандистов…» – сыронизировала капитан. Мысль принесла странное удовлетворение.

Севан направился вперед, прижимаясь к ограде. Следом пошли Никис, Ропулус и Иклид. За ними – Колин, чутко поворачивая голову на любой звук. Лем и Устин – в конце.

Дождь усилился. Капли заколотили по темно-синим мундирам джентльменов, серой форме агентов, одежде капитана и ее помощника. Лем укрыла револьверы полами плаща и убрала за уши намокшие волосы. Она не тревожилась, пока ее прикрывал Устин. Парень подозрительно всматривался в пелену воды.

Чувство опасности кольнуло капитана, когда она увидела настежь распахнутые ворота. В грязи на въезде отпечатались шины грузового экипажа и многочисленные следы – дождь размывал рельефные оттиски подошв.

Севан замедлил шаг, потом, укрываясь за деревьями, перебежал к особняку.

Новая вспышка молнии на секунду превратила отряд в белых призраков. Лем слизнула капли с верхней губы: «Сильно промокших призраков».

Они стояли вплотную к овальному эркеру дома. За окном белел тюль – там находилась гостиная, где еще днем Лют разглагольствовал о Джаллии.

Колин прижался затылком к стене, поманил пальцем Севана:

– Чувствую троих. Только что вышли из области восприятия.

– Куда?

– Влево… – чтец нахмурился, – и вниз.

– В тоннель? – встрял Устин, пальцем рисуя в воздухе карту дома. – Кухня из зала влево. В кладовке – люк.

Севан кивнул Никису, тот – агентам. Отряд разделился.

Портик особняка укрыл Севана, Лем и Устина от дождя, однако они уже промокли насквозь. Гитец спрятался за одной из колонн и взглядом указал капитану на дверь. Лем пристроилась справа от нее, проверила, легко ли выхватить «кейцы», и подозвала Устина.

Парень вынул из ботинка отмычку и зашерудил в замочной скважине. Почти неслышный щелчок и скрип петель поглотил рухнувший с неба ливень.

Севан хотел пойти вперед, но Лем поймала его за правое предплечье. Гитец застонал сквозь зубы. Вывернувшись из хватки, он гневно уставился на капитана.

Лем осознала, что сдавила ему больную руку, однако не почувствовала никаких угрызений совести. Севану не стоило соваться первым в Хозяйкины чертоги.

Гитец это понял. В синих глазах вспыхнула задетая гордость.

– Восемь, – затрещала рация; Колин пресек едва не начавшийся спор. – Идут к вам. Справитесь?

Лем переглянулась с Устином, который встал с другой стороны от двери. Оба замотали головами.

– Отвлеките, сколько сможете, – ответил Севан. – Отбой.

«Кого лорд Орманд использует как охрану, Белых сов или людей Германа?» – задумался гитец, поведя больной рукой и проверив, надежно ли пальцы обхватывали спусковой крючок револьвера. Не хватало еще выронить оружие, чтобы Мария и дальше смотрела на него, как на инвалида.

Восемь… Вероятно, противников в доме больше.

Если это Белые совы, его команде несдобровать. Если люди Германа – надежда была. Севан проштудировал местную прессу за последние три месяца, держал в памяти всех мало-мальски значимых личностей и опознал Германа по составленному Устином словесному портрету. Венетриец крутился в низах, подмяв под себя пару сотен реакционно настроенных рабочих.

Тем временем Лем прокралась в прихожую и нащупала газовый рожок возле двери. Холодный – успел остыть – значит, освещение погасили не меньше часа назад, или сообщники Микаила пользовались переносными лампами. Вторая догадка подтвердилась, когда она заметила голубоватый отблеск у кухни.

Лем продолжила осмотр. Она необычайно хорошо видела в темноте. Через три шага на противоположной стороне находились двойная дверь в гостиную, ванная и туалет. Напротив них – еще три комнаты и лестница на второй этаж, под которой чернел провал чулана. Что располагалось наверху, капитан не знала: гости общались в зале, наверх Микаил не приглашал.

Устин нервно стер запястьем с лица воду, сбив челку и обнажив шрам. Лем двумя пальцами указала ему на гостиную и скользнула к первой из трех комнат.

Севан просочился в коридор последним, затворил дверь и укрылся за трельяжем.

Помещение погрузилось во мрак. Шум ливня притих; на несколько секунд стало отчетливо слышно, как часы в зале отсчитывают: «Тик-так… Тик-так … Тик…»

Потом на кухне что-то загрохотало. Судя по звону, рухнула стойка с посудой.

Особняк наполнился топотом. Пару раз хлопнули двери, загремели выстрелы.

Севан упал на пол. Устин рванул в гостиную. Лем заскочила в комнату, прижавшись к стене.

Очередь прошла там, где они были мгновение назад. Пули разорвали обои, вышибая из стен штукатурную пыль и превращая входную дверь в труху.

Севан заполз под трельяж, спасаясь от свинца, щепок и осколков зеркала.

– Быстрее! – гаркнул незнакомый голос.

Паркет затрещал под тяжелыми сапогами.

«Слепая Гадалка, прошу, только не сюда!» – капитан прислушивалась к топоту, боясь дышать.

По коридору прошла еще одна очередь, но богиня вняла молитве. Гулко стукнула дверь ближайшей к лестнице комнаты – люди ворвались внутрь. Буквально сразу раздался треск разбиваемого окна. Следом еще несколько грубых окриков, раскат грома, плеск ливня и затихающий стук подошв.

«Почему они бегут?» – нахмурилась Лем.

Ответ не заставил себя ждать. Особняк виконта сотрясся до основания.

Капитана оглушило взрывом.

Со стен попадали картины, мебель полетела на пол. Захрустело стекло, с потолка посыпалась лепнина. Плашки паркета вздыбились волнами. Перекрытия застонали, покосились стены. Дом фыркнул и осел – удар снес часть фундамента.

Лем медленно опустилась на колени. Она закрыла ладонями уши и мотала головой из стороны в сторону, широко раскрывая рот и стараясь избавиться от отпечатавшегося на барабанных перепонках звона. В черепе гудел осиный рой.

– Греза!.. – хрипло позвала капитан.

– Я цел!.. – откликнулся тот, выползая из гостиной. В зале треснула потолочная балка; один конец впечатался в пол, но парня не задело. – Этого б достать!..

– Никис… Колин… – простонал придавленный трельяжем Севан, с трудом вытащив рацию.

Лем еще раз повела головой. После взорвавшего уши хлопка тишина казалась оглушающей.

Со стороны кухни клубами накатывала пыль. Вроде бы ничего не горело. Видимо, газ не просто перекрыли, а предусмотрительно стравили, чтобы взрывом не уничтожило половину квартала и самих сообщников Микаила.

Капитан подползла к Севану и попробовала забрать рацию. Он протестующе сжал пальцы и дернулся, пытаясь освободиться из-под обломков.

– Ко… лин… – закашлялся гитец.

– Да достанем его, – успокоила Лем и с помощью Устина оттащила трельяж к входной двери.

Снаружи горели прожекторы, выставляя покосившийся дом на всеобщее обозрение и не давая рассмотреть тех, кто их включил. Яркий свет бритвой сек глаза.

– Вот засранцы… – отпрянул Устин.

– Мария, найди остальных, – Севан сел, нащупал выпавшее оружие, вернул в кобуру и с трудом поднялся, хватаясь за стену. Рация в его руке продолжала молчать.

Лем кивнула и двинулась в конец коридора, наощупь огибая обломки – зрение подводило из-за контузии. Голова кружилась, в глазах через шаг темнело, череп по-прежнему гудел – ее качало, как после бутылки паленого бренди. Устин настойчиво поднырнул капитану под руку, помогая идти.

Возле кухни пыль висела плотным облаком. Лем закрыла нос и рот рукавом плаща, пожалев, что нет фляги с водой смочить ткань. Она прочистила горло, сплюнула – даже остановилась, однако Устин повел ее дальше. Пол прогибался под ногами: выпятившиеся кости паркета царапали подошвы.

Взрыв снес дверь кладовой с петель и вырвал косяк. Капитан прислонилась виском к обнажившейся приятно-прохладной кладке и спросила:

– Есть живые?

– Капитан Декс… – откуда-то снизу раздался тихий голос чтеца, – люди Германа… нас ждали…

Колин сидел на полу у люка в подвал. Он выглядел скорее напуганным, чем раненным: по-детски широко распахнутые глаза с облегчением смотрели на Лем. Лицо покрывали царапины, в золотых волосах запутались щепки, мундир лишился серебряных дубовых листьев с воротника и половины пуговиц.

Чтец посмотрел на валявшиеся рядом обломки рации и снова поднял голову к капитану:

– Меня запутывали… – его речь постепенно становилась более связной. – Восемь… Трое внизу, пятеро наверху… Нижним приказали завалить тоннель… когда мы… придем… Склад вывезли… Это была западня…

Устин помог ему встать.

– Где агенты? – мрачно спросила Лем.

– Там… – Колин указал подбородком ей за спину. – Были у задней двери.

Из пылевой завесы вывалились Никис, Иклид и Ропулус. Никис прихрамывал и матерился, заворачивая такие конструкции, какие Лем в жизни не слышала. Иклид с Ропулусом поддерживали друг друга. Крепыш тяжело дышал и усердно тер бок, подбадриваясь гитскими поговорками. Левую руку блондина заливала кровь, а правая половина его лица превратилась в сплошную ссадину. Он шел с трудом, но голубые глаза горели жаждой мести.

– Мария, – Севан добрался до кухни, – где «Аве Асандаро»? Особняк окружили. Нам не выбраться без корабля. Выйдем – будем, как мишени в тире.

Лем потянулась к всегда висевшим на цепочке под верхней одеждой часам и обнаружила, что их нет. Они не подходили к дамскому костюму, в котором доктор Мария Гейц щеголяла на Венетре, и остались в гостиничном номере.

Колин то ли понял, что она ищет, то ли просто прочитал ее мысли. Он посмотрел на левое запястье, но стекло наручных часов треснуло, а стрелки остановились:

– Без восьми полночь…

– Галиот должен быть рядом, – у Лем даже не возникло желания встряхнуть медленно соображавшего чтеца. Он впервые оказался в бою: Слепая Гадалка и так его не пощадила. – Севан, дай мне рацию и идем повыше.

Они вернулись к лестнице и поднимались по искореженному остову на второй этаж, когда сообщники Микаила открыли огонь по особняку. Стреляли наугад очередями, не жалея патронов: по окнам, дверям, комнатам, кухне и прихожей. За считанные минуты в решето не превратились разве что каменные стены. Противники зачищали дом от переживших взрыв.

Пришлось бежать, рискуя напороться на торчавшие из раскуроченных стен ребра перекрытий.

Капитан добралась наверх первой и включила рацию, вызывая галиот. Ее быстро догнали Колин и Севан. Устин поторопил агентов и опрокинул на остатки лестницы накрененный взрывом стеллаж. По ступенькам рассыпались книги.

Иклид и Никис втащили на второй этаж Ропулуса. Он прошел с десяток шагов и осел у подъема на чердак белый, как полотно. Фиолетовые круги под глазами и искусанные губы делали его похожим на живого мертвеца. Никис посмотрел на подчиненного, сорвал с пояса перевязочный пакет, швырнул Иклиду:

– Помоги напарнику, – и повернулся к Севану: – Где корабль, шеф?

Севан не ответил. Он смотрел, как Лем безрезультатно вызвала «Аве Асандаро».

Во взгляде гитца плескалась тоска. На взрыв до сих пор не приехали полицейские – значит, районный участок или подкупили, или обезвредили. Не лишись он хваленого чутья, в два счета раскусил ловушку и нашел бы путь к спасению. Севан понимал: их не собирались отпускать живыми. Трупы не допросить никому, кроме опытных психометристов, которые уверены, что искать.

– «Аве Асандаро», прием! Как слышите?! Виго?!

Капитану отвечал белый шум.

Она подавила гнев; раздраженно щелкнула пальцами по антенне, проверила заряд аккумулятора и частоту. Всё работало идеально, но сигнал терялся.

– Нас глушат, – перекинув рацию Севану, капитан сосредоточенно прикрыла глаза.

Паника неумолимо оплетала Лем, будто щупальцами. В ноздри как наяву ударил запах гари. Ее словно опять швырнули в горящий склад на Джаллии с двумя пулями в брюхе, Константином и бесполезным мальчишкой-проводником. Только тогда за ними присматривали джентльмены Службы, а сейчас, если галиот заблудился в грозе, помощи ждать неоткуда.

– Кэ-эп, – позвал Устин, – они прекратили пальбу.

Лем вздрогнула. Кто-то испытал бы облегчение, но после взрыва она приготовилась к худшему.

«Ну же, красотка! Окажись это Белые совы, вы были бы уже мертвы!» – угрюмо подбодрила себя капитан.

– Нужно дать знать «Аве Асандаро», где мы. В такую бурю легко напороться на собственный фюзеляж. Закрепимся на чердаке и попытаемся выиграть время.

Никис молча протянул Лем сигнальную ракетницу.

– Забаррикадируйте спуск, – приказал Севан и, сменив Иклида, помог Ропулусу встать.

Лем поднялась на чердак, а гитец довел туда агента, пока остальные двигали мебель. Шкаф, комод, кровать и дюжина стульев поглотили под собой лестницу на первый этаж, но не заглушили треск, с которым вылетели остатки входной двери.

Сообщники Микаила вошли в дом. Через секунду под баррикадой точно хлопушка взорвалась.

Колин сосредоточился, гипнотизируя взглядом пол. Материальная преграда для обычного человека была для чтеца лишь эфемерной вуалью. Он загибал пальцы, считая чужие разумы и подслушивая мысли; руки дрожали.

Происходившее напоминало ему дурной сон. Пять… нет, семь человек, которых прикрывали с улицы. Все, кроме одного, намеревались закончить начатое. Последний надеялся, что после взрыва и стрельбы не осталось живых. Он не хотел убивать, но боялся осуждения товарищей за недостаток рвения.

Колин почувствовал к нему жалость.

Чтец сообщил всё агентам и вскользь пробежался по их сознаниям. Никис бесился из-за раны Ропулуса и одновременно боялся за его жизнь. Иклид не верил в спасение, но выполнял свой долг. Ропулус смирился со смертью. Рядом с ним ощущался вымотанный Севан, у которого болела каждая клеточка тела. Устина лихорадило, однако он ни на йоту не сомневался в капитане. Сознание Лем звучало вдалеке: «Я не затем вышибла Илоне мозги, чтобы сдохнуть здесь. Виго, цверг подери, где мой корабль?..»

Колин слабо улыбнулся – ему нравился пылавший внутри нее огонь – и вдруг схватился за бедро.

Сообщники Микаила стреляли по баррикаде. На обломках лестницы что-то гулко хлопнуло во второй раз, и к потолку взлетели щепки и мебельная пыль.

Чтец отрешенно опустил глаза. Быстро пропитывавшая штанину кровь и кровь на пальцах показались ему бутафорской смесью. В Церковной школе объясняли, как у людей в критических ситуациях повышается адреналин, и они не замечают ран. Но в глубине души Колин не верил, что его однажды подстрелят. Теперь, истекая кровью, он и вправду не чувствовал боли.

– Че встал?! – Никис схватил чтеца за плечо и потащил на чердак.

За их спинами завал заскрипел, затрещал – заходил ходуном до основания.

Третий хлопок – сообщники Микаила пробились на второй этаж за беглецами.

Чернели шлемы, блестели ружья и тяжелые боевые нагрудники. Мятежники использовали обмундирование «Бастиона» с контрабандного склада. Беглецов спасало лишь то, что преследователи не умели им пользоваться.

На чердаке Никис оттолкнул Колина на руки Иклиду и запер дверь. Схватил стоявшую рядом трехногую вешалку, заклинил ручку и поспешно отпрыгнул за объемный сундук от прошивших тонкую створу пуль. Там залег на пол, не пощадив сплетенные трудолюбивым пауком тенета и выхватив «таган».