Читать книгу Высшая проба. Брат мой, друг мой - Вера Чиркова, Вера Андреевна Чиркова - Страница 5

Януар:

Уходя из убежища, я оставил в своем закутке большую часть одежды, прихватив взамен всегда стоявшую на самом виду невзрачную котомку с сушеными травами. Прятать её от Хирда не было необходимости, брат не испытывал к засохшим венчикам никакого интереса, и никогда не стал бы в них копаться. И потому спрятанный на дне тощий сверток оставался в полнейшей безопасности. Как и мои секреты.

Прежде, чем выскользнуть из прохода, я аккуратно подвернул повыше штанины полотняных портков. Затем натянул поверх старой зеленой рубахи простенькую юбку из серенького ситца в мелкий цветочек. Подол пока подоткнул за пояс, рядом повесил сильно поношенные женские ботинки того невзрачного фасона, какой носят лишь старухи. Голову повязал выцветшей косынкой, с усмешкой представляя, как сейчас изумился бы Хирд, увидев меня в этом наряде.

Но еще больше его потрясло бы лицо, привычно вылепленное коконом. Старую травницу тетушку Ари, время от времени приносящую герцогскому лекарю редкие травы, знал весь замок.

Прыгать вниз из едва заметной дыры, больше похожей на притаившуюся под камнем лисью нору, я не собирался. Внизу еще слишком сыро, и ползать по глинистым склонам не лучшая затея. Поэтому просто снова вытянул кокон правой руки, уцепился за стволик орешника и вытащил себя наверх.

Мгновенно сменив облик кокона на медвежий, осторожно пробрался к коновязи, зная что чуткие кони хотя и увидят медведя, но сначала почуют ядреный запах сушеных трав, и потому поднимать шум не станут.

Слегка пригнувшись, я скользил между ними, обрывая мощными лапами веревки привязи и пут, и собирал поводья, сплетая их концы в один жгут. Тропы тут узкие, и пройти по ним быстро можно лишь одним способом, заставив коней двигаться цепочкой. А для этого нужна особая связка, не позволяющая ни шагу сделать в сторону.

Первым я мстительно поставил крупного, выносливого Карата, любимого коня Юлиуса. Именно на него и вскочил после того, как стремительно побегал по поляне, оставляя запутанные дорожки медвежьих следов и сменил облик.

Теперь никто не отличил бы меня от хозяина животного, да и сам Карат, хотя почуял чужой запах, но голос и одежду признал. А запах… мало ли где мог его подцепить слишком пройдошливый граф?

Первые сотни шагов моя связка двигалась осторожно и неспешно. Мне очень не хотелось прежде времени спугнуть «охотничков» о чем-то вяло споривших с визгливой стервой. Но едва миновав развилку, пустил коней рысью. Они шли покорно, дополнительно к поводьям придерживаемые крепкой рукой моего вытянувшегося кокона.

Однако тащить всю связку до самого замка я не собирался, и примерно через лигу оставил за кустами лошадку, шедшую до этого последней. И в следующий час регулярно отвязывал по одному животному и отгонял в сторонку. Пряча за валунами, кустами, или выворотнями. Разумеется, не из вредности, а просто не желая, чтобы они последовали за нами. Там, где свободно проеду я, сверяясь с давно заученными приметами, лошадь может оступиться и попасть в трясину.

Еще через час я добрался до лужка, уставленного первыми стожками и зародами и спешился. Привязал коня возле ивы, неподалеку от расчищенного селянами спуска к ручью, и побежал к дороге, накинув иллюзорный кокон сельского парнишки. Ни у кого из встречных путников такой облик не вызовет никаких подозрений, все они уверены, что деревенские подростки целыми днями гуляют с корзинками по лесу и купаются в речке.

А обитателей деревни в разгар сенокоса на улицах не встретишь, все там, где закладывается благополучие семьи на грядущую зиму. Будет сенцо – будут и молоко, сливки, творог, сыр и многие прочие вкусные продукты. Ну и серебрушки, конечно, хорошая коровка и семью кормит и доход дает.

Пробежав по луговым тропкам к окраине Вишняков, соседней с замком деревни, я со всеми предосторожностями прокрался к небольшой, потемневшей от времени избушке. Но внутрь вошел не сразу, сначала тщательно проверил все тайные сторожки и невинные ловушки. Вроде слоя густой глины под рогожкой, лежащей у ступенек узкого крылечка. Её и захочешь – не обойдешь, оставишь пусть и нечеткие, но заметные отпечатки.

Но хотя для нежданных и незваных гостей на двери повешен огромный амбарный замок, красноречиво намекающий что хозяйки нет дома, далеко не все из них достаточно сообразительны. Да и недоверчивых тоже хватает. Я сам видел, как один из половых, служащий в единственном сельском трактире, подергав замок, заглядывал в мутные стекла крохотных оконцев и громко взывал:

– Тетушка Ари, ты дома?

К счастью, сейчас у моего законного логова никого не было, и следы не казались опасными. Да и были порядком подсохшими.

Судя по всему, мое долгое отсутствие как обычно никого в деревне не взволновало. Я намеренно приучил соседей к своим длительным походам за редкими травами, и потому никто никогда не бросался на мои поиски.

Со вздохом облегчения сменив в пустующем сеннике облик, прихватил охапку подсохших трав и направился в избушку. Там я хранил особые вещицы, из тех, которые не требуются в повседневной жизни, но могут пригодиться в час испытаний. И очень скоро, снарядившись и заполнив торбочку редкими травами и настоями, которые обычно скупал герцогский лекарь, я уверенно топал в сторону замка.

Дорога была почти пустынна, для гостей, приезжающих к ужину, еще рановато, а для торговцев, устроивших на привратной площади рынок, поздно. Почти все они старались распродать товар до обеда и вернуться домой или в трактир. Лишь садовница Луша сидела у корзины с букетиками полевых и садовых цветочков, да помощник трактирщика, толстый Фрим протирал белой тряпицей пивные кружки. Его бочка, в которую вечером впрягут тихую рыжую лошадку была заботливо накрыта толстой кошмой, перекисшее пиво не тот продукт, за которое мучимые жаждой стражники скажут спасибо.

Впрочем, стражников поблизости не было, и ворота оказались закрыты. Проклятая гиена, из-за нее замок вторую луну живет на осадном положении. Даже смешно иногда становится… когда вспомнится, как беспечно тут всё было распахнуто при Гарл е. А теперь стража бдительно следит, чтобы за ворота не проник никто чужой.

И обиднее всего, что не пускать в замок саму Грету никак нельзя. Получив корону Хирд сгоряча назначил ее фрейлиной. Вопреки всем правилам… тем самым опрометчиво ставя мадмуазель в особое положение.

А теперь и сам локти кусает, но сделать ничего не может, если не хочет уронить авторитет еще ниже. Серьезные правители не имеют права менять свои х решения по три раза на день, подобно пустоголовым ветреницам.

– Тетушка Ари, зайдешь? – справился с привратной башни сержант Пинкс.

– Могу и не заходить, – равнодушно буркнул в ответ, – если вы пошлете кого-нибудь за лекарем. Себриусу зачем-то потребовался первоцвет.

– Дак он давно отцвел… – проявил свою осведомленность один из молодых стражей.

– Умник, – похвалил я так же невозмутимо, – беру тебя в ученики. И для начала открою страшную тайну, нарвать цветов Себриус и сам может. Но нужно знать места, где они целебнее всего, выбрать для сбора точное время и правильно развесить травы на просушку. Чтобы через три декады получить душистый ингредиент, а не сено.

Парень сразу скис, а его сослуживцы выдавили бледные усмешки, свидетельствующие о их поголовном неведении о подобных тонкостях ремесла травознаев.

Однако калитку открыли беспрекословно и пропустили меня в широкий замковый двор безо всяких проволочек. Но пока я шел к крыльцу старинного дворца, дружно прожигали мне спину бдительными взглядами.

А на крыльце меня ожидал первый сюрприз. Капитан тайной службы герцога господин Густав Роуг собственной персоной. Живой, здоровый и совершенно невредимый.

И по обыкновению настороженный и хмурый.

– Что в сумке? – не удостоив меня даже мимолетным приветствием, сухо осведомился он.

– Травы и настои, – ответил ему так же хмуро.

Добротой и приветливостью тетушка Ари, четыре года назад купившая в деревне самую неприглядную хатенку, никогда не страдала.

– Покажи.

– Прямо здесь? – осведомился я с прежним равнодушием.

– В караулке, – помедлив, процедил он и распахнул дверь.

Неторопливо пройдя внутрь, не забывая слегка шаркать ногами, как большинство людей, привыкших прощупывать незнакомую тропу, остановился, ожидая дальнейших указаний.

Откуда мне знать, где тут у них караулка? Тетушку Ари туда никогда не приглашали.

– Налево… – просверлил меня недовольным взглядом капитан, а я вдруг ощутил непонятное пока, но отчетливое напряжение.

И оно все нарастало, как тяжкая тревожность надвигающейся грозы. Что-то в происходящем было неправильно… неестественно… и сформировать внятное объяснение пока не получалось даже мысленно. Но я к этому и не стремился.

Да и не видел смысла.

Не в моих привычках при малейшем намеке на опасность начинать метаться с выпученными от страха глазами, рыдать и задавать тупые до невозможности вопросы. Мне вполне хватило интуитивного осознания непонятной пока угрозы, чтобы вмиг кардинально поменять планы.

Тем более Густава теперь спасать не нужно, он подозрительно бодр и спокоен для телохранителя, у которого до сих пор не вернулся хозяин, уехавший на утреннюю прогулку.

– Ставь сюда, – приказал капитан, указывая на стол, и по кривой, мрачной усмешке я вдруг понял, что сейчас моим травам придёт конец.

Не то чтобы мне было их жаль, сам я, разумеется, ничего не собирал и не варил, покупал у коллеги в Дерле. Ну разве что охапку мяты или зверобоя в суму для прикрытия мог бросить. Но истинную цену правильно собранным травам отлично знал, и вовсе не ту, какую платит целитель.

А ту, что станет спасением от боли или кровотечения какому-нибудь из бравых парней, что недавно пытались посмеяться над старой травницей. Ведь протыкают они друг друга и ломают руки-ноги с печальным постоянством.

– Касаться трав никому не дозволяю, пока не получу оплату, – сообщил я твердо, готовясь драться за каждый пучок чистотела, – потому как неумелые руки силу травы могут вполовину скостить. Смотрите из моих рук, доблестный господин.

– Показывай… – недовольно процедил он и я ловко выложил на стол свои припасы, называя каждую траву и каждое зелье.

А потом сунул под нос Густаву пустую суму, издевательски хихикая про себя. Все остальное давно спрятано на мне, под двумя слоями кокона.

Так уж вышло, что с одним я не расстаюсь никогда с того момента, как попал в медвежью берлогу. А второй создаю в таких вот случаях, и он может быть намного больше и сильнее меня. Но к сожалению, ни на гран меньше, бегать по стенкам мухой не может никто. Кроме сказочных принцев, и злодеев.

– А в карманах? – Закончив тщательное изучение флаконов и баночек уставился на меня человек, которого еще час назад я искренне уважал и собирался спасать, рискуя жизнью.

А теперь презирал так же истово, уже ясно осознав, что он просто тянет время. И значит откуда-то узнал о моих секретах и продал меня с потрохами.

Но думать, как он достал хранившуюся в строжайшей тайне информацию, и почему так поступает, я буду позже, когда уйду из замка.

А сейчас мне пора с ним расстаться и сделать напоследок подарок старшему брату… на память.

Почувствовав, как кто-то внезапно обхватил его со спины, и дерзкие сильные лапы мгновенно лишили возможности сопротивления, крепко опутав и примотав к телу руки, Густав несказанно изумился. Он явно не подозревал, что бывают адапты, которые могут вытянуть из кокона дополнительную пару рук и незаметно просунуть их под столом.

Глаза капитана широко распахнулись от потрясения, рот приоткрылся, готовясь испустить возмущенный крик или позвать на помощь. Но на губы предателя мгновенно легла еще одна призрачная лапа, не позволяя издать и звука.

Не нужен мне лишний шум… и его разговоры тоже не нужны. Я не раз слышал, как он учил Хирда соглашаться с врагами, если доведется попасть в ловушку.

– Обещай им всё, чего ни потребуют, – твердил капитан, – и даже больше. Нет ничего глупее, чем спорить с преступниками, которые держат руки на приставленном к горлу ноже.

Но мне с ним договариваться не о чем, хотя сказать пару фраз я, пожалуй, не откажусь.

– Тише, господин капитан, – поднося к его лицу флакончик с зельем, предупредил с ехидством, – не нужно шума. Лучше отдохни немного, но сначала глотни успокаивающего.

Свои слова я сопровождал действием, развернул воронкой лапу, которой зажимал его губы, потом стиснул капитану ноздри, заставляя открыть рот. Сопротивлялся он недолго, сверкнул на меня полным упрека и горечи взглядом и сдался.

Но все же попытался схитрить, не глотать зелье, а сплюнуть сквозь зубы. Да не сообразил, что я был невольным слушателем его уроков, хотя обычно занимался в это время совершенствованием собственных умений. И потому долил в воронку воды из стоявшего на окне кувшина.

Запахло ядреным ячменным пивом, выдавая маленькую хитрость стражей, но мне такая замена была лишь на руку. Пусть его подопечные думают, будто Густав в кои-то веки хватил лишку, приложившись к запретному питью.

– Не криви рожу, предатель, это не яд, а всего лишь успокаивающее… ненадолго. – прошипел я поспешно делая сразу два дела.

Одной парой рук складывая в суму свои товары, а второй втискивая Густава в кресло и намертво к нему приматывая. Потом запер в них силу, всего на полчаса, мне этого хватит, и отделил от кокона.

– Ы-ыы – попытался протестовать капитан, не вызвав во мне никакого сострадания.

Лишь взрыв праведного гнева.

– Ну да, – я приторно улыбнулся в его злую рожу, – предатель. А как ещё называется капитан тайной стражи, спокойно гуляющий по замку и попивающий пивко, когда его хозяин голодный и измотанный погоней с утра сидит посреди болота на сырой кочке и грызет корешок аира? Можно еще назвать подлецом, продажным шакалом… на выбор. Если не знать, что именно по твоей вине младший принц, почти насильно втиснутый в герцогскую корону, едва не стал самым знатным из преступников последнего столетия. Если бы ты верно ему служил, он никогда бы оказался в роли дичи, загнанной в угол кучей наемников, которым другая продажная тварь громогласно объясняет, каким образом заставит герцога на ней жениться.

Густав помрачнел и побледнел, но упрямо стиснул зубы, не издав более ни звука. А меня уже несла волна ярости и боли за Хирда, которого из-за этого предателя пришлось обманом оставить в убежище одного.

– Все очень просто, – кротко поведал, глядя капитану прямо в глаза, – она собиралась заставить наемников отрезать Яну уши, потом пальцы… до тех пор, пока герцог не подпишет обязательство. Вот в этот момент с ладоней Хирда и потекли огненные змеи… и у мадмуазель шлюхи был очень большой шанс стать головешкой. Вместе с обхаживающим ее Юлиусом и остальной сворой шакалов.

Капитан побелел еще сильнее, и на его лбу выступила испарина.

– Поэтому предупреждаю… когда он вернется, ты напишешь прошение об отставке. Причину придумай сам… и не пытайся увильнуть. Иначе никого не найдешь в домике на окраине Дерла… речь идет о юной голубоглазой девице… если ты еще сомневаешься в моей осведомленности.

Вот теперь он проникся… по лбу уже ручьи бежали, а в глазах застыл неподдельный ужас.

– За предательство нужно отвечать… – бросил я от двери и по какому-то наитию добавил, – даже если тебя к нему принудили. У честных людей всегда есть запасной выход… ты сам это утверждал.

Дальше я бежал почти бегом, коря себя за неуместное объяснение с Густавом и отлично понимая, почему так поступил. Просто хотелось отомстить ему прямо здесь и сейчас, причинив такую же боль и обиду, какие испытал я сам.

В приемную целителя ворвался так поспешно, как ни разу до этого, но оправдание уже успел придумать.

– Где мастер Себриус? – рявкнул на сидящего за столиком ученика и по совместительству секретаря.

– У себя – испуганно вскочил он и попытался прикрыть дверь своим тощим телом, – но… к нему нельзя!

– Мне можно, – отодвигая его легко, как котенка, уверенно заявил я и ворвался в кабинет целителя, – вот ваш заказ.

Водрузил на стол порядком перемятую суму, оглянулся, ища пациента, но никого не обнаружил. Кроме почему-то бледнеющего мастера.

– И будьте добры, – сразу сообразив, что и этот предупрежден, процедил с презрением, выдайте мне все причитающиеся деньги и аванс на будущее. Мне предложили очень редкие травы, но ехать нужно немедленно, иначе перехватят.

– Да, да, – с облегчением забормотал он, – но нужно подождать. В моем сейфе не наберется такой суммы. Сейчас я отправлю ученика к казначею.

– Открывайте, посмотрим, что там имеется, – нахально предложил я и он снова начал бледнеть.

Как мерзко иметь дело с людьми, которые вдруг начали лгать прямо в глаза!

– Поторопитесь, меня ждет у ворот повозка! – отплатил ему той же монетой.

– В-вот… – дверца сейфа медленно распахнулась, являя нашим взорам кучку стандартных банковских мешочков по пятьдесят золотых.

Похоже, за предательство нынче платят очень недурно. И в таком случае грех ему не поделиться со мной, ведь как никак мы в одной лодке. Но я хоть намерен искупить свою вину… как сумею.

– Мне хватит и этого, – объявил невозмутимо, протянул руки и сгрёб всё содержимое сейфа, благо с моими способностями это очень просто, – А себе возьмете у казначея.

Развернулся и ринулся прочь, по пути рассовывая по тайным карманам кокона неожиданно свалившееся богатство. Прикидывая, где бы его на всякий случай обменять… обилие комаров в наших костюмах начинало находить неожиданное объяснение.

Следующим пунктом в моем плане было посещение собственных комнат, однако теперь я раздумал входить туда как обычно, через дверь. Пойду другим путем.

И для начала мне необходимо сменить одежду. Конечно, можно спрятать ее под коконом, но сегодня придется потратить много сил, и лучше их поберечь. Потому и свернул я не к лестнице на второй этаж, а в темный коридор, ведущий во владения прачек. Многие из обитателей замка и не подозревают о существовании этих тихих тружениц, и никогда не задумываются, откуда берутся стопки белоснежных крахмальных салфеток, скатертей и пахнущего солнцем чистого исподнего.

В первой же комнатке, куда горничные стаскивали корзины с мятыми простынями и всем прочим, сосредоточенно сортировала белье крупная женщина средних лет. Старшая прачка Карра, моя почитательница и почти подруга.

– Ари? – удивленно глянула она и бдительно заглянув мне за спину, справилась, – ты прячешься?

– Собираюсь, – сказал я мрачно, – и буду должна, если ты объяснишь, что происходит.

– Нас предупредили… тайно, – мгновенно щелкнув запором, шепнула она, – будто ты сильный маг, который скрывается под личиной травницы.

– И все поверили, – скрипнул я зубами, но она неожиданно улыбнулась.

– Конечно, после того, как твои зелья вылечили мне ноги, я точно знаю, что ты не простая травница.

– У Себриуса такие есть, я сама приносила, – возразил я, начиная подозревать, что лекарь по каким-то причинам бережет мои товары.

Или же выбрасывает?

– Он жадноват, – отмахнулась она, – и самое сильное выдает только знатным господам. Но времени мало, чем тебе помочь?

– Переодеть, – честно сказал я, – лучше в темный мужской костюм, какие носят слуги, только без всяких знаков…

– Найду, – кивнула она и указала на чулан, – посиди там минутку. Да не волнуйся, Карра еще никогда не отвечала на добро злом и никогда до этого не дойдет.

– Я оставлю тебе флакон зелья, – пообещал я, – на память. Оно снимает боль и лечит все воспаленные раны и простуды.

Хотя я и не знахарь, но за четыре года торговли травами и пенёк выучит, чем какие болячки нужно лечить.

Она прибежала всего через две минуты, когда я уже снял с себя все вещи травницы и сидел, скрытый коконом, изображавшим скромное женское белье. Смешно конечно смотрится в стареньком треснутом зеркале, вот только смеяться мне почему-то ни грана не хочется.

Костюм оказался чуточку великоват, но к штанам прилагался ремень, а жилет я попросту не взял, заявив, что и рубахи довольно. Закатал рукава, повязал на шею потертый шелковый платок и ушел, оставив Карре женскую юбку и флакон с подробной памяткой.