Читать книгу Лик Победы - Вера Камша - Страница 16

«Le Six des Coupes & Le Huite des Êpêes & Le Neuf des Coupes» [41]

1

– Айрис Окделл, – пропела королева, – подойди сюда.

Айри мотнула головой, как жеребенок, и подошла, угрюмо глядя в пол. Девчонка возненавидела Катарину с первого взгляда, и Луиза понимала, в чем, вернее, в ком дело. В Рокэ Алве, за которого дурочка собралась замуж. Ну и пусть бы ненавидела, но про себя, так ведь нет! Луиза пыталась объяснить Айри, что без притворства только еж живет, потому как с иголками, но без толку.

В конце концов Луиза махнула на воспитанницу рукой, тем паче Селина таращилась на ее величество с обожанием. Вот и ладно. Пусть дочка обожает – так безопасней. Пусть Айрис шипит и пускает искры – это отвлечет Катарину от настоящего врага. Она шипеть не будет, а укусит, дай только подползти поближе.

– Сядь, – королева указала глазами на пуф у своих ног, который Айрис ненавидела всеми фибрами своей души. Девица Окделл села, и на том спасибо.

– Айрис, утром мы видели вашу матушку. Она посылает вам свое благословение.

Браво, Катарина! Вырвать у Мирабеллы благословение для беглой дочери надо уметь! Луиза дорого бы дала за то, чтоб послушать, как любовница Рокэ Алвы объясняет вдове Алана Окделла, что Айрис следует оставить в доме Ворона. Если королева нашла доводы, способные пробить такой лоб, других и подавно окрутит. Только зачем ей под боком Айрис?

– Милая Айри, – ручка королевы накрыла руку девушки, и та дернулась не хуже самой Катарины, – мы так рады, что ты остаешься с нами.

– Благодарю, ваше величество, – выдавила из себя Айрис. И на том спасибо. Королева нежно улыбнулась и поднялась. Сейчас потащится к своей арфе, чтоб она ей на ногу свалилась.

Катарина хорошо играла и неплохо пела, но при первых же аккордах Луизе хотелось опрокинуть на августейшую музыкантшу чесночную подливку. К счастью, на сей раз до пения не дошло: распахнулась дверь, и перед королевой и ее дамами предстал его величество Фердинанд Второй.

Луиза видела короля и раньше, но все больше издали. Его величество был весьма недурен собой, хотя мог бы малость и похудеть.

– Ваше величество, – светлые глаза Фердинанда сияли, – мы счастливы сообщить вам о победе.

– Какая радость, – королева блохой отскочила от проклятой арфы, к сожалению, не наступив на шлейф. – Благодарю ваше величество за столь прекрасную новость.

– Это была блестящая военная операция, – Фердинанд радовался, как мальчишка, – блестящая!

Разумеется, блестящая! Ведь за дело взялся не кто-нибудь, а Рокэ Алва. Но если король получил известия, то, может, пришло письмо и для нее. Не от герцога, от Герарда. Сын обещал писать при каждом удобном случае, а мальчик держит слово.

– Мы спасли Фельп, – бушевал Фердинанд. – Теперь все знают, кто хозяин в Померанцевом море!

Все знают. И коронованная шлюха тоже.

– Ваше величество, – шлюха таращилась на венценосного супруга с видом юной причастницы, – а что известно о маршале Алва? Среди моих дам мать и сестра порученца герцога, они были бы счастливы знать…

Вот дрянь! Хочет приручить их с Селиной? Или хочет узнать, когда ей юбку задерут, а прячется за других?

– Герцог прислал нам отчет о сражениях, но это чтение не для прекрасных дам, – не мог остановиться король, – скажу лишь, что это был изумительно тонкий план. Настоящая вершина стратегического искусства, и маршал осуществил его лично. Первый маршал Талига поразил своими подвигами весь Фельп. По решению Дуксии его мраморная статуя будет установлена в галерее Славы.

– Он не ранен?

Ах, какие мы заботливые! Или наоборот? Хотим, чтоб было худо? Дак не будет тебе такой радости!

– О нет. Потерь среди талигойцев нет. – Фердинанд от избытка чувств сиял не хуже полной луны. Славный человек, не то что жена. Славный и добрый, храни его Создатель!

– Слава святой Октавии, – закатила глазки Катари. – Мы молились за победу и за то, чтоб воины вернулись к тем, кто их ждет.

– А кто из ваших придворных ждет сына и брата? – спросил король, усаживаясь на пуф и скрывая его целиком.

– Госпожа Арамона и ее дочь, – пропела ее величество, улыбаясь его величеству.

– Мы хотим их видеть, – пропыхтел Фердинанд.

Луиза послушно сделала реверанс. Король милостиво кивнул, но, когда примеру матери последовала Селина, кивком не обошлось.

– Какая красавица, – восхитился Фердинанд, – волосы как солнышко… Сколько тебе лет, дитя?

– Будет семнадцать, – пролепетала Селина, заливаясь краской, – весной…

– Она младше, чем были вы, когда мы встретились, – Фердинанд поцеловал супруге руку и вновь обернулся к Селине: – Мы можем что-нибудь сделать для вас?

– О, – дочка дрожала, как осиновый лист, – ее величество так добра, так добра…

– Да, – король соизволил подняться и потрепать Селину по щечке, – ее величество – сама доброта. Но если тебе или твоему брату что-нибудь потребуется, не бойся попросить нас.

– Мы счастливы служить вашему величеству, – Луиза как могла неуклюже протиснулась вперед, загородив дочь. Фердинанд – славный человек, но Катарина – змея. Вряд ли ей нравится, что супруг, каким бы он ни был, сюсюкается с молоденькой девочкой и напоминает, что королеве давно не семнадцать. Увы, короля придется испугать. А что может быть страшней уродливой мамаши? Фердинанд, правда, оказался не из пугливых.

– Теперь мы видим, в кого у вашей дочери такие волосы, – улыбнулся Фердинанд Оллар. – Селину мы запомнили. А как зовут вашего сына?

– Герард, – промямлила Луиза и поправилась: – Герард-Жозеф-Ксавье Арамона ли Кредон.

– Мы только что подписали патент на его производство в офицеры. Маршал Алва отзывается о нем как о расторопном и смелом молодом человеке.

Рокэ доволен Герардом… Слава Создателю, она так боялась, что мальчик разочарует кэналлийца.

– Благодарю, ваше величество.

– Пустое… Вы и ваши дети можете рассчитывать на нашу благосклонность. Дорогая, – король поцеловал супруге руку, – мы созываем Лучших Людей, дабы обрадовать их известиями из Фельпа. Вечером мы навестим вас.

– Я буду ждать ваше величество, – проворковала Катарина. Луиза очень надеялась, что она не заметила неистовой ненависти в глазах Айрис Окделл.

2

Альдо, по своему обыкновению, стуком не озаботился, влетев к Роберу, как к себе. Возмущенный подобной бесцеремонностью Клемент восшипел и удалился, а сюзерен плюхнулся на стул и выпалил:

– Надо что-то делать!

– С чем? – переспросил несколько обалдевший Иноходец.

– С Ричардом… Я, конечно, понимаю, он – юноша вежливый, но нельзя же тянуть до бесконечности.

Робер Эпинэ с удивлением воззрился на Альдо Ракана. Последнее время у сюзерена появилась премилая привычка. От разговора с самим собой он переходил к разговору с другими, отчего у собеседников отвисала челюсть.

– Альдо, ты о чем? При чем здесь Дикон?

– Да при женитьбе этой дурацкой, – Альдо вытащил из корзинки, каковую Клемент почитал своей нераздельной собственностью, миндальное печеньице и принялся грызть. – Меня никто не спрашивал, невесту никто не спрашивал, а расхлебывать мне. Я же не слепой, вижу, Дикон глаза прячет. Я его спрашивал, в чем дело, он говорит, ни в чем, а я про этих Окделлов наслышан, они все всерьез принимают…

Ну, положим, всерьез все принимают не только Окделлы, но и кое-кто другой, но у Ричарда и впрямь не лицо, а грифельная доска – читай не хочу! Неудивительно, что Ворон все понял.

– Ричард о тебе и своей сестре, к слову сказать, ее зовут Айрис, со мной не говорил. И вообще чего тебе бояться – где Алати, а где Надор! Мирабелла Окделл должна понять, что ваш брак сейчас невозможен.

– Сейчас – да, – принц принялся за второе печеньице, – но, когда я вернусь в Кабитэлу, мне предъявят кошкину прорву счетов. И первым будет этот. Даже если Айрис к этому времени выдадут замуж, у нее есть сестры, а у меня нет ни малейшего желания связывать себя даже с Окделлами. Я женюсь не для того, чтоб порадовать какое-нибудь семейство, а чтобы усилить трон. Лучше всего подойдет кто-то из дочерей Фомы Урготского. Дриксенские принцессы слишком много о себе полагают, и потом, привязывать себя к кесарии – упаси Создатель!

– А как же Альберт? – пробормотал Робер. – Матильда что-то такое говорила.

– Да знаю я, – отмахнулся Альдо. – Альберт хочет нас с тобой продать на племя. Тебе хочется быть мужем при коронованной жене или, еще хуже, при дочке какого-нибудь завалящего дожа? Мне – нет! И вообще я женюсь только после коронации.

– Ты так уверен…

– А ты нет?

Уверен. В обратном. Но говорить это Альдо бесполезно, он верит в свою звезду, и его еще не била жизнь.

– Я стал суеверен. Мы слишком много насочиняли перед поездкой в Сагранну…

– Глупо было, – согласился Альдо, – гоганы ничего не понимают ни в политике, ни в военном искусстве. Торгаши и повара, они и есть торгаши и повара. Хорошо, что мы от них отделались.

– Ты в этом уверен?

– Конечно, иначе они б тут кишмя кишели. Мэллит говорит – без ары Енниоль ничего не может, а здешние гоганы уже почти не гоганы.

– Прости, не понял.

– А чего понимать, клали они на всякое первородство, им лишь бы деньги грести. У них даже имена алатские, ни балахонов тебе, ни бород, ни благовоний, и говорят без вывертов. Сразу и не поймешь, что гоган. Ладно, ну их, надо решать, что с Ричардом делать. Сил нет смотреть, как он куксится

– Альдо, уверяю тебя, к Айрис это не имеет никакого отношения. Я даже не уверен, что он знает о вашей помолвке.

– Тогда с чего он молчит и врет?

– Мне кажется, – нашелся Робер, – ему не хватает приключений. Побывав на войне и пожив в столице, трудно сидеть смирно.