Читать книгу От войны до войны - Вера Камша - Страница 17

Может, Фердинанд и хотел что-то сказать, но его опередил гайифец.

– Ваше Величество, Золотые земли настаивают на том, чтобы письмо Рокэ Алвы было оглашено немедленно и во всеуслышание.

Король потерянно молчал, и Сильвестр понял, что пора вступать в бой, пока за дело не взялся Штанцлер.

– У Талига нет постыдных секретов, – Его Высокопреосвященство спокойно принял из рук Савиньяка столь неожиданно возникшее послание и передал ликтору, – прошу вас зачитать донесение Проэмперадора Варасты.

Ликтор, которому было все равно, что читать, снял печати, развернул подлежащий оглашению документ и начал ничего не выражающим хорошо поставленным голосом:

– «Ваше Величество, прошу простить меня за длительное молчание, но Проэмперадор имеет право действовать по своему усмотрению, а излишняя осведомленность друзей оборачивается столь же излишней осведомленностью врагов. В настоящее время вверенная мне армия движется в Тронко на зимовку, откуда будет направлен полный отчет о событиях минувшего лета. Пока позволю себе изложить их кратким образом».

Начало было многообещающем. Рокэ Алва прибегал к придворной витиеватости, лишь собираясь всласть поизмываться над собеседником.

– «Начну с того, что военная кампания приняла неожиданный оборот. Общеизвестно, что в Сагранне проживает несколько племен, отличающихся определенным внешним сходством. Около четырехсот лет назад прилегающие к Варасте горы населял мирный пастушеский народ бакранов. Воинственные бириссцы, прежде чем переселиться в Кагету, нанесли бакранам немало обид и в конце концов вытеснили с исконных земель в бесплодную Польвору.

За прошедшие века бакраны оправились от поражения. Более того, у них возникли своя государственность и армия, блестяще приспособленная для ведения горной войны. Этим летом потомки изгнанников сочли, что пришло время мести…»

Бакраны?! Именно так назывался народец, якобы напавший на Кагету. Жалкие пастухи. Откуда у них король и армия?!

– «Бакраны твердо решили отвоевать свои былые владения, но их враги находились под покровительством казаров Кагеты. Король бакранов Бакна Первый – весьма дальновидный и тонкий политик, с огромным уважением относящийся к Талигу и высоко ценящий добрососедские отношения между нашими странами.

Узнав о появлении в Варасте вверенной мне армии, Его Величество Бакна обратился с просьбой о помощи. Полномочия, которыми я был облечен, давали мне право заключать военные и политические союзы. Я помнил, что мой король свято блюдет Золотой Договор. Талигойская армия могла вступить в Сагранну в одном-единственном случае – если обитающее в горах мирное племя призвало бы нас на помощь».

Вот так и сходят с ума! Полчаса назад Сильвестр о донесении Проэмперадора и не подозревал, но нежданный документ казался странно знакомым.

– «Ознакомившись с положением в горной Сагранне, я, памятуя о том, что олларианский долг повелевает защищать слабого и несправедливо обиженного, заключил с Бакрией тридцатилетний договор о военной помощи. Я отдал себя и возглавляемую мной армию в распоряжение Его Величества Бакны Первого.

Его Преосвященство епископ Варасты Бонифаций счел мое решение богоугодным и благословил меня и моих людей встать на защиту правого дела. Но даже после того я предпочел бы действовать при помощи дипломатии, обратившись ко всем Золотым землям с призывом прекратить зло и восстановить справедливость».

«Восстановить справедливость…» Закатные твари! Павлину[20] затолкали в клюв его собственный хвост! Так вот почему письмо казалось знакомым – Ворон умел и любил издеваться над врагами, но на сей раз он превзошел сам себя. Взять речь гайифского посла и, не меняя ни буквы, вставить в свое донесение!

– «Увы, обитатели гор не веруют в Создателя, их обычай запрещает прощать обиды, как бы давно они ни были нанесены. Все мои попытки убедить бакранов не разворачивать военные действия, а направить посольства ко дворам подписавших Золотой Договор стран успехом не увенчались. Бакраны жаждали мести, однако мне удалось убедить Его Величество Бакну начать с предъявления ультиматума взявшему под свою руку бирисские племена казару Адгемару, потребовав от оного разорвать этот союз. В противном случае Кагета разделяла ответственность за неисчислимые бедствия, причиненные бакранскому народу бириссцами».

Кардинал обвел взглядом замерший зал. По нарочито непонимающим лицам или с трудом сдерживаемым ухмылкам было очевидно – большинство Лучших Людей тоже вспомнили. Конхессер и его сторонники держались – как-никак многоопытные дипломаты, но до них уже дошло, что Алва столкнул Гайифу в ту самую яму, которую долго и упорно рыли для Талига, и спел на ее краю романс. Вот и говори после этого, что военный не может быть политиком. Сильвестр задавил неуместную улыбку и принялся слушать дальше. Сегодня был его день, вернее, день Талига!

– «Я не сомневаюсь, что казар Адгемар, как совершенно обоснованно утверждал посол Кагетской Казарии, ничего не знал и не мог знать о том, что происходит в горной Сагранне. Именно этим я объясняю недальновидность Его Величества, чьим ответом на справедливые требования Бакрии стал сбор казаронского ополчения. В данной ситуации у Бакны Первого не было другого выхода, кроме войны до победного конца.

Оставив четыре тысячи человек во главе с генералом Хорхе Дьегарроном для защиты Внутренней Варасты, я присоединился к бакрийской армии…»

Оказывается, у Рокэ было не десять тысяч, а шесть с половиной! Нет, воистину этот человек невозможен, но войны теперь не будет. Гайифа утрется! Еще бы – повода нет, зато есть полководец, способный брать неприступные крепости и выигрывать сражения, находясь в чудовищном меньшинстве. А какой изящный ход с озером и какой прелестный союзник этот, скажем так, Бакна.

– «Бакна Первый, хоть и исповедующий язычество, повел себя с истинно олларианским милосердием. Он не стал преследовать и истреблять отступающих, но отошел к Озерному Плато, откуда направил Адгемару второй ультиматум. На этот раз казар повел себя более дальновидно, приняв все выдвинутые условия».

Не так уж и дальновидно, раз решил втянуть в дело Гайифу. Мог бы и догадаться, что империя в войну не ввяжется. Павлины начнут с торговых санкций, возможно, подкинут Гаунау новые пушки, чтобы те весной очередной раз укусили Бергмарк, но защищать Адгемара силой оружия Гайифа не станет. Хотя казар все равно опасен, надо бы его убрать.

У Адгемара три сына и дочь… Если с отцом что-то случится, кто-то из наследников обязательно поставит на союз с Талигом. Воистину, Белый Лис создает слишком много сложностей…

– «Среди старинных бакрийских традиций особое место занимает так называемый суд Бакры. Это весьма жестокий обычай, согласно которому обвиненный в преступлениях против народа бакранов и их союзников подвергается смертельному испытанию. Так вышло, что во время суда Бакры обвиняемый Робер Эпинэ был полностью оправдан, но при этом погиб казар Кагеты Адгемар. Присутствовавший при этом его старший сын и наследник Баата был потрясен гибелью любимого отца, но, будучи человеком честным, свидетельствует, что в случившемся несчастье не было ничьей злой воли.

Став казаром Кагеты, Баата подписал мирный договор с королевством Бакрия. Мир будет скреплен союзом сестры Бааты Этери и сына Его Величества Бакны Первого Вакри. Его Величество Бакна Первый также потребовал разрыва союза Кагеты и враждебных Бакрии Агарии и Гайифы, и его требование было удовлетворено. В тот же день был подписан предварительный договор о союзе между Кагетой и Талигом. Не позднее, чем к началу зимы посольство Его Величества Бакны Первого и Его Величества Бааты прибудут в Олларию.

Создатель, храни Талиг и его короля.

Проэмперадор Варасты герцог Рокэ Алва.

Написано в 11-й день Месяца Сапфира (Осенних Ветров[21]) 398 года круга Скал у горы Бакра».

Ликтор закончил, и за дело взялся господин дуайен, здоровье которого стремительно изменилось к лучшему. Старикашка выпрямился и твердым голосом произнес:

– Мне, старейшине Посольской палаты Олларии, очевидно, что Талиг никоим образом не нарушал Золотой Договор. Народ бакранов имел полное право объявить войну своим исконным врагам и заключить союз с любой державой, готовой встать на защиту прав маленького, но гордого народа. Не так ли, господа?

Послы Улаппа, Ардора и Норуэга торжественно кивнули, их примеру последовали дипломаты Фельпа и Йерны. Остальные смотрели на гайифца, а Маркос Гамбрин походил на человека, проглотившего, но не до конца, живого ужа и запивающего его уксусом.

– Разумеется, вскрывшиеся обстоятельства меняют наше отношение к положению в Сагранне, – выдавил из себя конхессер. – Тем не менее методы, которыми воспользовался Во… – гайифец запнулся, – которым воспользовался Его Величество Б… Бакна Первый, вызывают наше осуждение.

Ну, на этот довод Сильвестр знал что возразить.

– Позвольте с вами не согласиться, – надменно произнес Его Высокопреосвященство, – в 293 году нашего круга кесарь Дриксен, желая сломить сопротивление завоеванной им Северной Марагоны, приказал разрушить создаваемые веками дамбы.

Тогда под волнами Устричного моря погибло два крупных города и несколько десятков деревень и поселков. Марагонский герцог обратился в Золотой Совет, требуя защиты и справедливости, но кесарь Ульбрих, поддержанный императором Гайифы и эсператистской церковью, настаивал на обоснованности и необходимости принятых мер. Вся переписка, включая послания Эсперадора Никандра и императора Гайифы Демиса Третьего, сохранилась.

По уставу Золотого Совета Гайифа может выдвинуть обвинение против Бакрии, лишь признав вину Дриксен и в случае выплаты последней соответствующей контрибуции в связи с марагонским делом.

– Я всего лишь посол, – сдержанно поклонился гайифец, – и не уполномочен обсуждать подобные вещи. Я сообщу моему императору то, что услышал. Могу я получить заверенную копию оглашенного документа?

– Никоим образом, – вмешался Август Штанцлер, – вы можете изложить услышанное своими словами. Не сомневаюсь, о событиях у горы Бакна в Бакрии и Кагете вы узнаете из своих источников. Что до отношений между Гайифой и Кагетой, то Талиг не вправе влиять на них, передавая конфиденциальные письма.

Дуайен ласково улыбался. Послы Дриксен, Гаунау и Агарии набрали в рот воды, но казарон шагнул вперед:

– Я счастлив изменению отношений между нашими странами в лучшую сторону и готов верой и правдой служить союзу великого Талига и Кагетской Казарии.

– Мы не сомневаемся в ваших чувствах, – заверил кагета разрумянившийся Фердинанд. – Сим объявляем заседание Высокого Совета закрытым.

Первыми зал покинули послы, затем удалился Его Величество, за королем потянулись Лучшие Люди.

Штанцлер что-то спросил у Лионеля, тот покачал головой и простодушно улыбнулся, слишком простодушно. Савиньяки принадлежали к той части старой знати, что безоговорочно перешла на сторону Олларов, они слыли храбрецами и традиционно посвящали себя воинской службе, но простаками ни в коем случае не являлись. Особенно Лионель.

Его Высокопреосвященство намеренно задержался, оттирая с ладони чернильное пятнышко. Савиньяк, по должности покидавший зал Совета последним, ждал у двери. Выходя, Сильвестр взял генерала под руку.

– Удивительно удачно, Лионель, что у вас оказались при себе эти бумаги. Я спрашиваю вас, как высшее духовное лицо: когда письмо маршала попало к вам в руки и читали ли вы его?

– Ваше Высокопреосвященство, – в черных глазах Савиньяка мелькнула парочка бесенят, – гонец прибыл восемь дней назад. Донесение я не вскрывал, но вместе с ним пришло письмо, адресованное мне лично. Первый маршал Талига просил придать присланный документ огласке лишь в случае острой необходимости. Я счел таковой положение, сложившееся на Совете. Я ошибся?

– О нет, – с чувством произнес кардинал Талига, – но Рокэ Алву я когда-нибудь все-таки убью.