Читать книгу Другой Мир. Зеркало Темновита - Вениамин Киселёв - Страница 2

Наступал вечер, казалось, что солнце в зените было необычно большим. Оно становилось уже не таким ярким, окрашивая серые стены маленькой церквушки в очень теплые, отдающие оранжевым и красным, оттенки. Поблекшая штукатурка на ней местами отсутствовала, открывая почерневшие камни, уложенные в неровные ряды. На каких-то из них уже выступала плесень. Неподалёку виднелся довольно крутой берег реки с высохшими, наклонившимися вниз деревьями, которые будто хотели дотянуться до воды и напиться, их корни торчали то там, то здесь вдоль высоких берегов. Справа от церкви была густая березовая роща, рядом с которой стояло несколько десятков маленьких деревенских домов. Чуть дальше, перед лесом, находилось старое кладбище с покосившимися крестами и поле, за которым располагалось двухэтажное здание с множеством окон. Рядом с ним находились каких-то два пристроя, внутри двора, который был ограждён забором из веток, тонких стволов деревьев и соломы, переплетенных между собой и перевязанных тонкой веревкой. По протоптанному тракту, который проходил вдоль берега, а потом сворачивал в сторону березовой рощи, шёл человек с тростью в руке, на спине у него болталась полупустая походная сумка. Одет он был в длинный, выгоревший на солнце, балахон коричневого цвета с красной полосой на груди, перевязанный широким белым льняным поясом. Просвещённый человек, глядя на его одежду мог бы сразу признать в мужчине странствующего пастыря, такая одежда и цвета были довольно распространены в Траумэ3 среди людей этого сословия. Человек шёл с запада, по-видимому из самого Аурд'она, – столицы, что находилась в нескольких десятках вёрст4 отсюда. Скорее всего он направлялся в К'инсдальт, по крайней мере тракт вёл именно в этот город. Пастырь остановился и посмотрел на заходящее солнце. Немного потоптавшись на месте, он всё же свернул с тракта на тропку, ведущую к церкви. Шёл пастырь неспешной походкой, то и дело опираясь на трость. Мужчина был довольно молод, что было необычно для странствующих пастырей. Он был высокого роста и худощавого телосложения. Его угловатое лицо с вытянутым подбородком и тонкими губами казалось на первый взгляд отталкивающим, но всё менялось с точностью наоборот, если посмотреть ему в глаза, они были добрыми и теплыми, в их взгляде иногда даже чувствовалась какая-то детская наивность.

Мужчина в балахоне подошёл ко входу в церковь. Двери были закрыты. Он, как будто немного стесняясь, тихонько постучался. Никто не открыл. Было тихо, лишь доносился еле слышный щебет птиц из березовой рощи. В этот раз мужчина постучал уже громче, более настойчиво. Стук эхом раздался внутри стен здания. Спустя какое-то время за дверями послышались шелестящие шаги. Одну из распашных дверей приоткрыл мужчина и высунул голову наружу. На вид ему было лет шестьдесят, седые волосы торчали в разные стороны вокруг блестящей лысины. «Кто ты? Чего надо в столь…", – он не закончил свой вопрос, присмотревшись к незваному гостю и признав в нём священнослужителя. «Доброго Вам вечера! Я пастырь Ирийзар», – спокойным мягким голосом ответил мужчина с тростью. «Меня Протореем звать, проходи». Лысый мужчина полностью открыл дверь и жестом пригласил пастыря внутрь. «Я священник здешний», – продолжил он. Святой отец явно не предполагал, что встретит кого-то на пороге своей церкви сегодня и был одет в обычную широкую серую рубаху. «Не ждал никого вечером. Да и честно сказать, сейчас вообще мало кто приходит сюда из мирян, боятся все. Ух! Тёмная навь5 просто одолела эти места в последнее время! Никакого спасу нет! Игоша6 совсем уже меня с ума свёл. Вроде безобидный он, но как завоет нечеловеческим голосом ночью в коридорах, аж в дрожь бросает, потом уже не до сна мне. Сам мучается и других изводит. Да и вообще, ночью сейчас на улицу лучше не высовываться», – сказал священник. «А что ночью?» – полюбопытствовал пастырь Ирийзар, минуя расспросы про игошу. «Ночью!? А ночью вообще какая-то чертовщина, прости меня Господи, творится возле старого кладбища, что здесь неподалёку, – ответил святой отец и нервно потёр руками свои виски, – так сходу и не объяснишь». «Ты лучше скажи, зачем сюда пожаловал, в наши края?» – обратился он к пастырю. «Давно уже путь держу, хотелось бы отдохнуть чуток, крова над головой и немного теплой еды, а потом продолжу свое странствие». Пастырь Ирийзар посмотрел в глаза священнику. «Могу по хозяйству чем помочь, если нужно. Проповедь провести, тоже могу, если будет такова необходимость». «Есть у меня здесь комната, пустует всё равно, правда с едой не всё так просто, но думаю что-то можно будет придумать», – сказал святой отец Проторей, похлопал Ирийзара по плечу и они прошли в небольшую дверь возле алтаря. «А что это за здание, там за полем?» – поинтересовался Ирийзар пока они шли по длинному тёмному коридору. «Это детский приют, сироты там. Кто-то здешний, кого-то привезли из других мест. Лет до пятнадцати-шестнадцати их обычно в нём содержат, потом кого куда, бывают конечно и такие кто не доживает до этого, условия там сам знаешь какие, в этих учреждениях», – ответил Проторей. Дальше они шли молча пока не оказались в небольшом холле, который располагался внизу колокольни. Наверх к колоколам вела каменная винтовая лестница, некоторые из её ступеней уже покрылись трещинами, от старости.

Свет тлеющего солнца ещё немного пробивался сквозь окна наверху, но уже становилось темно. Когда они пришли, в полумраке, Ирийзар смог разглядеть несколько дверей. Проторей достал ржавый ключ из кармана и навалившись на одну из них, с трудом открыл замок. «Вот, можешь расположиться здесь», – сказал он и зашёл первым в комнату. Ирийзар проследовал за ним. Каменный пол, кровать, которая стояла практически от стены до стены и окно с кованной узорчатой решеткой, вот собственно и всё чем располагала эта комната. Ирийзар поблагодарил Проторея, он был рад возможности переночевать здесь. Прошло уже довольно много времени с тех пор, когда ему довелось выспаться в кровати, её обычно заменяли то еловые лапники, то сено, иногда простое покрывало на холодной земле.

*******

Четверо людей, одетые в легкие доспехи, покрытые сверху черными длинными плащами, двигались медленно, то и дело останавливаясь и вслушиваясь в тишину. С первого взгляда было понятно, что они воины. В движениях каждого чувствовалась дисциплина и уверенность. Лиц их было не видно, лишь только желто-зелёные огоньки глаз тускло блестели из-под больших капюшонов плащей. Один из них жестом показал направление и они разделились.

На ночном небе не было видно ни звёзд ни луны, то и дело сверкали молнии, ослепляющими вспышками отбрасывая тени фигур в плащах на каменистый берег острова. За ярким светом следовал оглушительный гром, приближалась гроза. Небольшую ладью, на которой они приплыли на остров, кидало волнами на выступающие из воды камни, она с треском билась об них и снова отходила в море. Мужчинам не было до нее дела, каждый из них понимал, что для него, возможно, это будет путь в один конец. Впереди возвышался вертикальный утёс, наверху которого стояла черная каменная башня, сделанная много веков назад из необработанного Аро'унского мори'она7, камни были неровными, разных размеров и выступали острыми углами из стен. На самом верху башни, под её куполом, в окне горел зеленоватый свет. «Он знает, что мы здесь, нужно поторопиться», – сказал один из мужчин. Двое других незадолго до этого отошли и уже скрылись где-то в темноте. Оставшиеся двое подпрыгнули вверх на сажень8 или даже выше, зацепились за крошечный выступ утеса и очень быстро, словно отталкиваясь ногами от самого воздуха, начали преодолевать каменную вертикаль.

Спустя какое-то время все четверо снова встретились у входа в башню. «Мы проверили. Нам снаружи ничто не угрожает. Расставили ловушки на случай, если бой будет здесь», – сказал один из мужчин и достал меч. «Думаю нам вряд ли удастся его выманить от туда, там место его силы», – сказал другой. Все вытащили свои мечи из ножен. Их клинки были объяты полупрозрачным пламенем, обвивающим блестящую сталь. Оно мерцало голубоватым светом в темноте. Мужчины зашли внутрь башни, дверь была не заперта. Поднимаясь по широкой спиральной лестнице наверх, они проходили этаж за этажом, каждый раз останавливаясь, всматриваясь и вслушиваясь в тёмные коридоры и помещения, окружавшие лестницу, что находилась в самом центре башни. Чем выше они поднимались, тем громче становился шепот голосов, доносящихся сверху. Он сотнями слов проникал в разум, дезориентировал и не давал сконцентрироваться. Один из мужчин достал из-за пазухи какую-то небольшую бутылку, зубами вытащил пробку, смачно выплюнул её на пол, потом сделал глоток и поморщился. Он передал бутылку остальным и каждый из них тоже сделал по глотку. «Ну и дрянь же! Почему эликсиры всегда такие противные на вкус!» – сказал человек, выпивший горькую жидкость последним, и они продолжили свой путь наверх. Через какое-то время голоса стали затихать и вскоре совсем исчезли. «Видимо подействовало», – с облегчением сказал один из мужчин и вытер рукою испарину со лба. «Да, я тоже перестал слышать этот чёртов шум», – ответил другой. Наконец, они практически добрались до самого купола башни, осталось подняться всего на один этаж выше. Откуда-то сверху струился тусклый ядовито-зелёный свет, он был настолько неестественен, что от него болели глаза. «Настало время встретить нашу судьбу, братья! Встретим же её без страха и упрёка!» – сказал один из мужчин и снял капюшон, открыв свои седые волосы и длинную бороду. «Без страха и упрёка!» – в один голос повторили остальные. Преодолев последний виток лестницы, все они оказались на последнем этаже башни. Перед ними открылся большой холл, в центре которого стоял человек, он что-то говорил на уже давно забытом и потерянном во времени языке, который сейчас никто из них не понимал. Его руки были подняты высоко кверху, в ладонях он крепко сжимал какой-то предмет. Из-за яркого, струящегося от предмета, зеленого света сложно было понять, что именно было в его руках. Голос человека эхом ходил кругами по большой комнате, отражаясь от её каменных стен. Повсюду в воздухе парили десятки полупрозрачных тварей, не имеющих чёткого очертания, с пустыми и чёрными, как уголь, глазами. Они всё шептали и шептали что-то, не замолкая. Как только четверо людей оказались в комнате, все эти твари встрепенулись и кинулись на них, издавая пронзительный визг, открыв пасти с длинными и острыми зубами. «Мать их, лярвы!9 Их слишком здесь много!» – закричал один из мужчин, сделав выпад мечом вперёд, вонзив его в широко раскрытую пасть одной из тварей. Меч прошёл насквозь и вышел через затылок, загоревшись ещё ярче голубым пламенем. Лярва упала на пол, корчась и изворачиваясь, как змея. Мужчина замахнулся и отрубил ей мечом голову. Только после этого, издав высокий пронзительный писк, существо перестало шевелиться. Начался ожесточенный бой, мечи гудели в воздухе, разбрасывая в стороны языки голубого пламени и врезаясь с шипением в тела существ. Твари взмывали под купол башни и резко, с бешеной скоростью, атаковали, устремляясь вниз и кружась вокруг мужчин. Человек в центре комнаты, казалось, не обращал на происходящее никакого внимания. Он продолжал свой черный обряд. «А-а-а!» – раздался крик и один из мужчин пошатнулся, уронив свой меч. Последняя из оставшихся в живых тварей, пока он добивал другую, зашла ему за спину и вырвала зубами кусок шеи. Мужчина упал и какое-то время ещё судорожно дёргал ногами держась за шею, но вскоре перестал шевелиться, его рука опустилась на пол, открыв рваную плоть, источающую кровь. «Чёртова мразь!» – закричал мужчина с длинными волосами и бородой и, в прыжке, отрубил лярве голову. Потом присел возле товарища, что неподвижно лежал на полу. «Покойся с миром, брат», – сказал он и провёл рукою по векам своего боевого друга, опустив их на широко открытые глаза. В воздухе над куполом башни появилось черное пятно, настолько черное, что ночь была светом по сравнению с ним. Оно издавало треск и гул. «Черт побери! Надо остановить его, пока совсем не поздно!» – закричал один из мужчин и они ринулись к человеку, что стоял в центре комнаты. «Охотники, вы как всегда не вовремя!» Человек повернулся к ним, продолжая держать одной рукой какой-то предмет у себя над головой. Было сложно разглядеть его лицо из-за яркого света, что излучала вещь, которую он сжимал в руке. «Вы же по своей природе другие, вам даёт силу Тьма! Зачем вы доверились и служите людям!? Рано или поздно они вас предадут», – продолжил человек. «Мы служим правде и нашей вере, – сказал один из мужчин, – ты, …Тёмный маг…, ты должен умереть!» Человек начал громко смеяться в ответ. «Глупцы!» Один из мужчин рванулся к нему, заводя меч над головой, но не успел сделать и шага. Молния, как будто подчинившись человеку в центре комнаты, спустилась с неба, сопровождаемая оглушительным раскатом грома, с треском обрушила часть купола башни, отразилась от его свободной руки и, разрезав воздух ломаной яркой линией, пронзила тело мужчины с мечом. Он пошатнулся, уронил меч и рухнул лицом вниз на пол, испуская дым из спины. Воздух наполнился запахом обгоревшего мяса. Мужчина с седыми волосами и бородой, достал что-то из кармана и с силой разбил о каменный пол. Раздался звук бьющегося стекла, вскоре после которого помещение заполнил густой серый дым. Было совершенно ничего не видно. Но не для двух мужчин с мечами, их глаза хорошо видели сквозь этот дым. Один из них стал заходить слева, другой, что с бородой, начал двигаться в противоположный угол комнаты. Оба убрали мечи в ножны, дабы не выдавать себя их голубым свечением. Тёмный маг не мог видеть сквозь дым, по крайней мере в этот момент, но он почувствовал еле уловимое движение воздуха, заметил изменение структуры дыма, когда один из мужчин был готов нанести удар кинжалом ему в грудь. Маг раскрыл ладонь и резко сжал кривые пальцы, связав их между собой в подобие узла. Мужчина закряхтел, схватившись за горло, он не мог дышать. Неведомая сила сдавливала его шею до тех пор, пока не раздался треск позвонков. В этот момент за спиной мага вспыхнуло голубое пламя и лезвие меча пронзило ему спину, выйдя насквозь через живот. Раздался нечеловеческий рёв, с рыком и хрипотой. Тёмный маг упал на колени, выронив из рук необычный чёрный предмет. Мужчина повернул меч вокруг оси, разрывая внутреннюю плоть и вытащил клинок из спины колдуна. Тот навзничь рухнул вниз. Меч горел очень ярко, заглушая своим голубым пламенем, тускнеющий ядовитый зеленый свет, источаемый неизвестным предметом на полу. Черное пятно над куполом башни стало уменьшаться в размерах и вскоре с оглушительным хлопком исчезло в воздухе.

Худой мальчишка с густыми русыми волосами сидел на полу, опираясь спиною о кровать и в своём воображении он отчетливо видел как и каким именно пламенем горел меч охотника, он слышал этот хлопок и видел это пятно, что было темнее самой ночи и висело в воздухе над куполом башни. Эту легенду он уже слышал не впервые, но из уст См'илны она звучала так красочно и правдоподобно, что будоражила его воображение образами и картинами, как будто он был среди охотников в ту ночь. Мальчишке было лет двенадцать на вид, одет он был в большую, не по размеру, рубаху и штаны с дырою на одной из коленок. Помещение еле освещало дрожащее пламя свечи, которая потрескивала в руках девочки с длинными светлыми волосами. Её звали См'илной. Вокруг, в полумраке, сидели ещё несколько детей, кто-то постарше, а кто-то ещё совсем маленький. Повсюду рядами стояли кровати, а из приоткрытого окна дул теплый летний ветер, шурша старой занавеской, часть которой уже пришла в негодность и превратилась в подобие лохмотьев. «Смилна, ты думаешь всё на самом деле так и было или это всё выдумки и не было никакого тёмного мага и охотников?» – тихим голосом спросил мальчишка в рваных штанах. «Конечно правда! Далебор, могу тебя заверить всё именно так и было», – ответила девочка и улыбнулась. За дверью послышались шаги, все дети замерли и замолчали. Смилна облизала пальцы и затушила ими пламя свечи. Дети прекратили шептаться и замерли в напряжении. Вдруг их молчание нарушил громкий человеческий крик, он как лезвие ножа, разрезал тишину, ворвавшись в полуоткрытое окно. Снова стало тихо. Смилна хотела подойти к окну посмотреть в чём дело и уже встала с корточек, как дверь распахнулась, наполнив тёмную комнату ярким светом фонаря. На пороге стояла женщина, которая следила за порядком в приюте. Дети, как блохи, разбежались и попрыгали в свои кровати. «Отбой. Всем спать! – грозно сказала женщина. – Если ещё кого увижу не в кровати или услышу хоть какой-то писк отсюда, завтра буду наказывать всех плетью!» Сказав это, она повернулась и с силой громко захлопнула дверь. Звук её шагов стал затихать где-то в коридоре. «Что это был за крик на улице?» – шепотом спросила Смилна Далебора. Их кровати стояли напротив друг друга. «Не знаю, давай спать. Я не хочу, чтобы тебя или меня завтра наказали плетью», – ответил мальчик и повернулся на другой бок.

*******

Было уже за полночь, когда Ирийзар открыл глаза. Его разбудил какой-то крик снаружи. Поначалу он не мог понять, то ли крик был взаправду, толи это был просто сон. Ирийзар лежал на кровати, не шевелясь, слушая тишину. Комната то наполнялась тусклым лунным светом, то снова становилось темно, видимо из-за облаков на небе, временами закрывающих ночное светило. Вдруг где-то за дверью он услышал какие-то звуки, это уже точно было взаправду. Как будто где-то пищал котенок, так ему показалось по крайней мере. Сон уже совсем ушёл. Его открытые глаза привыкли к темноте, Ирийзар встал, подошёл к двери и приложил ухо. Теперь звук стал напоминать ему детский плач, даже скорее не детский, а младенческий. Ирийзар накинул на себя балахон и тихонько приоткрыл дверь. Впереди был лишь длинный и очень тёмный коридор. Из него веяло прохладным воздухом, видимо, от сквозняка. Где-то вдалеке, в кромешной темноте коридора опять раздался звук. Кто-то плакал и стонал тонким голосом. Ирийзар обернулся и осмотрел свою комнату. На освещенном луною подоконнике, он смог разглядеть свечу в подсвечнике. Поискав немного в своём походном мешке, Ирийзар нащупал огниво, достал его и зажег свечу. Комната налилась теплым светом от огонька дрожащего пламени. Ирийзар вышел за дверь и направился по длинному коридору, держа подсвечник в вытянутой впереди себя руке, освещая дорогу. Стояла мёртвая тишина, слышно было только как потрескивает пламя свечи, выделяющее его лицо из окружающей темноты. Он плавно водил подсвечником из стороны в сторону, пытаясь осмотреть пол и стены. Пройдя немного, почти на ощупь, по коридору, Ирийзар обернулся, он хотел понять насколько далеко уже ушел от комнаты, но света маленького огонька не хватало, чтобы это увидеть, позади была такая же непроглядная темнота, как и впереди него. Пастырь сделал шаг вперёд и почувствовал, как его нога уперлась во что-то. Он стоял неподвижно, всё еще наполовину повернутый в сторону своей комнаты, освещая лишь небольшой кусок стены по правую руку от себя. Ирийзару показалось, что он слышит чьё-то дыхание внизу. Что-то холодное дотронулось до его ноги, он резко повернулся, направив свет от дрожащего пламени на пол. Это было какое-то существо, но Ирийзар не успел его рассмотреть, поток холодного воздуха, вдруг возникший в коридоре, погасил пламя. Раздался какой-то то ли всхлип, то ли писк и чьи-то шаги, похожие на шлепанье мокрых голых ступней, стали быстро удаляться в глубь чёрного коридора. «Кто здесь? – спокойным голосом спросил Ирийзар, – не бойся я тебя не обижу». Шаги остановились где-то впереди, в темноте. Потом раздался громкий плач навзрыд, как обычно кричат младенцы, но сопровождаемый каким-то урчанием и хриплыми звуками, как если бы кто-то не мог дышать. Ирийзар достал из кармана огниво, которое он предусмотрительно взял с собой, поставил подсвечник на пол и извлекая искры, не с первой попытки воспламенил трут10 от которого снова зажег свечу. Впереди в темноте, на полу был виден чей-то силуэт. Ирийзар приподнялся с колен и медленно направился в сторону тёмной фигуры. Чем ближе он приближался, тем становилось понятнее, что это не взрослый человек. Рост существа был от силы один аршин11. Когда Ирийзар подошёл достаточно близко, он понял, что это был и не человек вовсе, это был игоша. У существа не было выраженных конечностей, руки и ноги скорее напоминали отростки с подобием несформировавшихся до конца ладоней и ступней. Тело его было совершенно голым, с синей бледной омертвевшей кожей. Игоша стоял на четвереньках, подобно собаке, и жалобно плакал, иногда переходя на крик с завываниями. От него сильно пахло сырой землёй. Ирийзар предположил, что дух этот возник совсем недавно, так как ещё не стал похожим на человеческого ребёнка, способного ходить и заглядывать по ночам в окна. Существо выглядело отвратительно, но его глаза очень напоминали глаза человека и были настолько наполнены страхом и болью, что Ирийзар, как-то сам того не осознавая, начал протягивать руку в сторону игоши.

Существо увидев этот жест, встрепенулось и издав истошный писк, быстро ковыляя, переваливаясь с одной ноги на другую, снова скрылось в темноте. Ирийзар сидел на полу в свете пламени свечи, обдумывая что ему делать дальше. Спустя какое-то время он поднялся и направился обратно, в сторону своей комнаты. В эту ночь он больше так и не уснул, просто лежал на кровати и ждал рассвета, ему нужно было поговорить с отцом Протореем, но он не хотел будить его посреди ночи.

Первые лучи утреннего солнца стали постепенно проникать в комнату. За окном слышался щебет воробьев, которые метались с ветки на ветку дерева, что росло рядом. Ирийзар лежал одетым, в ожидании когда услышит шаги Проторея, выходящего из соседней комнаты. И вот, наконец, этот момент настал. Ирийзар поднялся с кровати и вышел за дверь. Святой отец стоял посреди коридора, потягиваясь и зевая, всё в той же рубахе, в которой встретил Ирийзара вчера вечером. «Смотрю тебе не спится, в такую рань встал. Проголодался наверное? Сейчас пойдем в поварню, там хозяйка нас, надеюсь, накормит чем-то достойным. Достойным для такого чудесного утра! Впервые за последний месяц я так хорошо выспался. Игоша сегодня ночью не беспокоил, может успокоился наконец», – сказал Проторей, поглаживая свою лысину. «Думаю вряд ли. Откуда здесь игоша вообще взялся? Не могли бы Вы мне поведать святой отец?» – спросил Ирийзар. «Ну коли так интересно, то слушай. Была у нас здесь одна мирянка, помогала по церковному хозяйству, убиралась, за курами смотрела, в общем хорошая такая девка была, звали Балемила её. Ну и как-то стали замечать, что сама она вроде такая же худая, а брюхо-то растёт. Оказалось, беременная она. Отец кто, так никому и не сказала, то ли кто по любви с ней лёг, потом бросил, то ли против воли её это произошло, не знаю подробностей. В общем пришло время, она бедная всё никак разродиться не могла, а когда ребеночек появился на свет, испустила дух. Да и он вслед за ней, один вздох сделал и всё, даже не закричал. Уж мы с матушкой его пытались как-то в чувства привести, а всё бес толку. Не успели окрестить его, вот и похоронили в яме, возле южной стены. Здесь рядом закопали. На кладбище как его хоронить, если не крещён был. Люди не одобрят. Ну, а неделю спустя, потом, вот начал он выть здесь по ночам, да проказы всякие мелкие творить. Не знаю, как теперь от него избавиться. Игошу кроме мамки родной, кто теперь успокоит? А она мёртвая, похоронена на здешнем старом кладбище. Помню крест такой красивый, резной с узорами из дерева на её могиле, ей кто-то из селян сделал тогда. Имя на нём покойной вырезал. Хорошая была девка, жалко её». Ирийзар ничего не сказал в ответ, просто кивнул головой. «А ночью крик человеческий, на улице не слышали?» – спросил он Проторея. «Нет, ничего не слышал. Пьянчуга может какой орал. Бывает, заходят такие, милостыню просят, а самим-то бутылку скорее взять потом в корчме12. Я всё равно никогда не даю». «Наверное всё же приснилось», – подумал Ирийзар и пошёл в след за Протореем в поварню.

*******

Маленький мальчишка бежал что есть мочи по пшеничному полю, его дыхание было прерывистым, воздуха не хватало, силы тоже уже были на исходе. Краем глаза он увидел, как мимо пролетел камень, потом следом ещё один, уже совсем рядом с его головой. Вдруг он почувствовал резкую боль в правом плече, один из брошенных камней нашёл свою цель. Боль была острая, она пронизывала его руку и верхнюю часть тела, но он не останавливался, продолжая бежать. Сзади слышались голоса его преследователей. Это тоже были дети, но постарше, несколько мальчишек лет двенадцати или тринадцати. «Стой сопля! Не убежишь! Догоним, хуже будет!» – кричали они и кидали в него камни. Одеты ребята были в рваную старую одежду, похоже кем-то уже ношенную до этого. Маленький мальчик же, напротив, был одет опрятно и довольно хорошо, но без излишеств. Подходил к концу месяц червец13 и золотые колосья пшеницы уже были достаточно высокие. Из-за маленького роста ему было сложно видеть куда бежать, он двигался наугад. Вдруг перед ним возник ещё один мальчишка и присев, выставил ногу. Он видимо уже поджидал его, затаившись в рослой пшенице. Маленький мальчик не успел вовремя перепрыгнуть неожиданное препятствие, споткнулся и кубарем покатился по земле. Пришло очень грустное и страшное ощущение, что бежать и сопротивляться он уже не сможет. Мальчик лежал на помятой пшенице и смотрел в голубое небо, когда его окружили лица других детей, смотрящие на него сверху. «Говорили тебе догоним», – сказал один из них и пнул мальчишку по ребрам. «Давай снимай с него ботинки и рубашку. Сам не захотел отдавать, заберем так значит», – сказал другой, что был постарше, видимо главный в этой троице. «Сумку и карманы проверьте, наверняка там что-то есть», – продолжил он. «У новеньких всегда что-то есть», – сказал третий и ухмыльнулся, наклоняясь над мальчиком. Он уже начал протягивать руки к сумке, которую крепко держал мальчишка на земле, когда раздался свист в воздухе и камень угодил ему прямо в лоб, разбив бровь. Схватившись за голову руками и корчась от боли, он отвернулся и начал громко ныть, пытаясь сдержать струящуюся кровь. «Оставьте его в покое, ублюдки!» – раздался голос. Это была белокурая девочка лет десяти, в одной руке она держала камень, а в другой длинный нож, который стащила из поварни в приюте.

«Смилна, тебе сейчас тоже достанется, я тебя сейчас…», – не успел договорить мальчишка, что постарше, как девочка уже стояла возле него, держа нож у его горла. «Что ты сейчас?» – не по-детски грозным тоном спросила она. «Пойдёмте ребята, она сумасшедшая! Один чёрт знает, что от неё можно ждать», – испуганным голосом сказал другой мальчишка, одергивая своего товарища за рубаху. Третий, который ещё мгновение назад сидел на земле, держась за лоб и корчась от боли, уже начал потихоньку отползать в сторону приюта. «Ещё сочтёмся, треклятая дура! Ты пожалеешь об этом», – сказал вожак шайки и они со вторым мальчишкой, помогая раненому приятелю идти, скрылись в высоких колосьях пшеницы.

«Вставай Далебор! Пора идти, а то пропустим раздачу еды!» Девочка протянула руку. Голос Смилны звучал так ласково и по-доброму. Она словно ангел сошла с голубого неба, на которое он смотрел и спасла его тогда. Воспоминание о том дне навсегда осталось с ним и с каждым прошедшим годом, в душе оно вызывало больше хороших эмоций, чем плохих.

«Далебор, ты что здесь делаешь один?» – раздался голос Смилны откуда-то позади. Он, очнувшись от воспоминаний, обернулся. «Да ничего особенного, просто кидаю камни в воду. Почему-то вспомнил отца, потом первый день, когда я попал в приют и встретил тебя». «Не грусти, Далебор, нам уже по тринадцать лет, ещё каких-то года два-три и мы с тобой вместе убежим отсюда, до того момента как нас распределят». Смилна подошла к Делебору и села рядом с ним на большой гладкий валун, что лежал у воды на берегу реки. Они часто приходили сюда, разговаривали на разные темы, делились секретами, иногда просто дурачились и смеялись. С первого дня, как Далебор попал в приют, они стали «не разлей вода». Смилна была в приюте практически с самого рождения и родителей не знала, а Далебор попал туда, когда ему было уже девять лет, после того как его отец погиб на войне. Мать его умерла от болезни, когда он был ещё совсем мал, поэтому её он почти не помнил. «Как ты думаешь, когда эта война закончится?» – спросила Смилна. «Думаю тогда, когда мы победим! Король «Абевальд и его армия должны победить!» «А за что мы воюем, Далебор?» «Честно, я не знаю. Когда отец был жив он говорил, что эта война длится уже очень давно, просто иногда она скрытая, а иногда по-настоящему. Правда я не понимаю, что он имел ввиду говоря так. Но мне кажется, что мы воюем за правое дело, поэтому несомненно победим!» – вдохновлённо сказал Далебор.

Ребята сидели и кидали камни в воду, соревнуясь кто кинет дальше. Спустя какое-то время Смилна одернула Далебора и, со всей серьезностью, посмотрев ему в глаза, сказала: «Давай дадим клятву, чтобы не произошло, мы всегда будем вместе. И даже, если что-то разлучит нас, мы найдем друг друга опять». «Давай», – ответил Далебор. «Клянусь, что…», – начал он. «Нет, не так, – перебила его Смилна и достала из кармана платья осколок стекла, завернутый в тряпку. – Любая настоящая клятва должна быть закреплена кровью. Давай сюда руку!» Далебор протянул свою ладонь. «Хорошо», – сказал он. Острым осколком стекла она сделала надрез вначале на его ладони потом на своей. Было больно, но ни он ни она не показали вида. Прижав ладонь к ладони, они дали клятву. Потом Смилна, как бы играючи, поцеловала Далебора в щеку, вскочила с камня и побежала вверх по берегу. «Догони, если сможешь!» – крикнула она и засмеялась. Далебор побежал за ней. Они ещё какое-то время бегали босиком по галькам, забегая и снова выбегая из реки, плеская в друг друга брызги воды, которые сотнями ярких огоньков искрились в лучах летнего солнца. «Ты слышал, что случилось?» – спросила Смилна, когда они уже порядком намокли и устали от беготни. «Ничего не слышал. Ты про что?» – вопросом ответил Далебор. «Сегодня утром, возле старого кладбища нашли мертвого мужика, с деревни, вроде местный он был. Говорят весь изодранный, будто покусал его зверь какой». «Ты думаешь крик сегодня ночью, – это он кричал?» Далебор вопросительно посмотрел на Смилну. «Не знаю, может и он. Давай сходим туда, посмотрим что случилось, если конечно не боишься», – сказала Смилна, поддразнивая Далебора. «А чего боятся, давай сходим и посмотрим, сама смотри не перепугайся потом», – ответил Далебор и усмехнулся. Цепляясь за торчащие из глины корни деревьев, они залезли наверх обрывистого берега реки и пошли в сторону кладбища.

Когда Далебор и Смилна подошли к покосившейся ограде старого кладбища, они увидели там человека. Мужчина ходил от могилы к могиле, иногда наклонялся и рассматривал надгробия и кресты. «Кто это?» – с удивлением спросила Смилна. «Не знаю, первый раз его вижу. Похож на священника. Хотя нет, не на священника, на пастыря. Ну те, которые знаешь, ходят везде по свету. Точно! Странствующий пастырь», – утвердительно ответил Далебор. «А как ты узнал?» «По одежде. Я много таких видел раньше, когда мы с отцом переезжали из гарнизона в гарнизон, во время его службы». «Интересно, что он здесь делает?» – задумчиво спросила Смилна. «Смотри! Там какие-то люди, вон на той стороне, возле забора». Далебор показал пальцем в противоположный угол кладбища. Мужчина бродивший среди крестов кажется тоже заметил людей и начал пробираться через, поросшие высокой травой, тропинки между могил в их сторону. «Пойдем, послушаем о чём они там говорят, может и тело еще до сих пор там лежит. Если не боишься конечно», – сказал Далебор и с улыбкой посмотрел на Смилну. Она довольно сильно ткнула его локтем в ребро и молча пошла впереди. «Ай! Ты что так сильно». Далебор потёр бок и пошёл следом.

На дороге, что была рядом с кладбищенской оградой стояли два деревенских мужика и женщина, крестьянка, тоже из деревни. «Точно тебе говорю, ырка14 это был! Не один зверь так не сделал бы!» – сказал один из мужчин. «Ох, не к добру это всё, священник нужен, – тихо прошептала женщина и перекрестилась. – Скоро он придет али нет, жара такая, запах уже появился». Женщина зажала пальцами нос и, поморщившись, отошла в сторону. На земле лежало тело человека закрытое светлой мешковиной, на которой местами проступили засохшие багровые пятна. «За Протореем уже послали, ещё до полудня, скоро должен прийти наверное, этот старый хрыч!» – сказал один из мужчин. «Не говори так! Если он тебе на медовуху не дает денег, ещё не значит, что он плохой священник», – ответила женщина и с укором посмотрела на мужчину. «Тьфу, чтоб тебя! Я и не говорю, что он плохой священник, а хрыч тот ещё!» – не отступал от своего мнения мужчина в соломенной шапке. «День добрый! Меня Ирийзаром звать, странствующий пастырь я. Что здесь случилось?» – спросил Ирийзар, пролезая через дыру в ограде кладбища. «Для кого добрый, а для кого уже не очень», – ответил мужчина в шапке и кивнул в сторону тела. «Вас Проторей прислал?» – обнадёженно спросила женщина. «Нет, я здесь по своим делам. Так что здесь произошло?» «Ырка его покромсал и с собой унёс части некоторые, пирует окаянный наверное сейчас у себя в могиле под землёй», – ответил один из мужчин. Женщина опять перекрестилась. «Ырка говоришь. А откуда он здесь взялся?» Ирийзар присел и наклонился над телом.

Смилна и Далебор сидели в тени листьев, за густыми зарослями дерна, что рос возле дороги и слушали о чём говорят люди с пастырем. Они сидели молча, неподвижно и чуть дыша, боясь, что кто-то их может увидеть.

«Жизни своими же руками себя лишил один парень, здесь у нас в деревне, Таиславом его звали. Весной ещё дело было. Такой грех на душу взял. Зачем…? Не мне вам говорить, что самоубиенных не отпевают и не хоронят рядом с людом добрым, всегда за забором кладбища или ещё где подальше. Вот и того похоронили, точнее просто закопали в лесу. Через какое-то время скотина начала пропадать по ночам, а теперь вон что, на людей перешёл! Ыркой стал он, точно! Так и есть! А они не верят, зверь говорят, из чащи леса напал на него, волк. А я-то знаю, волки так не оставляют добычу, в лес бы утащили, стаей они охотятся всегда», – продолжал мужчина. Ирийзар приоткрыл мешковину и отпрянул назад. Тело мужчины было покрыто равными ранами, живот был вывернут наружу, с вывалившимися кишками, не хватало одной почки и селезенки. Он хотел выругаться, но вовремя вспомнил, что он не один и быстро накинул мешковину обратно на тело. За кустами дерна раздался детский визг. Смилна не смогла сдержать эмоций и выронила тонкий звук. Она сидела вся бледная, вцепившись руками в траву, ей удалось хорошо рассмотреть обезображенное тело мужчины, пока пастырь говорил с людьми из деревни. Далебор схватил её за запястье и сильно дернул, выведя из оцепенения, и они побежали сломя голову в лес. «Кто там!?» – крикнул Ирийзар. Но ребят уже и след простыл. «Ребятишки вроде, видимо, из приюта, – сказала женщина. На наших деревенских непохожи, уж совсем в лохмотья одеты они».

Далебор и Смилна бежали без остановки, пробираясь через ветки деревьев и кустарников, которые цеплялись за одежду и оставляли царапины на руках. Такое им довелось увидеть впервые. Они по-настоящему испугались. Ребята бежали, пока не оказались на небольшой опушке где-то в лесу. Смилна и Далебор наконец остановились, чтобы отдышаться. «Чёрт, Смилна! Зачем мы туда пошли?!» «Да, лучше бы остались на берегу, Далебор». Восстановив дыхание, ребята осмотрелись. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь стволы деревьев, оставляли яркие светлые полосы на зелёной траве, где-то над головой, в листьях, пели птицы. Из глубины леса доносился стук, было слышно как в поисках еды молотит дерево дятел. Чуть дальше на опушке возвышался небольшой холм из земли, перемешанной с комьями глины. Они подошли ближе. По краю была разбросана влажная черная земля с ещё свежей, растущей в ней тонкой травой, как будто кто-то разрыл это место совсем недавно. Сбоку валялась небольшая дощечка, серая и потускневшая от воды и солнца. Далебор поднял её и перевернул. Его глаза наполнились ужасом. На обратной стороне доски были вырезаны имя «Таислав» и дата смерти. Они со Смилной посмотрели друг на друга и попятились назад. Далебор выронил могильную дощечку и ребята побежали прочь, не оглядываясь.

*******

Наступал вечер, жаркий летний день подходил к концу. Солнце более не обжигало своими лучами, становилось даже немного прохладно. Ирийзар и Проторей стояли в церковном дворе, они только что вернулись. «Тяжелый выдался день сегодня, друг мой, Ирийзар. Спасибо за помощь, там на кладбище. Людей успокоил, дал им надежду. Страх – это последнее, что нам здесь сейчас нужно, и так проблем по горло. Люди должны верить, что Господь всегда на их стороне. Хотя ты прав, видимо придется звать орден “Огня и топора”, сами мы здесь вряд ли справимся. Завтра поеду в Аурдон к епископу, попрошу посодействовать. «Ты со мной может?» «Благодарю за предложение, отец Проторей, но я только что от туда, мой путь лежит в Кинсдальт». «Ну как знаешь. Устал я очень, пойду прилягу. Заходи на ужин, накормим тебя сегодня хорошенько перед завтрашней дорогой, путь до Кинсдальта не близкий». «Спасибо отец Проторей за приглашение, буду рад разделить с вами трапезу». «Если конечно успею. А очень хотелось бы», – подумал Ирийзар и посмотрел на лопату, спрятанную в ветках древа, которое росло возле окна его комнаты. Ирийзар ещё утром незаметно достал её из маленького сарая, что стоял в углу церковного двора. Рядом с деревом, в траве, лежал свернутый пустой мешок из-под свёклы. Он взял его в том же месте, что и лопату. Живот, казалось, прилипал к позвоночнику, очень хотелось есть, но Ирийзар был привыкшим к такого рода лишениям за долгие годы своих странствий, ведя проповеди в Траумэ, да и не только в ней. Он бывал и далеко за пределами этой страны, в Кореолии, Ильметии и Киммерии, правда до северных берегов Дарии15 он так и не добрался. Хотя пастырь всегда мечтал побывать в этих землях, но поход туда был слишком отчаянным шагом, даже для такого опытного путешественника, как он. Ирийзар взял лопату, заткнул пустой мешок за пояс и направился к южной стене церкви. Он долго ходил вдоль неё взад и вперед, вороша руками кусты и рослую осоку, пока наконец не нашёл то место, что искал. Ирийзар воткнул лопату в землю возле стены и начал копать, густая зелёная трава ещё не успела здесь подняться и разрастись так сильно, как везде вокруг. Где-то на глубине в несколько пядей16 он наткнулся на небольшой грязный свёрток. В простыне лежало тельце новорождённого ребёнка, точнее то, что осталось от него, – маленькие косточки, местами покрытые всё ещё не разложившейся до конца плотью. Ирийзар бережно достал свёрток из земли и убрал в мешок, что принёс с собой, потом поднялся с колен, взял лопату и направился к выходу из церковного двора.

Солнце уже заходило за горизонт, окрашивая белые облака, мирно плывущие в небе над головой, в яркий пурпурно-алый цвет. Вокруг было невероятно тихо, слышалось лишь пение сверчков, да жужжали назойливые мухи, не дававшие покоя Ирийзару, ему приходилось то и дело отмахиваться от них, что было крайне неудобно, так как обе его руки были заняты.

Он уже практически подошёл к старому кладбищу, нужно было поторопиться. Медленно, но неотвратимо становилось темно. Ирийзар понимал, что в темноте отыскать тот крест, что он нашёл днём будет практически невозможно, даже при свете дня ему пришлось немало побродить по кладбищу, прежде чем он смог найти интересующую его могилу. Ирийзар ускорил шаг. Ещё утром, когда он решился на задуманное, в его намерениях не было делать это на ночь глядя, но вся эта история с трупом у старого кладбища значительно отодвинула его замысел на тёмное время суток.

Ирийзар стоял возле красивого резного креста из дерева, у изголовья могилы. На кресте была прибита дощечка с которой завитыми буквами на него смотрело имя: “Балемила”. Положив мешок с лопатой на землю пастырь вытер пот с лица и с облегчением вздохнул. «Всё же успел до темноты. Нашёл могилу. Значит таков замысел Божий, иначе бы не успел, значит делаю я всё же праведное дело, хорошее», – думал Ирийзар. Его до последнего момента терзали сомнения, что он делает что-то такое, чего праведному человеку делать не стоит. Да и вообще не было уверенности, что его план сработает. Но пастырь не мог забыть игошу, его детские глаза, наполненные страхом и болью, которые он увидел в тёмном коридоре церкви прошлой ночью. «Да простит меня Господь, ибо если и беру грех на свою душу, то по собственной воле», – вслух шепотом вымолвил Ирийзар, перекрестился и, набравшись решительности, начал раскапывать могилу.

Спустя какое-то время лопата Ирийзара упёрлась во что-то твёрдое, это была крышка гроба. Он руками расчистил землю поверх неё, после чего, опираясь одной ногой о черенок лопаты, поднялся над краем могильной ямы и достал останки из мешка. Ломать ему ничего не пришлось, в крышке деревянного гроба была пара уже сломанных сгнивших досок. Этого было достаточно. Ирийзар взял свёрток на руки. Вдруг где-то неподалеку, наверху, раздался шорох. Он становился всё громче, напоминая чьи-то приближающиеся шаги. Ирийзар замер. Снова наступила тишина. Обратного пути уже не было, Ирийзар достал из-за пазухи распятие и начал читать молитву. Закончив её, он окрестил останки дитя и аккуратно просунул сверток в гроб, через прореху в его крышке. «Пусть он найдет себя в руках твоих на небе, а не потерян будет одинокий на земле», – сказал Ирийзар и провел краткую литию по усопшим. Когда он вылез из могильной ямы, у креста стоял игоша. Существо было неподвижно и смотрело на Ирийзара не отводя глаз. В них уже не было ни боли, ни страдания. Теперь их взгляд стал таким, каким и должен быть у ребёнка, беззаботным и спокойным. Дух не успевший переродиться во что-то плохое, причиняющее боль и страдания другим, начал медленно таять в воздухе. Вместе с тем как он становился всё прозрачнее, менялись и его черты, они всё более напоминали очертания человека, а не монстра. В какой-то момент Ирийзар уже не смог больше различить ничего в сумерках, но он чувствовал нутром, что его план сработал, что он помог неприкаянной душе обрести покой. От этого ощущения у него стало очень тепло и спокойно на сердце. Все терзающие его до этого сомнения растворились в темноте вместе с исчезнувшим духом. Ирийзар достал лопату из ямы и начал закидывать ею землю вниз.

Наверху, одна за другой загорались звезды, они мерцали на черном небе, будто подмигивая пастырю. Закопав могилу обратно, он обессиленный физически, но полный духовных сил шёл по дороге вдоль забора кладбища, неся лопату у себя на плече. Неожиданно где-то рядом раздался сиплый голос: «Я за тобой давно здесь наблюдаю, с самого момента как ты пришёл». Ирийзар обернулся. Из темноты, на него смотрела пара поблескивающих, как сверкает сталь на солнце, глаз. Силуэт говорящего было сложно разглядеть в сумерках, среди деревьев. Он стоял неподвижно, рассматривая Ирийзара так, как обычно хищники смотрят на свою добычу. За спиной, на плече, силуэт держал что-то похожее на мешок. «На кладбище мне нет дороги, туда пройти не могу. А здесь я волен делать, что хочу», – продолжила говорить тёмня фигура. У Ирийзара промелькнула догадка, кто это был. «Бежать!» – единственная мысль что пришла ему в голову на тот момент. Он кинул лопату в тень с яркими глазами и бросился бежать что есть мочи по дороге в сторону пшеничного поля. До церкви было далеко, как и до деревни, оставался детский приют – его единственный и очень призрачный шанс на спасение. В окнах здания и во дворе всё ещё горели огни. Ирийзар бежал не оборачиваясь, слыша хруст суставов и хрипы, чувствуя смрадный запах дыхания преследователя за своей спиной.

Не помня себя, он оказался у ворот во двор приюта. Дернув за ручку двери, Ирийзар понял, что ворота были заперты. Сзади раздалось рычание, по звуку чем-то напоминающее собачье. Ирийзар повернулся. В свете фонарей у ворот он теперь смог немного разглядеть своего противника, хотя тот не торопился выходить полностью на свет, оставаясь большей частью в темноте. С первого взгляда можно было подумать, что это был человек, но если присмотреться получше, становилось понятно, что существо таковым уже не является. В полумраке перед ним стоял кто-то сгорбленный, с худым туловищем, одетый в рваньё. На его теле в нескольких местах отсутствовала кожа, оголяя кости и куски не догнившей плоти. Глаза существа зловеще мерцали в темноте стальным блеском. «Сейчас я наполню этот мешок твоей требухой, пастырь», – сказала тварь, положив грязный мешок на землю, и сделала шаг в сторону Ирийзара, уже вытягивая вперёд руки, расправляя в стороны худые пальцы. На них были длинные, местами обломанные и потрескавшиеся желтые ногти, под которыми скопилась грязь и засохшая кровь. Ирийзар достал распятие и выставил его впереди себя. «Тебе это не поможет», – прорычало существо. «Смотрите, смотрите, кто там!?» – раздался вдруг детский голос. Ирийзар посмотрел на здание, там в одном из окон второго этажа стояла беловолосая девочка. Её стали окружать другие дети пытаясь высунуться в окно и просмотреть, что такого интересного там происходит. «Помогите! Помогите! Там за воротами!» – стала кричать она ещё громче. Тварь сделала шаг назад, снова скрывшись во мраке. Послышались шаги, раздался звук отпирающегося засова. Озлобленное существо на миг вышло опять в свет фонарей и размашистым движением оставило глубокие порезы на груди Ирийзара, порвав ему одежду своими острыми ногтями. Он почувствовал сильную боль, потом стало очень тепло и влажно от выступающей крови. «Тебе повезло, пастырь. Встретимся в другой раз. Это будет тебе напоминанием». Тварь рыча, скрылась в темноте, когда отворилась дверь и упирающийся в неё спиной Ирийзар упал на землю во дворе приюта. Он слышал какие-то крики и голоса, но они становились всё отдалённее, их заглушал звон в ушах. В глазах потемнело и Ирийзар потерял сознание.

Далебор стоял возле Смилны у окна общей спальни на втором этаже. «Ты думаешь про то же, что и я?» – спросил он её. «Да. Он пришёл из той могилы в лесу, я уверена в этом, он действительно существует, я не видела никого страшнее». «Всё! Хватит здесь стоять. Пойдем, ты молодец! Ты спасла ему жизнь, тому пастырю, которого мы видели на кладбище». Далебор взял Смилну за руку и они отошли от окна.